Милое безумие

— Я толстая, — прохныкала Петра, крутясь возле зеркала и рассматривая себя со всех сторон. Баки, кажется, закатил глаза в тысячный раз за прошедшие четыре месяца. Он стоял оперевшись плечом о дверной косяк, приложив руку по лбу. — Почему ты не пытаешься разубедить меня в этом? — карие глаза на секунду вспыхнули обидой, — Ты действительно думаешь, что я толстая, — последнее прозвучало, как утверждение, на что сразу же отреагировал Баки, поднимая глаза на девушку. — Ты не толстая, всего-лишь беременная, — Барнс медленно приблизился к Петре, накрывая чуть выпуклый живот своей широкой ладонью. — Я не влезаю в свои любимые джинсы, — прохныкала девушка, снова разворачиваясь к зеркалу. — Ты и не должна в них влезать, — Баки заправил, выбившуюся из нелепой прически, прядь отросших волос за ухо любимой, поглаживая ее щеку. Он аккуратно обхватил ее талию, выводя из ванной комнаты, где часами пропадала Паркер с тех пор, как узнала, что носит под сердцем ребенка. — Мистер Старк сказал, что на четвертом месяце Пеппер влезала в ее любимое платье, — на секунду Петра повернула голову, взглянув на свое отражение в зеркало, и прижала ладошки к щекам, пытаясь понять на сколько поправилось ее лицо, но, не найдя критических изменений, спокойно выдохнула, теснее прижимаясь к груди Баки. — Он пошутил, — усмехнулся Барнс, — на самом деле, Пеппер одежда стала мала гораздо раньше, чем тебе. — Правда? — Правда, — мужчина подхватил миниатюрную девушку на руки, утаскивая ее в сторону кухни, — а сейчас время ужина. — Но я не голодна, — попыталась улизнуть Петра, но Баки крепко удержал ее за плечи, усаживаясь обратно за стол. — И слушать ничего не хочу, — он задрал легкую футболку девушки, обнажая ее живот и прижал к нему горячие ладони, согревая в миг охладевшую кожу, — ты сейчас питаешься за двоих, не забывай. — Я помню, — Петра поджала губы, но тут же растянулась их в лукавой улыбке, — закажем пиццу? — С ананасами? — усмехнувшись уточнил Барнс, на что тот час Петра закивала головой, словно болванчик, — как скажешь.