Любовь бывает разной...

Уже второй день Анабель была подобно разбитому бокалу. Она не думала, что звонок, ради которого она так старалась, окажется подобен удару в сердце. Девушка сидела в углу комнаты и смотрела на телефон, что ей дал в награду за свидание Федор. — Сколько времени я уже здесь? — тихо спрашивает себя Анабель, пытаясь выстроить в голове всю цепочку событий. «Интересно, как скоро она обо всем догадается?» — задал себе вопрос Федор, глядя на экран монитора, где была девушка. Достоевский вначале не думал, что ему придется так поступать с самого начала. По итогу выбора у него не оказалось, и он поступил, так как поступил. Разумеется, он уже не мог пойти на попятную, ибо это будет выглядеть очень глупо, да и не похоже на него. «Давай же, найти ответ, что лежит, прям перед тобой!» — мысленно призывает мужчина девушку, за которой сейчас вынужден просто наблюдать. Достоевский ловил от всего происходящего своеобразный кайф. Он даже не подозревал, что вся эта затея так его сильно позабавит. Только вместе с этой странной забавой был еще один момент, что он пока не хотел никому выдавать, даже самому себе. Два дня назад. — Алло, — отвечает приятный женский голос, после непродолжительных гудков. — Могу я услышать мистера Кроуби. — Официально начала Анабель, услышав женский голос, хотя звонила она на сотовый отца. Именно этот номер и был вбит в память телефона. — Прошу меня простить, но он не сможет подойти, — как-то странно прозвучал ответ, но у Анабель было не так много времени ходить вокруг да около. — Как не может? — задает прямой вопрос мисс Кроуби, чувствуя, как по ее конечностям растекается холод, а под ложечкой начинает неприятно посасывать. — Мистер Кроуби скончался неделю назад, от сердечного приступа. Если у вас с ним была назначена встреча, то приносим извинения… — слова, что никак не ожидала услышать и все что дальше говорила собеседница Анабель, были просто фоном исходившего от телефона, лежащего на полу. — Неделю назад… — прошептала девушка, пытаясь понять, как это могло произойти, ведь она здесь от силы около недели. Неужели в тот момент, когда ее похитили, ее отец и скончался. Анабель хотела дать волю слезам, что желали пролиться из глаз, но едва она об этом задумывалась, как в ее памяти возникал Достоевский и то обещание, что она ему дала. В этот момент она молча глотала слезы, не давая им и шанса пролиться по щекам. Она понимала, что ему она нарушит данное ею слово, то, скорее всего ее похититель может просто ее убить. Как бы он не был к ней, в данный момент, благосклонен, в любой момент его отношение может поменяться. Настоящее. — Анабель, у тебя все хорошо? — любезно интересуется Федор, когда расположившись напротив девушки в кресле за столиком, что был накрыт для чаепития. — Да, все хорошо, — ответила мисс Кроуби, стараясь держаться, опасаясь, что сейчас нельзя злить своего собеседника. — «Зачем он сюда пришел? Что ему от меня нужно? Я сейчас не в том состоянии, чтобы подыгрывать ему в этой глупой игре. У меня просто нет сил». — Призналась самой себе сейчас девушка, окончательно запутавшись в той паутине лжи, что сплел вокруг нее мужчина. «Какая умница. Не ожидал, что она выдержит все это». — Отметил про себя мужчина, не отводя взгляда от девушки. Федор не сразу решился к ней прийти. Ему было очень интересно наблюдать за тем, как она держалась, не позволяя горю взять верх. Его действия можно было сравнить с тем, как люди заводят дома рыбок, сажают их в аквариум и наблюдают за их жизнью, через толстое стекло. Именно такую «рыбку» сейчас и завел себе Достоевский. Только у него она была куда умнее и сообразительнее обычных. Сейчас он четко понимал, что девушка в стадии кризиса и это было самое интересное. Потеря отца, о которой он знал, осознание Анабель, что время явно тут течет совершенно по-другому. А еще он желал, чтобы девушка задала ему вопрос. Тем более Федор дал ей целых три дня, чтобы обдумать это вопрос. «Давай. Ты же уже знаешь, что хочешь спросить». — Словно подначивал Достоевский Анабель, но так же опасался этого вопроса, ибо он может с легкостью испортить ему всю игу. «Зачем ты все это делаешь?» — мелькнула мысль в голове Анабель, но она никогда ее не озвучит. — Тебе удалось поговорить с отцом? — решил подогреть ситуацию Федор, при этом улыбка на его лице была настолько доброжелательной насколько это возможно. — Нет, — скупой ответ Анабель, и дежурная натянутая улыбка. — «Я не поверю, что он ничего не знает! Все это ВРАНЬЕ! Держись, Анабель!» — мысленно кричит и сдерживает себя девушка. Только сейчас она начала осознавать, насколько ее гость опасен. Сейчас она ощутила всем своим нутром, что сидящий перед ней человек действительно весьма опасен. И возможно только по своим каким-то причинам не понятным для нее, давал ей возможность еще жить. — Мне жаль, что у тебя не получилось, — с сочувствием в голосе звучит фраза Достоевского, при этом он успевает заметить мимолетный гнев во взгляде девушки. — «Да, вот оно, именно это мне и нравиться в живых куклах». -Мне тоже, — соглашается со словами Федора мисс Кроуби, понимая как бессильна против того, кто сейчас был подобен хищнику, а она всего лишь добычей. — Милая Анабель, что ты испытываешь ко мне? — вопрос, что шокирует девушку и то, как губы мужчины искривляет усмешка, в то время как глаза остаются печальными. Федор не думал задавать этот вопрос и по мере своих сил, пытался все это время его спрятать в самых дальних уголках своего подсознания. Сейчас же эти слова слетели с его губ так легко и небрежно, словно само собой разумеющееся. Тем более их игра подходила к своему логическому концу. — Ненависть, — тихо отвечает Анабель, и это было правдой. Сейчас она ненавидела человека перед собой. И в тот момент, когда она произнесла это слово, Анабель даже показалось, что с ее плеч свалилась целая гора. — Как интересно, — задумчиво произносит эти слова Федор, поглаживая гладко выбритый подбородок пальцами своей руки. — «Это было слишком предсказуемо. Но тебе мое сокровище, я это прощаю». — Я честно играла по тем правилам, что вы задавали. Но я устала быть вашей куклой, — признается Анабель, не отводя взгляда от собеседника, желая, наконец, понять, зачем ему все это. — Эта роль тебе очень шла. Ты была самой настоящей куклой, — странные слова, и эмоция победителя на лице, что отражалась больше в широкой улыбке. Да, сейчас Достоевский признался, что она была для него куклой. Красивой и живой, но все равно куклой для его развлечения. Он испытывал странное не вполне нормальное эстетическое удовольствие, просто наблюдая за ней и тем, как она подстраивалась под его прихоти. — Значит вы меня… — не успевает закончить фразу Анабель, как возле нее оказывается Федор и касается ее руки, желая ее поцеловать. В этот момент девушка инстинктивно выдёргивает руку, но за этим следует то, что Достоевский склоняется к Анабель и их лица так близко, что можно ощутить дыхание друг друга. — Милая моя Анабель, не стоит меня злить, — устало произносит Федор, и, погладив ее по голове своей рукой, снова целует прядь ее волос, отстраняясь. — Думаю, тебе пора прогуляться, чтобы ты все осознала. Так, что встретимся на прогулке. «Это конец». — Осознает мисс Кроуби, боясь даже смотреть вслед уходящему мужчине. Каждый его шаг, эхом отдавался в комнате и был даже чем-то отдаленно похож на тиканье часов, что отсчитывали минуты перед ее кончиной. — Как же мне с тобой поступить? — раздумывает Достоевский, идя по подземным коридорам. Он был рад, что девушка почти его поняла и даже осознала то, что он может ее убить. Еще никогда ему не было так весело, как сегодня. Ведь наблюдать, за ее старанием держать лицо и теми моментами страха, что проскальзывали в ее взгляде, было одно удовольствие. — Будет жаль терять такой чудный экземпляр. Шаг за шагом Федор шел в ту комнату, откуда чаще всего наблюдал за Анабель. В его голове шел расчет, как с ней лучше поступить. Из множества вариантов, он не мог остановиться на каком-то конкретном, ибо каждый из них был по-своему очарователен. — Он меня убьет. Это точно. — Сжавшись в комочек, в том же кресле, где сидела Анабель, ее просто трясло от страха. Девушка потеряла абсолютно все в тот момент, когда оказалась в этой комнате. Ее мать умерла, когда ей было всего десять лет, и отец был для нее всем. Сейчас, когда его не стало, казалось, что Мир просто рассыпался на мелкие осколки. — Да кому, какая разница. У меня все равно нет никого, кто бы обо мне пролил слезы. Откинувшись на спинку кресла, Анабель позволила слезам скатиться по своим щекам. Ей ни к чему сейчас было уже держать слово пред человеком, который явно ее убьет. Не прошло и пары минут, как девушка заснула. После этого в комнату вошло три человека в противогазах и, уложив ее на носилки, вынесли прочь из комнаты, где уже отключили изображения города за лживыми окнами. Анабель так и не узнает, в чем же был временной подвох этой комнаты, что она не могла никак посчитать, сколько же на самом деле провела тут времени.