***
— Мы будем говорить честно? — Естественно! — И ты ни разу не солжешь? — Ни разу! Гермиона с прищуром вгляделась ему в лицо: когда получаешь столь сомнительные признания, впору и задуматься, не решит ли человек всё же что-то утаить. Но ответы того стоили. Сегодняшний день принёс немало сделок. Самая первая, с Драко, смогла утолить её любопытство, хоть и стоила множества нервных клеток. Вторая, с собственной совестью, ещё долго будет напоминать о себе в ночи, когда Гермиону вновь посетит бессонница. Чаша с весами рухнула. Чужие тайны и мысли перевесили всё. Осталось только сломанное устройство и Гермиона, полная решимости запихнуть злосчастное письмо Кингсли с его предложением подальше в ящик, задвинув куда глубже к жемчужному ожерелью и желанию побыстрей подняться по карьерной лестнице. Тео стоял расслабленно, даже непринуждённо. Удивительная способность чувствовать себя в своей тарелке в самых разных местах. Пора приступать к третьей сделке. — Так о чём будем говорить? Ей хотелось поговорить о многом: начиная с того, почему его руки всегда преграждают путь, отгораживая от малейшей опасности, и заканчивая тем, что сегодняшние поиски увенчались провалом. — Чего ты добиваешься? — В общем или в частности? — Конкретно! Он вздохнул. Сделал это глубоко, приподняв на неё глаза и хмыкнув. Когда ему случалось что-то разъяснять, Тео приобретал вид человека, сильно устающего от постоянных расспросов. Словно престарелому деду требовалось объяснять молодняку, что не стоит просаживать деньги на тотализаторе или выпивать крепкий алкоголь перед важным днём, дабы не получить похмелье и головную боль. Вещи, однозначно, естественные и понятные даже самому нерадивому юнцу. Мысль, что в этом они сильно похожи, Гермиона от себя благоразумно отогнала. — Я не хочу, чтобы моей семье что-то угрожало. Хочу найти девчонку и избавиться вот от этого. — Он приподнял руку. — Хочу закончить учёбу и хочу получить тебя. Последнее требовало немедленного уточнения: — Получить что?! — Тебя. На слуховые галлюцинации это мало походило. Гермиона резко захлопнула рот, прикусила язык и почувствовала вкус крови. Больно, очень отрезвляюще. Тео оставался таким же невозмутимым. Он по-птичьи склонил голову набок и чуть дёрнул уголками губ. Глаза его как обычно были направлены в её, будто что-то выискивая. Гермиона волевым усилием удержалась, чтобы не покраснеть и не спрятать ладони в карманах. Жест, безусловно, нервный и обличающий. — Удивлена? — Не настолько! Гермиона моргнула несколько раз. Мало ли, вдруг это продолжение того сна, с прелюдиями на кресле? Такой исход был куда приемлемей, чем тот, в котором Тео так неотрывно смотрит на неё, ожидая реакции. — Не нравлюсь? Получилось одновременно и обиженно, и насмешливо. — Нет, — ложь, — я люблю Рона, — снова ложь. Тео хмыкнул. Снова. Кто вообще заявляет о своей симпатии прямо посреди рейда на Пожирателя смерти, зачастившего в дом поливать одинокую розу? Гермиона от негодования отвернулась, чтобы нацепить на носик чайника свисток. Глупость, самая настоящая глупость обсуждать чувства прямо здесь и сейчас, когда в любой момент может кто-то нагрянуть, когда за стенкой их ждут Блейз и Драко, когда они здесь вдвоем, наедине, и никто не спешит разорвать этот неудобный разговор… Который она сама и спровоцировала! Голова потяжелела, руки безвольно опустились. Неужели это симпатия? Хотя, если призадуматься, о симпатии Тео ничего и не говорил. Просто — «хочу». Как пятилетний ребёнок, тычущий в плюшевого зайца на ярмарке. Хочу и всё тут! — Почему хочешь? — Есть много причин. — Назови хотя бы одну! Нет, его признания не заставят её покраснеть ещё больше. Хотя … А вдруг он заявит о том, что симпатизировал ей с самого начала? Что тот разговор в узком коридоре был тем, что он планировал долгие месяцы и всё не решался. И несмотря ни на что, хотел попробовать завоевать её сердце, но делал это неумело и ошибался, не отдавая ей первенство всякий раз; заметил её очень давно, когда впервые пришёл на курс по нумерологии. А когда она уходила в вычисления и молниеносно тянула руку, точно также подпрыгивал от нетерпения, желал забраться к ней в голову, пытаясь понять, откуда там появлялись эти ответы. Смотрел на то, как она сидит на уроках или радуется чему-то в Большом зале, переговариваясь с одноклассниками, как тогда ушла из кабинета Порицаний, как блистала на Трансфигурации… И ещё много всяких «как»! Гермиона зарделась и задержала дыхание. — Мы похожи. Что-то разбилось. Возможно, это были наивные ожидания совсем ещё юной Гермионы. — И это всё? — Вышло куда жалостливее, чем она хотела. — Ты ведь просила назвать одну причину, а не все! — нахмурился Тео. Всё очарование момента испарилось. Перед ней остался всё тот же Тео, до зуда самонадеянный и верный своим идеалам, укрепленным единственным звеном между двумя людьми — похожестью. И если минуту назад она робко хотела сгладить углы, попросить время на раздумье, то сейчас решила показать их различие, как оно есть. — Не хочешь спросить о моих мотивах? Чайник всё не закипал, а вот Гермиона могла надеть свисток на собственный нос и выплеснуть всё своё разочарование на ничего не понимающего Тео. Она с мстительным удовольствием вообразила, как он, ошпаренный и злющий, будет подпрыгивать на одной ноге, захлёбываясь причитаниями об их непохожести. Тео, не понявший причину её восторга, слегка насторожился и приподнял брови. — Я не хочу жить в том мире, что есть сейчас! Не хочу, чтобы слабым приходилось мириться с сильными; не хочу этого разделения на сильных и слабых… — Так я только что говорил тебе о том, что все они разные! — … Не хочу мириться с тем, что кому-то плохо, только из-за того, что он родился не там или не в той семье! Не хочу видеть это рабство! Она обвинительно ткнула пальцем на середину кухни, где только недавно стоял Миси, с обожанием глядя на Тео. — А если они не хотят? Силой навяжешь им другую жизнь? — Они её никогда и не видели! И всё это благодаря таким, как ты, чистокровным, привилегированным волшебникам! — Из нас двоих ты больше подвержена всей этой идее с чистотой крови, не считаешь? — вяло огрызнулся Тео. — Никакого рабства нет — есть Контракт. — В котором могут быть прописаны условия, выгодные только для одной стороны! А что касается сквибов … — То и в их проблемах виноваты исключительно чистокровные волшебники? Справедливости ради, Гермиона могла отозваться сложным «не совсем», но выговорить это не получалось. Засвистел чайник. Они оба придвинулись к нему синхронно, принявшись разливать кипяток по чашкам. Тео держал чайник на весу, Гермиона выравнивала чашки. Всё слаженно и давно не требует никаких пояснений. От чашек шёл волнующий пар, закручивался кверху и испарялся. Совсем как резкая злость Гермионы. Стало стыдно. Она потянула руки назад и принялась собирать волосы, делая это привычном жестом и слегка удивляясь тому, что заклинание уже испарилось, и волосы её стали привычно мягкими. Тео с любопытством понаблюдал за этими действиями и затем, приподняв ладонь, нежно погладил её по голове, едва касаясь пальцами, заставив замереть. Сделал это настолько непринуждённо, будто занимался подобным ежедневно. Действие поистине личное, затрагивающее что-то глубоко внутри. — Твои волосы нравятся мне больше. Тео руку убирать не стал — опустил ниже и погладил скулу большим пальцем, слегка надавливая, смотря прямо в глаза и вызывая бурную реакцию всего организма Гермионы. Такое тепло не разливалось в нём никогда: ни тогда, когда Виктор обнимал у озера, ни тогда, когда Рон трогал её бедро в кафе мадам Паддифут. На движение Тео хотелось отозваться, податься вперёд, склонить голову и потереться о ладонь. Возможно, провести губами уже по его скулам, приобнять за шею, потянуться и встать на носочки… — Ты уже всё решила, верно? Проконтролируешь всё от начала и до конца, раздашь им всем чёткие указания в каком ряду стоять, где ставить подпись? Будешь самолично следить за их выполнением? Как с зельем. Чётко следуешь рецепту, хотя можно воспользоваться тем, что уже готово, — он улыбнулся. — Контролируешь то, что считаешь нужным? Защищаешь? В этом мы с тобой точно похожи. Он наклонился и чмокнул её в щёку. Просто и легко. — Хочешь, расскажу тебе, что случится в ближайшие несколько лет? — задорно спросил он её. — Кабинет Трелони плохо на тебя влияет, — проворчала она, складывая чашки на поднос Миси и отгоняя от себя цепенящее чувство. Глупо так расслабляться рядом с ним. Он хмыкнул, взял чашку и, оперевшись спиной о столешницу, начал рассказ: — Ты закончишь Хогвартс. — Гермиона не смогла сдержать ироничного хмыка. — Не перебивай, прояви терпение! И отправишься в Министерство, где тебя с распростёртыми объятиями встретит сам Кингсли: посадит в лучшем кабинете, выделит симпатичного секретаря. Тут я соглашусь с Драко — не стоит отказываться от предложения. Ты только дослушай до конца! — Он в упреждении поднял ладонь. — В первые месяцы это будет даже забавно: друзья, с которыми ты училась, будут рядом, будете забегать к друг другу на чашечку кофе или чая; те люди, которыми ты восхищалась, будь то Кингсли или кто другой, будут рядышком, так, что в любой момент можно спросить совета или пожелать доброго утра. — Так что же в этом такого ужасного? — В том, что это будет длиться от силы пару недель, все эти приветствия и дружеские посиделки будут проходить до тех пор, пока в твою голову не придёт одно естественное желание — сделать так, чтобы все были равны. Благородное и прекрасное, но никому не нужное. Допустим, ты всё же решишься начать с домашних эльфов. — Он сделал многозначительную паузу. — Создания, обречённые на рабство. Создания, не знающие иной жизни. И создания, которые проживают и работают практически у каждого чистокровного волшебника в изрядном количестве, которых ты собралась освобождать от этой самой работы! А они, чистокровные волшебники, чтобы ты знала, составляют основную массу тех людей, что ответственны за принятие решения: какой закон должен быть принят в первую очередь, а какой останется слащавой мечтой одной милой юной особы. И они же не готовы лишаться столь приятных вещей: за домом всегда есть присмотр, в оплату нужны только кров и пища, а персонал и вовсе донельзя услужлив, только щёлкни пальцем. Ты лишишь их капитала, если хочешь знать! Гермиона попыталась возразить, от возмущения надув щёки, только Тео сделать этого ей не позволил: — Твой случай, как и говорил Драко, особенный — всё же не каждый день волшебники, едва достигшие совершеннолетия, спасают всех остальных. Да вот только есть одна очень значительная штука — это снисхождение к тебе, улыбки и дружелюбие, то, чего будут лишены все остальные новички в Министерстве, закончатся ровно в тот момент, когда ты откроешь свой прелестный рот и заявишь им, что хочешь поменять всё! То есть то, к чему они привыкли, и то, что их вполне устраивало! Это же естественно! — подытожил он и развёл руки в стороны. — Но и не в этом кроется главная проблема. Чтобы провести один закон, нужно, так скажем, «умаслить» определённых людей, дабы получить их подпись и согласие. И тебе придётся идти на это, наступать себе же на горло, улыбаться нужным людям, прикрывать глаза на всякие непотребства! Иного пути не будет! Потому что не сделай ты этого, они, в свою очередь, не сделают того же для тебя. Всё просто до безобразия: ты — им, они — тебе! — По-твоему, я не смогу пойти на некоторые … уступки? — спросила она. —Это и называется работой, Тео! — О, это вовсе не уступки! Это, скорее, поступление своими же принципами, в которые ты верила всю жизнь! Глаза Тео засверкали. Он лучился таким довольством, будто репетировал эту речь не один десяток раз. — А я ведь ещё даже не рассказал тебе о самой волнующей части! — Он приобрёл вид человека, крайне довольного собой. — Чего бы хотелось каждому из нас? Не знаешь? Тогда скажи, чего добивается каждый умалишённый, что стремится к абсолютной власти. — Последователей? — Поддержки! — нетерпеливо выдохнул он. — А будет ли она у тебя? Гермиона занервничала. Ей сильно не нравился тот зловещий тон, что сейчас подходил Тео как никогда раньше. — Давай вместе поразмыслим, от кого ты можешь её получить. От приятелей и друзей? Работающих в том же Министерстве? — Он покачал головой. — Если только они никак не будут соотноситься с твоими делами, да и поддержкой то не назвать. От Поттера? Так у него будут точно такие же проблемы, что и у тебя! Снова вдвоём против всего мира, против алчных и мерзких чистокровных волшебников! Вряд ли, Гермиона, — усмехнулся Тео. — Боюсь, ему будет не до того, чтобы замечать твой грустный взгляд, а обратиться к нему напрямую за помощью ты не рискнёшь, как не делала того и раньше. — С чего бы это вдруг? — Гордость! Всё дело в ней. Ты не станешь показывать ему то, как тебе тяжело. Всё сама, без чьей-либо помощи! А если всё же рискнёшь вывернуть душу перед ним за чем-нибудь покрепче, то поддержку, возможно, и получишь. Только ту ли, что нужно? Есть ведь ещё Уизли, с которым ты, разумеется, планируешь в будущем жить под одной крышей! — Тео поморщился от отвращения. — Не буду говорить об этом выборе… — Ты уже говоришь! — Да только именно из-за него ты и пойдёшь ко дну! Момент получился и вправду торжественный: Тео злорадно заулыбался, как заправский злодей, только что обрушивший всю тщетность попыток выбраться из хитроумной ловушки главному герою. Не хватало ему сейчас тонких усиков и презрительности во взгляде, ох, так не хватало! — А с кем же я не пойду ко дну? Кто поможет мне, наоборот, достигнуть самой высокой точки? Ответ она уже знала. — Я. Если и было то, в чëм Тео себе не изменял, так это в красивом финале. Вот именно сейчас, одним единственным словом, он предпочёл поставить жирную точку в их споре, давно ушедшим от будущих планов в спасении всех ущербных. Но Гермиона сдаваться просто так не собиралась. Хотелось подначить его, поставить ту же жирную точку и с мстительным удовольствием посмотреть на жалкие потуги опровергнуть эту простую истину. — А разве ты единственный представитель этих самых чистокровных, умных и таких замечательных волшебников? Только в этом доме можно найти ещё двоих! — она кивком указала на дверь и усмехнулась. — Дорогой Тео, сколько же у тебя самомнения?! — Его не так уж и много. Чуть меньше, чем у тебя, — он отпил из чашки и отставил её. — Да и к чему тебе другие, когда есть я? В отличие от них, я тебе нравлюсь. И в подтверждении он подошёл вплотную, взял её за руку, провёл указательным пальцем по ладони и, наклонившись, горячо зашептал: — Я смущаю тебя настолько, что ты теряешь весь свой словарный запас. Краснеешь, возмущаешься, находишь сотни причин не соглашаться. Это немного странно, не находишь? А ведь по-настоящему действовать я ещё и не начинал. Я могу быть очень внимательным и нежным, — он провёл кончиком носа по её щеке. — Могу начать прямо сейчас! — Ты просто невыносим! — воскликнула она одновременно с зелёным лучом, взорвавшим дверь на кухню. Кусочек дерева, что раньше был частью двери, прошёл в нескольких дюймах от её руки. Гермиона пригнулась, потянув за собой и Тео, чья реакция была не столь хорошей: он неуклюже плюхнулся на задницу, ладони его заскользили назад, ища опору. Запахло жженым деревом. Пару секунд на осмысление и лицо Тео прояснились: он заморгал, вернул себе равновесие, оказавшись на корточках, развернулся к двери, выставил перед собой палочку и, слегка приподнявшись, быстро выскользнул из кухни. Гермиона, отстававшая от него на пару шагов, моментально повторила эти движения. В гостиной развернулся настоящий бой: в воздухе летала пыль, на диване виднелись царапины, из которых выглядывала обивка; заклятия, похожие на удары хлыста, били по всем окружающим предметам. Драко бился с двумя одновременно. Тео вклинился в битву, оттесняя одного из нападавших в капюшоне к лестнице. Блейз в битве уже не участвовал — лежал, повернув голову к камину, без чувств и с распластанными руками. Глаза его были закрыты. Больше он не улыбался. По спине Гермионы прошла дрожь, стало холодно, сердце гулко забилось в груди, понимание того, что на них вот так просто напали никак не хотелось укладываться в голове. Она нетвердым шагом, едва не споткнувшись, за каких-то десять шагов, приблизилась к нему, ощупывая его онемевшими пальцами, легко тормоша и проверяя целостность тела: голова на первый взгляд была целой, руки и ноги — тоже. На Блейзе было единственное ранение: из глубокой на вид царапины на щеке текла кровь, заливая губы. Грудь его мерно вздымалась. Паника отступила. Она резко выдохнула и за секунду приняла решение: надо помогать остальным. Одна из сражающихся пар уничтожала остатки имущества Юфимии прямо в прихожей: мальчик, чей облик позаимствовал Драко, уклонялся от заклятий, не успевая отвечать тем же. Тео видно не было. Не успевшую сделать и четырёх шагов Гермиону отбросило на пол, а палочку зашвырнуло неизвестно куда: Драко сбил её с ног и распластался совсем рядом. Его соперник навис над ней и направил палочку в лицо. Он застыл, не предпринимая никаких попыток проклясть, а Гермиона глупо смотрела на него, жалея обо всём на свете: что не написала в последнем письме родителям о том, как сильно ими дорожит, как проигнорировала предложение Джинни сходить в «Три метлы», чем её обидела и много чего ещё. Она оказалась в вакууме, звуки заклятий перестали доноситься, стало тихо и очень страшно. В голову приходили глупые и не очень идеи, проносились со скоростью метеора, а Пожиратель всё медлил и медлил… — И как тебя угораздило здесь оказаться, дорогая? — спросил он, откинув капюшон, и крикнул: — Это они, Цисси! У Гермионы вырвался жалкий всхлип. Получилось настолько облегченно, что в уголках глаз собрались слезы, готовые вот-вот заскользить по щекам. Элиас помог ей встать, усадил на диван и моментально вручил кружку с чем-то тёплым в руки. У Драко, наблюдавшего за этой картиной с пола, был вид очень впечатленного человека. Со второго этажа донёсся грохот, после чего на лестнице показались Нарцисса Малфой и Тео, вяло плетущийся за ней с понурым видом. Он опустил голову низко-низко, а губы поджал. — Отец, — поприветствовал он Элиаса буднично, будто встретились они за завтраком во вполне обычный вторник, и принялись бы сейчас обсуждать стандартные вопросы вроде планов на день. Понадобилось около пятнадцати минут на то, чтобы привести Блейза в чувство, а Гермионе сбросить нервное напряжение. Случись такое два месяца назад, она вряд ли успокоилась бы при виде Нарциссы, с неободрением подглядывающей на Драко, принявшего свой привычный облик, и на Элиаса, задумчивого рассматривающего Тео: он занял место в кресле, что искусно трансфигурировал ему отец. Такой, местами потрепанной, с компрессами — Блейз прикладывал её к щеке, — с бутылочкой бадьяна, разношерстной компанией они сидели в кружке, держа в руках по чашке чая. Элиас мрачно оглядел собравшихся: — И как это называется? — Мы называем себя «2Д», — нахально заявил Драко, закидывая одну ногу на другую. Блейз кашлянул. Тео дёрнул подбородком. Что-то подсказывало Гермионе, что они это название также слышат впервые. Под сомнение не ставилось только одно — хотя бы одна из этих двух «Д» носит исключительно оскорбительный характер. — Мило, — заключил Элиас. — И что же вас сюда привело? — Личные мотивы, — синхронно ответили Тео с Гермионой. Элиас улыбнулся. — Вы должны были быть более осмотрительными, — начала Нарцисса. — Не покидать школу, не нарушать правил, помнить о безопасности! — А вы должны были рассказать всё с самого начала! — буркнул Тео. Нарцисса сделала глоток, отставила чашку и внимательно посмотрела на Тео. Его обвинительный тон смягчился. — Почему вы просто не рассказали нам обо всём? Зачем нужны были письма? Зачем делать из нас идиотов? — Личные мотивы, — улыбнулся Элиас. Тео на это закатил глаза и протяжно выдохнул. Гермионе этот жест показался настолько ребяческим, что она едва удержалась от ехидного замечания. — Никто не рассчитывал, что вам взбредёт в голову проводить собственное расследование, — разочарованно начал Элиас, словно считал это личным промахом. — Всë должно было закончиться ещё на письме, которое вам должно было показаться розыгрышем. Но оно стало для вас чересчур заманчивым. Признаю, здесь моя ошибка. — Он вздохнул. — Не знаю, как вы здесь оказались, — он обвел взглядом комнату, а Блейз пробормотал: «Откуда они вообще об этом узнали?», — но здесь же всё и должно закончиться. — Вы дети, Теодор. Дети, которые не должны разбираться с проблемой в виде Пожирателей смерти, — нравоучительно заговорила Нарцисса. Элиас усмехнулся и склонил голову в сторону Гермионы. — Мы понадеялись на ваше благоразумие и… —… на желание не ввязываться в неприятности! — закончил Драко. Элиас кивнул. Все замолчали. Гермиона отложила чашку и только тогда заметила, что рукав рубашки Тео натянут, доставая чуть ли не до середины ладони. Сам он сложил руки на груди и выглядел нахохлившимся воробьем: отказался от компресса, бадьяна, так и сидел, надув губы, со взъерошенными волосами. Очевидно, о сделке с Долоховым он отцу говорить вовсе не собирался. — Всё дело в этом? В том, что мы ещё дети? — выплюнул он. — Кажется, Поттер был младше нас, когда… — Поттер — другое дело, — спешно проговорила Нарцисса. — Вы слишком молоды! Тео выглядел злым, и теперь был похож больше на того воробья, с чьим мнением кто-то не посчитался, обделил его. Добровольно отдавать эту хлебную крошку он спешил. — И когда мы станем достаточно взрослыми, чтобы решать всё самим? Его вопрос повис в воздухе. Отвечать на него никто не собирался. Гермиона отрешенно подумала о том, что в её жизни никто так ни разу и не осведомился о том, достаточно ли она взрослая, чтобы принимать решения. Это полагалось само собой. Она заёрзала на месте, отмечая, что правое бедро, которое приняло на себя весь удар при приземлении, совсем скоро окрасит яркий синяк. Гермиона поморщилась. Мрачная обстановка порядком изматывала. Чтобы разбавить её и получить хоть крупинку информации, она заговорила, не обращаясь ни к кому конкретно: — Юфимия и вправду была такой нелюдимой? — Да, — отозвался Элиас. — Никаких друзей, никаких приятелей или кого-то другого. Только родители, — подытожил он. — А как же её муж? — подал голос Тео. — Не друг? — Скорее знакомый, — криво усмехнулась Нарцисса. — Иностранец, с которым она познакомилась чёрт знает где, прожившей с ней в так называемом браке меньше года! О чём может быть речь, если сразу после развода, — с омерзением произнесла она это слово, — он убежал к себе на родину, не позаботившись даже о … — Он в Нурменгарде, — вклинился в разговор Драко. — Что ж, там ему и самое место! Гермиона плавно перенесла вес на левую сторону и пробормотала: — Всё же один друг у неё был — Белла. Нарцисса расхохоталась в голос. — Вы меня удивляете! По-вашему, они дружили? — Но ведь ей доверили ребёнка! — Белла была сумасшедшей! — пригвоздила её к месту Нарцисса. Ни одно из открытий сегодняшнего дня не могло сравниться с заявлением Нарциссы. У Драко вытянулось лицо. Блейз тактично кашлянул. Элиас согласно кивнул. Нарцисса же продолжила: — Моя сестра обезумела не так давно, если уж говорить начистоту. Её идея вынашивания ребёнка Тёмного Лорда, боязнь за неродившееся дитя, осознание собственной значимости было вполне естественным. Но вот желание сблизиться уже с имеющимися родственниками, — едко произнесла она, — желание объятий, совместных вечеров и обсуждение наследства, оставшегося от родителей! Это уже походило на помешательство! Она стала упрашивать меня передать ей детские вещи, что передавались нам от родителей. А когда их не получила, стала уже липнуть к самому Драко: нужно пригласить его на чай, отметить Рождество в тесном кругу, узнать, что ему интересно… — Нарцисса фыркнула. — Будто вдруг вспомнила, что у неё есть племянник! А нужно ей было думать о другом! Блейз провёл руками в районе живота, наглядно показывая собравшимся, какие изменения постигли тело Беллы. Нарцисса одарила его хмурым взглядом. — Так или иначе, это не была дружба, — сказал Элиас. — Это была помощь одного волшебника другому, за вполне определенную плату. Ну и страх перед Тёмным Лордом, — склонил он голову. Дельфи, как бы не представлялась ей безобидным младенцем, всё же оставалась ребенком одного из величайших волшебников. — А чтобы вы сделали, окажись Белла у вас на пороге, с Дельфи на руках? — поинтересовалась Гермиона у Нарциссы. — Провела бы их в дом, выделил спальню и приказала бы домовикам слушать их приказы, — грустно проговорила Нарцисса. — Какой бы сумасшедшей и сумасбродной не была моя сестра, она была моей сестрой. — То есть, когда найдётся Дельфи…. — Когда? Если! — Нарцисса улыбнулась. — Ты так и не поняла главного, Гермиона, — сказал Элиас. — Если Юфимия захочет, её никто никогда не найдёт. — Но ведь Пожиратели … — Не смогут её найти. — И кто-то приходил сюда … — Непонятно, когда и непонятно, с какой целью. А если то была старушка-соседка, которая повадилась ухаживать за домиком, пока хозяев нет? Приходит сюда раз в неделю, поливает цветок, а про остальное и не вспоминает. Будете ждать эту старуху? — поинтересовался он. Они сникли. Им и в голову не приходила мысль о соседях. Гермионе почудился звук сдуваемого воздушного шарика. — То-то же, — торжествуя, заявил Элиас. — Вы оставляете всё, как есть. Больше никаких приключений, никаких вопросов и никаких исследований. Только учёба! — серьёзно проговорил он. — А если они найдут нас сами? — отважился Тео. — Нападут на вас? — Горстка волшебников, прячущиеся от авроров, нападут на дом, где ежедневно дежурят эти самые авроры? — с сомнением спросил он. — Им едва хватает сил на устрашение детей. Тео зарделся и открыл было рот, чтобы что-то добавить, но тут же его захлопнул. Элиас посмотрел на него пристально и кивком указал в угол. Тео поднялся, поправил брюки и пошёл туда вслед за отцом. Рукава возвращать на положенное им место он не стал. Гермиону тревожил один вопрос. Не то, чтобы она уделяла ему много внимания, но никак не могла отделаться от мысли, что это нечто важное, то, что требует разъяснения. — А как хоронят волшебников? Нарцисса на это удивленно вскинула брови, но затем ответила: — Как и маглов. В гробу. Гроб опускают в землю. Приходит священник… — А надгробие? Каким оно должно быть? Блейз испустил не то стон, не то всхлип. — Зависит от семьи и решения самого усопшего. С именем, датой жизни и смерти, иногда ещё… К чему вы спрашиваете? — насторожилась Нарцисса. — Заметила одну не точность. Могила старая, неухоженная, на краю кладбища, — лучезарно улыбнулась она, попутно пнув ногой Драко, только открывшего рот. В углу Тео и Элиас о чём-то тихо разговаривали. Представив, чем мог окончиться их разговор на кухне, она усмехнулась. — Но-но-но, Грейнджер, — тихо пожурил её Драко, посматривая в ту же сторону, — ты можешь получить только одного Нотта в свои жадные ручонки! В ответ он получил то, на что напрашивался весь вечер — подзатыльник.Глава 18
5 августа 2020 г. в 20:40
— Остолбеней! — в унисон прозвучали голоса.
Тео выбросил руку вперёд машинально. Тёмная фигура у входа застыла от неожиданности.
Заклятие подбросило тело вверх, припечатав к шкафу с книгами и маленькими ангелочками, которые россыпью попадали на пол.
Дрынь-дрынь-звяк!
— Арресто Моментум!
Гермиона выскочила из-за его плеча, высоко направив палочку. Всё зависло в воздухе, включая неподвижное тело.
Они перестарались — отправлять в одного человека разом столько проклятий было крайне негуманно. Его тело, получив удар, обмякло: голова откинулась, словно держалась на невидимых нитях, которые кукловод мгновенно выпустил из цепкой хватки. Руки и ноги гостя бессильно опустились вдоль туловища, а брюки — странного вида, мешковатые и очень грязные — задрались.
Тео замер с вытянутой рукой, чувствуя, как все мышцы в теле разом напряглись. Воздух, кажется, и то накалился.
Тёмная фигура, чьи ноги и руки теперь задевали стены узкого коридора, продолжала парить над книжным шкафом, нисколько не меняя положения от их общего замешательства.
Блейз же, что стоял к телу ближе всех, задал основной вопрос, волнующий всю компанию:
— Это кто?
Тео сделал несколько неуверенных шагов — ноги будто налились свинцом. Опасности не было, но сердце его продолжало биться со скоростью крыльев болтрушайки, когда той представлялась возможность заприметить яркое насекомое посреди моря зелени погожим летним днём.
Он осторожно пересёк небольшой холл и, зависнув над телом, заглянул в лицо: спутанные, сальные волосы, поросячьи глазки и разбитая губа. Не ожидал он его встретить так скоро.
— И чего он здесь забыл?
Они столпились возле тела, как и были, всей командой, и Тео как никогда почувствовал общность, принадлежность к чему-то большему. Негласно провозгласив себя лидером и решив, что на любые заданные вопросы должно отвечать только ему, он отодвинулся от тела. Взмах палочкой и бисерная сумочка у него; ещё один — и в руках бутылёк из синего стекла.
Ох, и увлекательнейшая же беседа их ждала! И уходить сегодня без ответа точно не придётся!
Компания сгрудилась возле гостя, осевшего на обычном стуле, руки которого теперь были крепко связаны за спиной. Драко и Блейз встали от него по двум разным сторонам, тогда как Тео, не желая ничего упустить, уселся на точно такой же стул, к которому, в отличие от гостя, привязывать его никто бы не стал. Он чуть наклонился, поигрывая палочкой в руке, сосредоточено рассматривая лицо, скрытое за волосами, цветом напоминающее иссохшее болото, и отвлёкся лишь на миг, чтобы подметить, что Гермиона так и стоит позади него, скрестив руки на груди и поджав губы. Не одобряет, но молчит.
Блейз навёл на гостя палочку и беззвучно зашевелил губами.
Глаза его открывались медленно. Чересчур медленно для Тео, сон которого бесцеремонно прервали, а усердные приготовления к этому путешествию свели к нулю. Он громко цокнул, а гость промычал нечто неразборчивое.
Время приближалось к полуночи.
Тео не сдержался — схватил его за горло, надавил жестко и грубо пальцами на щёки, заставляя приоткрыть рот, и с помощью Драко залил сыворотку правды, не поскупившись окатить гостя ещё и водой. Церемониться ни времени, ни желания не было.
— Кто вы?!
Им пришлось напрячь слух, чтобы за булькающими звуками расслышать вопрос, а гостю, всё еще не отошедшему от оглушения, повторить вопрос ещё два раза.
— А ты?
У Тео пересохло в горле. Впору и самому попить воды.
— Хеймиш Бун.
Блейз нервно рассмеялся и ладонью растёр глаза; Драко начал материться. Тео успел только хмыкнуть, когда Гермиона, шумно вздохнув, вышла вперёд и, присев перед Хеймишем и став к нему ближе всех, взяла допрос в свои руки.
— Ты волшебник?
— Я — сквиб, — ответил он ей, склонив голову набок и щуря глаза.
— Что ты здесь забыл?
— Детишки! — прокаркал он. — Детишки, с которыми я сегодня говорил!
Ребёнком Тео себя не считал, а Хеймишу на вид было от силы двадцать, поэтому такое пренебрежительное отношение он посчитал откровенным оскорблением.
— И что же сделали эти детишки?
— Спрашивали! Много чего спрашивали! О Юфимии говорили, — жалобно проскулил он. — Детишки-то непростые, богачи! Пришли они к Сэму, разодетые все, и сразу ко мне подсели. Говорят, узнать им надо очень о старушке этой, Юфимии, значит. Но я-то не дурак, сразу понял, что дело не чисто! Дай, думаю, гляну, что это тут происходит…
Хеймиш жалостно всхлипнул, а чуть позже и облизнулся, пониже опустив голову. Слёз не было, да и взгляд его нисколько не говорил об отчаянии: прищуренные глаза изучали всё вокруг. А вот когда до Хеймиша дошло, что собравшихся возле него оказалось четверо, как раз с одной-единственной девчонкой в составе…
— Детишки?
Быть жалким он как-то резко перестал. Тон стал ниже, от истерики и слёз не осталось ничего. Он выпрямился, одним движением головы отбросив волосы от глаз и, оскалившись, уставился на Гермиону. Она стушевалась и отстранилась, сочувственная улыбка с её лица исчезла. Драко вытянул палочку, подняв руку выше, готовый в любой момент оглушить гостя, только на секунду взглянув на не менее растерянного Тео.
Не успел никто сказать и слова, как с правой стороны к Хеймишу наклонился Блейз и ласково, напевно, прошептал:
— Они самые! Только не детишки, а вполне совершеннолетние волшебники, жаждущие получить ответы на свои простые вопросы. — Он провёл кончиком волшебной палочки вдоль его кадыка, чуть надавив и склонив голову набок, прикусив уголок рта. — И я их получу!
Он присел перед ним на корточки, на лице его играла всё та же усмешка. Их нынешняя разница в возрасте ничего не решала — фигура Блейза всё еще казалось более внушительной. Не такой, как у Тео, и не такой, как у застывшего с палочкой Драко. Блейз прекрасно понимал, что делает, когда подался вперёд и будто бы отрезал их двоих от остальных.
Хеймиш дёрнулся. Блейз улыбнулся ещё шире.
— Где сейчас Юфимия? — вкрадчиво, почти нежно, произнёс он, не убирая палочки с кадыка.
— Уехала она, сгинула, отправилась к самому дьяволу! — завопил Хеймиш. — Не знаю я, куда подевалась это сумасшедшая старуха, да и пропади она пропадом! Какое мне до неё дело?! Ходила вечно и улыбалась, конфетки раздавала, и всё! Что в ней такого?!
Из уголка его глаз полились уже настоящие, не наигранные слёзы; говорил он всё выше и выше, пока голос окончательно не оборвался. Блейз фыркнул.
Тео на миг подумал о собаке, скулящей в надрыве, выпрашивая вкусную кость. И Хеймиш свою косточку, конечно же, получил: Гермиона обошла Блейза, чуть прихлопнув его по плечу и прося отступить, — чего, судя по его лицу, делать он категорически не хотел, — и приманила к себе соседний стул.
— Зачем ты пришёл сюда, Хеймиш?
— За деньгами…
— Какими ещё деньгами? — возмутился Тео. Гермиона повернулась к нему и шикнула.
— …которые, как говаривали, водились у старухи. Домик-то немаленький, всегда чистенький был. Красивый такой! А ещё люди сюда захаживали. И не простые, скажу тебе, были эти люди! В хорошей одежде, дорогих мантиях, сразу видно — чистокровные. Такие же, как она! Может, прятала она у себя чего или продавала шибко ценное? Может, золото, может, галлеоны. Не знаю я, так оно или нет, но детишки же не стали бы просто так выспрашивать про неё! Значит, что-то искали, что-то ценное…
— Или кого-то! Заканчиваем? — деловито осведомился Драко. — Он бесполезен.
Хеймиш вытаращил глаза и взвизгнул так, что Тео снова захотелось окатить его водой и тем самым почувствовать себя хоть чуточку получше.
— Бесполезен, — прошептал он себе под нос и глубоко вздохнул.
Он нервно сжимал и разжимал ладони. Нет, конечно, никто не обещал ему Юфимию, ожидающую их на крыльце дома с распростёртыми объятиями, желающую поскорее избавиться от ноши, всучив им маленького ребёнка, которого Тео, откровенно говоря, представлял лишь смутно: туго спеленатое в одеяльце небольшое существо.
Чтобы как-то занять руки, он вытащил волшебную палочку, с сомнением поглядывая на Хеймиша, напоминавшего крысу, загнанную в угол. Хотя в отличие от того же грызуна, этот щуплый паренёк вполне мог отправиться на работу или найти себе любое другое достойное занятие, чем влезать в чужой дом.
Ещё раз прокашлявшись, Хеймиш попытался вытереть рот о ворот куртки, но, не дотянувшись, только размазал слюни по подбородку. Тео отвернулся.
— Где ты живёшь, Хеймиш?
— У Сэма, — пробубнил тот. — Сэм добрый малый, магл. Живу у него уже лет пять.
— Ты живёшь один? Где твоя семья?
— У меня её нет, — проговорил он. — Теперь нет.
— Они…
— Выгнали меня, как только семнадцать стукнуло! Дали вещички и помахали ручкой! Потому что — сквиииб! Ошибка природы, недостойный, дурная кровь!
Тео едва не подавился, при этом не имея ничего во рту. За те две с небольшим недели, что команда работала вместе — а про себя он называл их компанию только так — вопросов о чистоте крови удавалось деликатно избегать. Никаких упоминаний, шуток или грубых слов, способных оскорбить, только почтение и искренняя заинтересованность общим делом, а не тайнами крови или принятой иерархией. Гермиона этого негласного пакта не придерживалась, но заунывную беседу о том, «что все мы разные», открыто заводить не спешила. И Тео, представляя будущие семейные ужины, отчётливо чувствовал некоторую неловкость: с одной стороны — отец, чьё предплечье украшало клеймо Пожирателя смерти, а с другой — Гермиона, на руке которой красовалась надпись: «Грязнокровка». Там же должна будет сидеть Эстер, подначивая обоих и ухмыляясь во весь рот от феерия происходящего. Да, ужины в их семье обещают быть великолепными!
Странное дело — два месяца назад эта картина и мнения собравшихся, в том числе и Гермионы, его ничуть не волновала.
— Не верь им, — промычал вдруг Хеймиш, — никогда не верь чистокровным, слышишь?! Обманут тебя, дорогуша, скажут, что всё так и должно быть, а когда придёт время …
Что именно случится, когда настанет этот самый момент, никто так и не узнал, поскольку Тео занёс над ним палочку:
— Силенцио!
Хеймиш открыл рот в беззвучном крике. Глаза его, огромные и круглые, готовы были вывалиться — либо к ногам Блейза, скривившегося от отвращения, либо на колени Гермионы, подскочившей к нему на помощь и зашептавшей заклинания на ходу. Тео смог различить лишь «никогда» и «не пить».
— Зря стараешься, — заметил Драко, наблюдавший за всей происходящей сценой с расстояния в десять футов. — Он утром же наверстает упущенное!
— Может и так, — отозвалась она и прикусила губу. Не сдастся никогда!
Пока команда распределяла обязанности — кто оттащит Хеймиша поближе к пабу, а кто останется приводить чувства в порядок — Тео раздумывал обо всём, что удалось выяснить за один день. Не полный открытий, но всё же не совсем бесполезный.
Юфимия была нелюдима. Настолько, что даже в родном доме не пожелала оставлять никаких свидетельств своего пребывания. Ни одной фотографии с друзьями или приятелями, только она сама и ближайшие родственники, теперь глазевшие на них с колдографий с ещё большей неприязнью. В доме не было её вещей: позабытой расчёски для волос, одежды, старых книг, детских рисунков или чего-то личного, что было и есть практически у каждого человека. Даже после спонтанного переезда на новое место люди оставляют частичку себя в старом. Иногда буквально: блокнот, нелюбимую рубашку или зонт, а в некоторых случаях только номинально: каракули на стене, которые не удалось свести, потёртая мебель, что служила годами. Этот же дом вид имел настолько несовместимый с обычным жильём, что Тео ни на секунду не сомневался — следы уничтожались намеренно и методично. От такого открытия он даже восхитился. Ну хоть что-то прояснялось!
Скрытность, какой славилась Юфимия в школьные годы, и теперь приносила свои плоды.
Тео отвлёкся от своих мыслей: Блейз смеялся над какой-то шуткой, подавшись вперёд и опираясь рукой о плечо Драко. Гермиона смущенно отвела взгляд. Драко мрачно смотрел на обоих.
Не в этом ли крылся главный вопрос — с кем проводила своё время Юфимия, не имея друзей. В гордом одиночестве или в компании ближайшей родни, после совершеннолетия заменённой на того мрачного типа? Единственного человека, кто знал Юфимию и не состоял с ней в кровном родстве, не считая Тёмного Лорда и Беллатрисы, находившегося теперь в Нурменгарде, посещать которую ни в каком качестве Тео пока не планировал.
Спор разрешился — Блейз схватил Хеймиша за шиворот куртки и, улыбнувшись им напоследок, исчез на месте. Драко развалился на диване. О сне все дружно позабыли.
— Может, стоило ему помочь?
Гермиона замялась и аккуратно присела на краешек дивана. О том, что речь шла вовсе не о Блейзе, можно было догадаться сразу.
— Как? — поинтересовался у неё Драко. — С жильём у него проблем нет: всё желанное рядом. А помочь деньгами идея тоже так себе … И, если хочешь знать моё мнение, то этот Хеймиш поудачливее многих других!
— Да ты что! И много таких сквибов ты знаешь? — ехидно полюбопытствовала она.
— Парочку, так точно. — Он посмотрел на неё, скрестил руки на груди и продолжил: — Обычно, они уходят к маглам. Им там самое место.
— Это кто так решил?
— Матушка-природа, — буркнул Тео, занял место по правую сторону от Драко и закрыл глаза.
Ему потребуются силы. Надо их поберечь.
— Этим и будешь заниматься? — В их будущую словесную перепалку вклинился Драко. — Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними? Странный, конечно, но вполне ожидаемый выбор.
Тео приоткрыл один глаз — её щёки заалели.
— С Отделом международного магического сотрудничества было бы куда проще, — задумчиво добавил Драко. — Там у нас остались хоть какие-то приятели. А вот с магическими популяциями могут возникнуть вопросы: начальник отдела, старик Брайби, слишком любит золото и не очень жалует меня, что тоже, кстати говоря, ожидаемо. Они с отцом не поделили ту самую …. А, впрочем, это уже и не важно! Придётся с этим смириться. — Он поморщился. Гермиона захлопала ресницами. — На что не пойдешь ради оплаты долга?!
— Ты хочешь дать мне денег?
— Не совсем. Денег как таковых я тебе не дам, но помогу с твоим первым проектом. В оплату за помощь со всем этим. — Драко обвёл в воздухе нечто руками и глубоко вздохнул. — Несмотря на все мои сомнения. Так что ты выберешь — домовиков или сквибов? Учти, что в первый раз нужно будет выбирать. Протолкнуть это всё сразу никто не даст даже тебе!
— Даже мне? — вкрадчиво спросила она.
Драко посмотрел на неё с сомнением и выдал:
— Ты, конечно, много чему поспособствовала, но даже тебе … Послушай, — живо заговорил он, — будь на твоём месте, допустим, тот же Поттер, ему бы дали всё — и кабинет, и секретаря, и, если захочет, стул притащили бы и установили рядом со столом самого Министра, да только согласись он делать то, что ему скажут!
— Гарри никогда не пойдёт на это!
— Прежний Поттер — возможно, а нынешний? — Драко грустно усмехнулся. — Нынешний Поттер непредсказуем, не стабилен, если хочешь знать моё мнение. Что же касается тебя, то говорить словами правильными, нужными, теми, что тебе пропишут … Пойдёшь на это? — Он заулыбался во весь рот. Не привыкший к такому виду Тео слегка подался вперёд и скосил взгляд в сторону немигающей Гермионы. — А в награду получишь особое место! Тебе ведь уже предлагали такой вариант? Не верю, что не предлагали. Подумай об этом, подумай о месте рядом с Министром, — настоятельно предложил он. — Там и галлеонов крутится побольше, и кабинеты получше, да и старик Брайби будет подальше. Как ни посмотри, целая куча плюсов! Всего-то и нужно, что угождать!
— Я не пойду на такое! Это же… это же…
От возмущения она приподнялась с места. Щёки покраснели сильнее прежнего, отчего Тео сделал вывод, что единственным человеком в их дружной компании ещё никак не прояснившим для себя условия работы в Министерстве была она. Хотя перспектив, в отличие от того же Драко, Гермиона имела в избытке. И что за этим крылось: нежелание идти на поводу у других или неуверенность?
— Это мерзко! — выпалила она и Тео поставил галочку напротив слова «упрямство».
А в следующую секунду они дружно вскочили, когда открылась входная дверь, чтобы с некоторым опозданием вытащить волшебные палочки и удивиться при виде счастливого Блейза: его улыбка была как никогда открытой. С сожалением Тео отметил про себя, что такая медлительность в случае с реальной угрозой стала бы для них началом конца.
Гермиона осматривала его более настороженно. Появление Хеймиша никого не обрадовало.
Блейз поглядел на них и хотел было пройти дальше, но путь ему перегородила Гермиона:
— Стоять! Откуда мы знаем, что ты и есть Блейз? — она оглянулась на Тео и Драко, ища поддержки.
— Оттуда, что это и есть я.
— Поддерживаю! Так мог сказать только он, — поддакнул Драко и вновь уселся на диван, абсолютно безразличный к подозрениям.
— Мы должны спросить его о том, что знает только Блейз! — возразила Гермиона.
— Так в том то и проблема — он знает слишком много и обо всех!
Гермиона опустила руку. Блейз обошёл её, вальяжно устроился на диване, закинув одну ногу на другую, и милостиво разрешил:
— Спрашивай, о чём хочешь!
Она призадумалась и после сказала:
— Какого цвета были твои брюки в день знакомства с Тео и Драко?
— Я не знаю! Это было давно!
— А о чём же мне тогда тебя спрашивать? Как поверить, что ты — это ты, а не Пожиратель смерти под оборотным зельем?! — возмутилась она.
— Я могу повторить тебе рассказ о №8. — Блейз облизнулся и хихикнул.
Гермиона жестом попросила Драко отодвинуться, присела и обреченно выдохнула:
— Давай!
Он наклонился к ней и зашептал. Поначалу Гермиона слушала его с абсолютно безучастным лицом, которое пыталась сохранить, когда губы Блейза стали задевать её ухо, затем же стала перешёптываться с ним яростно, словно требуя подлинной истории, а не этой лживой сказки. Тео наблюдал за этой сценой стоя, никак не комментируя и отмечая только одно: она не краснела при виде него, не кичилась своими знаниями и не стала бы никогда доводить до белого каления спором об авгуреях. Блейз же не стремился заставить её отступиться от своих планов, не провоцировал её, не предлагал помощи, указывая на свои познания, а только и делал, что выбирал чёткую цель, следуя ей несмотря ни на что. И если Тео изначально избрал тактику взращивания сомнений, то он пользовался другим методом: очаровывал и соглашался. Но её поза, ничем не отличающаяся о той, что она принимала рядом с Драко, её смех, который не переходил в «девчачий визгливый» — сам Тео именовал его «истеричной Лавандой Браун» — говорили о другом.
Или другой была сама Гермиона? Тео срочно требовалось это проверить — её реакцию. А чуть позже сделать вывод или первый шаг, раз ей так важна честность.
Да, их отношения с Блейзом действительно были ровными, спокойными и даже дружескими, что никак не мешало Тео чувствовать тяжесть в районе груди.
— Сон на сегодня отменяется? — хмуро спросила Гермиона и встала. — Чаю?
— Я помогу, — отозвался Тео и следом за ней прошмыгнул на кухню, плотно притворив за собой дверь.
Кухня Юфимии ему не понравилась: тоскливо. Никаких предметов на столешнице, лишь плотно закрытые шкафы с серыми фасадами и унылыми, точно такими же серыми ручками. Гермиона уже открывала дверцы, наугад доставая из них одинаковые баночки и с каждым разом обнаруживала пустоту. На седьмой по счёту она остановилась и усмехнулась:
— В этом доме уже давно ничего нет!
— Не нужно было и рассчитывать, — заметил он. Затем, с нажимом, произнёс: — Миси!
Хлопок и на них глядит его личный домашний эльф, опустившийся в поклоне. Тео боковым зрением поглядел на Гермиону: удивлена, но не показывает — аккуратно прикрыла крышкой пустую банку чуть трясущимися руками и отодвинула от края, чтобы развернуться, присесть на корточки и смущённо улыбнуться.
— Привет!
— Хозяин позвал Миси и Миси пришёл! — заверещал Миси, не обращая никакого внимания на неё. — Чего желает хозяин?! Миси исполнит всё, Миси будет счастлив …
Не стоило ему забывать о желании Миси угождать.
— Миси? — робко позвала Гермиона.
Тео откашлялся, чем привлёк внимание неугомонного эльфа, остановившегося на том, что «если понадобится, то Миси сделает».
— Познакомься Миси, это — Гермиона Грейнджер.
Не стоило Тео забывать и о его страхах, связанных со всем новым и не опознанным. Исключением не были и волшебники.
Она протянула к нему ладонь, на которую Миси уставился, как на клубок змей, и с ужасом перевёл взгляд на «хозяина», дабы получить своего рода одобрение. Так он смотрел на всё и вся, включая садовых гномов, впервые увидев на их прогулке в саду, или того же фокусника, приглашенного на десятилетие Тео. Миси отличался удивительной жизнерадостностью и некоторой беспечностью, что шло в кардинальный разрез с его непринятием всего нового. Он всё таращил глаза на протянутую руку, теряясь в желаниях: принять, отвернуться, как подобает добропорядочному эльфу, или отвесить очередной поклон?
Гермиона, к сожалению, эту заминку заметила и интерпретировала по-своему: поджала губы и выпрямилась.
Миси пискнул и снова заговорил:
— Миси готов исполнить всё-всё, хозяин!
Как только Гермиона отошла на достаточное расстояние, он принялся тараторить с удвоенной скоростью, будто старался компенсировать Тео своё отсутствие на протяжении пары месяцев.
Призвав на помощь всю концентрацию, Тео наклонился — Миси с благоговением прошептал «Оххх!» и расширил глаза-мячики, выкатив их ещё больше — и чётко произнёс:
— Будь добр, принеси нам всё необходимое для четырёх чашек кофе и бутерброды с говядиной. Отцу ни слова!
Миси так обрадовался заданию, что два раза подпрыгнул на месте и отвесил неуклюжий книксен. Гермиона нахмурилась ещё сильнее.
Когда ему всё же удалось выпроводить Миси, раболепно утверждающего о том, что «не стоит хозяину о чём-то беспокоиться, ведь Миси может сделать всё сам», Тео начал расставлять перед собой четыре кружки. Гермиона за всё это время не проронила и слова.
— У Миси есть сестра, — начал он. — Её зовут Мили. Работает у нас на кухне и делает лучшие пирожные. — Тео улыбнулся ей. — Она совсем не такая, как её брат: не любит, когда мы заходим на кухню, и ей не нравится, когда кто-то пытается стащить со стола эклер. А однажды, когда я был ещё ребёнком и увидел на столе марципановый …
— К чему ты ведёшь?
— Они все разные, Гермиона. Кто-то, как Миси, не представляет жизни без волшебников и пребывает в восторге от пожеланий хозяина, а кто-то, как Мили, готов надрать тебе задницу за единственный кусочек марципанового пирога!
— Мне жаль твою задницу, Тео, но это ничего не меняет. Они так и будут рабами своих хозяев, потому что просто не знают иной жизни. И откуда им знать, если они этого даже не пробовали? — Она приблизилась к нему и добавила: — Сахара тебе будет маловато. Можешь взять мой. — Гермиона распределила сахар по-своему, неохотно добавив: — Папа бы не одобрил!
— А что бы он одобрил?
— Мало чего, — туманно отозвалась она. — Что мы здесь делаем, Тео? Не буквально! — прошипела она, когда он указал на кружки и на чайник на плите. — Зачем ты пришёл?
— Чтобы помочь тебе.
— Это и есть твой мотив?
— Конечно!
Он обошёл её, принявшись рыться в шкафчиках. В ближайшем он нашёл чайник, наполнил его водой, чиркнул спичками и водрузил на плиту. В кухне стало чуточку теплей и уютней.
За окном всё также виднелись кусты, ныне голые и даже на вид колючие, и высокая изгородь, закрывавшая задний двор от любопытных глаз. И если бы не это желание хозяев дома, то они заметили бы в это мгновение две фигуры в капюшонах, материализовавшихся прямо у начала дороги.