I couldn't love anyone more

      Чимин не впервой помогал маме с подработкой. Оттирать подоконники после протекших горшков с цветами, таскать воду ведрами и намывать полы было привычным делом. Вот только прежде они чистили офисные помещения, а прибираться в чужом доме ему еще не приходилось. И хоть дом принадлежал семейству альф, которые в том самом офисе и работали, Чимину было все равно немножечко странно и чуть больше любопытно.       Дом не выглядел так богато, как он сразу нарисовал в своем воображении, когда им предложили такую шабашку. К примеру, он гостил как-то у кузена в большом двухэтажном особняке, а здесь был обычный одноэтажный дом на 4 комнаты, где из особо просторных была только гостиная. Быть может, богатство заключалось не в площадях, а в самом интерьере? Чимин, задавшись этой мыслью, опустился на кожаный диван, который сразу же поглотил его почти на половину. И если такое удовольствие стоило больших денег, то он отказывался понимать вообще что-либо. В остальном мебель, обои и паркетные полы выглядели под старинку, будто он посетил дом-музей какого-то классического писателя или композитора, а не все еще использующееся под жилье помещение. Так, может, в этом и было богатство? В антикварности? А может, его и не было вовсе, и Чимин глупо решил, что только богатые будут кого-то нанимать, чтобы прибраться в доме.       Вздохнув, омега с трудом поднялся со слишком мягкого дивана, чтобы наконец приступить к делу. Его мама к тому времени оценила фронт работ, нашла санузел, приготовила чистящие средства и ушла в дальнюю комнату, поручив заняться гостиной и небольшим коридорчиком.       Лишь во время приборки он обнаружил у стены коричневое фортепиано, накрытое скатертью. Похоже, на нем теперь редко играли, используя вместо полки под рамки с фотографиями. Они не были пыльными, но Чимин все равно брал каждую и протирал. И не только потому что так требовалось, но и из чистого любопытства. На снимках была пара альф, женщину он узнал сразу, поскольку часто видел ее в офисе, задерживающейся на работе. На одной из фотографий она на руках держала малыша. Сначала Чимину показалось, что он тоже был альфой, поскольку при рождении они, как правило, были крупнее омег. Но на других фотографиях, где мальчик становился старше, а вместе с тем и стройней, гораздо больше он напоминал уже омегу. На последнем снимке пареньку со светлыми немного волнистыми волосами от силы было лет 14. На фоне загорелых родителей он выглядел ужасно бледным и жутко недовольным, несмотря на то, что фотография, очевидно, была сделана во время отдыха на каком-то море. И почему-то Чимин не смог сдержать улыбки, глядя на эту надутую моську.       Он вернул рамку на место, припомнив наставления мамы ни в коем случае не брать ничего в этом доме (не то чтобы он собирался…) и прощальным взглядом прошелся по фортепьяно в том месте, где под крышкой должны были быть клавиши. Честно говоря, очень хотелось нажать хоть одну, разбавить тишину звуком молоточка по струне. Но он знал, что за такую тягу мама ему потом настучит, да и без того ему не хотелось портить образ чего-то волшебно-красивого своими неумелыми пальцами. Потому, мысленно попрощавшись с инструментом, он подхватил ведерко и перешел в коридорчик.       И если Чимин позволил себе подумать, что ничто его больше фортепиано здесь не заинтересует, то он определенно ошибался. Оказавшись в этом небольшом проходе, он тут же подивился книжной стене. Это был огромный шкаф от стены до стены, от пола до потолка заставленный (а на некоторых полках и заложенный) книгами не в один ряд. От такого вида он безотчетно приоткрыл рот и выронил тряпочку из рук. Омега давно мечтал о большой библиотеке, потому был буквально заворожен разделенным на три секции шкафом со стеклянными дверцами.       Ему пришлось оторваться от созерцания, чтобы принести стремянку, поскольку до верха иначе было не добраться. Немыслимо было перебрать все эти книги, особенно любопытному Чимину, который принялся бы читать описания, а то и листать содержание каждой второй. Потому уборка была поверхностной. Пыли на шкафу, как и внутри, не было, зато имелась тьма отпечатков пальцев как на стекле, так и на лакированной древесине, что говорило о том, что Чимин тут был не единственным любителем почитать.       И даже занятый делом, активно оттирающий эти следы омега продолжал изучать корешки книг, иногда (не замечая того за собой) проговаривая вслух, а про себя мечтая все это перечитать.       И лишь когда он добирался до второй секции, нашел в шкафу еще одну ручку. Он подивился той силе, с какой был зачарован видом книг, раз не заметил ее раньше. И, конечно же, не смог устоять перед любопытством. Оттащив стремянку в сторону, Чимин с усилием потянул за ранее не замеченную ручку. И несмотря на обилие книг на полках, дверь поддалась достаточно легко.       И хоть Чимин не ожидал увидеть там ход в тайное логово Бэтмена, но все же был разочарован, когда понял, что комнатка являлась малюсеньким чуланом. Ведь в действительности он надеялся обнаружить внутри библиотеку с еще большим количеством книг. Но там был лишь бойлер и...       – Здесь убираться не надо.       Чимин в такой темноте не заметил, что в углу комнатки кто-то сидел, здесь и освещение-то пробивалось лишь с коридора через стекло верхних полок шкафа, а теперь – приоткрытую дверь. Потому омега вдвойне удивился, увидев в руках альфы книгу. В том, что это был альфа, Чимин не сомневался, ведь обычно от омег не пахло свежей бумагой и хвоей.       И ему бы спросить, что он здесь делает, ведь, когда альфы договаривались с ними об уборке, говорили, что в доме никого не будет, но вперед вырвалось:       – Как ты читаешь, здесь же темно?       Чимин ожидал, что тот включит какой-нибудь не попавшийся ему на глаза светильник или достанет фонарик, что спрятан под стулом. Но нет, парень не предоставил ему никаких логических объяснений, лишь ворчливое:       – Свет мне не нужен.       Омега такому ответу удивился, а после и вовсе фыркнул. Кем этот альфа себя возомнил? Котом, видящим в темноте? Или он просто держал Чимина за полного идиота?       Если бы он прежде добрался до третьей секции в шкафу, он бы уже понял, что парень его не обманывал и никого из себя не строил. Но сейчас Чимину потребовалось время, чтобы глаза привыкли к темноте, после чего он первым делом признал того мальчика с фото, что стал взрослей еще на пару лет, а вторым обнаружил, что черных строчек на белой бумаге и вовсе не было. И сначала он даже подумал, что в чужих руках была не книга, а скетчбук с пустыми листами. Но заметив, что альфа смотрит на него, но, несомненно, не видит, Чимин наконец осознал и почему свет тому был не нужен, и почему в книге не было черных строк.       – Я… мне надо прибираться, – неуверенно пробурчал он, совершенно не зная, как вести себя теперь. А потому, не дожидаясь ответной реакции, он выбрался из своеобразной Нарнии и закрыл за собой дверь.       Уже позже, натирая дверцу тряпкой, он корил себя за узость мышления и неловкое поведение, надеясь, что не умудрился сделать ничего такого, что могло задеть чужие чувства. А после задался вопросом: не нужно ли было предложить альфе какую-либо помощь? Но сколько бы ни думал об этом, предложить так и не решился. А когда уже заканчивал протирать дверцу второй секции, предположил, что больше они и не встретятся, ведь, должно быть, он специально спрятался в этой комнатушке, чтобы не пересекаться с временными рабочими.       Потому Чимин порядком удивился, когда дверь приоткрылась, стоило ему немного сдвинуть стремянку, приступая к третьей секции. Альфа открывал ее очень осторожно, вероятно, опасаясь снести стремянку или ударить омегу.       – Я думал, мне этого хватит, но вы слишком долго прибираетесь.       Пояснил он, протягивая книгу, немного не угадав с местом нахождения омеги. Тот же в свою очередь промедлил, поскольку растерялся от очередной грубости, но, припомнив то недовольное выражение лица с фотографии, вновь улыбнулся. Ведь, должно быть, это нормально – быть немного колючим, когда мир с тобой обошелся так несправедливо.       Догадавшись, чего от него ждут, Чимин взял книгу из чужих рук и открыл стеклянную дверцу, чтобы найти ей место.       – Подай что-нибудь с третьей полки сверху.       И Чимину от этой просьбы стало как-то трепетно. Поскольку это не звучало, как приказ, несмотря на все недовольство альфы. Тот скорее переступал через себя, чтобы попросить об этом. И омега никак не мог его подвести. Вот только книга в руке мешалась в борьбе с забитой доверху полкой. И Чимину пришлось сначала сложить ее на ступеньку стремянки и вытащить стопку верхних книг, чтобы добраться до тех, что были отпечатаны по Брайлю.       – Осторожней, это мои любимые книги, – среагировал альфа на пыхтящего и правда чуть не выронившего стопку Чимина.       – Но они же, они… – омега перевел взгляд на книги, что держал в руках, чтобы еще раз убедиться, – …обычные?       Нет, он прекрасно понимал, как это любить книгу, но этот альфа, определенно, не мог такие читать, а потому они не должны были быть ценными для него.       – Я не всегда был незрячим, – пояснил он, догадавшись, что подразумевал этот нелепый омега.       И в ответ получил лишь неуверенное междометие, прежде чем услышал, как стопка безопасно опустилась на стремянку.       – Любую? – уточнил Чимин, гуляя пальчиком по корешкам специальной литературы. Он лишь сейчас заметил, что из книг для слепых здесь была только литература по музыке. Какие-то учебные пособия да ноты. А те же, что альфа прежде назвал любимыми, были художественного жанра.       – Любую, – терпеливо подтвердил альфа, дожидаясь своей книги.       И Чимин уже вложил выбранную в чужие руки, но не выпустил, поскольку хотел еще узнать:       – А почему твоих любимых книг нет таких же?       – Их практически не печатают, – беспристрастно пожал он плечами и собирался уже вновь спрятаться в скрытой комнатке, но изваянием застыл, когда услышал робкое:       – Хочешь, я буду приходить читать тебе?       Чимин, обронив это, сам подивился своей глупости, ведь если у родителей альфы не было времени почитать их ему, то, несомненно, имелась возможность скачать аудио версии, где читающий не запинается, не зевает по ходу и не вставляет свои комментарии, а самое главное – читает в какое угодно время. А тут он со своим жалким порывом, захваченный желанием перечитать все-все или каким-то еще… И совершенно не ожидавший, что этот колючий альфа вместо надменной грубости на предложение смущенно пробурчит:       – Хочу.