Утешение

Курт не был удивлен, когда обнаружил Диану сидящей на диване в гостиной, небрежно откинувшейся на спинку, держащую бокал с виски в руках. Он не был удивлен царившему зыбкому полумраку, ее растрёпанному виду, компании полупустой бутылке на столике. Курт не был удивлен, но он не знал, чего ожидать. Утром она была недовольна, зла и почти разочарована, когда он сообщил о своем решении помочь Алисии. Ему не хотелось выяснять отношения, не хотелось выслушивать ее мнение или претензии. Они договорили не вмешиваться в работу друг друга, и он поступил так, как считал нужным. Но сейчас Курт стоял посреди гостиной, к которой он едва ли мог применить местоимение «их», настороженный и обеспокоенный ее надтреснутым голосом в трубке. И если дело было в нем, хотелось ему этого или нет, то теперь, как ее муж, он должен был быть рядом. — Так и будешь там стоять? — голос Дианы звучал непривычно хрипло, — садись, выпей со мной. Курт медленно сел на диван внимательно всматриваясь в ее рассеянные движения. Несколько янтарных капель упало на стеклянную поверхность, Диана не глядя сунула ему стакан в руки, все так же задумчиво всматриваясь в пустоту перед собой. Курт откинулся на спинку дивана, всматриваясь, анализируя, пытаясь понять. Он никогда не любил много говорить и тем более не любил говорить если его не спрашивали, поэтому занял привычную для него позицию наблюдения. Это работало на охоте, это работало с ней. В другое время он бы предпочел начать с прикосновения, легкого почти невесомого, означающего, что между ними все хорошо. Казалось, сегодня это было невозможно. И он ждал. Они сидели в тишине какое-то время, наблюдая, как по потолку проносятся редкие отсветы проезжающих за окном машин. Пока она не провела устало рукой по волосам и наконец-то посмотрела на него. Теперь он увидел красноту в ее глазах, и причина хрипоты ее голоса стала очевидна. За все время их странных, хаотичных отношений, он никогда не видел ее такой… потерянной. Она снова отвернулась, и сделала глоток опустошая стакан и со стуком опустила его на столик. Потянулась к бутылке, но потом словно передумав, оперлась освободившейся рукой на диван. Посмотрела на Курта и сказала просто: — Я не буду судьей. Эта мысль отбойным молотком, стучавшая в ее голове в течении всего дня наконец-то обрела вербальную форму. И ничего не произошло. Мир не треснул по полам, она не загорелась синим пламенем. Время текло, как и прежде. Ничего. Она просто констатировала факт, разбивающий ее сердце. — Диана, — заботливый и сочувствующий голос Курта вывел ее из оцепенения. Её губы задрожали, и из горла вырвался предательский всхлип. Она не хотела этого. Она не нуждалась в зрителях и тем более в жалости. Конечно, она знала, что могла не сдерживаясь доверить ему себя в любом виде. Но это чувство безопасности, которое она всегда испытывала рядом с ним, сегодня конфликтовало с тупым несправедливым чувством злости на него. Хотя технически он не был виноват. То, как он распоряжался своим рабочим временем действительно ее не касалось. Но. После всего, через что она прошла, после почти завершения своей карьеры, после фактического изгнания из фирмы, в названии которой ее имя, все закончится вот так? Если бы Алисия, и другие младшие партнеры не подставили их с Уллом, если бы муж Алисии не был губернатором, способным предложить лакомый кусок и так же легко его забрать. Если бы не это ее последнее дело, ускользнувшее все к той же Алисии и не имеющее никакого значения теперь. Диана злилась, и ничего не могла этим поделать. Она даже не думала, что будет так больно потерять эту должность. Или же больнее было осознавать причину из-за которой она ее потеряла? Или же дело было в том, что второй раз судейство ускользает от нее и возможно третьего раза уже не будет? Всего лишь несколько недель назад она была уверена в своем будущем, а теперь… Курт вздохнул, едва успев устыдиться чувству облегчения, мелькнувшего и так же быстро растворившегося. Не из-за него. И не тратя больше времени притянул ее к себе, захватывая в крепкие объятия, окутывая теплом и заботой. Диана на секунду застыла, не желая поддаваться истерике, глубоко вздохнула, и прижалась к нему, сдаваясь и позволяя ему прикосновениями горячих ладоней утешить себя. Прижавшись губами к ее волосам, он все-таки сказал: — Расскажи мне все. Диана облизнула губы. Рассказать ему все. Слова завертелись на кончике языка, когда волна горячей злости снова захлестнула ее. Он мог ее выслушать. Он мог ее поддержать. Она медленно уперлась ему в грудь ладонями неосознанно сжимая ткань рубашки. Смахнула все-таки выступившие слезы небрежным движением. — Курт, я хочу… — Диана посмотрела на него, внимательно изучая его реакцию и формулируя чего она собственно от него хочет. Разделить с ним горечь утраты, слушая, абсолютно ей не откликающиеся, травящие душу, сожаления: бестолковое «ну, послушай», отравляюще-компромиссное «с другой стороны», неуместное «все будет хорошо»? Выяснять отношения, выслушивать его бесконечные, раздражающие речи о правильных поступках, которые она не могла воспринимать не закатывая глаза, в очередной раз пытаясь разобрать механизм их брака, понять действия друг друга в похожих ситуациях? Справиться с удушающей злостью единственно возможным и доступным прямо сейчас способом? Ее взгляд скользил по его лицу, задержался на губах. Она прикоснулась к нему, медленно, осторожно. Понимая, что хочет его использовать, и надеясь, что он позволит ей. Оставляя на его губах вкус соли и виски. — Я не хочу разговаривать. Курт смотрел на нее, едва выдавая беспокойство, чуть прищурив глаза, как будто решая, стоит ли. Провел ладонью по щеке, очертил родинку на скуле. Не дожидаясь ответа, она снова прижалась к нему, поцеловала сильнее, почти отчаянно, притягивая за шею еще ближе. Он сдался через несколько мгновений, позволяя. Диана тихо застонала, когда его язык медленно скользнул в ее рот. Когда его горячие ладони огладили плечи, спустились на талию, остановились на ягодицах и сжали их. Она даже не заметила, как оказалась сверху, обхватив его бедра своими, прижимаясь крепко, так, словно он мог исчезнуть. И все же, несмотря желание, охватившее ее, несмотря на отчаянную потребность почувствовать его в себе, она целовала его неспешно, почти лениво, неосознанно наслаждаясь своей маленькой победой и каждым прикосновением своих губ к его коже. Она с силой потёрлась щекой о его щеку, почти мурлыча от удовольствия, желая, чтобы злость отступила и оставила вместо себя лишь искрящееся напряжение. Ему нравилось целовать ее так, глубоко и медленно, вслушиваться в ее приглушенные стоны, чувствовать ее пальцы, сжимающие его плечи, скользящие под рубашку и стягивающие ее. Он дернулся лишь, когда она с силой провела ногтями по его груди. В ее взгляде не было сожаления, только вызов. Он перехватил ее ладони, возвращая их себе на плечи. Притянул ее к себе за талию еще ближе, вжимаясь в ее бедра своими. Несколько мгновений они смотрели друг друга, затем Диана привычным движение расправилась с пряжкой его ремня, и так же быстро расстегнула молнию на его джинсах. Он закрыл глаза, когда она накрыла его твердый член своей ладонью. Курт резко выдохнул, когда она провела пальцами по всей длине и рефлекторно облизала губы. Диана была хороша в этом, но они оба знали, что сегодня этого не произойдёт. Курт задрал ее платье до талии и помог избавиться от белья. Звук вырвавшийся из ее горла, когда он наконец оказался внутри нее: вибрирующий, громкий и низкий, полный желания и удовольствия, принес ему наслаждение, соразмерное лишь с ощущением ее тела вокруг него. Они остановились, упиваясь этим первым мгновением. Долгожданное чувство наполненности, удовольствие от давления смешанное с обретенным облегчением. Он позволил ей замереть насколько ей нужно. Она жарко застонала ему в ухо, зная, что сводит его этим с ума. Он положил ладонь ей на затылок, возвращая ее губы к своим. Наконец Диана задала ритм, сначала терпеливый и дразнящий, через несколько минут сменившийся быстрыми резкими движениями. Она не шептала привычные пошлые фразы ему на ухо, не останавливалась, чтобы поцеловать, лишь зарылась пальцами в его волосы, жадно вдыхала его запах, оставляла рассеянные поцелуи на его шее, сосредоточившись на движении его члена внутри себя. — Диана, — ее имя срывалось шепотом с его губ, он повторял его снова и снова, так словно только она имела значение. Так, словно боялся сказать слишком много или сказать недостаточно. Он попытался просунуть руку между их телами, чтобы создать дополнительное трение для нее, но был остановлен. Она отвела его руку, оперлась на спинку дивана используя ее как рычаг, чтобы двигаться так, как ей хочется.  — Диана, — он разочаровано выдохнул. Несмотря на свое молчаливое согласие ему не нравилась роль стороннего участника, ему нужно было больше. Он накрыл ее грудь рукой, досадно желая ощущать под своими пальцами ее кожу, а не мягкую ткань платья, другой сжал ягодицу, так сильно как ей нравилось. Чуть сильнее допустимого. Надавил на ее бедра, заставляя ее замедлить свой темп и посмотреть ему в глаза, заявляя свое право на присутствие. Диана замерла завороженная, и резко вздохнула от удовольствия, когда он приподнял свои бедра на встречу ей. Она закрыла глаза и начала двигаться синхронно с ним, соглашаясь с их общим ритмом. Она прикусила соленую влажную кожу между его шеей и плечом совершенно точно зная, что там останется след. Простонала его имя, иступлено впиваясь пальцами в плечи и через несколько движений оргазм ожидаемой вспышкой пронёсся по ее телу, принося желанное расслабление. Он кончил через несколько мгновений. Они дышали быстро и неровно, находили успокоение в рассеянных движения рук, в коротких мягких поцелуях, в немом молчании. Диана медленно приходила в себя. Платье неприятно липло к коже, тело сопротивлялось неудобной позе и мышцы начинало предупреждающе покалывать. Диана уперлась лбом в его лоб, теперь уже смущенная своей требовательностью. Под кончиками пальцев, между шеей и плечом, горел след от ее укуса. — Прости, — она моргнула несколько раз и прикусила нижнюю губу, из-за чего выражение ее лица приобрело наивно-виноватый вид. — Ничего, — он отмахнулся, на самом деле переживая неуместный, но от этого не менее острый укол вины. Он был уверен в своих убеждениях, но до сих пор не понимал, может ли это работать для их отношений. Небольшая отметина на теле — это ведь такая малость, если его жене станет немного легче. Он смутно ощущал неправильность происходящего, но не торопился отпускать Диану, прижался к ее груди, вслушиваясь, как ритм ее сердца замедляется и находя в этом странное успокоение. Пускай так, но она получила от него поддержку и утешение. И по крайней мере сегодня он чувствовал себя нужным. — Ты в порядке? — спросил он, когда она все-таки слезла с его колен. Курт бережно заправил светлую прядь ей за ухо. — Буду, — она взяла его ладонь и прижалась к ней щекой. И после недолгой паузы добавила, — я люблю тебя. — И я тебя, — он смотрел на нее, и она понятия не имела, о чем он думал. Потом она поднимется наверх, будет долго принимать горячий душ, пытаясь смыть опустошение и разочарование дня, ляжет в постель, позволит Курту позаботиться о ней. Они будут разговаривать о последствиях произошедшего, о том, как это отразится на их будущем. А потом, не сразу, она уснет в его объятьях. Чтобы завтра снова сражаться за то, что для нее важно. И пускай ее муж не был Прустом, он всегда был готов дать ей то, в чем она нуждалась.