***
Время — это крайне непредсказуемая вещь. Кажется, оно идёт медленно и плавно, спокойно идя с тобой за руку, наблюдая за всеми жизненными событиями. Но все мы понимаем, что это не так. Ведь вот, секунда, ты стоишь у доски, отвечаешь какой-то, заданный день назад, материал, стараясь вспомнить хоть что-то из написанного в толстом учебнике. А вот уже ты давным-давно не в школе, едешь домой после четырех пар и чувствуешь себя заебанней некуда. Но зато таким счастливым... Есть пиццу на парах и рисовать белым мелом на огромной доске пентаграмму со свечами и молитвами, чтобы литературы сегодня не было (и это странным образом даже сработало) было круто. Университет намного отличается от школы. Люди здесь — действительно взрослые, так что не будут принижать тебя за что-либо. Будущие дизайнеры точно знают толк в веселье, а не одни лишь пьянки и кальянные. Джотаро же приходилось не сладко. Биология и так достаточно сложная наука, а он решил связать с ней свою жизнь. Теперь его каждодневный набор: белый халат и высокая шапочка. «Набор юного поварёнка» — как когда-то произнес Какёин, громко хохоча смотря на этот образ. Но не сказать, что и ему не было весело. Оба парня нашли новых знакомых, однако по вечерам, после того, как сделали всё задания на дом ложились и говорили обо всём. Или смотрели фильм. Хотя, в таких случаях один из них просто засыпал (читайте как вырубился от усталости). Но всё же они были вместе. Проходили через проблемы в жизни и хандру и завал. А позже сессии. Самая первая, зимняя, когда студенты пытаются и барахтаются во всех знаниях, как в воде и просто не понимают, что вообще происходит. Но пытаются адаптироваться. Заветная неделя у обоих прошла более-менее легко, по многим предметам были автоматы (не зря каждую пару посещают, вставая в универ в пол шестого). А вот сама сессия... Там возникли проблемы. Море кофе, слёз и поддержки. Ну и информации, что плавила мозг хуже лавы. И так проходят года. Учебы отнимет слишком много времени, а оно несётся как оглашенное. Каждый проходит свой путь сам, но с виртуальной поддержкой парня в телефоне. Они уже давным-давно окрестили себя мужьями, да вот только подтверждения этого не было. Не было, до определенного момента. Всё изменилось слишком быстро. Они, пусть и с огромным трудом окончили учебу, и решили принять действительно взрослое, ответственное решение — съехаться. Купили квартиру (ох, боже, вы не представляете, какой это был гемморой! Просмотр самих жилых апартаментов, разборка с документами), сделали в ней ремонт. Вот это было действительно весело. Два взрослых парня старше двадцати лет идёт по громнадному торговому центру и тихо переругиваются. — Давай возьмём эти белые и дело с концом, — Джотаро никогда не любил ходить по магазинам. Да и ему, в прочем, было не особо интересно рассматривать обои. Он был бы рад полностью довериться вкусу любимого, да вот только тот один явно ходить не будет. — Просто белые слишком скучно. Да и те, что мы видели были с цветками. Ничего против них не имею, но не думаю, что ты их захочешь, — Нориаки улыбается, а затем, сжав в крепкой хватке чужое запястье, ведёт дальше по магазину. По итогам выбрали тёмные. Серые, тёмные с красивым городом, что в их квартиру бы вписалось отлично. Занимаются ремонтом позже, ожидая приезда мебели, что они выбирали также. Хотя, в ее случае Куджо был слегка живее. Ведь ходить по огромным комнатам с таким красивым декором, теплым светом и мягкими постелями — уютно и мило. Уголки губ невольно подымались вверх. Ведь он чувствовал себя счастливо. По-настоящему счастливо. Сборка мебели, поклейка обоев, уборка. Всё это было крайне сложно, ведь ни один не имел в таком какой-либо опыт. И это сделали это. Путем проб, мельчайших недочётов, а также огромного количества сил, истратив которые эти двое буквально падали и отключались, но сделали. Трёхкомнатная квартира в неплохом районе, рядом с магазинами и в десяти минутах от лесопарка. Прекрасное место. Все эти действия уже показывали их сплочённость и готовность быть вместе. Но и кое-что случилось потом. Кое-что слегка глупое, но чертовски мило. Обычное утро. Джотаро делает кофе, а Нориаки, действительно стараясь наконец восстать из мертвых, протирая глаза, попивает кружку холодного молока (потом его горло ему это припомнит, но сейчас мы не об этом). В бутылке уже не осталось, лишь пара капель на донышке. Куджо видит это и, встав со стула, тихо матерясь на свою резкость и то, что его мир окончательно загружается, собирается выкинуть эту бутылку. Но, на пол пути к этому останавливается, выдерживая маленькое кольцо, что ранее было под крышкой. Оставляет лишь её, выкидывая остальное в мусор. — Вишенка — произносит парень слегка хрипло. Все же, проснулись они совсем недавно. Джотаро встаёт на одно колено, а сидящий красноволосый давится, — ты будешь моим? Сначала Какёин нервно улыбается, пару секунд просто смотря на своего любимого. А затем, как только к нему пришло осознание, он подбегает к "жениху" и целует его. Тонкие руки осторожно забираются в чужие слегка кудрявые, совсем не расчесанные волосы, лохматя их намного больше, чем было до этого. Маленькое красное колечко надевается на два пальца (для одного оно слишком большое), а потом они обнимаются и танцуют по кухне, смеясь. И всё же, сколько бы им сейчас ни было лет, в душе они остаются такими же детьми.***
Ещё одна зима. Две недели и вот, наступит новый год. Какой уже они празднуют по счету вместе? Не первый и точно не последний. На улицах всё пестрит и переливается. В центре торгового квартала стоит ёлка, верхушка которой, кажется, стремится настолько высоко, что ударяется золотой звездой о темный небесный потолок. Около нее собрался народ, особенно семьи. Люди в костюмах кричали и пели, развлекая детей, а взрослые улыбались и хлопали. Кто-то катался с горок, что стояли не далеко, залетая в сугроб. Кто-то в этих же сугробах потерял теплую шапку или перчатки. Волшебно. Но эта атмосфера прерывается. Парни идут вместе около магазинов, лишь иногда пробегаясь глазами по витринам. Спорят друг с другом о чём-то бессмысленном. Заходят ближе к домам и тихим переулкам с домами и спящими в них людьми. И тут видят девчонку. Тёмно-русые волосы торчали из стороны в сторону, на ногах не было колготок, лишь далеко не теплые на вид сапожки, что были явно уже давно изношены. Она прижимала к моей груди что-то... Хлеб? Что вообще происходит? — Джотаро. Позвони в полицию. И скорую, — на улице под минус двадцать пять. Что здесь может делать ребенок, на вид лет пяти, в такой лёгкой одежде в снегу? — Я пока помогу ей согреться. Нориаки снимает куртку. Плевать, что сейчас зима, плевать, что он может заболеть. Девчонка без сознания, пульс еле ощутим. Руки - холодные, похожие на маленькие льдинки. Это плохо. Очень плохо. Такая маленькая, безобидная жизнь не должна закончится трагичным финалом. Обе машины приезжают неожиданно быстро. И это хорошо, ведь прямо сейчас у них на счету каждая минута. Девчонка дышит слабо, но всё же делает это, что не могло не радовать. Её отдали в огромную белую карету скорой помощи, положив хлеб, что она тержала в руках как самое дорогое и важное, туда же, а мужчины в форме попросили поехать с ними, дабы выяснить обстоятельства этой встречи. Вечер проходит судорожно и быстро, но чертовски утомляюще. Да и следующие дни тоже, когда известия о девочке приходят и приходят, показывая полную картину. Старый и ветхий детский дом, не самое лучшее воспитание и проживание там. Даже тот самый хлеб приходится воровать (это объясняет, почему она прижимала его к своей груди и даже в бессознательном состоянии не хотела никому отдавать). Да и сама русоволосая не так проста. Она, как говорили воспитатели, до чёртиков любила свободу и не желала находится в четырех стенах. Хотела с концами сбежать от нелюбви и насилия, со стороны других детей. — Она очень энергичная, скажем так, — ругается женщина в годах, поправляя старый фартук, — мы не хотим от нее избавится, однако надеемся, что найдем ей семью. Она недолюблена. Её мать не знала кто отец ребенка. Но ее все устраивало. До одного случая. Авария, пьяный водитель. Ну, знаете, как это обычно бывает.... История трагичная, но распространённая. И это этого печаль и грусть нахлынывает с новой волной. Да, это жизнь, однако то, что такое переживает пятилетний ребенок — ужасно. Они уходили из детского дома с грузом на сердце. Шли, не останавливаясь, с каждой минутой прибавляя шаг. Они уже взрослые, но душа всё равно болит, когда ты осознаешь, что дети могут жить так. Но их останавливают. Вернее, останавливает. Это делает та самая девчонка, вцепившись в белый плащ Джотаро. — Мне сказали, что вы спасли мне жизнь, — девочка смотрит в пол, не смея поднять взгляд на парней, — спасибо, мистеры... — Куджо и Какёин. Но, если хочешь, можешь звать нас просто Джотаро или Нориаки. Как тебе будет удобно, милая, — произносит ярковолосый, присаживаясь на корточки, чтобы быть более-менее одного роста с Джолин (так звали эту девчонку). — Да, — она улыбается, кивая, всё же, смотря в глаза парню, — спасибо вам! Мистер Какёин и Куджо. А Джотаро не выдерживает. Переступает через себя и, улыбаясь, аккуратно кладет на ее маленькую головку руку, перебирая и лохматя тёмные волосы. А Джолин улыбается и словно бы светится, как маленькое солнце. Была рада любой ласке, в особенности такой: нежной и спокойной. Ту, во ей отдали просто так. Она действительно наслаждалась касаниями, а затем, как только мужчина прекратил, помахав рукой убежала к зданию.***
Вечер. Ужин был давным-давно съеден, посуда грязной горкой отмакала в раковине, а за окном горели красивым, слегка тусклым, но до чёртиков теплым, светом фонари. Вспоминается время, когда они пару лет назад, в первый раз, когда приехали друг к другу, гуляли под ними, слушая негромкую и спокойную музыку, чувствуя теплоту в душе. Встречали Жана и просто жили вместе, наполняясь счастьем до краёв. Сейчас им намного больше двадцати. Молодость не прошла, она всё ещё живёт в них. Вот только теперь им позволено намного больше. Многие запреты спали и теперь они вместе. Лежат в одной постели, прижимаясь друг к другу. — Нориаки... — шепчет Куджо, вырисовывая пальцами узоры на чужой спине, — я хочу забрать её. Было сразу же понятно о ком он говорит. И о том, почему он хочет сделать это. Они уже достаточно ответственны и могут заняться этим. Могут удочерить ту девчонку, показывая всю прелесть мира, в котором они живут, а не весь ужас. Кажется, его она уже насмотрелись сполна. — Я... Я не против, — Какёин слегка хрипит, но отвечает, слегка качая головой, тем самым ещё сильнее прижимаясь к сильной груди, а его волосы, уже не заплетённые в хвост, лезут в глаза не только ему, но и мешают Джотаро. Стоит их постричь, — будет огромная морока с документами и прочим, ведь мы не женаты. И не может быть, пока живём тут. Но мы справимся. Это огромный шаг. Над ним нужно очень и очень много думать. Они и делали это как только пришли домой. Оба были в своих мыслях, иногда лишь переговариваясь. И оба теперь не против желания. В груди как-то стало легче, после этого маленького диалога. Теперь всё будет хорошо. С ними и с этой малышкой. И с этого момента всё началось. Походы в школу для приемных родителей, чтобы понять, а действительно ли они готовы жить с ребенком, огромное количество документов и бумаг много встреч с Джолин в присутствии психолога и органов опеки. Всё это заняло очень и очень много времени, за которое девчонка успела к ним привязаться. Называла их по именам и просто обожала сидеть на плечах у Джотаро. Слишком уж тот был высокий. И началась их маленькая семейная жизнь. Снова ремонт, ведь ей нужна отдельная комната, закупка новой мебели, прогулка по магазинам. Глаза этой крохи сияли чистейшим счастьем и восторгом, в особенности тогда, когда ей купили маленькую мягкую игрушку. Бабочка с разноцветными крыльями теперь имела постоянное место жительства — кровать двоим мужчин. Как и, в прочем, сама девочка. Спать с новыми родителями, что действительно полюбили тебя — чистейшая сказка, о которой раньше можно было лишь мечтать. С Джолин решили познакомить всех. Сначала матери обоих парней приехали с подарками для девчонки. Сладости и переводные татуировки с крутыми байками и бабочками — то, что ей понравилось больше всего. Девочка действительно старалась понравится двум женщинам, постоянно помогала со столом и уборкой, стелила диваны, чтобы матерям было удобнее спать. За это получала трепетное объятия и похвалу. Абдул и Польнарефф лично приехать не смогли. Улетели из этой страны и сейчас хорошо живут в Канаде вместе, как законные мужья. Поэтому самым удобным для всех вариантом была видеосвязь. Какёин с улыбкой на лице устанавливал всё, настраивая компьютер. Вспоминал, как делал всё точно так же, но будучи подростком. Трепет разливался по сердцу и Нориаки чувствовал, что сейчас, находясь со своим парнем, живя так, пришел к тому идеалу, о котором всегда мечтал. Сейчас у него была цель и смысл его жизни. Он хотел продолжать весело существовать, просыпаться по утрам ради этих двух грозных тучек, спящих с ним в одной квартире. Конечно, абсолютно всё было не так радужно всегда. Джотаро пропадал на работе довольно часто, приходя домой очень и очень поздно (Нориаки же работал на дому). Иногда даже, когда малышка спала. Снимал куртку с плеч, тихо скидывая с себя уличную обувь и, надев теплые тапочки с огромными когтями, проходил в квартиру. Нориаки сидел на кухне, попивая какао, и, заметив любимого, подходил и целовал того в щёку, произнося тихое «Мой же ты ёжик» на его щетину. Они ужинали тихо, дабы не разбудить малышку. Она, кстати, достаточно быстро привыкла и начала звать их уже не по именам, а папами. В первый раз, когда это случилось, Джотаро чуть не разбил тарелку что держал в руках. Мыл посуду после обеда. Чертовски милый момент, который Нориаки смог даже исподтишка запечатлеть. По-обыкновенному хмурый Куджо улыбается, держа на руках свою дочь, а та громко и счастливо смеётся, обнимая отца за шею.***
— Папа Нориаки! А как вы с папой Джотаро познакомились? — однажды спрашивает Джолин. Обычный день, малышку надо отвести в детский сад. Темноволосый мужчинам что сидит на диване и наблюдает за двумя самыми дорогими людьми в своей жизни, ожидая более маленькую из них. Какёин медленно проводит гребешком по волосам, заплетая той осторожные косы. — Ну... Он просто написал мне когда-то. Это было очень давно, когда мы были ещё подростками. Я не любил знакомится с кем-то, но ему ответил. А затем пошли постоянные переписки и первые встречи, — ярковолосый рассказывал это с таким трепетом, ласково перебирая чужие волосы, завязывая одну из красивых кос резинкой. — А почему ты ответил, раз не хотел? — интересуется маленькая "почемучка", стараясь повернуться к отцу лицом, чем портила прическу. — Ну... — останавливается мужчина и, тяжело вздохнув, но с лёгкой улыбкой произносит, — Вероятно, я всего хотел, чтобы меня любили. Девочка смеётся, а затем задаёт ещё больше вопросов о любви и о том, а будет ли у них так же с Анасуем. В этот момент уже Джотаро напрягся, ведь помнил, как однажды, забирая дочь из сада увидел ее вместе с мальчишкой. Они держались за руки, и тот произнес лишь одну клятву: «Я женюсь на вашей дочери!». Прошло уже полгода и, кажется, ещё немного и он разрешит им. Куджо, поцеловавшишь с любимым в последний раз, идёт в коридор вслед за дочерью, что уже стояла одетая в красивую куртку с нашивками в виде радуги, бабочек, дельфинов и вишен. Они уходят, а Какёин всё ещё стоит в комнате, глупо, но до чёртиков счастливо улыбаясь. И всё же, он хотел, чтобы его любили. И его полюбили.