You can dance in a hurricane

      Чонгук стучит ногой по земле. Только Тэхён мог опоздать ко встрече у входа в своё же общежитие. Гук удивился, когда получил сообщение от Кима, но потом вспомнил, что сам просил номер младшего у Сокджина в автобусе, в душе готовя себя к испытаниям. Вчерашний проигрыш конкретно пошатнул их команду, а разговор с Тэхёном мог окончательно испортить настроение Чонгука. К его удивлению, их переписка не была настолько плохой. Всё ещё не самая приятная, но говорить с Тэ не самая худшая вещь в мире. Их пререкания превратились в дружеские (господи, прости) издёвки. И Тэхён назвал его хёном, так что от их беседы Чонгук только в выигрыше.       Однако после разговора в Чоне проснулось слишком много старых чувств и мыслей, которые он отчаянно пытался запихнуть в дальний угол своего сердца. Тэхён сводит его с ума, постоянно находит способы достать его и задеть, но вчера, по какой-то причине, сарказм Кима не бесил, лишь давал расплываться в улыбке. Или же Чонгук вчера был очень уставшим и злым, поэтому не нашёл в себе сил беситься. Да, скорее всего, всё так и было. Просто усталость.       Через двадцать минут, наконец-то, Тэхён выходит, практически слетая с лестницы, прыжком приземляясь на землю (он пропустил три последние ступеньки; видимо, посчитал, что так сэкономит несколько секунд).       — Мне. Очень. Жаль. — хрипит Тэ, едва успевая отдышаться.       Ни за что на свете он не выдержит их пробежек. Какой кошмар… Во что Чонгук ввязался?       Чонгук удивляется, потому что Тэхён никогда перед ним не извинялся. Он выгибает бровь и спрашивает:       — Ты в порядке?       — В полном, — отвечает Тэ, восстанавливая дыхание. Хотя больше похоже на то, что он умирает. В мучительной агонии. — Просто немного проспал. Ничего нового. У меня есть… эм… некоторые проблемы с тем, чтобы вставать по утрам. Так что, я хорошо оделся к нашей прогулке?       Чонгук не упускает тон, которым Тэхён это говорит. Младший нарывается на комплимент, и его провокационная поза так и кричит: «Давай, скажи мне, что я красавчик». Чон, решая не поддаваться на провокационную позу Кима, оглядывает его. Обычная белая футболка, джинсы и (слава богу) белые кроссовки. Иногда он умеет слушать (и слушаться).       — Могло быть и хуже, — заключает Чон. — Пошли.        К сожалению, Тэхён никак не реагирует на его замечание. Возможно, он не выспался. Снова. С начала первого курса Чонгук ни разу не видел Тэхёна выспавшимся. Даже большое количество тонального крема и консилера не могло скрыть синяков под глазами. Чонгук слишком хорошо знает усталость Кима.       — Откуда ты узнал, что моё общежитие здесь?       Он не умеет молчать. Никогда не умел.       — Сокджин, Минхо и Богом всегда пропадают здесь после тренировок, к тому же Югём как-то упоминал, что живёт на этаже с тобой. Сложи два плюс два.       Тэхён открывает рот от удивления.       — Не знал, что ты умеешь считать.       Чонгук ощетинивается.       — Не знал, что на выходных ты такой же невыносимый.       Вместо того чтобы разозлиться, Тэхён улыбается.       — Люди любят постоянство, иначе они перестанут доверять друг другу.       Иногда доверие можно потерять и другими способами.       Не зная, что сказать, Чонгук просто хмыкает. Прямо здесь и сейчас он понимает, что, когда вокруг Тэхёна не вьются тысячи мужчин, он нравится ему гораздо больше.       Сегодня довольно-таки приемлемое утро: на улице не так много людей, лёгкий осенний бриз играется с листьями на земле, то поднимая их вверх, то опуская вниз, солнечные лучи пробираются сквозь полуголые ветки деревьев. Студенты проходят мимо них: кто-то в парах, кто-то на велосипеде, кто-то на пробежке, поддерживают здоровый образ жизни. Некоторые даже успевают кидать на них свои удивлённые взгляды. Чонгук не может отрицать — они действительно выглядят странно. Их вражда никогда не была секретом для университета, поэтому никто не ожидает увидеть Ким Тэхёна и Чон Чонгука, прогуливающихся по парку в утро субботы.       — Значит, обычно ты здесь бегаешь? — разрывает тишину Тэхён. Чонгук пытается не раздражаться из-за разрушившегося спокойствия.       А ведь всё так хорошо начиналось…       — Да. Поверхность ровная и нет крутых поворотов. Хорошая дорога для постоянных пробежек.       — Я же говорю, что постоянство — это важная часть человеческой жизни.       Чонгук закатывает глаза. Конечно же, он снова попался в сети Тэхёна и сыграл в свою же корзину.       — Неважно. Скоро ты будешь бегать по ней, так что можешь привыкать к будущему постоянству.       — Фу, отвратительно. Ничего не хочу об этом слышать, — Тэхёна передёргивает, будто он съел что-то невкусное.       — Ты умолял меня об этом, — напоминает ему Чонгук. Вся эта ситуация нервирует. Напряжённая атмосфера между ними смешивается с неловкостью. Он согласился только из-за того, что в его голове картина Тэхёна, потного и стонущего от усталости, рядом с Сокджином и Богомом всегда уходила не в то русло, и его это бесило. Хоть он и знал, что с Джином они именно этим и занимаются на регулярной основе. Но всё же…       Тэхён пожимает плечами.       — Я не хотел бегать с тобой. Или с кем-нибудь вообще. Мне просто нужен был предлог, чтобы провести с тобой время. Удивительно, как всё сыграло в нашу пользу, я говорю про проект.       Чонгук почувствовал себя неуютно и растерянно. Такое ощущение, что эта снова одна из махинаций Тэхёна. Он сейчас словно на крючке. Из-за кисловатого чувства разочарования и горечи от нелепости ситуации разговор продолжать совершенно не хочется. Однако любопытство побеждает.       — Зачем тебе проводить со мной время? Ты унижаешь меня при первой возможности. Ты ненавидишь меня.       — Я уже говорил. Я откладываю нашу вражду, ставлю её на паузу. По крайней мере, до окончания сезона. Наши с тобой ссоры утомляют. Я не испытываю к тебе ни толики тёплых чувств, но, хэй, теперь мы можем ненавидеть друг друга в одном месте, не вынося сор из избы. Мы такие везунчики!       Чонгук теряется сильнее.       — Но для чего тебе это? Проводить больше времени вместе? Ты же сам сказал, что это утомляет. По моему нескромному мнению, мы можем найти дела поинтереснее. Отдельно друг от друга.       — Как ты любишь драму, — бубнит Тэхён. — Не видишь? Я пытаюсь быть милым. Не за что, кстати.       Чонгук давит в себе желание отправить Кима в нокаут одним ударом справа, уже представляя себе его лицо, когда тот неизбежно запачкает свои белые кроссовки. В крови. В густой и красной…       — Я не собираюсь благодарить тебя, — сообщает Гук.       — А я и не ожидал этого от тебя, — вздыхает Тэхён. — Ты всегда был не особо разговорчивым. Хотя раньше ты всегда благодарил меня в самой мил-       — Не смей, — отрезает Чонгук, предотвращая то, что может напомнить о старых временах.       — Чонгуки и его непробиваемые стены, — шепчет себе под нос Ким.       — Тэхёни и его большой рот, — ядовито отвечает Чонгук.       — Одно из моих лучших качеств, если честно.       — Конечно, — фыркает Чон. — А моё лучшее качество тогда? Что-то связанное с тем, как сильно ты ненавидишь мои волосы, я уверен.       Тэхён кидает на него взгляд. Это заставляет Гука в смущении опустить голову, слишком внимательно Тэ его разглядывает.       — Твоё лучшее качество? Нет, не волосы. Я думаю, что это твой оптимизм. Даже когда что-то идёт не по плану, ты не сдаёшься, хватаешься за последние соломинки, зная, что сможешь выйти победителем. Это мило, и, если честно, даёт надежду людям вокруг тебя.       Тэхён знает о Чонгуке то, что не знают многие из друзей Чона, потому что Ким всегда был рядом, всегда интересовался его жизнью, уделял ему каждую частичку своего внимания. Они исследовали мир вместе, делились чем-то новым, размышляли о том, какими людьми хотят стать.       Конечно, со временем многое изменилось. Людям свойственно меняться. И они наблюдали за изменением друг друга издалека. Чонгук наблюдал за тем, как Тэхён переставал дарить радость, как его счастливые глаза со звездами внутри угасали, как каждое прикосновение становилось вынужденным, как улыбка больше не согревала своим теплом. Он смотрел на то, как Тэхён становится другим человеком.       И это разрывало сердце. От людей, которые были друг для друга всем, они стали знакомыми, которые постоянно враждуют. А сейчас Тэхён стоит прямо перед ним, думая, что они могут улучшить свои отношения ради команды. Возможно, и могут. Однако Чонгук не думает, что это хорошо закончится. На самом деле, он знает. Это невозможно.       — Я не записывался на приём к психологу, — меняет тему Чонгук, паникуя из-за своих мыслей. Он не хочет снова привязываться к Тэхёну.       Тэ хихикает.       — Это получается уже по инерции. Кстати…       Тэхён останавливается, хватая Чонгука за руку. Гук резко останавливается. Он касается его.       — Что ты делаешь?       Тэ упрямо смотрит на него.       — Пытаюсь извиниться. Но я не буду просить прощения за вещи, за которые мне не стыдно. Чон Чонгук, я хочу извиниться за то, что превращал твою жизнь в ад с самого первого курса. В свою защиту скажу, что я немного отступил в этом году. Ещё раз, не стоит благодарить меня за это. Мои издёвки не были лучшим дополнением к твоему стрессу из-за баскетбола, семьи и учёбы, и мне жаль.       Шок охватывает всё тело. Он много раз шутил о том, чтобы заставить Тэхёна извиниться перед ним, но Чонгук не ожидал, что Ким действительно сделает это. К тому же, с такой искренностью. И, по непонятной причине, разочарование окутывает его. Он хотел услышать совершенно другое. Он хотел услышать извинение Тэхёна за то, что тот закрылся от него и кинул. Но лучше это, чем ничего, да?       — Мне тоже жаль, — говорит он. — Жаль за то, что я постоянно пытался сделать тебе больно на протяжении… — он делает паузу, считая. — … пяти лет. Вау, прошло так много времени.       — Да, много воды утекло, — голос Тэхёна отдаёт горечью. Кажется, если Чонгук сейчас наберёт в рот воздуха, то ощутит горький привкус атмосферы вокруг них. Они причинили друг другу много боли. Чонгук много чего наговорил и сделал, и он этим не гордится.       По его мнению, самым ужасным был конец года в старшей школе. Он был «в шкафу» (точнее, всё ещё никто кроме его близких друзей не знает об его ориентации), да и его друзей нельзя было назвать самыми лучшими людьми на свете. Это были люди, которые зажимали Тэхёна в коридорах и делали ремарки по поводу его одежды, называли его ужасными, до боли противными словами. Но Гук ничего не делал, просто наблюдал, потому что не хотел снова терять своих друзей. Он не хотел выпускаться из школы в одиночку. Одиночество никогда не предвещало для него ничего хорошего, он испытал это на себе в раннем возрасте.       Эти жертвы не стоили того. Его единственным другом-одногодкой был Югём, так как остальные его «друзья» уже выпустились из школы. Именно последний год в школе стал для Тэхёна значимым. Из изгоя он превратился в идола — все хотели быть им или с ним. Он начал огрызаться в ответ, отыгрывался на Чонгуке за два года унижений. Прямо тогда, когда Гук хотел зарыть топор войны и прийти с повинной, Тэ вытянул золотой билет, и карма взяла своё. Признаться честно, Тэхён так хорошо справлялся с образом надменной сучки, что их столкновение продолжилось и в университете. Не помогло и то, что они стали довольно популярными в сфере своей деятельности. Чонгук в баскетболе и в индустрии кинематографии (пока на уровне университетских конкурсов), а Тэхён в танцах и… сексе.       — Я готов отпустить наши обиды, — низкий голос Тэ вырывает его из своих мыслей. Он обнимает его за плечи, а потом, опомнившись, убирает руку, пока настоящее окутывает Чонгука в свои шёлковые сети. — Если ты согласен.       Чонгук колеблется. Невозможно стереть годы боли одним простым решением. Невозможно забыть обо всём и начать с чистого листа. Им просто нужно двигаться дальше.       Он кивает.       — Давай оставим это в прошлом.       Тэхён расплывается в улыбке, и эта улыбка за несколько секунд делает утро более светлым, уютным, правильным.       — Так… как долго мне ещё ждать части с тортом?       Безобразник.       Чонгук выгибает бровь.       — С чего ты взял, что мы вообще будем есть тортики сегодня?       Тэхён выпячивает нижнюю губу и строит такой жалобный взгляд, что Гук прямо сейчас готов принести ему все торты из его любимой кондитерской.       — Потому что ты тоже хочешь тортик?..       Теперь Чонгук понимает, почему все в университете души в нём не чают. Он обвёл их вокруг пальца, как раньше делал это в детстве со взрослыми, воспитателями и учителями в начальной школе. Чонгуку стыдно признавать, это работало каждый раз. Но не сейчас! Гук стал взрослее, сильнее…       — Хочешь сказать, что ты хочешь торт.       Тэхён машет рукой в сторону группки студентов, которые с довольными лицами и яркими улыбками здороваются с Кимом.       — Конечно, я хочу! Но и ты тоже. К тому же ты планировал сводить меня туда. Так что даже не пытайся. Ни один мужчина не может устоять перед ванильным тортом.       Вчера (или сегодня утром; тут уж как посмотреть) договариваясь о пробежке, Чон действительно планировал сводить Тэхёна в кондитерскую в качестве примирения, и он чувствует себя обманутым из-за того, что Тэ понял его намерения раньше, чем хотелось… и злится из-за того, что Тэхён извинился первым. Поэтому он не может сдержать язвительный комментарий.       — Не думаю, что мужчины имеют в виду именно этот торт, — бубнит Чонгук себе под нос.       Тэхён умиляется.       — Оу, это был комплимент, Чонгуки?       Игнорируя его милое моргание глазками, Гук отвечает:       — Я твой хён.       Тэхён знает, что ему можно так его не называть.       — Ладно. Это был комплимент, Чонгуки-хён?       Чонгук закатывает глаза, проходя мимо него, специально задевая Тэ своим плечом.       — Нет.       Всю оставшуюся прогулку Гук старается не замечать прилива энергии, которую излучает Тэхён. Он постоянно говорит, не замолкая, бегает, прыгает. Чонгук не поддерживает разговор, хочет проверить, как долго протянет Ким без его внимания. Очевидно, Тэхён достигает точки кипения при входе в кафе, когда нарочно отпускает дверь, и она с громким хлопком соприкасается со спиной Чона.       — За что это? — шипит Чонгук, придерживая пульсирующую поясницу.       Тэхён пожимает плечами, предпочитая не отвечать. Плевать. Молчание Кима — рай для ушей Чонгука.       — Заказывай, что хочешь, — вздыхает Чонгук. — А я пока найду нам свободный столик.       Он проходит в зал, не давая Тэхёну и шанса ответить. Такое ощущение, что всем сегодня резко понадобилось сладкое. Людей словно в муравейнике, столы и стулья стоят так близко друг к другу, что Чонгук едва протискивается между ними. Только бы никто из знакомых сюда не зашёл. Он не хочет с утра пораньше слушать новости о том, как «Ким Тэхён был в кафе с Чон Чонгуком. Шок! Сенсация!».       Стараясь не светить своим лицом, Чонгук пробирается в конец зала, извиняясь через каждые несколько секунд перед людьми, которых задел. Он находит хороший столик около окна. Гук кидает взгляд на прилавок, ища глазами Тэхёна, и когда он его находит, то застывает.       Тэхён облокачивается на стойку, оживлённо болтая с баристой за кассой. Он мило хихикает над тупой шуткой парня. Белый свитер Тэ сползает с одного плеча, оголяя медовую кожу. Кончики пальцев покалывает от желания вернуть свитер на законное место.       Бариста ухмыляется и подаётся вперёд, заправляя выпавшую прядь волос Кима ему за ухо. Тэ дарит ему смущённую улыбку и проводит ногтями по руке паренька. Чонгук сжимает зубы, но не может отвести взгляд. Должна же быть причина, по которой Тэхён решил так бесстыдно начать флиртовать.       И вот оно! Бариста достаёт два кусочка воздушного бисквита с кучей кондитерского крема и ставит на стойку. Тэхён протягивает ему деньги, но тот, качая головой, отказывается. Тэ делает несколько (слабеньких) попыток заплатить за свой заказ, но спустя несколько секунд забирает тарелки со смущённой улыбкой и уходит. Чонгуку кажется, что и напитки будут за счёт заведения.       — Торт, — Тэхён ставит тарелки на стол, небрежно бросая вилки на стол, и садится на деревянный стул.       — Потерял аппетит.       Тэхён хмурится.       — С чего вдруг?       — Даже не знаю, — пожимает плечами Гук.       — А что теперь случилось? — раздражённо спрашивает Тэхён, отпуская столовый прибор на тарелку.       Теперь. Он сказал это так, будто у Чонгука всегда проблемы. Это не так. У него нет проблем. Никаких.       — Просто не хочу есть еду, за которую не заплатили.       Тэхён закатывает глаза.       — И что же в этом плохого? Бариста был милым, и он сам предложил.       — О, да, я видел, каким милым он был, пока трахал тебя глазами на публике.       — Представь, как много тортиков я бы получил, если бы позволил ему нагнуть себя около стойки.       Чонгуку нужно было остановиться, нужно было сдержать эти слова в себе, но он давно не сдерживал себя в выражениях рядом с Тэхёном, так что следующая фраза вырывается на автомате.       — Ты ведёшь себя, как шлюха, Тэхён.       Тэхён выгибает бровь, выглядя непоколебимым. Однако Чонгук не мог не заметить секундную боль, пронёсшуюся в глазах Тэ. Чёрт!       — Я не шлюха, — возражает он, жалобно вздыхая. — Я бедный. Есть разница. Если я могу нафлиртовать себе бесплатный завтрак, то я это сделаю. Мне жаль, если тебе из-за этого некомфортно. К тому же, я пошутил по поводу секса около стойки. Пытался разбавить атмосферу угрюмости. Очевидно, что это не твой тип шуток, так что больше я на такие темы шутить не буду.       Чонгук сразу же чувствует себя мудаком. Он не хотел, не собирался делать Тэхёну больно своими словами. Но всё же он не понимает.       — У тебя солнцезащитные очки от Гуччи.       — Да, и это единственная дорогая вещь в моём гардеробе, которую я купил несколько лет назад, чтобы люди не поняли, что я едва свожу концы с концами.       — Оу…       Чонгук задумывается и понимает, что ни разу не видел Тэхёна в дорогих нарядах. Зачастую он носил джинсы и свитера. Иногда дополнял свой образ беретами. Возможно, воздух и атмосфера делали всё вокруг него дизайнерским. Он ведёт себя по-королевски, гордо держит голову. Он даже пахнет дорого. Но, может быть, вся эта дороговизна заключается лишь в одном — в Тэхёне.       — Я бы заплатил за заказ, — говорит Чонгук.       — Да, знаю, — Тэ отмахивается. — Не забывай, что я очень хорошо тебя знаю. Я лучше всех знаю, что ты бы заплатил. По крайней мере, знаю лучше твоих друзей.       В груди начинает давить. Тэхён знает его слишком хорошо. Даже слишком. В его голове хранится очень много чонгуковых секретов, которые в любую секунду смогут разрушить его репутацию. Всего одно слово и жизнь Чонгука перестала бы быть такой беззаботной. Но Тэхён молчал. Всегда. Ни разу он не воспользовался возможностью рассказать. За это Чонгук ему очень благодарен.       — Но это не значит, что я готов пожертвовать своей гордостью на нашей первой «я тебя не ненавижу, просто недолюбливаю» встрече. Ты не будешь платить за наш заказ. Кстати, об этом, — Тэхён щёлкает пальцами, прислушиваясь к звонку, который раздаётся от прилавка, — наш заказ. Я сейчас вернусь.       Тэхён встаёт из-за стола и идет к стойке, но его походка уже не такая воздушная, как прежде. Кажется, слова Чонгука задели его сильнее, чем могло показаться. Несколько студентов останавливают Тэ на пути к напиткам и задают вопросы, пальцем указывая на Чонгука. Блеск! Этого им ещё не хватало. Гук, не заинтересованный в том, чтобы быть частью слухов, отворачивается, фокусируя взгляд на деревянной поверхности стола.       — У нас небольшие проблемы, — сообщает Тэхён, ставя напиток перед Гуком. Старший принюхивается. — Не волнуйся, Бобик, это карамельный макиато. Я помню, что ты любишь.       Чонгук делает глоток. Он действительно помнит.       — Горячее какао? — спрашивает Чон, разглядывая чашку парня.       — Да, — отвечает он, подмигивая.       Абсолютно игнорируя Тэ, он самодовольно говорит:       — Я тоже много чего помню.       Тэхёну никогда не нравился кофе. Он называет его напитком дьявола, которым Люцифер мучает людей после смерти.       — Так, какая у нас проблема?       — Нас узнали. Рано или поздно это должно было случиться. Я гарантирую тебе, что к концу дня мы заебёмся от количества вопросов по поводу статуса наших отношений. Прости за это. Но это не совсем плохо, слухи помогут с тренировкой в понедельник.       Что же, видимо, процесс уже запустился. Слухи не избегут имени Чон Чонгука. Они и не хотели прятаться, учитывая, что пришли в кафе рядом с кампусом, но их любопытные одногруппники устроят им допросы с пристрастием, чего Гуку хочется меньше всего. А ещё он практически забыл про тренировку в понедельник.       — И чему ты будешь учить нас в этот раз?       — Мы сосредоточимся на ваших отношениях, постараемся отбросить личные неприязни, потому что именно это сдерживает вас. Вам нужна сплочённость. Все ваши претензии и обиды должны оставаться за площадкой. Как только вы переступаете боковую линию, вы становитесь командой.       Чонгук не может не согласиться с тем, что Тэхён прав, но… легче сказать, чем сделать. К тому же:       — А как это поможет нам с движениями?       — Я придумал особенное упражнение для вас, которое научит вас работать вместе. Если кто-то из вас потеряет баланс, то вы все провалитесь. И это… — Тэ сминает салфетку в руке. — … должно помочь с результатами прошлой тренировки.       — Оу… понятно.       — Почему ты ушёл? — вдруг выдаёт Тэхён. Всё же не сдержался. В свою защиту он скажет, что держался всё утро, а учитывая, что этот эпизод занимал его мысли всю неделю, то ему можно поставить памятник за терпеливость. Чонгук соврёт, если скажет, что не думал об этом чаще, чем ему хотелось. — Ты ушёл посреди моего первого урока, и это выглядело дерьмово. Но я не злюсь, просто не понимаю.       Разве Тэхён не почувствовал ту густую и напряжённую атмосферу, которая окружила их, цепляясь когтями за ноги? Чонгук лежал на нём, прижимая к полу, не выпуская запястий из своей хватки, пока танцор смотрел ему в глаза в надежде найти что-то, что так отчаянно прятал Гук. Конечно, он сбежал. Если бы Чонгук остался, то он бы наговорил и сделал много чего, о чём бы потом пожалели они оба.       — Я просто… ты не считаешь это странным?       Глаза Тэхёна сияют невинным блеском.       — Странным? С чего бы?       Чонгук ёрзает на стуле, скребя ногтями по чашке в руке. Он чувствует себя червяком, которого разрубили напополам лопатой.       — Просто странным… Мы были слишком близко. Ты же знаешь, что я не особо тактильный человек, да и мы с тобой не в лучших отношениях прямо сейчас. Ну, и мне было неловко.       Тэхён моргает, источая любопытную наивность.       — Неловко из-за того, что был так близко ко мне?       Ладно. Двое могут играть в эту игру. Тэ хочет играть в дурачка, то и Гук с радостью ему подыграет. Чонгук смотрит на Тэхёна, копируя выражение его лица.       — Нет, не говори ерунды. Неловко, потому что ты… Я не знаю. Сложно объяснить словами.       То самое чувство неловкости и смущения начало подниматься к щекам, и Чонгук старается избежать взгляда Тэхёна, рассматривая кусочек торта на тарелке. Выглядит очень вкусно, по почему-то ни один из них так и не притронулся к своей порции.       — Ты очень хорош в том, что делаешь, — признаёт Чонгук. — Ты заставил всю команду выглядеть новичками. Я никогда не думал о баскетболе в таком ключе. Но как только ты рассказал нам о своей точке зрения, о твоём подходе к спорту, то у меня открылись глаза. Я больше не мог воспринимать баскетбол иначе, словно до этого момента я вообще не знал, как нужно играть.       — Но ты был единственным, кто смог побить меня, — говорит Тэхён, терзая нижнюю губу между зубов.       — Я не победил тебя, — возражает Чонгук. — Я завалил тебя. Это разные вещи. К тому же, я смог это сделать только потому, что наблюдал за тем, как ты полировал задницы Юнги-хёна и Намджун-хёна на площадке.       Тэхён ухмыляется.       — Тебе понравилось шоу?       Чонгук шмыгает носом, стараясь убрать из головы Тэхёна, бегущего по полю с мячиком в изящных руках, с красными щеками от едва заметной усталости. Как его губы ловили воздух, и грудь вздымалась после победы над лучшими игроками в их команде. Какой счастливой была его улыбка…       — Неа. Ты же знаешь, каким видят тебя люди?       Тэхён закатывает глаза, выставляя руку вперёд, и считает, загибая пальцы.       — Э-э-э… самонадеянным, претензионным, капризным, одержимым своим имиджем и статусом и чересчур сексуальным.       Чонгук откидывается на стуле, удивлённый ответом.       — Да. В точку.       Он не ожидает удовлетворённой улыбки Тэхёна, которая следует после его ответа.       Чонгук собирается задать следующий вопрос, когда кое-кто расталкивает людей за столиками, протискиваясь к ним.       — Тэ! — кричит Богом где-то с середины кафе. Чонгук громко вздыхает, мысленно готовясь к мерзким фразочкам от Пака. — Что ты делаешь?       Он наклоняется к Тэхёну, зыркая на Чонгука с ненавистью и капелькой растерянности. Тэ смотрит на свой нетронутый кусок торта и отвечает:       — Ну, мы пришли сюда покушать тортики, но беседа с Гуком стала такой увлекательной, что до белоснежного бисквита с кучей крема дело не дошло.       Чонгук не упускает явный сарказм в его голосе. И он не понимает, почему его это задевает. Вроде, всё логично. Они говорили, поэтому не ели.       — Но почему… почему… с ним?       Богом хотя бы додумался сказать это не так громко.       — Если ты хочешь что-то сказать, то скажи, — выплёвывает Чонгук. — Я сижу прямо перед тобой.       Тэхён цокает языком.       — Тихо, спокойно. Не будь таким грубияном. Помнишь? Я хочу, чтобы ты вёл себя прилично.       Богом хмурится и наклоняется к Тэхёну, чтобы прошептать тому что-то на ухо. Тэ шепчет в ответ, и они смеются, хотя хихиканье Тэхёна больше похоже на вынужденное, словно шутка не смешная, но он делает это для поддержки образа. Ким отстраняется от Богома, оставляя лёгкий поцелуй на мочке уха, и у Чонгука появляется сильное желание уйти. Но он сдерживается и не сдвигается со стула ни на сантиметр.       — Мне нужно пробежаться по магазинам в поисках галстука для свадьбы моей двоюродной сестры, и мне нужно, чтобы ты пошёл со мной. Ты очень хорошо разбираешься в этом, — говорит Богом громче, распрямляясь. Тэхён не твой личный стилист, придурок. — Тем более, мы идём туда вместе, поэтому я должен знать твоё мнение. Попросить завернуть это с собой?       Тэхён кидает грустный (такой жалобный) взгляд на несчастный кусочек бисквита, а затем на Чонгука, который раздражается с каждой секундой всё больше и больше. На лице Кима много эмоций, и Гук не может разобрать ни одну из них.       — Да, конечно, — наконец решает он. Тэхён протягивает тарелку Богому, не глядя на него. — Упакуешь сам? Там, на стойке. Я соберусь и выйду.       Богом кивает.       — Без проблем. Буду ждать тебя на улице.       Тэхён ждёт, когда Богом выйдет из кафе, и только потом встаёт со своего места, подходя к Чонгуку.       — Бросаешь меня на нашей первой встрече взаимной неприязни? — пытается пошутить Чон, хотя сам весь горит от злости.       Тэхён пожимает плечами.       — Что я могу сказать? Я эффектный парень, — Чонгук закатывает глаза. — Он такой раздражающий, когда его игнорируют. Постоянно липнет, ужас. Он смотрит на нас?       Чонгук смотрит в сторону выхода, где Богом старательно притворяется, что не смотрит на них через огромное окно витрины.       — Да, а что?       Чужие пальцы оборачиваются вокруг шеи и притягивают ближе, и пухлые губы оставляет смачный поцелуй на щеке Чонгука. Он едва сдерживает порыв с силой оттолкнуть Кима от себя.       — Какого чёрта?       Глаза Тэхёна искрятся от радости.       — Он будет так взбешён.       Чонгук прожигает парня взглядом.       — Ты поцеловал меня, чтобы выбесить своего ручного пса?       — Да! — восклицает Тэхён. — Надеюсь, он накажет меня за это. Спасибо за помощь, хён! Увидимся в понедельник.       Ким проходит к выходу, игнорируя многочисленное внимание к своей персоне. Чонгук видит, как руки Богома собственнически оборачиваются вокруг талии Тэхёна, будто делая заявление.       Хах, как будто он имеет право делать хоть какие-то заявления по поводу Тэхёна.       Чон закатывает глаза. На щеке неприятное ощущение из-за липкого вишнёвого бальзама для губ. По какой-то причине все нервные окончания собрались именно в том месте, куда его поцеловал Тэхён, и теперь он краснеет. Чонгук хватает из подставки салфетку, рассыпая по столу и полу остальные, с остервенением стирая противный блеск с лица. А потом он замечает телефоны. Много телефонов. И они все направлены на него. Точнее, были направлены на них, когда Тэхён поцеловал его.       Чёрт тебя дери, Ким Тэхён!       Чонгук упрямо не поднимает головы, проходя мимо столиков. Его пытаются остановить, цепляясь пальцами за рукав его кофты, а некоторые осмеливаются задать вопросы об их с Тэхёном отношениях, но Чон идёт дальше, не обращая внимания.       Свежий воздух отрезвляет мысли. Он вдыхает полной грудью. Тэхён — это безумный, мстительный демон в облике ангела, и Чонгук так сильно это ненавидит. Вишнёвый запах продолжает преследовать его до конца дня.

***

      Богом ослабляет хватку, когда открывает дверь своего белого Ауди.       — Какой джентльмен, — бубнит Тэхён, проскальзывая на переднее сиденье. Раздражённо фыркая, Богом закрывает дверь и спустя несколько секунд садится за руль.       — Скажи, что мне показалось.       Тэхён качает головой, невинно моргая.       — А что тебе показалось?       Богом рычит сквозь зубы.       — Тэхён.       — Богом.       — Ты действительно поцеловал Чон Чонгука в щёку при всех? — вздыхает тот.       Притворяясь шокированным, Тэхён указывает на себя пальцем.       — Я?       — Тэ, я не в настроении для этого.       Тэхён закатывает глаза.       — А для чего ты в настроении?       Чужая ладонь накрывает его колени. Скептически выгибая бровь, Тэ говорит:       — Ты серьёзно? Нет. Ты не можешь быть мудаком, а потом требовать от меня это.       Он не может объяснить, почему продолжает играть во все эти игры. Он знает только то, что без них он будет никем. Тэхён не хотел втягивать Чонгука, но в тот момент это показалось забавным.       — Ты один из моих лучших друзей, ты знаешь это, верно? — начинает Тэхён.       Взгляд Богома становится мягче.       — Конечно.       — Но это не значит, что я принадлежу тебе, — заканчивает он, позволяя себе быть грубее, чем обычно. — Я могу делать всё, что захочу, с кем захочу и когда захочу, и ты не можешь меня останавливать. Я люблю тебя, но я не твой, Богом. Если я хочу флиртовать с Минхо, то я буду флиртовать с Минхо. Если я хочу спать с Сокджином, то я буду спать с Сокджином. Если я хочу поцеловать Чонгука в щёку, то я поцелую чёртового Чонгука в щёку. Я не заставляю тебя быть рядом со мной. Ты можешь принять меня таким, какой я есть, или же ты можешь уйти из моей жизни и не вмешиваться в мои дела. Да, я расстроюсь, если ты решишь уйти. Я не простой человек, и я знаю это. Так что… тебе решать.       Когда он поцеловал Чонгука на глазах у Богома, он ожидал совершенно другой беседы с Паком после. Но… Что же. Он уже давно хотел это сказать, он просто словил момент.       Богом разглядывает его лицо. Он о чём-то думает, но не решается сказать. Спустя время он произносит:       — Я никогда не хочу не быть твоим другом, Тэ. Я забочусь о тебе, поэтому я не понимаю… Я не знаю… твоего деструктивного поведения. Ты становишься всё хуже и хуже, и я не могу понять причин. Ты как будто пытаешься оттолкнуть всех от себя своими выходками. Я не против них, но я хочу понять. Ты был очень милым. Всегда был таким. Я помню наши совместные пары на основах движения, ты был первокурсником и… ты был гораздо лучше. Ты никогда не хвастался, на твоём лице была улыбка, и ты был так счастлив. Потом ты пропал на несколько месяцев, а, вернувшись, стал заносчивым, закрытым и постоянно изводил себя как в учёбе, так и на тренировках. Ты плакал, когда получал четвёрки. Я приглашал тебя в кино или на ужин, а ты отвечал отказом, говорил, что работаешь. Прошло время, но ты не изменился. Я ждал, когда ты отступишься, перестанешь быть таким, ждал, когда твои дела наладятся, и тебе станет лучше, но ничего не произошло. Ты продолжил совершать ошибки и продолжаешь до сих пор. Ты отталкиваешь людей, и мне становится всё сложнее справляться с этим.       Тэхён скрещивает руки на груди, в попытке защитить себя от едких слов Богома.       — Тогда почему ты до сих пор рядом? Почему не кинул меня? Я же такой раздражающий.       — Потому что я люблю тебя, Тэхён. Ты знаешь это. Я люблю тебя, поэтому не могу смотреть на то, как ты сам себе причиняешь боль. Ты выбираешь людей, зная, что они выбросят тебя из своей жизни спустя короткий период времени. Ты считаешь, что заслуживаешь этого. А я считаю, что ты заслуживаешь большего, поэтому никогда не выкину тебя из своей жизни.       — Возможно, именно поэтому я не люблю тебя так сильно, как ты любишь меня, — насмехаясь, говорит Тэ. — И это причиняет тебе боль, не так ли?       — Да. Знаешь что? Мне очень больно. Разве я недостаточно хорош для тебя?       — Недостаточно хорош? — повторяет за ним Тэхён, абсурдность ситуации накрывает его с головой. — Не в этом проблема. Проблема в том, что ты слишком хорош для меня. Я не хочу тебя, но я нуждаюсь в тебе.       — Что?       — Мне нужно, чтобы ты вёл себя со мной, как последняя скотина, — настаивает Тэхён. — Я заслуживаю этого. Ты видишь всю мою гниль. Но это не заставит меня хотеть тебя.       Богом смотрит на него. Он не может подобрать слов.       — Видишь? — хихикает Тэхён. — Ты меня не хочешь. Ты хочешь идею, которую выдумал сам. Ты хочешь меня в качестве своей красивой эмоциональной поддержки, которой ты можешь поплакаться, но никогда не сделаешь того же взамен.       Обиженный этими словами, Богом спрашивает:       — Как ты можешь обвинять меня в этом, когда я постоянно даю тебе возможность быть искренним со мной?       — Я искренен с тобой! Но каждый раз, пытаясь поговорить о куче дерьма в моей жизни, ты затыкаешь меня и переводишь стрелки на себя.       — Ох, да? Потому что каждый раз, спрашивая в порядке ли ты, ты говоришь мне отъебаться, а потом плачешь в раздевалке. А сейчас ты бесишься из-за того, что я слушаю тебя?       — Да! — взрывается Тэхён. — Я злюсь на тебя из-за того, что ты слушаешь меня! Ты всегда говорил мне о том, что не нужно держать всё в себе, но в последнее время тебе на меня наплевать! Ты единственный, кому я могу рассказать, но я не делаю этого, потому что чувствую себя обузой! Я люблю Чимина и Хосока, но они забили на меня, слишком заняты друг другом. Ты один понимаешь меня, ты один хочешь меня.       — Я не в ответе за твои чувства, Тэхён. Тебе решать, хочешь ты говорить о них или нет. Ты не имеешь права злиться на меня за то, что я насильно не вытягиваю из тебя правду. Это не моя работа. Я не могу постоянно бороться за твою искренность, если ты сам не хочешь показывать её мне. Так нечестно.       Ярость поглощает Тэхёна, потому что Богом прав. Всё, что он сказал, — правда. И из-за этого становится труднее дышать.       — Нечестно с твоей стороны просить меня измениться, потому что картинка в твоей голове не совпадает с реальностью.       — Я не твой враг! — кричит Богом. — Когда я говорю, что люблю тебя, то я имею это в виду. Ты предпочитаешь это игнорировать. Я люблю тебя больше, чем кого-либо, Тэхён, и это утомляет. Любить тебя — это ожидать наказания за преступление, которое не совершал. Возможно, я самый настоящий мазохист, потому что продолжаю возвращаться к тебе, когда ты делаешь мне больно. Я надеюсь, что удовольствие, которое ты получаешь от этого, стоит смехотворного количества времени и мыслей о тебе в моей голове. Я так сильно волнуюсь за тебя и чувствую, что я недостаточно хорош, а ты просто играешься. Скажи мне. Давай. Стоит ли наша дружба этого? Стоишь ли ты всех моих мыслей?       Тэхён смотрит в одну точку, не двигается, кажется, даже не дышит. Слова Богома, как дерьмовая поп-музыка, крутятся в его голове, повторяясь снова и снова. Он открывает дверь машины, громко захлопывая, привлекая внимание прохожих, и идёт обратно в общежитие.       Впервые в жизни Богом не следует за ним, а уезжает. От него.

***

      К этому часу он позволил уже шестерым мужчинам купить ему коктейль. Большая часть из них отдавала абсентом и средством для мытья окон, и Тэхён уже едва мог соображать. Но начало месяца проходит гораздо легче в таком состоянии, нежели в трезвом. Он может не задумываться о своих действиях и их последствиях. Он просто продаёт свои услуги за деньги. Дрочка за пятьдесят тысяч вон, минет за пару сотен тысяч.       Возможно, в его организме сейчас что-то похуже алкоголя, но ему плевать. Сложно подсесть на что-то, если ты даже не знаешь, что употребляешь. Человеческая психология — такая странная шутка. Дай человеку попробовать кокаин, не упоминая названия, то на следующий день он просто подумает, что перепил.        Но когда Тэхён смотрит на себя в зеркало в гримёрной, замечает свои расширенные зрачки, то понимает, что выпил коктейль с чем-то похуже ликера и мишек гамми. В голову сквозь пелену проникают картинки, расплывчатые, нереальные, и он в действительности и не может вспомнить нюхал ли он дорожку кокаина с бёдер одного из клиентов.       — Иди домой, Тэхён-а, — вздыхает Чан.       Тэхён нелепо отрывается от зеркала, пачкая его подушечками пальцев.       — И зачем?       — Потому что ты пьян, тебя чем-то накачали, и сейчас уже четыре утра. И я думаю, что ты продал какому-то мужику свои чулки и пояс.       Разглядывая свои голые ноги, Тэхён не сдерживает смешка, который потом разрастается в неконтролируемый смех. Под конец перед глазами плывёт пол. Всё сейчас такое смешное и забавное.       — Пожалуйста, Тэхён.       Чан уговаривает его. Комично, если посмотреть на это со стороны Тэхёна прямо сейчас. Обычно Тэ уговаривает Чана отпустить его домой.       — Жалуй себя, — отвечает он, хихикая. — Нет, я, конечно, могу тебе помочь, только если ты мне заплати- Перестань копаться в моих вещах!       Менеджер копошится в его сумке, игнорируя слабые попытки Тэ остановить его. Он достаёт телефон и командует:       — Пароль.       Тэхён дует губы, скрещивая руки на груди.       — Нет.       — Тэхён.       Ким пищит.       — Когда ты покрасил волосы в розовый?       Чан открывает рот, потом трясёт головой и отвечает:       — Я расскажу тебе, если ты скажешь пароль от своего телефона. Мы типа секретами обменяемся.       Глаза Тэхёна раскрываются в изумлении.       — Вау! Как здорово! Окей. 9719. Твоя очередь, Чан-ши!       Хотя если посмотреть, то его волосы сейчас скорее не розовые, а лавандовые. Они отражаются под светом гримёрной и, кажется, даже светятся.       — Я не красил волосы, — отвечает Чан, закатывая глаза. А затем он затыкает Тэхёна, точнее, шипит на него, потому что звонит кому-то и уходит за дверь. Тэ следует за ним, но получает дверью по лицу.       Забавно.       Он снова начинает хихикать, пытается открыть дверь, дёргая и прокручивая ручку. Пофиг. Тэхён сдувает волосы с лица и прислушивается.       — Окей, спасибо… Нет, просто он звонил тебе недавно. Когда? Я не знаю. Возможно, пару часов назад. У него нет контакта на случай ЧП. Да, спасибо, я ценю. Я уверен, что и он оценит, когда протрезвеет… Мхм… Пока.       Чан открывает дверь, заталкивая его обратно в гримёрку.       — Кому ты позвонил? Надеюсь, что не моему отцу. Он… он…       Тэхён замолкает. Что если Чан действительно позвонил его отцу? Он увидит Тэхёна в таком состоянии и будет очень сильно разочарован. Он больше не захочет иметь такого сына. Он не сможет этого принять.       И в следующее мгновение он размазывает слёзы на плече у Чана, и он даже не знает почему. Просто всё болит, и боль растёт пропорционально страху и разочарованию Тэхёна в себе, в жизни. И Тэ не пытается это изменить, просто продолжает плакать, пока Чан неловко гладит его по волосам.       — Я нашёл того, кто отвезёт тебя домой, Тэхён, — медленно объясняет Чан, поднимая его лицо за подбородок, чтобы Тэ посмотрел на него. — Я не звонил твоему отцу. Я позвонил твоему другу. Тебя это устроит?       Тэхён сглатывает, кивая.       — Отлично. Пойдём подождём снаружи.       Он поднимает сумку Тэхёна и идёт с ним ко двери, не давая мужчинам прикоснуться к Киму. На улице они стоят в тишине; Чан трясётся от холода, а Тэ ничего не чувствует, кровь, приливающая к щекам, выполняет отличную роль обогревателя.       Спустя десять минут на дороге останавливается черный Hyundai Genesis. Чан сжимает плечо Тэхёна и стучит по стеклу, и на мгновение Киму становится страшно, что менеджер оставит его одного, и он жмётся к нему, заглядывая в салон машины, когда окно опускается.       Даже под влиянием херовой тучи коктейлей и чего-то похожего на кокаин Тэхён узнает это лицо.       — Чонгуки! — радостно восклицает он, слёзы высыхают на щеках.       Чонгук смотрит на него немного странно, кроличьи зубы кусают губы, глаза сужены, но Тэхён не знает почему. Он протягивает руку через пассажирское сиденье и открывает дверь.       — Садись, — шипит он сквозь зубы.       Ох. Он злой.       Несмотря на это, Тэхён садится в машину. Он уже справлялся со злым Чонгуком. Тэ замечает, что они едут по дороге лишь через несколько минут. Чонгук не сказал ни слова. На его колени бросают толстовку, и Ким занимает себя тем, что пытается связать рукава трясущимися руками.       Свет от фонарей, отражающихся в стекле машины, отвлекает, и Тэхён наслаждается их маленьким представлением. Однако машина останавливается, и огни прекращают свой забег… красный, жёлтый и зелёный смотрят на него, уродливо мигая.       Тэхён исподтишка кидает взгляд на Чонгука, чьи костяшки приобретают белый цвет из-за того, что хозяин слишком сильно сжимает руль в своих руках. Он смотрит вперёд с таким упрямством, что скоро лобовое стекло попросит его отвернуться.       — Ты злишься на меня?       Чонгук игнорирует его.       — Ты злишься на меня, — констатирует Тэхён.       Чонгук продолжает молчать, что раздражает до чесотки под кожей. Или это отходняк?       — Чонгук, — хныкает Тэ, хватая старшего за бицепс.       — Не смей, — кратко говорит он. Лучше, чем ничего.       — Не сметь что?       Чонгук выдёргивает руку, стряхивая остатки тепла от касания Тэхёна с руки.       — Не трогай меня.       — Почему нет? — дуется Тэхён, снова сжимая его руку в своих ладонях. Он хочет трогать его, и он будет трогать его.       — Я сказал, не трогать.       — Что? — его рука скользит по твёрдым мышцам. — Это раздражает тебя?       — Да, — шипит Чонгук, сбрасывая чужую руку. — Просто сиди и молчи. Я знаю, что для тебя это трудно, но постарайся.       Тэхён смотрит на размытый номерной знак машины впереди.       — Ты такой злой, Чонгук.       — Даже не знаю почему, — бубнит он себе под нос, думая, что Тэхён не услышит, но он слышит. Со слухом у него всё отлично, спасибо.       — Ты знаешь, я не-       Что он хотел сказать?       Чонгук сдаётся.       — Ты не что?       Тэхён хмурится.       — Я не помню.       — Закрой глаза. Я разбужу тебя, когда мы приедем.       — Ты разбудишь меня поцелуем, Прекрасный Принц? — Тэхён смеётся над своей шуткой.       — Нет.       Они снова едут; Тэхён понимает это по движущимся огонькам.       — Красиво, не правда ли, хён? — он указывает на полоски цвета, расползающихся по стеклу, они смешиваются, создавая прекрасный калейдоскоп перед глазами. — Посмотри на огни!       Чонгук кидает взгляд в его сторону.       — Действительно красиво.       — Лжец. Ты едва их увидел.       — Я говорил не про огни.       Тэхён не понимает, что имеет в виду Чонгук, да и он теряет всякий интерес, вопросы больше не формируются в голове, и он замолкает. Утомительно. Он устал. Собственные руки становятся занимательными, и он рассматривает их, сгибая и разгибая пальцы, проводит по ногтям, чувствуя гладкую поверхность прозрачного лака на них.       Он тянется к Чонгуку.       — Дай свои руки.       — Я за рулём, Тэ, — Чон делает резкий вздох. — Тэхён.       — А я хочу посмотреть на твои пальцы.       Тэхён наклоняется, тянет Гука за правую руку. Чон вырывает её из хватки и возвращает на руль. Они чуть не выехали на встречку.       — Тэхён, блять, я пытаюсь довезти тебя до дома.       Тэхён дует губы, вытягивая нижнюю губу до предела, глаза широко раскрыты.       — Пожалуйста, хён.       Злые глаза Чона продолжают внимательно следить за дорогой, но всё же он кладёт правую руку на приборную панель между креслами. Тэхён издаёт радостный звук и сжимает ладонь Чонгука в своих руках, восхищаясь длинными бледными пальцами и наливающиеся фиолетовым синяки на костяшках.       — Ты кого-то ударил? — он оглаживает большим пальцем каждый синяк.       — Нет.       — Тогда почему они фиолетовые?       Ему нравится фиолетовый.       — Я ударил стену.       Тэхён хихикает.       — Глупый. Нельзя бить стены.       Он надавливает на фиолетовое пятно, заворожённый шипением Чонгука и тем, как сжимаются его пальцы вокруг левой ладони Тэхёна.       — Тебе бы советы раздавать. Я ударил стену из-за тебя.       Тэхён поднимает голову, слегка наклоняя её вбок, любуясь, как тени играют на лице Чонгука и выделяют острую линию челюсти. Его до безумия длинные волосы спадают на глаза, и Тэ очень сильно хочет заправить их, но в его руках ладонь Чонгука, и он не собирается её отпускать.       Ладно, он врёт. Ладонь касается одной из прядок и заправляет за ухо.       — Ты был зол на меня ещё до звонка от моего менеджера?       — Да.       Он сдвигает брови; вроде он не сделал ничего плохого.       — Почему?       Чонгук встряхивает головой, разрушая идеальную причёску от Тэхёна. Грубо.       — Нет смысла говорить с тобой, когда ты в таком состоянии. Ты узнаёшь обо всём утром и без моей помощи.       — Я хочу знать, — упрямо говорит он. — Иначе я не смогу извиниться.       — Люди увидели нас в кафе и начали распространять слухи. Всё.       Непонимание разрастается. События сегодняшнего утра расплываются и путаются, не давая Тэхёну чёткую картину произошедшего, но, кажется, он знает, о чём Чонгук говорит. Или догадывается.       — И зачем из-за этого бить стену? Я просто поцеловал тебя в щёку. Все заслуживают поцелуй в щёчку! Даже злые кролики, которые ненавидят проигрывать.       Мысленно Тэхён хлопает себя по плечу за такую… метафору? Сравнение? Олицетворение?       — Потому что мы не друзья, Тэхён. Ты мне не нравишься, и я не хочу, чтобы меня ассоциировали с тобой. Особенно через «поцелуи в щёчку».       Тэхён знает, что они не друзья. Чонгук не устаёт ему об этом напоминать, но это не значит, что они незнакомцы. Чон знает его лучше остальных. И ему больно из-за того, что Гук так легко отпустил их воспоминания. Тэхёну хотелось бы сделать то же самое, но он не умеет отпускать.       — Но ты здесь. Ты снял трубку, когда Чан позвонил. Почему?       Единственный разумный вопрос за ночь, и он приносит головную боль, которая уже граничила где-то в отдалённых уголках его сознания, а сейчас с полной силой взяла бразды правления в свои руки.       — Потому что ты так и не понял, что я всегда буду отвечать на твои звонки и приходить, если буду нужен. Хочу я этого или нет.       Тэхён принимает его слова, но не может их осознать.       — Оу…       — Да, — в его голосе горечь, которая лишь сильнее распаляет боль в голове Тэхёна. — Оу.       — Почему?       Чонгук замолкает. Тэхён думает, что Чон снова проигнорирует его, но тот говорит:       — Я не знаю. Потому что… ты — это ты. Я не могу сбежать от тебя. Даже когда ненавижу тебя. Даже когда ты делаешь всё, чтобы выбесить меня. Даже когда ты врёшь, спишь с моими друзьями или начинаешь ссоры со мной из-за глупой хуйни. Я мог бы отстраниться, держать дистанцию, но спустя столько лет я не смог. И я не знаю почему. Я ненавижу находиться рядом с тобой. Я ненавижу говорить с тобой. Но продолжаю это делать. Возможно, я мазохист.       Тэхён не знает, что сказать. Слова Чонгука так знакомы, так похожи… на те, что говорил… Кто? Тэ не помнит.       Больно. Эти слова делают больно. Отражаются где-то в глубине, резонируют в груди. Он не может ничего сказать, потому что все сейчас будет звучать, как оправдание.       Он переплетает пальцы с чонгуковыми и сжимает ладонь.       — Мне жаль.       Он смог выдавить только это. Тэхён не часто извиняется, но сегодня он бьёт все рекорды.       Чонгук позволяет ему держать себя за руку ещё несколько минут. Тэ и не заметил бы, как они приехали, если бы обеспокоенные глаза Чонгука не врезались в него. Он смотрит только на него. Тэхён смотрит в ответ, стараясь найти ответы, и что-то внутри тёмных ирисов чонгуковых глаз пронзает его ядом… или спасением.       Ладони поднимаются к лицу Чонгука, очерчивая каждую нервность, едва ощутимую щетину на лице парня. Гук не отталкивает, разрешает прикасаться к своему лицу.       — Я собираюсь поцеловать тебя, — шепчет Тэхён, очерчивая нижнюю губу Чонгука большим пальцем.       — Я знаю.       Тэхён отстёгивает ремень и наклоняется к нему через панель, руки Чонгука находят место на его талии. Тепло такое привычное, вес чужих ладоней такой правильный. Первое прикосновение губ сносит крышу, позволяет отбросить все сомнения, которые копошились в груди, открывая каждую дверь. Гук прижимает ближе, сжимает руки на талии, будто боясь, что Тэ исчезнет.       Чонгук такой дурачок. Куда он может уйти? Когда губы Чонгука — нега, успокоение. Когда он на вкус как ванильный бисквит. Когда Чонгук знает каждый сантиметр его губ, знает, как целовать его правильно. Когда весь мир сужается до салона черного генезиса.       И как в этих сопливых фильмах под веками взрываются фейерверки. Цветами, которые он никогда не видел раньше. За безжизненными, чёрными — теперь золотые, красные, розовые, синие… и с каждым прикосновением губ они всё ярче и ярче, и ярче… Так сияют, ослепляют, что делают больно. Но эта боль до ужаса красива.       Зубы Чонгука, за которые его постоянно дразнили в школе, кусают его за нижнюю губу, оттягивают, пытаясь отстраниться. Но Тэхён не позволяет.       Чонгук не может, не может. НЕ МОЖЕТ! Дать ему почувствовать, а потом отобрать. Он тянется к нему, коленом упираясь в коробку передач, обнимает за шею и целует, быстро, часто, не давая вздохнуть. Пытается языком снова ощутить ту сладость. Чонгук смягчается, тянет на себя за ленточки на кружевном белье, позволяя Тэхёну поглощать его, пока они оба не начинают задыхаться от головокружительного наслаждения.       Чонгук разрывает поцелуй, оставляя поцелуи вниз по шее, царапая зубами. Тэхён хрипит, запрокидывает голову, открывая больше пространства для языка Чонгука, зализывающего мелкие укусы на медовой коже, которые сам нарисовал несколько секунд назад. Зарываясь пальцами в чужие локоны, он направляет, не даёт отстраниться. Дыхание сбивается, а Чонгук продолжает оставлять метки, пытается сделать их фиолетовыми в паре к своим на костяшках.       Тэхён возвращает его губы на свои в нуждающемся поцелуе. Но Чонгук не позволяет Тэхёну брать вверх, как раньше. Он раздвигает губы Тэ языком, проникая внутрь, пробуя Кима изнутри. Руки Тэ опускаются на бицепсы, сжимают, проводят по груди, чувствуя вставшие горошины сосков. Руки сжимают волосы на затылке, и Чонгук разрывает поцелуй, устремляя затуманенный, наполненный похотью взгляд на Тэхёна. Ким смотрит в ответ, ожидание плывёт по венам вместе с красной жидкостью, которая скоро забурлит в его жилах. Нет, она уже бурлит.       — Это неправильно, — хрипит Чон. — Ты плохо соображаешь.       Тэхён хикает.       — Разве у меня это не постоянно?       Чонгук качает головой. Атмосфера наслаждения лопается как воздушный шарик.       — Давай. Пора спать.       Он выходит из машины быстрее, чем Тэ успевает возразить. Через несколько секунд дверь открывается со стороны пассажирского сиденья, Гук придерживает её, ожидая Тэхёна. Каким-то образом его сумка уже висит на его плече.       Тэхён скрещивает руки, отказываясь выходить. С чего вдруг? Ему и тут хорошо.       — Пожалуйста, Тэ- Тэхён. Выходи из машины.       — Нет. Ты исчезнешь, как только я встану на асфальт, так что я не собираюсь двигаться. Ты снова закроешься от меня и будешь притворяться, что ненавидишь меня, хотя я знаю, что это не так. Я — единственный, кого ты когда-либо любил, Чонгук. Я ненавижу, когда ты закрываешься.       Он повторяется, и слова, выходящие цепочкой из его рта правильные, но не совсем честные. По лицу Чонгука можно понять, что он попал прямо в кольцо.       Поняли? Да? В кольцо.       Однако Гук трясёт головой и в следующую секунду наклоняется к Тэхёну, оборачивает руки вокруг его талии и закидывает того на плечо. Тэхён летит. Утренний ветер развевает волосы, грязный оранжевый свет фонарей едва освещает землю под ногами, туман закручивается где-то вдалеке, но Тэ чувствует лишь сильные руки Чонгука вокруг себя, и холодный ветер, который врезается в сознание быстрее, чем любой наркотик.       Это быстро прекращается, потому что его ставят на ноги посреди холла общежития, и тепло начинает согревать замёрзшее тело. Освещение почему-то розовее, чем обычно, но Тэхён решает это не озвучивать.       — Какая комната?       Кратко спрашивает Чонгук, стараясь избегать взгляда Тэ.       — Комната для чего? В подвале есть телевизор… Автоматы с едой и напитками за той дверью. Югём сумел запихать туда наггетсы из рыбного филе. В конце коридора комната, куда обычно пытаются залезть школьники и потрахаться. Она свободная и там офигенная двухспальная кровать. Я бы хотел двухспальную кровать. Представь, как много места, Чонгуки. Оу, и ещё есть комната, которую мы используем для игр. Там есть воздушный хоккей.       — Твоя комната.       — О, — хмурится Тэ, задумываясь. — Я помню этаж. Э-э-э… номер… этаж четвёртый, а номер комнаты… там есть двойка.       Чонгук вздыхает.       — Ты, должно быть, шутишь. Ты помнишь, что находится во всех комнатах, но не помнишь номер своей?       Тэхён пожимает плечами, понимая, как это звучит, и тянет руки к Чонгуку.       — Чего ты хочешь?       — Понеси меня.       С очередным вздохом Чонгук притягивает Тэхёна к себе и поднимает на руки. Тэхён пищит, оборачивая ноги вокруг талии Гука, руками цепляясь за шею. Он старается не задеть своими шпильками спину Чона.       — Лифт?       Тэхён указывает пальцем в нужную сторону, и Гук подходит к лифту, вызывая его. Двери открываются, и из них выходит Минхо, он замечает парочку и останавливается.       — Тэ? — удивлённо произносит парень, застывая в створках лифта.       — Привет.       Хватка на талии Тэхёна становится крепче.       — Знаешь номер его комнаты? — вежливо спрашивает Чонгук. Правильно. Минхо точно ответит. Он же знает номер комнаты Тэхёна.       — Д-двенадцатая, — через несколько секунд отвечает Минхо. — Четвёртый этаж.       — Спасибо. Извини, — говорит Чон, протискиваясь между Минхо и дверьми в лифт. Тэхён вжимается носом в шею Гука, наслаждаясь цветочным ароматом. Он прижимается губами к нежной коже, кусает, целует, и Чонгук не останавливает его до тех пор, пока они не подходят к его комнате. Но Тэхёну сейчас до фени абсолютно всё, поэтому он продолжает.       — Ладно, всё. Прекрати. — Чонгук оттягивает его волосы, заставляя отстраниться. — Ключи?       — Ох, — он хмурится, пытаясь вспомнить, куда их положил. — О! Я помню! В моей сумке есть маленький кармашек!       Он хватает ремешок сумки, которая магическим образом переместилась на плечо Чонгука, открывает её, нащупывая маленький кармашек. Знакомый холод металла достигает кончиков пальцев, и Тэхён с победной улыбкой достаёт связку ключей. Он пытается открыть замок, но все попытки оказываются неудачными, поэтому Чон забирает ключи и открывает дверь сам.       Они входят. Комната Тэхёна выглядит симпатично, она освещена синими и белыми огоньками от гирлянды. Тэ думал, что выключил её перед работой. Видимо, нет.       Упс.       Чонгук сажает его на мягкое одеяло, рассматривая лицо Тэхёна.       — Ты теперь уйдёшь? — спрашивает Тэхён тоненьким голосом. Он не хочет, чтобы Гук уходил. Он чувствует себя в безопасности рядом с ним. Он счастлив, и ему тепло.       Чонгук осматривается, делает глубокий вздох и медленно выдыхает.       — Нет.       Он садится на кровать рядом с Тэхёном и хлопает по левой ноге.       — Поднимай, — Тэ поднимает ногу и заворожённо наблюдает за тем, как пальцы Чонгука развязывают ленточки от нюдовых шпилек. Он кидает туфли на пол, и Тэхён в любое другое время возмутился бы из-за небрежного обращения с его вещами, но ему всё равно. Он рад, что смог освободиться от этих неудобных шпилек. Они выедали ему мозг! Через ноги! Чон расстёгивает воротник рубашки Тэхёна, и Ким позволяет ей скатиться по плечам, он не прикрывается. Они уже много раз видели друг друга без футболок и рубашек, стеснению нет места. Однако Тэ едва сдерживает разочарованный стон, когда Чонгук встаёт с постели. Он уходит недалеко, до ближайшего комода и достаёт чёрную футболку и спортивные штаны.       — Сможешь сам переодеться? — спрашивает Чонгук, возвращаясь с одеждой в руках.       Тэ кивает, но предложенную футболку отбрасывает в сторону и тянет Чона за край его кофты. Чонгук недоумённо смотрит на него. Он такой милый, когда не понимает, что происходит.       Он всегда милый.       — Что?       — Твоя кофта, Чонгуки. Она мне нравится.       Чонгук оглядывает свой лонгслив. Он усмехается в первый раз за утро без раздражения. Тэхён продолжает тянуть за кофту.       — Ладно. Я отдам её тебе.       Он стягивает лонгслив через голову, и Тэхён не может сдержать восхищённого вздоха. Тело Чона будто вылеплено самыми известными скульпторами. Он проводит ладонями по белой коже груди Чонгука, по очерченным кубикам пресса, которые появились благодаря упорной работе над своим телом. Чонгук ловит его руку.       — Давай, оденем тебя во что-то более удобное. Встань для меня, хорошо?       Тэхён встаёт на ноги, немного покачиваясь, потому что алкоголь в крови превышает норму. Чонгук помогает ему надеть свою кофту. Мягкая, согретая телом Гука ткань достаёт ему до середины бедра и пахнет так знакомо — Чонгуком — что тело начинает болеть. Затем Гук снимает с него кружевное белье и, сажая обратно на диван, натягивает штаны на длинные ноги.       — Найти твои салфетки для снятия макияжа? — нежно и тихо (за что ему отдельное спасибо) спрашивает он.       Тэхён трясёт головой и, хватая Чона за руку, тянет на себя.       — Нет. Я устал. Сниму макияж позже.       С кивком головы Чонгук скидывает обувь с ног и позволяет Тэхёну затащить себя на кровать, позволяет обнять и удобно устроиться на его плече.       Довольный вздох срывается с губ, и он прижимается ближе, согревая замёрзший нос на чужой коже. Голова начинает болеть, пульсировать в висках, но он позаботится об этом позже. Прямо сейчас он именно там, где хочет быть. Чонгук, его запах и огоньки гирлянды, которые знающе мигают над их головами. Прямо сейчас он счастлив.