***
Поттер окончательно спятил. Это было настолько очевидно, что Драко даже обернулся ко входу на поле и очень удивился, не обнаружив там мадам Помфри и работников Святого Мунго. Такие обычно носили ярко-жёлтые халаты и высокие, остроконечные колпаки. Их можно было заметить и за сотню футов, не то что с большой высоты. Приди они на поле, отложили бы подальше свои миниатюрные чемоданчики, и с суровым видом и насупленными бровями связали бы Поттера мягчайшими путами, а после направили бы в палату, соседствующую с бывшим преподавателем по ЗОТИ. Не прерывая его раздумий, Поттер продолжал скакать внизу, в самом центре квиддичного поля, зажав между бёдрами метлу и неистово махая руками в попытках доказать загонщику сборной свою великую теорию. Стамп его энтузиазма не разделял — стоял, скрестив руки на груди, и изображал особый интерес только тогда, когда капитан обращал на него свирепый взгляд. Таким своеобразным методом он обучал загонщика, показывая личным примером, как именно нужно отбивать бладжер, при этом продолжая поухивать, как сова. Выглядело это откровенно жалко. В последнее время на него было неловко смотреть — вздрагивающий от любого звука, с красными прожилками на глазах и взлохмаченной шевелюрой, Поттер стал олицетворением всей сборной. Правда, заявить ему об этом прямо в лицо никто бы и не посмел, может, разве что, девчонка Уизли. Она имела над ним особую власть, и обычно дерганный и нервный Поттер превращался в её умелых ручонках в ласкового котёнка. Наблюдавший такую перемену Драко всё же раздумывал дать ему совет обратиться к целителям. Вдруг, в нём живут сразу два «Гарри»? Подустав от вида в центре поля, Драко взмыл в небо. Полёт всегда дарил ощущение свободы: никаких ограничений, правил и ненужных слов. Оказавшись достаточно высоко, чтобы оставшийся учить Стампа Поттер стал не больше напёрстка, Драко развернул метлу и посмотрел в сторону замка, над которым нависли серые облака, предвещающие скорую грозу или того хуже, обещавшие разразиться обильным снегопадом. Прижав ноги поплотнее к древку, он спикировал вниз, заставляя разноцветную мантию наполниться воздухом. В такие моменты Драко представлял себя в виде жука, с большим, разноцветным брюшком, который увидел интересную ветку для приземления. Через пару минут Поттер, в последний раз махнув рукой Стампу, объявил об окончании тренировки. Не желая идти в раздевалку и наблюдать картину «злой Гарри», Драко сделал ещё несколько кругов над полем. Его желудок бурчал похуже Поттера, увидевшего откровенного халтурящего Корнера, поэтому Драко вскоре устремил метлу к земле. Притормаживая ногами так, что впору было закапывать образовавшиеся следы, он выпрямился и тут же ощутил боль в пояснице. Из-за постоянных тренировок Драко потерял сон и спокойную жизнь. Теперь его мучила боль в заднице, к которой он даже попривык и смирился, но трёхразовые тренировки в неделю со сборной и с командой Слизерина, вполне могли сделать из него к концу учебного года если и не калеку, то уж точно не пышущего здоровьем молодого лорда! По пути в раздевалки он размышлял о том, зачем вообще нужны тренировки для сборных факультетов. Как оказалось, большинству студентов прежние матчи не были интересны. Вчерашняя встреча «Слизерин-Пуффендуй», на которой болельщики заполнили только 1/3 трибун, говорила сама за себя. Игра была настолько вялой, что даже Блейз ушёл на середине, заметив, что «такой скукотищи ещё не видел». Команды не сражались в полную силу, а откровенно дожидались окончания времени матча, перекидывая квоффл, словно игрушечный. Да и играть против тех, с кем ты тренируешься несколько недель к ряду, делишь одну раздевалку, а иногда и выхватываешь факты, вроде дня рождения бабушки Корнера, ещё не определившегося с подарком, или замечание Джиневры о том, что утром в воскресенье в «Трёх мётлах» был один единственный клиент, смотревший на мадам Розмерту влюблёнными и глазами. Всё это Драко услышал в тот самый момент, когда они всей командой дожидались объявления новой стратегии. Все они ждали предстоящий матч с Паддлмир Юнайтед и очень волновались, хотя говорить об этом открыто не спешили. Едва не споткнувшись о куски дерева, разнесённые в щепки, что валялись на входе и представляли собой место для «выпуска пара», учреждённое капитаном, Драко решил, что Поттеру всё же требуется срочная консультация целителя. Хоть он от этого скорее всего и откажется, но есть Грейнджер, которая точно озаботится здоровьем лучшего друга. Конечно, с прошлой недели, после разгромного поражения в Годриковой Впадине, их встречам пришёл конец. Да и о чём говорить, собравшись в тесном кругу? О том, что они как идиоты поверили беглым Пожирателям, даже не удосужившись спросить родителей? В том, что Грейнджер не оставила поисков и продолжает исследовать недра школьной библиотеки, Драко не сомневался. Он часто примечал её кудрявую макушку, сидевшую там до закрытия или ту же девчонку, со стопкой книг, проносившуюся рядом с ним в коридорах. Они приветствовали друг друга кивком, а достойного обращения удостаивалась только Астория, которая почти всегда была с ним. Приблизившись к двери раздевалки, Драко вдруг понял, что станет свидетелем личного разговора: из-за неё доносились голоса. Будь он жалким пуффендуйцем, вполне мог попятиться назад и навернуть ещё несколько кругов над полем, не желая прерывать собеседников. Вот только слизеринец в нём так не считал. А любопытство, усилившееся совсем недавно, заставило встать на цыпочки — неудобная поза, увеличившая боль в спине, показалась ему самой настоящей кармой за попытку подслушать приватную беседу. Окончательно наплевав на приличия, он стал прислушиваться к голосам: — Это неправильно, Гарри! — Драко без труда узнал голос Джиневры. — Ей нужно время, — устало произнёс Поттер, после чего последовала пауза. Драко представил, как он снимает очки и потирает глаза. — Ты не представляешь, через что мы прошли за последний год. Она просто хочет заняться тем, что получается лучше всего. — Она отдаляется от нас. — Джиневра замолчала, давая Драко возможность выбрать позу поудобнее. — Много читает и сидит в своей Башне. — Она всегда много читала, — резонно заметил Поттер, а Драко, не сдержавшись, согласно кивнул. — А ты вообще видел, что она читает, Гарри?! Эту мерзкую книгу «Обряды и способы погребения»! Придерживает её одной рукой, а второй ест яблоко! — У неё всегда был особый вкус. Драко вновь закивал. Конечно, у Грейнджер был странный вкус. Да взять хотя бы того же Уизли! Он до сих пор не понимал, почему она выбрала рыжего вместо Поттера. — Ты знаешь её дольше, Гарри, но это не значит, что лучше. Раньше мы говорили с ней часами, обсуждали парней. Да всё что угодно могли обсудить! А теперь?! Теперь она сидит в библиотеке и даже носа не показывает в нашей гостиной. — В её голосе сквозила обида. — Она же не будет с тобой обсуждать твоего же брата, Джинни! Поттер, похоже, попытался свести всё к шутке. Болван! На одном Уизли личная жизнь Грейнджер не заканчивалась. А как же Тео? Кажется, пару недель назад ходили слухи даже о ней и Краме, во что Драко категорически не верил, но охотно слушал, как Панси в красках расписывала тайный роман Дафне. Девчонки утверждали, что их свидание прошло на Хэллоуин, когда Грейнджер никто не видел. Но Поттер и Джиневра, разумеется, обо всём этом в курсе не были, и Драко испытал странное чувство, схожее с самодовольством. То, что не знали её якобы самые близкие друзья, знал он. И дело было вовсе не в доверии, а в том, что он являлся участником её жизни на протяжении почти месяца, виделся с ней каждый день и обсуждал планы по поиску Дельфи. Они почти не оставались с глазу на глаз, но у него странным образом складывалось ощущение, что заговори он с ней о своих сомнениях или тревогах, она бы поняла. Не стала бы смеяться или тактично молчать. Она бы поняла и поддержала. Неожиданное открытие настигло его, как удар молнии — он скучал по Грейнджер. — Знаю, но я скучаю по ней. Драко и сам не заметил, как кивнул. — Я тоже, — отозвался Поттер. Чем именно закончится разговор, Драко больше не интересовало. Не переодевшись и оставив сумку в раздевалке, он хмуро побрёл по дороге к замку. По пути ему не встретилось ни единой души — придурок Поттер решил провести тренировку перед завтраком. Но, проходя мимо теплиц, он обнаружил очень странную картину, заставившую его замереть на месте. За теплицей №3 сидел профессор Розье и, очевидно, спал. Голова его чуть склонилась набок, а изо рта была готова сорваться капелька слюны. Мантия, натянутая до ступней, создавала впечатление отсутствия ног. Такой вот гном-переросток, нашедший тихий уголок возле теплиц. Набравшись смелости и не искоренив любопытство, просыпающееся в последнее время в нём куда чаще, Драко, сперва не поверивший своим глазам, подошёл к нему поближе и стал рассматривать. Чёрные волосы были взлохмачены, а на мантии виднелись брызги от засохшей грязи. Где именно профессор провёл ночь Драко прекрасно понимал и от этого испытал ещё большее самодовольство. Грейнджер бы, однозначно, одобрила. Оставив профессора в одиночестве, он, еле передвигая ноги, побрёл прямиком к Большому залу. Желудок урчал на весь холл, заставляя пристыжено сгибаться и озираться по сторонам, но коридоры оставались практически безлюдными. Все обитатели замка только просыпались, и те немногие студенты, разлепившие глаза к восьми утра, медленно ползли на завтрак, прикрывая рот рукой в попытках подавить очередной зевок. За столом Слизерина обнаружился Блейз, пребывавший в весьма хорошем расположении духа. Он помахал ему, подозвав к себе, и от этого счастливого и довольного вида Драко захотелось огреть его по голове чем-то тяжёлым. Ковыляя мимо столов, он заприметил и Грейнджер, склонившую голову над книгой: наложила в тарелку всего и понемногу, словно это был последний приём пищи за этот день, и читала, не поднимая глаз. Потянувшись за кубком, она встретилась с ним взглядом. После секундного размышления, Драко растянул губы в подобие улыбки и более долгим кивком поприветствовал её, на что получил ответный хмык. Довольный приветствием, он присел рядом с Блейзом, правда, заняло это почти полминуты. Вначале необходимо было облокотиться о скамейку, затем занести туловище и только после этого, с протяжным «Ахх!», сесть за стол. Блейз, наблюдавший за ним всё это время, только уточнил: — Когда игра? — В субштту, — ответил Драко, быстро пережёвывая кашу. Блейз смотрел на него с долей отвращения и жалости, но ему было на это глубоко наплевать. В его жизни не было ничего важнее овсяной каши. Такой вкусной, горячей и ароматной! Густая и сладкая, она попадала прямиком на язык, минуя зубы. Ощущая текстуру каши, её вязкость, Драко хотел замычать от удовольствия, но вовремя спохватился, заметив тревожный взгляд Блейза. — Это всё квиддич! — наконец, заявил он, вытирая рот. — Поттер совсем спятил. У меня и раньше задница болела, но теперь ещё и спина ноет! Драко мог ещё долго сетовать на Поттера и его методы, но, не услышав от Блейза слов сочувствия, повернулся к нему. Светясь от какого-то только ему известного повода, тот подпёр руками голову и, улыбаясь, смотрел прямо на него. — И давно это Поттер так к тебе жесток? И часто ли в этом участвует твоя задница? — поинтересовался он. Драко вдруг вспомнил, как сильно его бесил Блейз.***
Они не разговаривали весь день. Драко и до этого обижался на него, но сегодня превзошёл все мыслимые рекорды. Его фраза о Поттере, брошенная за завтраком, была просто создана для шуток! И это же сумел подтвердить за обедом Тео, мирно жуя свой любимый лимонный пирог. Ужин проходил в молчании, нарушаемой только вздохом Блейза, который он демонстрировал с частотой один раз в минуту. Тоскливо. Водя ложкой по картофельному пюре, он с грустью вспоминал позапрошлый четверг, когда такое же пюре уплетал за обе щеки, надеясь поскорее закончить с ужином и отправиться к Северной башне, чтобы в сотый раз обсудить детали плана. Приготовления, разговоры, их перепалки — он скучал! Скучал так сильно, что жалел о желании переночевать в чёртовом домишке, где их в пух и прах разгромили Нарцисса и мистер Нотт, сражавшийся в последний раз несколько лет назад. Разгромили как малых детей, доказывая, что в бою важен опыт. Вот сейчас он сможет получать его вдоволь, этот самый опыт! Теперь ему не нужно тратить время на разработку плана, изучение новых заклинаний или другого занятия, которое им придумывала неугомонная Гермиона. Сегодняшним утром он даже с тоской вспомнил вкус оборотного зелья, и на долю секунды был готов его принять повторно. Маленькое приключение, закончившееся в ночь на Хэллоуин, привнесло в его жизнь не только опасность, риск и сумасшествие, вкупе с отступлением от плана, но и искру, которой так не хватало. То звенящее в ушах чувство эйфории, когда ты как умалишённый несёшься на местное кладбище, не понимая зачем, но свято веря — это правильно! Ему не хватало их приключений и Гермионы, неожиданно сделавшейся центром всей этой суматохи. — Нотт. Блейз, погруженный в свои мысли, поднял голову. — Поттер, — вяло отозвался Тео. — Ты не видел Гермиону? Тео покачал головой и нахмурил брови, словно обдумывал, о ком его спрашивают. Демонстративная отстраненность в их общении при свидетелях была основным пунктом, который выдвинула Гермиона на первом же собрании. Никаких проявлений того, что они собираются ежедневно или того, что их отношения давно перешли на этап приятельских. Только помощь в учёбе и дежурства старост. Это всё, что должен был видеть Поттер и окружающие, ныне застывшие с ложками в руках и наблюдавшие за этой занимательной картиной — спаситель-Поттер говорит о чём-то с сынком Пожирателя смерти. — Её не было на нумерологии. — Поттер смотрел только на Тео. — Она не пришла на ужин. В спальне её нет, в библиотеке тоже. Когда ты видел её в последний раз? Гермиона, прогулявшая занятие, выглядела как минимум странно. Почуяв нечто нехорошее, Блейз осмотрел Поттера, очки которого слегка съехали на бок: нервно дёргает рукав мантии, дышит часто-часто — беспокоится. И зная привычки Гермионы и ответственный подход ко всему, он стал разделять его опасения. — Утром, — неопределённо ответил Тео, запивая пюре чаем. — Может, посмотреть на карте? — предложил он. Не будь рядом свидетелей, Блейз хорошенько приложил бы его. — Ты знаешь о карте? — сощурив глаза, спросил Поттер, в котором мигом проснулась подозрительность. — Да, Гермиона как-то проболталась, — заявил тот, ничуть не смутившись. О том, что она не может просто «проболтаться» знали все, включая студентов младших курсов, и от этого оправдание Тео звучало ещё нелепее. Подозрительность Поттера, кажется, взлетела до небес. Он одним быстрым движением поправил очки на носу, но говорить ничего не стал — отошёл к Джинни и сказал ей что-то на ухо. После его ухода, гомон, стихший на пару минут, вновь усилился. Зрители потеряли всякий интерес к происходящему. Блейз шёпотом уточнил: — И где она может быть? — Может, варит зелье? — предположил Драко, безучастно ковыряясь в тарелке. Пюре остыло и потеряло всякий вкус. Блейз отложил ложку и посмотрел на Тео, уже тянувшегося за кубком. — Зеркало, — тихо сказал он. — Зеркало, которое Гермиона повсюду с собой таскает. Блейз о зеркале помнил смутно: искусная Гермиона, Протеевы чары и грязный Долохов, с жутковатой улыбкой на губах. — Они могли связаться с ней. — Она не идиотка, Тео! — шикнул на него Драко. — Ей хватит ума не ходить на встречу, если такую вообще назначат! А вот с этим Блейз мог и поспорить. Припомнить хотя бы те же прошлые года, когда она, на пару с Поттером и Уизли, много раз лезла не в своё дело ради пресловутого общего блага. Ей никогда бы не пришла в голову мысль отсиживаться в стороне, если от этого стала бы зависеть участь невинных. А это её желание помогать в поисках дочери Тёмного Лорда?! У неё на обдумывание такого предложения ушла едва ли пара минут. А предложи ей кто явиться на встречу, чтобы спасти жизнь ребёнка? — Третий этаж? — уточнил Блейз, вставая. Прихватив с собой сумки, они быстрым шагом вышли из Большого зала. Был обычный вечер, студенты разбредались по общим гостиным в одиночку, со стопкой книг, или целой группой, яро обсуждая учёбу и мерзкую погоду. Они выбрали самую короткую дорогу до лестниц и шли молча, не переговариваясь. Навстречу им попадались студенты разных факультетов, некоторые приветственно кивали Тео, а иные опускали глаза при виде Драко. Возле портрета Мартина Серого Блейз заприметил целое собрание старшекурсников, среди которых выделялся Макмиллан, с шапкой соломы на голове. — Стамп сегодня заболел, — едва ли не плача, выдал он. Голос был сильно осипшим. — Подхватил простуду или что-то такое. Сопли, кашель, температура. Мадам Помфри к нему не пускает. Говорит, что встать он сможет только к концу следующей недели. От остальных послышались ободряющие слова. Глаза Блейза округлились. Кто же знал, что Макмиллан и Стамп были настолько близки?! Припозднившийся к этому хмурому собранию Терри Бут с опаской покосился на Блейза и встал у края. Проскочив несколько пролетов, Тео выбрал знакомую дорогу до туалета Плаксы Миртл. Здесь всё было таким же, как и в первый день: светлые стены и огромные, белоснежные раковины, подходящие больше для поместья, чем для школьного туалета. С крана, на котором виднелся герб Слизерина, капала вода, мерно отсчитывая время. Испытывая до этого всего лишь тревогу, Блейз ощутил, как по его венам начал разливаться страх. Такой лёгкий, волнующий, вынуждающий испуганно озираться по сторонам в поисках кудрявой макушки, ругающейся себе нос. Они начали поиски. — Замок большой, — заметил Драко, приоткрывая последнюю кабинку. — Она может быть где угодно. — Где угодно не подходит, — раздраженно бросил Тео. — Куда она могла пойти? Прозвучавший вопрос так и повис, а Блейз начал мысленный подсчёт тех мест, где могла находиться Гермиона. Он вспомнил Выручай комнату, так и не восстановившуюся после Адского пламени, и укромные коридоры, в которых можно побыть в одиночестве, не привлекая внимания и оставаясь там до самой ночи. Гермиона могла выбрать любое из них и сидеть там до скончания времён, но что-то подсказывало ему, что такое место не совсем подходило для уединения. Она должна была отправиться туда, где никто не сможет потревожить и не додумается искать. — Трелони, — вдруг выдал Тео и, не дожидаясь остальных, выбежал из туалета. Они догнали его у самой Башни. Тео так и застыл в нерешительности: облизнул губы, вытащил палочку и словно в поисках поддержки взглянул на друзей: они кивнули — он откинул крышку люка. Его хладнокровие, которым так часто восхищался Блейз, улетучилось словно дымка. Растерянный и немного безумный Тео выглядел настолько неправдоподобно, что хотелось одновременно бежать за ним следом и остановить, дать успокаивающую настойку и поговорить по душам. Но что-то подсказывало Блейзу, что пожелай он сделать нечто подобное, быстро получит в глаз. Примитивно и по-магловски. — Она одна, — констатировал он секунду спустя, подтянувшись и заглядывая внутрь. Обстановка в кабинете прорицаний не внушала спокойствия: столы перевёрнуты, стулья и чашки раскиданы по всей комнате, а на помосте сидит одинокая фигура с каштановой макушкой. Шторы свисают кусками, подушки изодраны диким зверем; пух торчал из них как внутренности — ненужным и в целом бесполезным куском. Единственное, что отметил для себя Блейз — это шелест страниц. Гермиона переворачивала их очень методично — по несколько штук за одну секунду. В этом чувствовался какой-то выстроенный план. Её движения ничего хорошего не предвещали: лицо скрыто за волосами, свисающими практически до пола, плечи подрагивают в такт этому. Пухленькая тетрадка в её руках выглядела потрёпанной, но узнаваемой. А сам Блейз вообще удивлялся, как из-за такой завесы можно что-то разглядеть. На их появление она никак не отреагировала. В попытке посоветоваться с остальными о дальнейших действиях — ему очень не нравилась перспектива первому заговорить с человеком, напоминавшим банши — Блейз развернулся и наткнулся на ещё одно странное дополнение. У стены, раньше скрытой шторой, лежал перевёрнутый котёл, в котором виднелись остатки розового зелья. Тео и Драко хранили молчание, не сводя взгляда с помоста, на котором Гермиона продолжала с ненормальной скоростью листать страницы. И пока Блейз осматривал комнату, Тео прошелестел: — Гермиона? Этот тон Блейз одобрил. Разговор следовало начать очень мягко. Между тем, Гермиона медленно подняла голову, демонстрируя им заплаканные глаза и мученический взгляд. Таким обычно одаривают мужчин, что неумело пытаются унять упадническое настроение женщины, с треском проваливая это задание ещё на подступе. Вот таким уж Блейз точно никогда не был! Тео, до этого, видно, не имевший дело с женской истерикой, беседу продолжить не рискнул, лишь нерешительно замялся — вся его храбрость исчезла. Драко, также не наблюдавший подобной картины, заинтересовался носками своих ботинок. А вот Блейз, сумевший не раз успокоить maman после очередного неудачного брака, сделал несколько шагов вперёд. Он остановился, чтобы убедиться, что Гермиона двигает глазами, в отличие от той же Джоан после №6, и уверенно прошёл оставшееся расстояние. Примиряясь, стоит ли начать разговор с шёпота или с простого приветствия, он чуть помедлил, а затем, рискнув, развалился рядом и протянул: — И что же случилось? Гермиона окинула его свирепым взглядом, не оставляя сомнений в том, что случилось нечто серьёзное. — Всё в порядке, Блейз, — процедила она, совсем как maman после №7. Блейз посмотрел на парней, застывших в ожидании каких-то указаний, и усмехнулся. На их лицах читалась неуверенность — того и гляди начнут комкать полы мантий. Он мысленно возблагодарил maman за школу выживания, помогающую распознать женскую истерику и принять меры, способствующие быстрому устранению проблемы. И ведь приходилось это делать не раз и не два! В своё время он даже сумел разработать личную шкалу, которая начиналась от трёх баллов, когда Джоан разочаровывалась в муже и слёзно просила выбросить из окна подаренные украшения, и заканчивалась двенадцатью баллами, грозившими стереть с лица земли и самого мужчину, и место, где он находился. Благо, сам Блейз источником такой проблемы никогда не был. Нынешнюю Гермиону он оценил на пять баллов. — Ты сидишь одна в старом, заброшенном кабинете, а Поттер носится по всему замку и устраивает допросы. По-моему, всё не так уж и в порядке. Именно так и стоило начать разговор — с правды. Никакой лести и подобия лжи! Только кристальная правда, которую озвучивают мягко, понижая голос, всем видом показывая, что рядом находится весьма понимающий человек, готовый в случае чего вызваться на защиту и подставить надёжное плечо; терпящий буквально всё — от бурной истерики до просьбы подать стакан воды. Хотя, подают-то её обычно порциями, осторожно, отмеряя чуть ли не чайной ложкой, но Блейз, не раз ощутивший стойкость Гермионы, следовать этому правилу не стал. Вывалил всё, как есть, без обиняков и прикрытых глаз! Вместо тщательной оценки её реакции он достал палочку и начал восстанавливать комнату. При упоминании имени друга, Гермиона немного оживилась, но так и не убрала волосы от лица. Покончив с уборкой, за время которой Тео и Драко решили приблизиться и уселись напротив них, Блейз отложил палочку. — Расскажешь? — поинтересовался он. Вид Гермионы вызывал у него противоречивые чувства. То, что она была подвержена истерики, как и многие женщины, делало её более понятной, но мотивы всё же оставались загадкой. Её вера в добро, справедливость и светлые мечты о равенстве вызывали у него умиление и острое желание отгородить от всех этих размышлений. Сейчас она была такой тонкой и ранимой, что ему срочно следовало взять её на руки, отнести в кровать и унциями вливать в неё восстанавливающее зелье. Такая сентиментальность к малознакомому человеку была ему не свойственна, поэтому Блейз, не кривя душой, смог сделать единственный разумный вывод — они стали хорошими друзьями. Не приятелями, не знакомыми, а именно друзьями. — Ничего не изменить, Блейз, — голос Гермионы был очень тих. — Если я не могу изменить даже эту дурацкую надпись … Она всхлипнула и ладошкой прошлась по предплечью. — Белла была безумной, Гермиона, и то, что она сделала, просто ужасно! — участливо проговорил Блейз. Оставалось только похлопать её по руке и порекомендовать отправиться в постель, желательно, в компании кота. Можно ещё предложить ей отставить подальше эти тяжеленные книжки, сгрудившиеся одна на другую за их спинами, полные сложных и умных фраз, да только Блейз давить не хотел. Гермиона после этих слов выдохнула и мрачно уставилась на него. Лицо её приобрело вид человека, смертельно уставшего от советов. Его сочувствие возымело обратный эффект: — Это всего лишь зелье, Блейз. Не смей со мной разговаривать как с пациентом Святого Мунго! Нет, это были всего лишь жалкие три балла! Гермиона рассердилась, рассердилась так, что убрала волосы от лица, скрутив их в жгут и после собрав на макушке. Она небрежно отбросила тетрадь, утёрла оставшиеся дорожки от слёз. Блейз напряг все лицевые мышцы, чтобы не расплыться в улыбке. — Даже и не думал! — Волшебники всегда принижали таких, как я. Грязнокровка! — зловеще заговорила она. — Только вот это не значит, что нельзя ничего изменить. Всё возможно! Гермиона рявкнула так резко, что Драко дёрнулся и беспокойно покосился на него. Блейз покачал головой. Спокойно. Тео же задал свой вопрос: — И что же ты собралась делать? В любом случае, затея будет провальной! — Ты ведь даже не знаешь, что я решила предложить! — Свободу для домовиков? Жизнь с волшебниками каждому сквибу? — заулыбался он. — Равенства! О, конечно, она хотела равенства! Только Тео с этим был категорически не согласен. Блейз буквально видел, как шестерёнки в его голове вертятся, усиленно работают; слова складываются в целые предложения, аргументированно и просто, всё как всегда, ведь сам он готовится к бою — чуть выпрямился, сложил руки в замок и издал протяжное «хм». — Говорю же, провальная затея. — Под строгим взглядом Блейза, Тео поспешил исправиться: — С этим могут возникнуть проблемы. И когда я говорю «проблема», это имеет под собой основания. Твоё желание всех уравнять приведёт только к толпам несчастных сквибов, эльфов и других существ, скитающихся по волшебному миру без своего угла. Им здесь не место. — А где же им место, Тео? На кухнях? В пропахнувших пивом барах, где их могут приютить лишь добрые маглы? — Если ты про того проходимца Хеймиша, то должна… — Ты меня не понимаешь, — она посмотрела на Тео с грустью и испустила такой вздох, что Блейзу стало неловко. Он стал замечать это несколько недель назад, когда ставшие привычными перепалки заканчивались примерно таким же переглядыванием — с раздражением или злостью, редко, когда с пониманием, но всегда, во всех случаях с одинаковой близостью, граничащей с чем-то личным. В эти минуты Блейзу становилось неуютно, словно он подглядывал в замочную скважину за какой-то сценой, не предназначенной для его глаз. Гермиона смотрела на Тео не так, как на него или Драко. В нём она, казалось, видела нечто другое, что-то скрытое: в заносчивости — уверенность, в колкости и язвительности — знания. А он в свою очередь видел её насквозь, отчего она частенько ёрзала на месте, сама отводила взгляд и долго не решалась начать разговор. Никто себе подобного раньше, похоже, не позволял. В этом и кроилась причина, по которой Блейз, сидя рядом с лучшим другом, первым обратился всё же к Гермионе: — Знаешь, чем мы отличаемся от маглов? Гермиона посмотрела на него как на умалишенного. — Догадываюсь, — проговорила она. Драко и Тео усмехнулись. Блейз недовольно поджал губы, но продолжил. — Магия течёт в каждом волшебнике, правильно? Но как объяснить, что у маглов, которые никогда о ней не знали, появляются дети-волшебники? — Природа, — выдала Гермиона и чуть нахмурилась. Ей не понравился собственный ответ. — Ты только обещай дослушать до конца, хорошо? В их диалог вклинился Тео, всем видом состроив просящую мину и слегка улыбнулся ей, заглядывая в глаза и опустив голову. Гермиона медленно кивнула и завозилась на ровном месте. Тео, засранец, мог быть очень милым парнем, когда того действительно желал. — Возьмём Долгопупсов. Не смотри на меня так, это всего лишь пример! В их семье рождались только чистокровные волшебники … — Как, собственно, и у всех вас! — Ты обещала! — строго сказал Тео. — Так вот, допустим, у этих Долгопупсов неожиданно родился сквиб. Назовём её Мэри. Мэри была хорошей девочкой: умной, любознательной, но только никак не волшебницей. В ней не было магии, о чём её родственники должны были узнать задолго до того, как ей исполнилось одиннадцать лет. Только что им делать? Воспитать Мэри хорошим человеком довольно-таки легко, но вот воспитывать её так, чтобы она жила среди волшебников, очень сложно. — Это ещё почему? — возмутилась Гермиона. — Посмотри на себя, — указал ей Тео и пальцем обвёл комнату. — Ты сделала это всё при помощи магии. Не стала крушить всё силой, а воспользовалась тем, что всегда находится под рукой. — Он поднял волшебную палочку. — То, к чему ты привыкла, то, что ты считаешь естественным. Тебе и в голову не пришло воспользоваться методом, которым пользуются маглы — своими руками. Гермиона густо покраснела. — Эта самая Мэри, — продолжил за него Драко, покосившись на Тео, — может жить с Долгопупсами и дальше, до самой старости. Она действительно может это сделать, но только как она при этом будет себя чувствовать? Всё то, что она делает часами своими руками они могут исполнить за пару секунд. То, для чего ей приходится прилагать усилия, для них не стоит ровным счётом ничего. И это не тот же талант к чему-то одному — они в разы превышают её умения! Что делать Мэри: оставаться с теми, кто дорожит и любит её … — Драко улыбнулся. — Это мы сейчас говорим об очень хорошей семье, в которой все друг друга любят, уважают и безмерно ценят, но ты ведь понимаешь, что на деле это практически невозможно? — Он посмотрел на неё испытующе и чуть дёрнул уголком губ. Гермиона закатила глаза. — Так вот, оставаться с ними она может. Даже устроиться на работу, чтобы зарабатывать, но и не в этом дело. Она всегда будет не такой, как они. Всегда, и это не изменить зельем, заклинанием или восполнить усердием. Возможно даже, что наша Мэри, оставшись с семьей, повзрослеет и выйдет замуж за волшебника или за магла. Здесь нет никакой разницы. Хотя, — Драко потёр ладонью подбородок и секунду помедлил, — как она сможет ужиться с маглом, если не знает его мира? Как сможет стать такой же? Мир маглов ей совершенно незнаком, она ведь никогда в нём не жила … — Мы ведём к тому, — быстро проговорил Тео, — что уже дети Мэри могут быть волшебниками. Не имеет значения, выйдет она за волшебника или за магла. Дети, возможно, не станут волшебниками, но вот их дети или дети их детей, вполне. То, что у маглов ни с того ни с сего рождаются волшебники, виноваты те самые сквибы. Магия всегда находит выход. — Бред! Тео от такой оценки едва не задохнулся. Весь надулся и выпучил глаза, приняв вид человека, оскорблённого в лучших чувствах. — От начала и до конца! — между тем добавила Гермиона. — Об этом нигде не написано… — А кто в здравом уме напишет о том, что, выставляя сквибов за дверь, чистокровные семьи плодят маглорожденных? Что любой из них, порывшись в генеалогическом древе, может заявиться к ним на порог и попросить вернуть должок? — протянул Драко. — Не забывай, что все книги, посвящённые роду, чистоте крови и прочему были написаны исключительно чистокровными волшебниками. Взять того же дедулю Тео! — Но это же обман чистой воды! — Это, скорее, цена, — проговорил Тео, — которую платят сквибы за возможность прожить жизнь с равными себе. Они замолчали. Просидели в тишине несколько минут, пока Тео не подошёл к котлу, подняв его и вычистив, после чего обратился к Гермионе: — Ты ведь помнишь мой рассказ? — Я не готова к этим попыткам, Тео, так что придётся раскошелиться, — промямлила она. Команда «2Д» пришла в движение. Драко направился к чайнику, чтобы по привычке расставить возле него уже целые чашки, в которые чуть позже нальёт чай: слабый для себя и Блейза, крепкий для Гермионы, без сахара, а для Тео найдёт кофе, баночку с которым тот самолично притащил сюда три недели назад. Блейз начал формировать круг из подушек, поискав любимую: красную, круглую, на которой обычно любил вытягивать ноги. Тео и Гермиона занялись своим делом — разложили пергаменты, убрали сумки в угол и разобрали чашки. Всё было настолько обыденным, что внутри Блейза стало как-то тепло. Он ощущал это всем телом и, кажется, готов был признаться только самому себе, что на данный момент был до омерзения сентиментальным парнем и ждал вот этого момента чересчур долго. Дождался. — При всём моём уважении к Нарциссе и Элиасу… — начала Гермиона. — Ты им не веришь, — закончил Тео. — Не верю, — подтвердила она. — Нельзя исчезнуть, не оставив никаких следов. Всегда есть что-то, за что можно зацепиться. В нашем случае это — могила. — Так ты не отказываешься? — спросил Драко. — А ты? — уточнила она и усмехнулась. — Я нашла кое-что интересное. Гермиона обернулась к той груде книг, которую так никто и не разобрал, вытащив оттуда самый увесистый и старый, и водрузила его посередине. Драко метнулся к чашкам, чтобы поскорее их отодвинуть и освободить место, а Тео открыл первую страницу: Блейз, задержав дыхание, стал читать верхние строки, почувствовав, что пюре, уже давно находящееся в желудке, просится на выход. Инструкции о том, как именно хоронить представителей древних родов были приведены подробнейшие: Тео начал их зачитывать вслух, пока Блейз обеими руками вцепился в чашку и стал шумно отпивать чай. Эти знания, хотелось верить, ему в ближайшее время не пригодятся. Для особо непонятливых прилагались даже картинки: две могилы, в которых лежало по половинке человека, разрезанного в районе живота. К большому сожалению Блейза, художник знал своё дело — иллюстрация была подробной. На верхней половине туловища была рубашка: рукава подвернуты, рёберные кости проглядывают сквозь дырки. При этом Блейз отметил для себя цвет костей: сероватый, как те ритуальные маски, которые висели у них в гостиной дома. Давно было пора избавиться от них! Глаз резал и цвет рубашки, отличавшейся белизной, казавшейся чистой и свежей. В самом низу проглядывал кусочек ремня, как раз в районе пупка, обычного чёрного цвета. Блейз пригляделся и закусил губу, руки его покрепче сжали чашку. Это не ремень. Это насекомое, с маленькими тонкими лапками… — Вы знали, что волшебников запрещено хоронить без упоминания даты жизни и смерти? — спросила Гермиона. — Как-то не приходилось интересоваться, знаешь ли, — быстро проговорил Блейз и отвернулся, чтобы встретиться взглядами с Драко. Им обоим было противно. — Этот закон был принят в 1863 году. Кстати говоря, твоим прапрадедом, Драко! — Чем только Малфои не занимались. — Говорилось в нём много о чём, но главной идеей стало то, что вне зависимости от места, на всех могильных камнях должны указываться даты жизни и смерти. Раньше все писали на них только то, что им заблагорассудиться: своеобразные послания, отрывки из любимых книг. Да что угодно! Был даже один случай, когда родственники усопшего решились засудить друг друга из-за надписи! Один захотел указать нечто из Байрона, второй же больше ценил французскую литературу. Так или иначе, отсутствие правил и законов привело к тому, что всякие предприимчивые волшебники, вроде Одена Кринджа, вообще решались на инсценировку собственной смерти. Он делал это пять раз! И только для того, чтобы узнать, кто из сестер, братьев и многочисленных племянников будет больше всего переживать из-за его кончины и получит наследство. Завещание его менялось, как понимаете, много раз. И только представьте себе лица родственников, когда после похорон, они, собравшись уйти, вновь натыкались на него. В буквальном смысле! Этот старик в одних панталонах выскакивал из-за своего надгробного камня. Так или иначе, во время этих проверок он сумел сбросить со счётов двух родственников — у них не выдержало сердце при появлении покойника. — Очаровательно! — заметил Тео. Блейз перевернул страницу, оставив рисунок позади и облегченно вздохнул. — Как бы то ни было, после подобных случаев волшебников обязали указывать даты, чтобы наказать таких, как Криндж, бумажной волокитой и существенной суммой штрафа за инсценировку. Даты жизни и смерти есть у всех могил. Никаких исключений. — Кроме той, что мы с тобой видели, — подытожил Драко. — Именно, — подтвердила она и достала последний кусочек, выглядевший как клочок пергамента, на котором было выведено её же подчерком «Faul». — И что это? — вмешался Тео. Она прикусила уголок рта и захлопала ресницами: — Я не знаю. Блейз нервно усмехнулся. Ему откровенно не нравилась ни тема их обсуждений, не вот этот тон, которым Гермиона призналась о своём незнании. — Согласно документам, что я нашла, на каждом кладбище есть своего рода фамильные «места». Они, если так можно выразиться, зарезервированы для определенной семьи. В случаи семьи Роули, на кладбище в Годриковой Впадине, для них выделены три места. — И два из них уже заняты, — подхватил Тео. — А к третьему приходит некто и приносит с собой белые розы, — закончила Гермиона. Разговоры о могилах Блейзу решительно не нравились, но всё же, преодолевая эту неприязнь, он спросил: — Хочешь ещё раз попытать удачу в том очаровательном домишке? Она улыбнулась ему. Улыбнулась по-настоящему, искренне, как раньше, когда предлагала добыть тот чёртов учебник, когда робко благодарила за проявление выдержки перед своим неблагопристойным поведением или рассказывала ему о Сириусе Блэке. Блейз улыбнулся ей в ответ точно так же, отметив, что это понимание куда лучше десяти порций вкуснейшего чая и такого же числа красных подушек, сложенных вместе. — Этого сделать мы не сможем, но никто ведь не говорил, что другого решения не существует. После они пили чай в молчании. Драко засобирался первым: встал, поправил мантию, отсалютовал всем и возвестил о своих участившихся тренировках, после чего застыл около люка, любовно обвёл взглядом класс и уточнил: — Значит, «2Д» снова будет здесь встречаться? — По пятницам, — пояснила Гермиона. — И что ещё за «2Д»? — О, ты это оценишь! Я назвал нашу небольшую компанию так, чтобы не пришлось менять ничего, даже если увеличится количество участников — «Дурни и Драко». Поэтично, не правда ли?!***
— Ты не сказал мне тогда! — А ты бы поверила? Тео безучастно пожал плечами. Надо же, сейчас она с ним говорит, вот так, открыто, не страшась того, что их могут увидеть. А всю прошедшую неделю бегала от него, как ошпаренная! — Ты избегаешь меня, — заявил он. — Я была занята! Тео посмотрел на неё с плохо скрываемым недоверием. — Мне нужно было время, чтобы всё обдумать, Тео, — сказала она. — И к чему же ты пришла? — К тому, что всё это не имеет никакого значения! Он так удивился, что против воли приподнял брови. — Не имеет значения, — подтвердила Гермиона. — Возможно, ты прав, — нехотя проговорила она, — но не во всём. Мои друзья действительно будут рядом со мной, а мои идеи могут не встретить единомышленников, но… Она застыла, позволяя Тео подняться на одну ступеньку вверх. Они дошли до своей гостиной, в Башне старост, аккурат напротив подъема в девчачью спальню. — Но я справлюсь! Справлюсь без твоей помощи! Тео поглядел на нее с сомнением. Рыжий кот ластился к его ногам. А её слова не укладывались в голове. — А ведь я предлагал не столько помощь, сколько … — Я знаю. И этого мне тоже не нужно, — нагло заявила она, подхватывая своего уродца на руки. — Только сотрудничество. — Сотрудничество, значит? — хмыкнул Тео и протянул руку, но Гермиона уже вбежала вверх по лестнице, оставляя его одного. Библиотека походила на кишащий пчёлами улей. Тео в нём никогда не бывал, но со стороны отметил, что больно схожи студенты старших курсов с натруженными пчёлами, стремящимися плодотворно работать. Как те самые пчёлки, студенты легко переходили от стола к столу, что-то выискивая и отмечая в листах, чтобы с ними же вернуться уже к своему. Они будто собирали пыльцу и относили её в улей. Правда, у простых пчёлок не было такого измождённого лица, которое Тео наблюдал у каждого — всклоченные волосы, иссохшие губы и тёмные круги под глазами. А ещё нервный смех, когда, обратившись за помощью, они её не получали. Как ни странно, такой ажиотаж не был вызван даже тем, что профессор Вуд вновь задал одинаковые задания для нескольких курсов, что он делал неоднократно, сетуя на нынешнее тревожное состояние студентов: «Это всего лишь экзамен, а не битва за жизнь!». В ответ на это ему печально улыбались и старательно записывали весь урок, слово в слово, ничего не упуская из виду. Озабоченный вопросом «Как сдать экзамены и не поседеть раньше времени, попутно выискивая дочь Тёмного Лорда», Тео просиживал второй час за повторением пройденного материала шестого курса, просматривая один учебник за другим. Громко, душно, а в голову ничего не лезет! Он с нарастающим раздражением оглядел собравшихся: стайка пуффендуйцев никак не могла решить, с какого предмета им стоит начать, из-за чего соединило несколько столов и объявило о голосовании. Слизеринцы остервенело листали исключительно конспекты, за которыми к ним уже несколько раз подходили студенты из Когтеврана с просьбой вернуть: куда лучше читать лишь выжимку из большого текста, чем самостоятельно искать нужную информацию. Некоторые собравшиеся и вовсе ошиблись местом: девчонки с четвертого и пятого курса неустанно следили за Оливером Стампом, шмыгающим носом на всю библиотеку, старательно писавшем что-то на клочке пергамента. А вот Терри Бут и вовсе сидел в одиночестве, склонив голову над учебником для третьего курса. Конечно, Бут не блистал умом, но, чтобы настолько? Стол, расположенный прямо у окна, заняла Гермиона, разложив возле себя несколько учебников и стопку пергаментов: составила не только расписание для подготовки, который и демонстрировала перед Блейзом вчера, но и активно принялась его использовать. И ведь не поделится с теми же несчастными пуффендуйцами! А ведь эти идиоты были бы рады такой помощи, ведь сама Гермиона Грейнджер могла составить для них индивидуальное расписание! Она с удовольствием начнёт их поучать, заставляя штудировать труды писателей 18-го века, и приберёт их в свои ручонки, а потом, услышав справедливые обвинения в тщеславии и высокомерии, также отречётся от этого, ссылаясь на альтруизм и прочую ерунду! Возможно, мысли Тео насчёт реакции Гермионы на пуффендуйцев были только отчасти правдивы, но другого он придумать не смог. Скопившееся раздражение требовало выхода, а единственный человек, способный выдержать его таким, находился в подземельях. Блейз почуял неладное за ужином, вскоре после него испарившись. — Погода сегодня мерзкая, скажи? Она плавно опустилась на стул и закинула одну ногу на другую, не сводя с него любопытного взгляда. — Настолько, что ты решила составить мне компанию? — Не воображай, милый Тео! Это ты составляешь мне компанию, а не наоборот! Трейси Дэвис мягко улыбнулась, подмигнула и стала вытаскивать из своей сумки учебники и пергаменты. Тео наблюдал за ней с интересом и никак не мог вспомнить, отчего она ему так нравилась на четвертом курсе? — Как у тебя с трансфигурацией? Никак не могу понять вот эту … Она ткнула пальчиком наугад, как показалось Тео, чтобы обернуться к нему с той же обаятельной улыбкой. Он вернул ей эту улыбку. — Сколько угодно, Трейси! В его голове всплыл диалог с отцом недельной давности, когда на робкий вопрос Тео, как сделать так, чтобы Трейси Дэвис не усомнилась в его симпатии и при этом не переходить к активным действиям, выдал нечто вроде: «Ты справишься, Теодор!». О том, что дядюшка Трейси занимает весьма и весьма высокий пост в Министерстве, Тео знал давно. О том, что этот самый дядюшка недвусмысленно намекнул отцу о том, что будет препятствовать всем его делам в случае отказа его любимой племяннице, Тео узнал неделю назад. — Когда? — спросила она. — В любое время, — ответил он. В этот самый миг ему захотелось отвернуться, посмотреть на Гермиону и убедиться в том, что и она, возможно, смотрит в его сторону. Но Гермиона не смотрела. Она мило щебетала с Крамом. — Я сейчас приду, — пробормотал Тео. Ему захотелось оказаться в том месте, где можно тщательно протереть глаза и избавиться от навязчивой идеи придушить Крама. Запретная секция находилась в самом конце библиотеки. Её огораживала толстая цепь, толщиной с руку самого Тео. Он поднял голову, оглядел высокие, тёмные стеллажи и, шумно вдохнув, шагнул туда. Здесь было темно, прохладно и тихо. То, что нужно! Ладони его заскользили по корешкам, пока Тео машинально шагал вперёд. Тишина на него вовсе не давила, скорее помогала унять тревожность. Нервозность его была вызвана бурей чувств, так внезапно ворвавшихся в голову, а … Его рот прикрыли ладонью. Мягко, невесомо. Запахло мятой. За стеллажом зашуршали, чертыхнулись, а после зашептали: — Очень! Настолько, что в животе поселились бабочки! На последней фразе голос стал выше, а Тео отметил, что Гермиона, зажавшая ему рот, закатила глаза. — У него такие руки, Парвати! Сильные, красивые, а какие длинные! И даже его плечо нам не помешало… Тео начал улыбаться, сдерживаясь из последних сил, едва не срываясь в откровенный хохот. Хватка на его лице стала сильнее. Гермиона беззвучно шикнула. Ему следовало успокоить смех, собраться, показать, что всё в порядке, что он не будет выдавать их местоположение глупым хихиканьем. Но в этот момент, вместо того, чтобы проявить благоразумие, как когда-то выразилась Нарцисса, Тео решил сделать нечто другое. Да, да, он должен был доказать насколько серьёзен, спокоен и разумен Теодор Нотт, да только… Тео высунул кончик языка и лизнул ладошку, ощутив на языке чуть солоноватый вкус, а после уставился на Гермиону, никак не вслушиваясь в то, что там лопочет Лаванда Браун. Ладонь от его лица с омерзением никто отрывать не стал, хватку ослаблять, кстати говоря, тоже. Взгляд Гермионы только секунду показался ему потерянным, а после и вовсе, — заинтересованным. Она застыла, чуть наклонила голову, и очень внимательно на него посмотрела. Он осмелел настолько, что повторил своё движение. Гермиона облизнулась в ответ. — Пойдём! — настойчиво проговорила Лаванда. Тео расслышал тихие шаги. Гермиона мигом оторвала от него руку. Момент был безвозвратно упущен. — Соскучилась? — попытался отшутиться он. Не получилось — Гермиона смерила его скептическим взглядом. — Ах, эта Лаванда и её романы! — шутил он, пытаясь не утратить настрой. — Ты знала, что предмет её обожаний находиться в Кабаньей голове? А если она пускает слюни на колдографию Аберфорта?! — он картинно поморщился. Гермиона сощурилась и молча протянула ему предмет, который всё это время держала в руках. Оттуда и послышался ему голос, полный какого-то скулежа: — А где же крошка?