***
Три дня слились для Мори в один кошмар. Эльфа в полубреду слонялась по разбитому на пустоши лагерю, стараясь хоть как-то помочь каждому. Остановиться на минуту было невыносимо, потому что тогда голову заполняли совершенно невыносимые мысли — а что, если…? Гонец в особенности металась между тремя шатрами, пропахшими запахом всевозможных настоек и надежды. В очередной раз окинув лагерь туманным взглядом, Мори бессильно повесила руки, зажмуриваясь. Хотелось, чтоб весь этот ужас прекратился. Эльфа уселась у какой-то палатки, пряча лицо в ледяных ладонях. Хару била крупная дрожь. Южанка бесцельно бродила между шатров, окидывая неживым взглядом пустошь. Оин выгнал её, нервную и при любом случае хватающуюся за кинжалы, чтобы спокойно заняться ранами Фили. Южанка поняла, что она не любит войну. Не любит смерть. Её тошнило от запаха крови. Послышался тихий судорожный скулёж, и Хара стиснула кулаки, стараясь держать себя в руках. Карие, припорошенные пеплом, глаза наткнулись на черноволосую эльфу. Наемница, порывисто выдохнув, проморгалась, сжимая зубы. — Эй, — тронула она гонца за плечо. Мори, изможденная лèкарством, со стеклянным взглядом поднялась. Хара поддерживающе сжала эльфу в крепких объятиях. Мори зашлась в рыданиях, давясь слезами. Южанка сухо терпела, вперившись пустым взглядом в краснеющий горизонт. Эльфа еле держалась на ногах, и Лисца решила, что больше так нельзя. Вернувшись с гонцом к одному из костров, где видела Двалина, южанка передала черноволосую в руки вояки. Тот без слов все понял — он-то помнил, сколько отсыпалась эльфа на Карроке, когда ворожила лишь над Торином. Сейчас же Мори была на ногах уже как трое суток, деля смертельные раны с двумя гномами и шатаясь между других раненых. Страшно было подумать, чем это могло закончиться. Взяв все в свои руки, Двалин отрицал любые доводы эльфы и тащил её в теплый шатер. Хара, проводив их взглядом, больше не могла позволить себе бесцельно слоняться по лагерю и направилась к другому, не менее теплому и пропахшему витающей смертью шатру.***
— Ну, а ты не собираешься спать? — Двалин устало наклонил голову набок, вставая на входе и с легким укором вглядываясь в наемницу. — Также, как и ты, — пожимает южанка плечами, разваливаясь на шатком стуле. Покачав головой, вояка уходит. Нет, Хара не могла оставить его. Отойти. Сделать лишний шаг. Ей уже хватило двух ошибок. Она сидела с ним все время, периодически выгоняемая Оином. Держала гнома за руку, завороженно следила за мерно вздымающейся грудью, хваталась за кинжал при любом шорохе и с замиранием сердца разбирала в лихорадочном бормотании «Зои». Когда становилось совсем плохо — укладывала голову на шкуры и прикрывала глаза. В сознании вечно всплывали чистый голубой взор и лукавая ухмылка. Хара болезненно морщилась и крепче сжимала мозолистую руку. Отпустить она не могла.***
Мори тяжело раскрыла глаза, оглядываясь. Она лежала на софе из шкур, заботливо укрытая пледом. В груди болело, спина ныла — вот они прелести её лéкарства. Прохрипев, эльфа перевернулась на другой бок, укутываясь в плед. — Мори? — хриплый глубокий голос окутал шатер. Черноволосая, опешивши, приподнялась и увидела Торина. — Махал, Торин, — прошептала она, подрываясь к его постели. — Как ты? — узбад лежал с прикрытыми глазами, белые бинты с кровавыми следами опоясывали грудь. Улыбка легла на его губы, как только эльфа взяла гнома за руку. — Я бы встал, да, боюсь, ты убьёшь меня за это, — слабо усмехнулся Дубощит, заглядывая в зеленые глаза. Сердце счастливо забилось. — Я убью тебя, когда ты будешь крепко стоять на ногах, — заявила Мори, выдыхая. Что говорить о Торине — ей самой ещё было тяжело стоять без опоры. — Иди сюда, — кивнул он на свою кровать, осторожно подвигаясь. Король даже не дал ей возмутиться. — Я отказываюсь спать без тебя, — упрямо заявил тот, и эльфа, устало закатив глаза, обошла постель и легла на шкуры, моментально засыпая у теплого бока. С счастливой улыбкой Торин прикрыл глаза, рукой приобняв черноволосую.***
Лучше всех дела обстояли у Кили. Этот, в пылу геройства, позволил ранить себя в бедро и потерял немало крови. Обессиленного парня потому и дотаскивала Хара. Даиновский лекарь, зашив его, фыркнул, что младшему принцу стоит ремня надавать за геройство. Двалин тогда впервые за день усмехнулся. Кили открыл глаза на второй день и увидел в шатре милую гномку, решив сначала, что она ему причудилась. Девчушка обернулась и, неверяще воскликнув «Выше Высочество!», радостно захлопотала вокруг него. Её заискрившихся от счастья глаз лучник не разделил, вспомнив события Вороньей высоты. Принц было подорвался к брату и дяде, но натолкнулся на яро запрещающую гномку. Кили сначала даже опешил такому напору, а потом представил самое страшное и ломанулся на выход с двойной силой. На его крики сбежались. В шатер влетела запыхавшаяся Мори, усталыми глазами припечатывая принца к кровати. Эльфа облегченно выдохнула, расправляя легкую улыбку на лице, и сжала теплую руку лучника, убеждаясь в том, что это не наваждение. Двалин оказался менее нежным. — Ты какого балрога творишь, парень?! Мори и так разрывается среди Торина с Фили, имей совесть! Нагеройствовался уже, обалдуй! Если истечешь здесь кровью, я Мори близко не подпущу! Фанси, ещё раз взбунтуется — зови меня, привяжу его к кровати. Гномочка кивнула. Двалин, продолжая ворчать, вышел, забирая эльфу с собой. — Фанси, значит? — посмотрел Кили на девушку в ореоле светлых кудряшек. Та вновь кивнула, чуть склонившись. Она прибыла сюда с обозом из Железных холмов. Узнав о разразившейся битве, дочь Махала не могла остаться в стороне и принялась хлопотать над ранеными вместе со старшими гномками. Мори, тогда вышедшая из шатра младшего принца после лекаря, огляделась по сторонам, понимая, что Кили нельзя оставлять одного. Взор её и зацепился за Фанси. С веселой гномкой шебутной племянник Короля-под-Горой быстро нашёл общий язык.***
Торин из-под ресниц наблюдал за Мори, и лишь одна мысль крутилась в его голове — какая же она милая, когда спит. Эльфа, аккуратно уложив голову ему на плечо, свернулась на боку и крепко спала. Чувствовать её дыхание, быть так близко — все казалось невероятным, и это заставляло сердце гулко стучать. Дубощит из раза в раз корил себя за то, что кричал на неё, сомневался в храброй девушке. Заслужил ли он такое счастье? В шатер влетел Двалин, криком поднимая эльфу. Поняв, что дело плохо с Фили, подорвался было и Торин, но оказался остановлен рыком друга. Увидев блеснувшие у выхода испуганные глаза, полные беспокойства, Дубощит сглотнул упрямство, не собираясь рвать черноволосой сердце, и откинул голову на подушки, бессильно зарычав. Досталось Фили больше всех. Его лихорадило, рана кровила. Мори чувствовала это и без слов бросилась к кровати принца, принимаясь раз за разом шептать знакомые слова и заставляя вновь почувствовать его всепоглощающее тепло. Двалин вцепился Харе в плечи и вывел ту в ночную прохладу. Южанка молебно бормотала что-то, вскидывая голову к темному небу, и сжимала ладонь с белым шрамом. В карих глазах стояли слезы. В шатер к Мори влетел Оин, принимаясь за раны старшего принца. Эльфа чувствовала, как успокаивается светловолосый, но судорожно продолжала шептать эльфийские слова, пока лекарь не закончил свое дело. Изможденная, она упала головой прямо на край кровати. Оин вышел к Двалину, молясь Махалу за наследника короля. Хара нырнула в шатер и, усевшись на пол, обняла Мори, утыкаясь ей в бок. Успокаивать Торина пошёл Двалин. Фанси убаюкивала проснувшегося от переполоха Кили, кидая нервные взгляды на выход.***
С занявшимся рассветом Мори открыла глаза. Посмотрев на умиротворенного Фили, она облегченно выдохнула. Хара сонно прищурилась, все ещё испуганно обнимая эльфу. Мори нежно улыбнулась ей и, поцеловав в лоб, поднялась на ноги. Шатаясь, она поплелась к Торину. У входа нервно курил Двалин. Черноволосая с уставшей улыбкой кивнула ему и оказалась сжата в медвежьих объятиях. Измученно блеснув глазами, она наконец вошла в шатер и без слов улеглась к Торину, обнимая его руку. Слезы отчаянно просились наружу, но Мори стойко держала их внутри. Дубощит настороженно приподнялся, и эльфа припечатала его зеленым взглядом, расплывающимся из-за соленой воды. — Дернешься — убью, — насупившись, произнесла она. Торин виновато потупился и, забрав у неё свою руку, принялся перебирать черные волосы, с удивлением находя серебряные ниточки седины. Успокоившись, Мори крепко заснула.***
Бильбо крутился у шатра и наконец, зябко поежившись, вошёл внутрь. Торин не спал, умильно глядел на спящую эльфу, которая вновь забрала его руку себе. Хоббит хотел уж было уйти, боясь рушить нежную тишину, но Дубощит обернулся на холодный порыв ветра, забравшийся в шатер вместе с Бэггинсом, и кивнул полурослику. — Торин, я… — узбад улыбнулся верному другу, обрывая его. — Я рад, что ты пришёл. Прости меня, Бильбо. Я был слеп. Ты поступил так, как поступают настоящие друзья. Бильбо посветлел и, не найдя слов, искренне улыбнулся. — Я бы обнял тебя, но она убьёт меня, если встану, — усмехается Дубощит, скосив глаза на Мори. — Мы ещё обязательно обнимемся, — обещает Бильбо, и Торин выдыхает, понимая, что хоббит простил его. Бэггинс было тянет руку, чтобы хотя бы обменяться рукопожатиями, но потом замечает, что узбад сейчас не властен над своей правой рукой, и тихо, чтобы не нарушить сон эльфы, смеется. — Она такая удивительная, Бильбо, — качает головой Торин. Хоббит умиляется тому, как расцветает суровый Подгорный король. — Ты заслуживаешь счастья, Торин, — искренне кивает Бильбо. Дубощит благодарно кивает в ответ.***
Хара нервно реагировала на все, что происходило вокруг шатра Фили, и, когда туда вошёл рыжий гном, кинулась к нему с кинжалом. — Эй-эй-эй! — опешил Даин, поднимая руки. Черные глаза метали молнии. — Девчонка! Давай прекращай! Южанка не успокоилась до тех пор, пока в шатер не вошла Мори справиться о здоровье принца. Распахнув глаза, эльфа замерла. — Хара, — вымолвила та. — Все в порядке, Хара, — медленно кивает гонец. — Это кузен Торина — Даин. Он не навредит Фили. Наемница отшатывается, грузно выдохнув, и убирает кинжал. — Ну ты даешь, девчонка! — изумленно качает головой Железностоп. Удушливо свесив голову, Лисца выходит на свежий воздух. После этого совместными усилиями южанку удалось заставить поспать — испугавшись, что в следующий раз она набросится и на Мори, Хара через силу согласилась. Фили, болезненно поморщившись, наконец раскрыл глаза. Обведя голубым взором шатер, он наткнулся на сверток шкур, из которых свешивались лишь темные волосы. Принц слабо улыбнулся.***
Все потихоньку приходило в привычное русло. Люди начинали обживать Дейл, кто-то возвращался в Эсгарот. Эльфы засобирались домой. Как-то вечером, выйдя от Кили — тот, надо сказать, совсем растаял в светлых кудряшках — Мори наткнулась на эльфийского владыку. Кротко поклонившись, она уже хотела побыстрей уйти, но вспомнила кое-что. — Ваше Величество, — расправив плечи, произнесла эльфа, заставляя Трандуила повернуться к ней. — Я никогда вас ни о чем не просила, однако теперь осмелюсь, — Лесной король хмыкнул, но просьбу выслушал. — Верните гномам оружие, что осталось во дворце. Он не дождался ни «прошу», ни «пожалуйста», и кустистые брови взметнулись вверх. — Что ж, — холодно протянул он. — Надо полагать, будущей Королеве-под-Горой невыгодно отказывать. Мори, зардевшись, хотела что-то сказать, но так и не нашла слов. Пройдя пару шагов, Трандуил вновь обернулся к ней. — Леголас желает счастья своей смелой подруге. Эльфа благодарит Лесного короля и спешно откланивается, услышав всхлипы из шатра Фили. Мори обеспокоенно заглядывает внутрь и изумляется. Хара долго держалась, не плача, но, когда тихий голос позвал её «Зои», а она подняла голову и наткнулась на голубые глаза, то не выдержала. Первая слезинка скатилась по щеке, за ней — вторая. Судорожный всхлип. Южанка расплакалась, счастливо смеясь и крепко сжимая руку гнома, шепчущего ей ласковые успокоения. С радостной улыбкой кивнув Фили, эльфа оставила их. — Ну? Что ты задумала? Утопить меня? — смеется светловолосый. — Я тебя знаю, и я настороже! — Дурак! — всхлипывает Хара, легонько ударив его. Из шатра ещё долго раздаются смех и слезы счастья — ровно до тех пор, пока не затихают в пьянящих поцелуях.***
Мори буквально впорхнула в шатер к Торину. Заметив непривычно легкий настрой эльфы, он прищурился: — Что, решила наконец, что лежащих тоже бьют? — Да, я смотрю ты больно живой, — фыркнув, смеется зеленоглазая. — Фили очнулся, — с теплотой добавляет она. Дубощит просиял, воззрившись на неё. — Можешь даже не думать идти туда, им с Харой явно не до тебя. — Ты — умница, Мори, — выдыхает узбад, завороженно следя за эльфой. — Ты вытащила нас из чертогов Махала. Черноволосая, услышав это, меняется в настроении и предстает перед королём руки в боки. — Ты — Дуболом! — заявляет она. — Я молчу про то, что ты полез в логово врага с тремя воинами… — С нами были боевые козлы, — не соглашаясь, заявляет Торин, смеясь глазами. — Заткнись, — чеканит Мори, качая головой. — Скажи мне, неужели, ты правда думал, что твои племянники. Твои, Торин, племянники, — увесисто повторяет она. — Не полезут на рожон? Что Фили заберет Кили, мол «знаешь, братец, тут что-то темно и страшно, и воняет орками, пойдём обратно»? Или Кили умерит свой героический пыл? М? — Ты сказала заткнуться, — пожимает плечами Торин, лукаво заглядывая в зеленые глаза. — Великовозрастное дитя! — фыркает Мори, складывая руки на груди. — Дитя, — насмешливо протягивает Дубощит. — Я старше тебя! — Так я и говорю — великовозрастное, — победно выдает черноволосая, подняв бровь. — Успокоилась? — наклонив голову набок, улыбается гном. Гонец изумленно распахивает глаза. — Нет! — топает ножкой она. — Но я все же рискну, — хмыкает Торин, заставляя девушку непонимающе нахмуриться. Он с некоторыми усилиями встает и начинает подходить к эльфе. — Эй! Нет! — возмущается Мори. — Я понял тебя ещё в первый раз, — усмехается Дубощит. Эльфа завороженно водит глазами по белым повязкам и сильным рукам, нервно сглатывая. Подойдя к ней, Торин бережно поднимает её подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза. Мори отчаянно теряется там. — Я натворил много плохого, — вздыхает он. — И без тебя натворил бы ещё больше. Мори, ты заставила меня ожить, а я… Я был так несправедлив к тебе. Ты права, я Дуболом, и я молю тебя о прощении. Она опускает взгляд, чуть хмурится и, наклонив голову, сквозь пушистые ресницы разглядывает пляшущее пламя факела поверх плеча гнома. А он стоит, поникший, напоенный отчаянием, воскрешенный верой, что эльфа дала ему. Эльфа... Предательница, что должна сгореть в синем пламени... Болезнененная усмешка кривит губы. Она и горит в его синих глазах, безнадежно теряясь, стоит лишь встретиться взглядами. Мори поднимает голову и почти задыхается от чувств, что терзают сердце при виде столь обреченного узбада. Если уж Король молит, то надо прощать. Иначе она себя не простит. — Дубощит, — шепчет эльфа, робко улыбаясь. — Суровый, грозный, смелый, доблестный и… любимый, — Торин порывисто обнимает её, целуя в макушку, и зажмуривается, не веря своему счастью. — Ты ведь не уйдёшь? — отчаянно молвит он, в голосе проскальзывают нотки мольбы. — Я больше не чувствую Эрин Гален. Там больше не мой дом, — чувствуя, как бьётся его сердце, произносит Мори. — А где ты чувствуешь дом? Эльфа затаивает дыхание и с выдохом выговаривает: «Здесь». — Athanu men*, — шепчет Торин. — Athanu men, — повторяет он, всматриваясь в чарующие зеленые глаза. — Athanu men. — Я не понимаю, — улыбчиво качает эльфа головой. — Я тебе клянусь, ты поймёшь, — чувственно шепчет Дубощит, едва касаясь нежных губ. —Ты все поймёшь, любимая…