Добро пожаловать

      С их расставания прошло довольно много времени. На самом деле, очень и очень много.       Микаса добилась того, о чём и не мечтала: семейный бизнес стремительно рос под её руководством, а сама девушка числилась в списках, как одна из самых богатых женщин страны в свои-то двадцать восемь лет. Аккерман считали поистине одарённой, гениальной и безумно красивой женщиной, её имя много где мелькало, казалось, нет человека, который бы её не знал — настолько известной стала полуазиатка.       Но никто и подумать не мог, каким невероятным трудом досталось всё это черноволосой. Расставание с Леви очень сильно ударило по девушке, по её психическому состоянию. Она была настолько расстроена и разбита, что частенько отказывалась от еды, ненамеренно заставляя морить себя голодом по нескольку дней подряд, и, если бы не дядя, который насильно заставлял её есть, то неизвестно, что было бы с ней. Также Микаса редко спала, а если и делала это, то три-четыре часа — уже хорошо, желания отдаться в объятья сна совершенно не было; непрекращаемая бессонница только ухудшала состояние девушки. Однако при этом она Аккерман умудрялась работать на износ, наплевав на своё здоровье, как ментальное, так и физическое, и абсолютно не задумываясь, что в любой момент она может свалиться в обморок от недостатка сна и еды в организме прямо на работе, да и вообще в любой момент.       Такаши сильно волновало состояние любимой племянницы, ведь она выглядела совсем болезненно, прямо как мертвец. Бледная кожа, тёмные, кажется, навсегда залегшие тени под слегка раскосыми глазами и худое до невозможности тело. Для мужчины было невероятно больно смотреть на неё и понимать суть того, что он бесполезен в такой ситуации, но всё же мужчина пытался ей помочь, так как любил её, как родную дочь, и не хотел потерять.       Не сразу, но она смогла пройти это препятствие и смириться с тем, что его больше нет. Это осмысление пришло внезапно, как щелчок. Ведь жить нужно дальше, хотя бы ради дяди. Спустя время Микаса вернула себе здоровый цвет кожи, нормальный вес и здоровый сон, но все силы у неё также уходили на работу, так как это помогало отвлекаться от гнетущих и мешающих мыслей, что преследовали её повсеместно.       Она давно съехала с той квартиры, где жила вместе с Такаши, купив небольшой домик где-то на окраине города, хотя она могла себе позволить и дом побогаче, побольше, но девушка терпеть не могла вычурную и оттого бессмысленную роскошь. До работы добираться было далековато, но Микасу этот факт не сильно расстраивал, так как то, где она сейчас жила, являлось для неё идеаленым местом.       Микаса была груба, серьёзна и немногословна с людьми; единственный человек, который видел настоящую её, был Такаши, ведь Аккерман доверяла ему больше всего на свете. Свои секреты, чувства, переживания, а он молча слушал её, гладя по волосам, отчего блаженное спокойствие накрывало, вытесняя неприятные мысли. На работе её считали достойным примером: целеустремлённость, хладнокровность ума — всё это видели окружающие, но, приходя домой, она превращалась в разбитую девчонку, которой так нужна была поддержка.       Ухажеров, которых было и так несчитаемое количество, становилось с каждым годом всё больше. Никогда не примечательную Микасу Аккерман сейчас считали эталоном красоты и женственности. Довольно много мужчин хотели добиться её расположения, но она никого не подпускала к себе, чем вызывала больше интереса к своей персоне. А позже полилась куча слухов, про её личную жизни и не только.       Но всё же одному мужчине удалось-таки завоевать её доверие. В итоге, в тридцать четыре года она вышла замуж за одного известного журналиста, Майкла Фостера. Это была та ещё сенсация, говорилось об этом событии буквально везде, так как хоть кто-то смог растопить холодное сердце Микасы Аккерман.       Майкл — знатный мужчина, был воспитан в хорошей полной семье, имел красивую внешность, являлся умным и мог отдать душу за свою работу и жену. С выбором Микаса уж точно не ошиблась. Он был чутким и внимательным, всегда прислушивался к жене и в ссорах не пытался каким-то образом обидеть её. «Не мужчина, а сказка», — скажете вы, но Микаса с этим не согласится. Всё же спустя пять лет брака, Аккерман подала на развод, на огромное удивление публики.       На вопросы: «Почему Вы решили подать на развод?», она коротко отвечала: «Я не хочу жить с нелюбимым человеком».       Микаса испытывала к нему симпатию или даже влюбленность, но сильной любви, которую она чувствовала к Леви, девушка не чувствовала к журналисту, так что неудивительно, что маленькая искорка чувств погасла столь быстро. Майкл был донельзя растерян, ведь всё же было хорошо, почему она решила его бросить.?       Фостер был категорически против развода и пытался сохранить брак, но Микаса была непреклонна и стояла на своём до самого конца. Майкл даже пытался надавить на женщину тем, что их четырёхлетний сын Адам будет расти в неполной семье и тем, что ему нужны оба родителя. Но брюнетка не желала его слушать, в конечном итоге развод был осуществлен, а Адама оставили матери.       Конечно же Майклу было разрешено видеться с сыном, но он старательно выискивал хотя бы минутку, чтобы поговорить с Микасой, однако та с холодным безразличем просто посылала его и его уговоры.       Как бы она ни относилась к Фостеру, но в своём ребенке Аккерман души не чаяла. Женщина слишком сильно обожала Адама, но из-за работы ей приходилось подолгу отсутствовать дома и соответственно меньше видеться с сыном, который на целый день оставался с няней. Микаса уделяла ему время по утрам, вечерам и выходным, которых было очень мало. Мальчик, в свою очередь, не истерил по этому поводу, а лишь с блеском в глазах дожидался свою маму.       Возвращаясь вечером домой, молодая мама сразу сковывала в объятиях своего сына, с которым они не виделись с самого утра. Мальчик улыбался так сильно, как только мог в пальто Микасы, которое она не успевала снять, и прикрывал свои серые глазки, брюнетка же в ответ нежно чмокала его в тёмную макушку.       Но такое мирное время длилось недолго. После празднования сорокалетия Микасы, умер Такаши. У мужчины просто-напросто остановилось сердце вследствие инфаркта, хотя ничего не предвещало подобной беды. Брюнетка заходила к нему с сыном за два дня до печальной даты, но тот чувствовал себя прекрасно и ни на что не жаловался.       Микасу это добило окончательно. Казалось бы, только-только всё наладилось, встало на круги своя, и жизнь взяла, да и подкинула такой «сюрприз». На похоронах она сама была похожа на мертвеца. Потухшие, слегка красноватые глаза вследствие того, что она рыдала всю ночь, и бледная кожа, схожая со снегом, что лежал повсюду. Сердце болезненно сжималось, от чего хотелось разорвать грудную клетку, лишь бы не испытывать этой стягивающей боли. Воздуха со временем стало не хватать, отчего она изредка вздыхала излишне резко. Но женщина стояла, не шевелилась, а её глаза беспрерывно глядели на мёртвое тело в гробу, практически не моргая. Все, что она могла делать, так это крепко сжимать маленькую ладошку Адама и не давать себе заплакать, чтобы сыну было легче.

***

— Я не могу почистить мандарин, — с возмущением пролепетала Изабель и, с пыхтением встав, подошла к Микасе.       Та увлеченно читала книгу, но, почувствовав, как её дёргают за рукав халата, она повернула голову вправо. Девочка молча протянула расковырянный плод, отчего черноволосая тяжело вздохнула, откладывая роман в сторону, чтобы не испачкать его. — Чего же ты так над фруктом поиздевалась? — невзначай спросила женщина, складывая на столик неприятно разодранные шкурки. — Я не издевалась! — воскликнула Изабель, а затем осознав, что она слишком громко возмутилась, тихо сказал: — Просто я совсем не могу их чистить. — Не беда, — она дала цитрус девочке, — научу как-нибудь, — ответила Микаса, возвращая книжку в свою руку и откидываясь назад. Кареглазая девочка положила в рот дольку мандарина, а затем, запрыгнув на диван, прижалась к боку Микасы. — Бабушка… — Что? — Аккерман перелистнула страницу. — Что ты читаешь уже второй день? — Изабель съела ещё одну дольку, положив свою голову на плечо старушки. — Книжку, — ответила полуазиатка, но девочку этот ответ не удовлетворил. В принципе, это было предсказуемо. — А про что она? — Микаса начала перебирать мягкие локоны внучки. — Про любовь, — глазки Изабель засияли, и она начала жадно вглядываться в текст, но большую часть слов понять всё-таки не смогла. — Интересно? — спросила темноволосая девочка, замечая что её пальцы очень липкие. Разленившись идти и мыть руки, она протёрла их о джинсы. Конечно, на сто это процентов не сработало, но стало чуть лучше. — Очень, — взгляд Микасы перекочевал с книжки, на настенные часы. — Где же Ваши родители, юная леди? — с улыбкой спросила Аккерман и встала с дивана. — Не знаю, — вздохнув, ответила Изабель и пошла за женщиной. Пройдя на кухню, Микаса достала салфетки и начала вытирать ладошки девочки, присев на корточки перед ней, потому что до этого заметила её попытки оттереть мандариновый сок. — А можно остаться у тебя с ночёвкой? — мило надув губки, протянула кареглазая, наблюдая, как слегка морщинистая рука, тщательно вытирала её ладони. — Прости, но не сегодня, тем более твой папочка обещал зайти за тобой, — девочка опустила взгляд и кротко кивнула…       Наконец-то выпроводив всех из дома, Микаса вздохнула полной грудью. Осталось только дочитать роман и лечь спать, так как внучка изрядно вымотала за сегодняшний день.       Заправив постель и выключив во всем доме свет, Микаса поудобнее легла в кровать включая настольную лампу. Она не знала, сколько времени провела за чтением литературы, но уже было довольно поздно, глаза постепенно закрывались, но женщина продолжала читать. Вокруг была тишина, лишь размеренный стук её сердца нарушал её.

Тук-тук… тук-тук… тук-тук…

      Этот стук успокаивал, и она медленно закрыла глаза, проваливаясь в темную бездну, а потрепанная книжка с глухим стуком упала на пол, скатившись с кровати.

***

      Тело сильно ломило, однако не так, как обычно: как правило, у старушки ноет спина и колени, а сейчас всё тело сразу. Кровать вовсе казалась слишком жёсткой. А в нос ударил резкий запах цветов. В испуге Микаса раскрыла глаза и сразу же поморщилась от слишком яркого света. Протерев глаза, она приподнялась и наконец-то смогла осмотреть место. Её окружала куча растительности, среди которой росли сотни самых разных цветов. С огромным замешательством и удивлением она поняла, что лежит на деревянной лавочке, а не на мягкой постели.       «Странный сон», — подумала черноволосая вытягивая руку вперёд, повенуясь какому-то странному желанию посмотреть на свою конечность.       «Что за чертовщина…» — изящная тонкая рука не была покрыта морщинами и отдавала слегка белым свечением. Её взгляд опустился вниз, и Микаса поняла, что на ней длинное, в пол, белое платье, больше похожее на ночнушку, а ногах не было обуви. Аккерман прикоснулась рукой к своей щеке, которая также была идеально гладкая, молодая.       Вскочив с лавочки, она почувствовала, что под ногами было слишком мягко и приятно. Недолго думая, брюнетка быстрыми шагами двинулась вперёд, проходя небольшой лабиринт. Ноздри забивало обилием запахов цветов, отчего она постоянно терла нос, но не останавливалась. В конечном итоге Микаса выбежала на полянку, посреди которой находился небольшой фонтан.       Прохлада сразу прошлась по ее телу, и дышать стало легче. Аккерман медленно подошла к фонтану и прикоснулась к мрамору. Немного склонив голову, темноволосая увидела в кристально чистой воде маленьких рыбок разных цветов и размеров.       «Красиво», — рука потянулась уже к воде, но она по какой-то причине сразу же её отдернула обратно. Взгляд молодой девушки зациклился на мутном отражении в воде. В нём была та самая двадцатилетняя Микаса.       «Где же я, черт возьми, оказалась?» — усмехнувшись мыслям, она отошла от фонтана и продолжила свой путь в этом цветочном лабиринте, выбирая путь наугад. Пройдя ещё несколько метров, она из-за растительности увидела крышу здания, и любопытство полностью захватило голову. Немного приподнимая подол белого платья, Микаса ускорила шаг, пытаясь выйти на поляну, где находится дом.       И девушка смогла это сделать, но, увидев полную картину дома, так и встала, не двигаясь, заметно расширив глаза и приоткрыв рот. Сердце пропустило несколько ударов, а затем забилось с бешеной скоростью, грозясь выпрыгнуть вовсе. Ладошки же отпустили платье, моментально вспотев.       Мужчина аристократичной внешности сидел на веранде, закинув ноги на деревянный столик и что-то увлеченно читая, попивая напиток из фарфоровой чашки, при этом иногда хмурясь.       Микасе казалось, что ноги её не удержат, и она прямо сейчас упадёт в траву, но девушка стояла, как вкопанная. Затем, будто по какому-то щелчку, побежала, чувствуя переполняющий страх и радость одновременно.       Будто сейчас она подбежит ближе и он исчезнет, как всегда и происходило, а потом она проснётся. Но всё же это он и Микаса должна его обнять и сказать, что очень сильно скучает, даже если это будет очередным глупым сном.       Пелена из слёз полностью заполонила глаза, отчего выглядело всё размыто, но она продолжала бег, не имея ни сил, ни желания останавливаться или замедляться. Темноволосый мужчина краем глаза заметил движение сбоку и обратил свой взор туда. Чашка звонко разбилась о паркет, а он вцепился руками в ручки стула, быстро поднимаясь с насиженного места. — Леви! — разбил умиротворяющую тишину громкий девичий возглас, а его обладательница кинулась мужчине в объятья.       Слёзы наконец-то высвободились из плена, и она вцепилась ногтями в его идеально чистую рубашку, уткнувшись носом в шею. Демон, не теряя времени, обнял её в ответ, всё крепче прижимая к себе и наслаждаясь её давно забытым запахом. — Неужели это ты… — прошептала Микаса, наконец-то отпустив его рубашку. Он немного отодвинул её от себя, а затем прошелся рукой по щеке спускаясь к шее Аккерман. Она в ответ запустила свои длинные пальцы в его шелковистые волосы и начала их перебирать. — Это такой прекрасный сон, что я не хочу просыпаться, — не ожидая ответа, девушка прильнула к его губам, прикрывая глаза.       Это было настолько реалистично, что в теле будто взорвался фейерверк положительных эмоций. — Я думал, что буду ждать тебя вечность, — сказал Леви, выдохнув ей в губы, восхищённо оглядывая девушку. — Настолько долго ждал меня? — улыбнувшись, усмехнулась Микаса. — Очень, — его горячее дыхание чувствовалось то на шее, то на губах, отчего по коже Микасы выплясывали польку мурашки. — Так не хочется просыпаться… — томно прошептала темноволосая, запрокинув голову назад и отдаваясь поцелуям, откровенно наслаждаясь всем, что сейчас происходит. — Теперь ты больше не проснёшься, — тихо сказал он, поглаживая её спину. — Теперь впереди у нас целая вечность, — быстро осознав, что демон имеет в виду, она со счастливой улыбкой и лёгким смешком снова поцеловала его в губы.       Где-то между поцелуями Леви прошептал: — Добро пожаловать…