***
Ночь, Большой зал Хогвартса. Мародёры подпиливают ножки стульев профессоров. И только друзья подходят к столу Слизерина, в зал зашёл Филч. Но они же не идиоты! Естественно, все понимают, что надо залезть под стол. А «самый умный» из них — конечно же Хвост, который аж завизжал: «Ааа! Ребята, Филч!»… В общем, план разыграть всю школу, при этом сделав так, чтобы их никто не заподозрил (компания планировала поиздеваться над всеми, кроме когтевранцев) провалился. Хотя у студентов появилась новая идея.***
— Сириус, слушай, это конечно классно, но… — Но что? — Блэк ненадолго отвлёкся от своего «творения», — Если ты про то, что я перегибаю палку, и моя идея слишком сумасшедшая, Римус, то да, я об этом знаю. — Да, да, да. Именно это я и хотел сказать, Бродяга. Но поскольку я тебя отлично знаю, не буду пытаться тебя переубедить. Это всё равно бесполезно. — Ну и вот! Всё же знаешь, понимаешь! И да, меня от той идеи не оторвать.***
Джеймс гулял в Хогсмиде. И не один, а с Эванс, Лили Эванс! Хотя там были не только они и другие студенты: остальные Мародёры за ними следили. По просьбе самого Поттера. Они должны были проследить, что всё пройдёт гладко: — Так, Питер, ты что-нибудь видишь? — спросил у Петтигрю Люпин. — Да, вижу. Ого! Смотрите, смотрите! Он берёт её за руку, так-так… Что-то ей говорит, Эванс это явно нравится… — Питер аккуратно привстал, чтобы рассмотреть парочку получше. — А Сохатый молодец! Пока ещё ничего не натворил, да, Римус? — усмехнулся Блэк. — Смотрите! Они целуются! — Целуются? — О Мерлин, да, Сириус, целуются! — ответил Бродяге Люпин. — Эй, не толкайтесь! Вы же меня сейчас уроните-е-е! — кричал Хвост. — Тихо ты! Не кричи, нас же спалят! Друзья докричались до того, что когда Лили и Джеймс вышли из паба, их всё-таки заметила Эванс. Ой, что там было…***
Раннее утро. Мародёры «готовились к выпускному» — развешивали портреты учителей с пририсованными рогами, усами и прочим, заменяли всю посуду на «немного» необычную, ну то есть кусающуюся, в общем, выполняли свой план, у которого даже появилось название: «Спасаем» выпускной». Им (почти всем) было весело — Джеймс и Сириус смеялись, Питер мерзко хихикал, а Римус это всё не одобрял, заявляя, что он это терпит только из-за того, что они лучшие друзья. Но за окном становилось всё светлее и светлее, а это означало, что им пора сваливать из Большого зала, да как можно быстрее.***
Хей, на-на-на! Ловите, вот моя волна. Весь этот мир — он так прекрасен и в него я влюблена! Мне надоели переписки. Просто я хочу гулять. Хочу любить и веселится, громко петь и танцевать. И я свободна будто птица, зацените мой полёт; Во мне энергия искрится и моя душа поёт! Меня так тянет хулиганить, но меня тянет хулиганить. Но меня тянет хулиганить, но меня тянет, вот и всё! Меня так тянет хулиганить, но меня тянет хулиганить. Но меня тянет хулиганить, но меня тянет, вот и всё! La-la, dance-dance! La-la, dance-dance! La-la, dance-dance! La-la, dance-dance!***
Вечером начался долгожданный выпускной. Царила невероятная и прекрасная атмосфера: студенты танцевали, общались, веселились. Никто даже и не заметил портретов, правда, не из-за той самой атмосферы, а из-за заклинаний, наложенных Мародёрами. До того, как одному ученику не захотелось выпить сока, всё было гладко — после началась какая-то ерунда, то есть идея друзей начала воплощаться в жизнь: некоторые студенты смеялись над тем бедолагой с кусающимся стаканом, другие стояли в шоке, а наша компания сняла с портретов скрывающие заклинания, с потолка посыпалось конфетти, Сириус вышел на улицу, чтобы взорвать фейерверки. После того, как все Мародёры были в сборе, Сохатый и Бродяга встали в центр зала и произнесли смешную и в тоже время трогательную речь. Профессора стояли в ступоре. Первым отошёл Дамблдор, но он даже не злился — директор лишь улыбнулся. Учителя тоже улыбнулись. Все улыбались. Так и прошёл самый лучший выпускной в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. И никто не сможет его забыть. А особенно Лили — в тот вечер Джеймс признался ей в любви. Но это уже другая история…