Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

      Фил всегда пытается думать позитивно. Это несложно: из любой ситуации можно вылезти, с любого дна можно выплыть. Единственное, о чём оптимистично думать не получается, так это Илья Муромов. Он из таких, кто не оставляет никакого веселья другим и не веселится сам. В общем, очень скучно и тоскливо. Поэтому, когда отличник приходит на квартирник Черных, все сникают. Филипп молча проглатывает недовольство. Несмотря на то, что все его друзья стараются держаться с Ильей нейтрально, что-то в нём есть, мешающее нормально общаться.       Илья думает, что ему пора бы начать вливаться в социум, сродниться с классом. Он и понятия не имеет, что такое «побывать на тусе у Фила». В квартире темно, отовсюду несёт алкоголем и сигаретами, звучит какая-то попсовая музыка. Не то, что ожидал Муромов. Здесь ему не рады, он это чувствует. Только уходить парень не собирается: дома уже настолько тошно, что Илья ищет любые способы, лишь бы не гнить в своей комнате, стены которой окрашены в унылый бежевый. Трудно оставаться наедине со своими мыслями, сражаться в одиночку. Домашка спасает тем, что голову забить можно уравнениями и формулами, а не загонами. Чувствовать себя не в своей тарелке довольно удручающе, но без этого никак. — Что, принцесса, всю физику уже выучил? — звучит знакомый голос у уха. Конечно, появление рыжего не осталось незамеченным. Фил тут как тут, весёлый и слегка подвыпивший. Он кладёт ладонь на плечо Муромова, слегка потряхивая одноклассника. Его ненависть к Илье угасла так же резко, как и когда-то родилась. На самом деле, они даже хорошо ладили.       Однажды Черных помог Илье. Тогда Муромов снова ушёл из дома, чтобы проветриться. Каким-то образом они встретились, перекинулись парой фраз. Таких фраз, что рыжему потом стыдно было за свою слабость. Ему было одиноко, а Филипп не был худшим вариантом. Всё же лучше быть рядом с кем-то, когда тебе херово. У Черных, видимо, открылась скрытая способность к сочувствию. Оказалось, что проблема одиночества ела по кусочку не только его. Так начался симбиоз, взаимное спасение.       Они часто неосознанно пересекались, гуляя по дорогам, однозначно ведущим друг к другу. Фил был оптимистом, но часто оказывался один, не понятый и слегка разбитый. Илья мыслил как реалист, полностью отдавая себе отчёт о том, что у него не было друзей, что имелось прилично дурных качеств, что многие его недолюбливали. Черных не был исключением. Просто с ним было легко, когда он не строил из себя пуп Земли. Муромов всё больше понимал, за что его ценят друзья.       Так получалось, что Фил всегда оказывался рядом, когда Илья чувствовал себя сокрушённым. Они часто переписывались, иногда гуляли до самой ночи, понемногу раскрывали свои тайны. Вечернее небо накрывало покрывалом, скрывая двух парней от чужих глаз. В школе Черных старался избегать одноклассника, всё жёстче подшучивая и надевая маску безразличия. Муромов в ответ чаще пытался ему насолить, в отместку строил фальшивые ухмылки, сохраняя вид красивых рук одноклассника и накладывая его на свои мечты. В душе оба понимали, что это глупо, но в школе каждый сам за себя. Эти ярлыки вшиты давно, их так просто не сорвать. Фил всё больше проваливался в страх, что их секрет раскроется. Илье было всё равно.       Ему было всё равно, даже когда Фил вёл себя как последний мудак. Всё равно, даже если вечером он улыбался самой удивительной из своих улыбок. Когда на следующий день получал обиднейшую из шуток, задевающую за живое, а в два часа ночи такое успокаивающее сообщение, что, наконец, получалось заснуть. Муромову было всё равно даже сейчас, когда он стоял как болван посреди квартиры своего одноклассника под прицелом насмехающихся глаз. — Прекрати эту клоунаду, Черных, — уверенно отвечает Илья. Если запихать гордость подальше, может, из этого эксперимента что-то и выйдет. — Да ладно тебе, Илюш. Здесь все свои, расслабься, — Фил пытается говорить громко, но музыка топит его голос в басах, поэтому он шепчет в самое ухо, обдавая кожу горячим дыханием. Илья хочет провалиться сквозь землю. Он намерен выполнить свою цель.       Всё получается не так, как хотелось бы. Оказывается, алкоголь Муромов вообще не воспринимает. Он пьянеет буквально с третьего стакана. Хотя, кто может точно знать, что в этих самых стаканах было? Ему уже всё равно на все ярлыки, он просто впадает в эйфорию, отдаваясь безумию. Возможно, некоторые меняют своё мнение об Илье в этот вечер. Так поступает и Фил, когда заталкивает одноклассника в свою комнату. — Господи, кто ж знал, что ты так напьёшься? — шипит он. Раньше вся эта затея казалась намного веселее.       Парень закрывает за собой дверь, и музыка стихает в момент. Филипп смотрит на Муромова. Он сейчас выглядит совсем по-другому. Пускай из света здесь только настольная лампа, но Илья кажется довольно симпатичным. Его рыжие волосы растрепались, лицо покрыл пьяный румянец, глаза блестят похлеще стекла на солнце. Черных замечает, что сегодня отличник изменил своему типичному свитеру, надев грязно зелёную толстовку. Боже, как же она ему идёт. Это всего лишь наваждение, градус в голове и только. Но… Тёплый образ топит иней, осевший на стенах комнаты. — Пустишь меня обратно? — сладко щебечет Илья. Ему совсем не хочется растрачивать такое состояние на разговоры тет-а-тет с Филом. — Ага, разбежался. Ты на ногах еле стоишь, дубина. Тебе бы отлежаться, — заботливо отвергает просьбу одноклассника Черных. Он не настолько пьян, чтобы забыть о том, что Илье пиздец, если он таким домой явится. Дома тоже клеят ярлыки, только уже другие. «Лучший сын. Гордость семьи. Хороший мальчик». — Я сейчас тебе воды принесу, ложись пока и постарайся не улететь в нирвану. Завтра тебе будет очень хреново, уж поверь.       Фил ретируется за водой и таблетками от головы на будущее. Эта идиотская заботливость снова льётся по венам. Ну не может он просто так пьяного и беззащитного Муромова, который раньше и о похмелье то не слышал, взять и бросить на произвол судьбы. Кажется, друзья не замечают исчезновения Черных, что ему только на руку.       Когда он возвращается, Илья уже спит, свернувшись на кровати Филиппа. Это довольно мило, если не думать о том, что ЭТО ЕГО ЧЁРТОВА КРОВАТЬ! А это, МАТЬ ЕГО, ИЛЬЯ! Фил обещает себе разобраться с этим позже. Перед тем, как вернуться на свою тусовку, парень накрывает одноклассника пледом и прикрывает форточку. Всё же по ночам сильно холодает.       Веселиться как раньше не совсем получается, но Черных держится отменно. Пару раз опрокидывает по стопочке с Артом и Кирой, играет в приставку с Виком (быстро проигрывает, потому что всё же в глазах немного плывёт), флиртует с девчонками из параллели, хоть и не получает от этого особого удовольствия. Ему удаётся выпроводить всех ещё до двух ночи, хотя обычно кто-нибудь да оставался до утра. Арт и Кира слишком пьяны, чтобы возразить, а Вик (благослови его небесные силы) достаточно порядочный, чтобы не пить. Он поможет друзьям дойти до дома.       Когда Фил заходит в комнату после небольшой уборки в квартире, Муромов, обхватив колени руками, сидит на подоконнике. Ну, вот и фаза апатии началась. — Ну что, герой сегодняшнего вечера, как голова? — посмеивается Черных. Илью ещё долго будут вспоминать после сегодняшнего. Он не кажется озабоченным этим фактом. — Кружится, когда глаза закрываю, — жалуется отличник. Филипп садится в позу «лотос» напротив рыжего. — Это бывает, главное чтобы утром тебе норм было. Хотя мы там всего со всем намешали, так что ничего не гарантирую, — со смехом в голосе отвечает Черных. — Я… Мне так хорошо. Мне никогда так хорошо не было. Я как будто стал другим на секунду, — Илья гнёт пальцы. Волнуется? — Да ты бухой в дупло, чувак! Ещё б тебе было плохо, всё только начинается, — снова смех. Филу тоже хорошо, но не вслух. Ему спокойно здесь, рядом с рыжим. — Ты заботишься обо мне, как мило, — устанавливают фокус на лицо Фила зеленоватые глаза. Сейчас они кажутся темнее, чем есть на самом деле. Всё лицо более острое, резковатое, как под фильтром из инстраграм. — Т-твои глаза охрененные. — Чего? — искренне удивляется Черных. Не послышалось ли ему? — Улыбка идеальная, как будто с рекламы зубной пасты, понимаешь? Ты губы бальзамом мажешь? Охрененные губы, Боже. Я так хочу поцеловать их. Блять… ты такой красивый… — шепчет чужой рот. Филипп чувствует, как горят уши. Он обескуражен, просто в шоке, но остановить не может. — Ты меня так бесишь. Ненавижу твои шутки тупые, особенно те, что обидные, — запинается Муромов. — Бесишь, но я хочу тебя целиком. Каждый сантиметр. Я пиздец запутался, Фил. Помнишь, мы в дождь попали? Ты тогда мне свою куртку дал, а забрать забыл. Я с ума сходил потом от того, как сильно она тобой пахнет. Ещё когда в первый раз… Тогда я понял, какой ты чуткий и заботливый, хоть и скрываешь. Ты удивительный, невероятно красивый, я всё время хочу коснуться тебя. У меня вагон ебаных качеств, но ты всё равно со мной общался, хоть в школе и не замечаешь будто. Каждый раз, когда я себя херово чувствовал, ты был рядом, я так привык к тебе. К твоим шуткам, к тому, как ты смеешься охеренно, так, что самому смеяться хочется, к твоим вечно самодовольным улыбкам, подъебам, как ты волосы зачёсываешь и бровь изгибаешь, когда доволен. К тому, что ты меня принял и… не знаю? подружился со мной? Хз, у меня нет друзей, не с чем сравнить.       Фил, кажется, падает. Или падает Илья, а он всего лишь пытается его поймать? Это что, признание? Но Муромов же пьяный как чёрт, он даже не понимает, что несёт. Сердце почему-то всё равно стучит как после марафона. Так и должно быть? Щёки горят, но это ведь от алкоголя? — Принцесса, по-моему, у тебя совсем крыша едет, — опасно произносит Черных. Как ему, чёрт подери, такое воспринять? Как отреагировать? — Я знаю, реально едет. У меня такая каша в голове, но слова сами лезут. В общем, мне кажется, я в тебя охуеть как влюбился. Хотя я, конечно, не знаю, у меня ещё никого не было. Может, я просто помешался? Так сказать, к первому, кто ко мне как к человеку отнесся, привязался. Терять тебя наверняка больно будет, хах, — Илья иногда шумно вдыхает, но ни разу не запинается, произнося свою тираду. Он опирается головой об оконное стекло, наблюдая за парнем напротив. Тяжело, однако.       За окном, кажется, идёт дождь. Капли тарабанят по стеклу, разбиваясь и скатываясь. Фонарь во дворе мокнет, но по-прежнему светит одним глазом. И правда, Филипп забыл свою куртку у Ильи. Это было совсем недавно. Ладони ещё помнят промокшие плечи отличника, струйки, стекающие по волосам, холодные пальцы. — Пиздец, — только и выдаёт Фил. Его не смущает то, что Муромов парень. Его не смущает то, что они когда-то готовы были друг другу лицо разбить. Черных думает только о том, насколько же он идиот. Если бы он раньше знал, то не стал бы играть с чужими чувствами, устраивать показуху в школе, обсуждать за спиной. Сейчас парень почувствовал весь отвратительный груз на своих плечах. — Извини, пожалуйста. — За что? — улыбается Илья. Чёрт, да Филипп с ума бы сошёл, если бы тот, в кого ты влюблён, тебе так жизнь портил. — Не делай вид, что всё в порядке. Я тот ещё лицемер. Двуличное чмо. — Какая разница? Это не имеет значения. Я не нравлюсь тебе, ты ненавидишь меня. — Ты тупой? Я не ненавижу тебя… — подбирает слова Фил, — просто, как бы сказать, я не знал, что ты по мальчикам. Мне и в голову прийти не могло, что я тебе понравлюсь. И я уж точно не собираюсь тебя этим позорить. — Хах, такой абсурд, — двигаются губы. Илья всё время их облизывает, отчего они становятся только суше. Наверное, Черных спит. Это сон? Почему ему кажется, что в этом движении столько эстетики, что хочется ещё. — Я думаю, мне пора домой. — Да хрен там. Я тебя в таком виде домой не пущу. Поспишь тут, — уверенно говорит Фил. Ему определенно надо всё обдумать. — Прости. — Засунь себе это прости куда подальше. — М-можно… взять тебя за руку? — говорит Муромов. Ой, как же стыдно ему будет утром. Но лучше сожалеть о том, что сделал, чем всю жизнь жалеть о том, чего не сделал, ведь так? Филипп судорожно сглатывает. Как же ему непривычно всё это. Непривычен такой Илья. Он поднимает ладонь. Отличник протягивает руку, размещая свои пальцы между пальцами Черных, сцепляя в замок. Дышать тяжело, и сердце бьётся как угорелое. Своё и чужое. Представить страшно, на что ещё способен пьяный Муромов. Фил обязательно испытает это в будущем. Сейчас, в настоящем, ему тепло от чужой ладони, а за окном идёт дождь.       Возможно, Илья никогда не решился бы сказать Филу правду. Возможно, никогда не пришёл бы на эту тусовку. Абсолютно точно он бы влюбился ещё сильнее. Абсолютно точно Фил бы продолжал заботиться об отличнике. Это могло бы случиться или уже случилось, но в данный момент всё идеально. Сцепленные руки идеальны. *** — Знаешь, ты мог бы и выпить хоть немного, — пытается перекричать музыку Черных. Вечеринка получилась довольно шумной и энергичной. — Черных! Я рядом с тобой никогда в жизни больше пить не буду! — вспыхивает Илья до самых кончиков ушей. — Да ладно, принцесса, расслабься. Всё, что я мог узнать, я уже в прошлый раз узнал. Может, в этот раз ты решишься на что-то помощнее, чем за ручки подержаться? — смеется Фил. Он точно уверен, что Муромов заполыхает как пожар. — Например, на это? — без стыда шепчет рыжий и целует за ухом. Их никто не видит, они почти под плащом-невидимкой. Филипп думает о том, как бы незаметно протащить отличника в комнату, чтобы показать ему другое «например».       Кажется, Илья очень любит квартирники у Фила, но самого Фила он любит гораздо сильнее. Кажется, Фил осознаёт, насколько ему нравится устраивать тусовки, но Илья нравится ему намного больше. — И всё-таки пить я с тобой больше не буду, — добавляет Муромов, хватая парня за руку. По-прежнему идеально.