***
— ... так значит, личный штаб Флэша всё же сгодится в качестве нашей базы? — уточнял тем временем Шрам. Хельсинг рассказал ему обо всём крайне быстро. — Тогда не будем терять времени. Начать, пожалуй, лучше с кроватей. Если кто-то быстро переутомится, оставим их там и позволим отдохнуть. Думаю, ты понимаешь, что огромная часть работы лежит на тебе. Ты единственный сможешь перенести множество тяжёлых вещей отсюда до такого далёкого здания и при этом не утомиться. Флэш поможет с более лёгкими вещами, так как тоже бегает быстро. Мы с Зомби тоже постараемся не отставать, но нам придётся добираться до нового укрытия куда дольше. Эль и Роберт... Пока не уверен, справятся ли они. Роберт вряд ли вообще захочет заниматься чем-то подобным. Но ни у кого из нас нет выбора. Однако должен предупредить: когда только начнём переносить вещи, пожалуйста, не торопись. Вы с Флэшем уже знаете, где находится то место, а вот другим понадобится за вами последовать. Двигайтесь так, чтобы за вами можно было успеть, — подробно разъяснял лидер каждое действие, чтобы команда не провалила столь важное задание. — Я всё понимаю. Тогда предупреди всех. Я уже готов брать всё необходимое. Вернее, если уж ты настаиваешь, одну из кроватей. Но постарайтесь поторопиться. Диктор может объявиться в любой момент, и мы не можем медлить. Вам лучше увидеть дорогу к тому штабу поскорее. Всё-таки путь не самый близкий. Обычным человеческим шагом до этого места добираться... Долго, — не стал скрывать Хельсинг, представляя, как клоны с тяжёлыми предметами в руках пытаются преодолеть такое расстояние. — Постараемся не задерживаться! — с этими словами Шрам удалился, чтобы сообщить новости остальным. Хельсинг направился к первой спальне. Той самой, которая принадлежала лидеру. Он поднапрягся и попытался поднять кровать — пусть и далеко не такую тяжёлую, как настоящие, — с помощью вампирской силы. Это оказалось несложно, и Хельс мрачновато усмехнулся. Иметь такую силу было приятно, но с другой стороны... по-прежнему жутко. Радовало лишь то, что в данном случае только она и могла помочь перенести всё самое важное в новый штаб, где Революционеров не найдёт Диктор. И без неё Хельсинг не смог бы продемонстрировать свою значимость. Возможно, и вовсе почти не смог бы помочь в этой миссии. Пока вампиризм позволял ему доказать, что он не бесполезен и способен работать в любых условиях, Хельс не испытывал к этому состоянию столь сильной неприязни. Но вместе с тем он помнил, к чему привели попытки доказать свою значимость со стороны Перца... Как всегда, он должен был быть осторожным и не вызывать лишних подозрений! Демонстрировать своё трудолюбие, но не сходить с ума из-за навязчивого желания отгородиться от всего остального. Или же только от Эль-Бобо. — Что ж, мы разобрались... — послышался вдруг голос, и речь тут же прервалась. Хельсинг завидел удивлённых Шрама и Флэша и на время поставил кровать обратно на землю. — Хм, даже не думал, что вампиризм может дать настолько большую силу. Это впечатляет. Мы с Флэшем перенесём вторую кровать. Зомби и Роберт возьмут третью. Да, удивительно, но он согласился помочь и даже не возражал. Эль пойдёт так, поскольку ему не стоит носить тяжести после твоего укуса. Так что приступаем к работе. Мы с Флэшем пойдём первыми, и он проведёт всех нас к новому штабу. Затем Роберт и Зомби. Поскольку ты справишься один, ты будешь идти позади. Эль пойдёт рядом. Присмотри за ним, хорошо? Не уверен, что он без проблем преодолеет такой путь и, возможно, не раз. В данной ситуации для тебя это будет легче, чем для остальных, — рассказал он и заметил, как выражение лица Хельсинга сначала сменилось на куда более недовольное, а затем сменилось обратно на нейтральное. — Хорошо. Я присмотрю за ним. Раз уж... Раз уж он ослаб именно от моего укуса, это будет справедливо. Что ж, тогда выносите первую кровать. Я подожду, — отстранённо высказался Хельс и отошёл подальше, чтобы не мешать Шраму и Флэшу. — Забавно мы, наверное, будем выглядеть, бегая туда-сюда и перенося все эти штуки, хе-хе, — рассмеялся быстрый Боб. — Тебя это волновать не должно, — тут же отчитал его Хельсинг. — Нам сейчас важнее спастись от Диктора и при этом организовать себе более-менее достойную жизнь, а не думать, как мы будем выглядеть со стороны. Так что лучше не превращай нашу единственную возможность спастись в шутку. Когда ты обустроил тот штаб минимумом вещей, ты наверняка выглядел не лучше. Так что вперёд, помогай команде, — приказал он. Флэш закатил глаза, но понял, что спорить бесполезно. Попытки разрядить обстановку в данном случае были не слишком уместны, и клоны не желали выслушивать его шутки. Он убедился, что прихваченная им пушка не выпала из кармана, как и пушка Шрама, а затем они схватили кровать с двух сторон, приподняли и принялись выносить прочь из комнаты. В коридоре их уже ждали Зомби и Ховен, которые не тянули с разговорами и перетащили необходимый предмет в нужное место. Эль тоже стоял неподалёку и отводил взгляд. Лидер стремительно осмотрел всех их, как только они с Флэшем покинули комнату. «Что ж, мы пойдём вперёд. Старайтесь от нас не отставать! Эль, ты подожди Хельсинга. Он за тобой присмотрит. Зомби, Роберт, хватайте эту кровать и следуйте за нами», — приказал он и начал двигаться в сторону выхода, периодически оглядываясь и проверяя, не тяжело ли Скоростному. Тот был в порядке и больше не жаловался. Зомби и Ховен последовали за ними, как им и приказал Шрам. Второй явно не привык к подобной работе. Несмотря на недавнюю миссию, там ему не приходилось переносить ничего тяжёлого, пусть даже в компании с кем-то другим. Он мог бы нажаловаться, сказать, что совершенно не желает пачкать руки, занимаясь подобным. Заявить, что никуда не пойдёт сам и что его должен перенести кто-то другой, а потом ещё и предоставить ему все хоть немного приличные условия для проживания. Так музыкант вёл себя раньше. Но, сколько бы ни пытался заставить себя поступать подобным образом сейчас, неуверенность брала над ним верх и он вовсе переставал себя узнавать. Вновь подумывал о том, что он совсем не должен быть таким эгоистичным и наглым, каким показывался до переломного момента, когда Хельсинг разгневался на него. Ховену трудно было понять. И он не знал, как объяснить кому-либо свои чувства. Его напарник — Зомби — чувствовал себя не лучше. Всё ещё беспокоился за Перца. Не знал, куда же тот ушёл после того, как рассказал Революционерам о планах Диктора и убежал прочь. Вдруг уже погиб? Или серьёзно пострадал? Дрон перенёс его на фабрику, а там Диктор избавился от него, и сила огня уже не помогла? Мрачные, ужасающие вопросы мучали Зомби, но, как и Ховен, он не мог поделиться своими мыслями. Знал, что никому сейчас не будет дела до его страхов. Революционеры перебирались в другое место, далеко отсюда. Они были сосредоточены на обустройстве нового штаба. Никто бы не стал выслушивать его жалобы. Уж точно не Ховен! Зомби был уверен, что тот до сих пор остаётся надменным и эгоистичным клоном, который если и попробует помочь, то точно самым неприятным способом. Если бы только они пообщались побольше, он бы понял, что заблуждался, но оба молчали, сосредоточенные на работе... Хельсинг наконец вышел к несколько расстроенному Эль-Бобо, который продолжал стоять на месте, слегка опустив голову. Тореадор не улыбался и не сиял энтузиазмом, как обычно. Но вид Хельса немного приободрил его. Эль попытался сказать что-нибудь дружелюбное, чтобы взбодрить их обоих, но тот лишь мрачно отрезал: «Пойдём». Он не нашёлся, что ответить, и побрёл за Хельсингом. Очевидно, тот совсем не хотел иметь дело с Эль-Бобо. Наверняка лишь злился из-за того, что Шрам попросил именно его присматривать за самым слабым в настоящее время клоном. Он ведь больше не хотел иметь дело с Элем, видеться с ним, как-либо связываться с ним! Но снова ему пришлось это сделать... Тореадор чувствовал себя настоящей обузой, которая и вовсе не нужна команде! Однако ему очень хотелось бы знать, о чём думает Хельсинг из-за дополнительного задания... Тот был... не в восторге. Ему пришлось идти совсем рядом с Эль-Бобо! Не впереди и не позади, иначе был риск случайно ударить его достаточно тяжёлой кроватью, которая казалась лёгкой только для самого Хельсинга из-за его повышенной силы. Он старался не обращать на тореадора внимания, но понимал, что именно это делать и должен. Шрам приказал присмотреть за ним — не просто идти рядом. Если бы из-за своих попыток игнорировать Эля Хельс не заметил, что тот упал в середине пути, то опозорился бы перед всей командой. Заместитель лидера и попросту внимательный клон не мог себе такого позволить. Но Хельсинг твёрдо держал в голове мысль о том, что если попытается сосредоточиться на Эль-Бобо, то наверняка вновь утеряет над собой контроль. Потянется к его теплу, станет завороженно рассматривать след от клыков, оставшийся на шее, прислушается к шуму крови... Вот чего он должен был избегать. И вот что было труднее всего. Как и остальные клоны, они шли в спокойствии, не разговаривая друг с другом. Шрам следил за Флэшем и внимательно следовал за ним, чтобы поскорее добраться до нового штаба и запомнить дорогу. Ховен и Зомби шли за ними и также запоминали путь. Делиться друг с другом мыслями они считали самым неподходящим занятием во время такой серьёзной миссии. Лишний шум всё равно мог привлечь внимание дронов. Так и Хельсинг не желал вступать в бессмысленные разговоры с Эль-Бобо, которые наверняка бы закончились только проблемами. Всё равно он не должен был позволять себе в очередной раз смягчаться к этому навязчивому клону. Присматривать, чтобы не упал в дороге — да и только. Хельс заранее догадывался, что в итоге Шрам оставит ослабленного в новом укрытии и попросит Зомби или Роберта присмотреть за ним, пока Хельсинг займётся переносом остальных тяжёлых вещей. Ну а Эль в свою очередь совсем не хотел навязываться. Он помнил о словах Хельсинга и его желании больше не сталкиваться друг с другом. Поэтому тореадор, несмотря на всю слабость и желание отдохнуть прямо здесь, на земле, старался держаться и не подавать виду, что устал. Тогда Хельсу пришлось бы останавливаться, помогать ему и тратить на него время. Отчасти Эль-Бобо хотелось, чтобы так было, ведь он всё ещё дорожил их дружбой. Но он знал, что Хельсинг не обрадуется очередной неприятности, которая свяжет их. Спокойствие кого-то, важного для него, было для тореадора намного важнее, чем попытки обратно сблизить их. И он терпел. Уже даже не поглядывал на Хельса, чтобы его не тревожить, но иногда замечал, как тот посматривает на него — наверняка проверяет, всё ли в порядке, чтобы затем снова сосредоточиться на дороге к новому штабу. И снова Эль невольно думал о том, что видит перед собой уже не того Хельсинга, с которым поладил и которому помогал в трудностях, а холодного и бесчувственного вампира. К сожалению, именно так всё и должно было быть. Без лишних эмоций. В таком спокойствии они почти добрались до нового укрытия. Многие клоны устали, ведь им пришлось преодолеть немалый путь с тяжёлыми вещами в руках. Но Хельсинг не чувствовал ничего особенного, кроме внутреннего беспокойства. Лёгкого и едва ощутимого. Замечал, как устал и замедлился Эль-Бобо. Поглядывал на него всё чаще не столько из-за того отвратительного чувства любви, сколько из-за приказа Шрама присматривать за ним. Разумеется, если бы Хельс прямо сейчас не просил тореадора, как он себя чувствует, и тот бы повалился на землю от потери сознания, лидер пришёл бы в ярость. Он остановился и заставил себя наконец заговорить с Элем: «Ты ведь плохо себя чувствуешь, да? Если это так, не тяни и говори прямо. Я попробую помочь». Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы выдавить из себя эти слова и не продемонстрировать ни единой лишней эмоции. Только бы Эль-Бобо спокойно ответил и не пытался завязать разговор... — Я... Л-ладно, оправдываться сейчас некогда. Я очень устал и боюсь вот-вот упасть. Но мы уже дошли, так что... — тут он заметил, как Хельс с лёгкостью ставит тяжёлую кровать на землю. — Ты что? Хочешь, чтобы я прилёг прямо здесь? Странная идея! — нервно посмеялся тореадор, вновь отводя взгляд. — Ложись. Постараюсь донести тебя прямо на ней. Кровать будет загораживать почти весь обзор, но выбора у меня нет. Разве что ждать, пока другие закончат со своей частью. Но я не хочу, чтобы ты здесь упал. Так что лучше сделай так, как я сказал, — Хельсинг прозвучал так, словно пытался угрожать, но на самом деле он лишь старался доказать, что ничего не испытывает к Эль-Бобо. — А ты уверен, что... — Справлюсь, — прервал его Хельс, будто бы прочитав его мысли. Эль замолк и послушался приказа. Затем Хельсинг напрягся и заставил себя поднять кровать с лежащим на ней Эль-Бобо. Как и ожидалось, она заслонила собой весь обзор. Но выбора у Хельса всё равно не было. Разве что нести на руках только Эля, а кровать перенести чуть позже... Нет, это даже в представлении выглядело неправильно. С другой стороны, Хельсингу не стоило во всём видеть намёк на что-то непристойное. В прошлом он бы никогда так не поступил и спокойно помог Эль-Бобо, даже если бы со стороны это показалось странным. О, как же он ненавидел эту нерешительность! Остальные давно уже ушли, а он стоял на месте и раздумывал, как поступить, вместо того, чтобы принять единственное правильное решение! Хельсинг чуть было не проклял как себя, так и Эль-Бобо, но вовремя пришёл в себя. Нет, так бы он не справился... Стоило сначала перенести в новое убежище тореадора. Сколько бы комично это не выглядело, но Хельсинг поставил кровать обратно на землю. Эль растерянно взглянул на него. «Прошу прощения. Ты прав. Так я вряд ли справлюсь, — с этими словами он довольно неосторожно и бесцеремонно поднял тореадора на руки, после чего посмотрел вперёд, чтобы не пересекаться с ним взглядом. — Держись крепче. Я буду бежать очень быстро, чтобы доставить тебя туда поскорее. Там ляжешь на кровать и отдохнёшь», — даже его тон звучал абсолютно пусто, словно с Эль-Бобо разговаривал робот. Но вновь он сделал так, как потребовал Хельсинг. Спустя миг всё пространство вокруг превратилось в мутную, нечёткую и быстро меняющуюся картинку. Хельс не шутил о скорости. Он не намеревался медлить и задерживаться! Эль схватился за него ещё крепче, чем прежде, и уткнулся лицом в его тёплую одежду. Знал, что совершает ошибку, но ничего не мог с собой поделать. Боялся, что если отстранится, то у него совсем закружится голова. Но уже спустя миг они оказались возле нового штаба. Остальные клоны в то же время как раз старались разместить в комнате, где когда-то жил один Флэш, ещё две кровати. Быстрый клон не ошибся: в каждой из них места хватало на троих, как в первом укрытии. Шрама это несказанно радовало. Ему не нравились условия, в которых Революционеры жили там, и если бы здесь они оказались даже хуже, он бы наверняка не смирился. К счастью для всех, новое убежище показывало себя с лучшей стороны. А КБ и Флэшу уже удалось разместить кровать. Лидер предпочёл помочь Ховену и Зомби со второй, чтобы они не задерживались. «Что ж, это заняло много времени, но главное, что теперь мы все знаем, как сюда добраться, — поддерживал он команду. — Думаю, Флэш, вы с Хельсингом теперь справитесь с основной работой благодаря вашей скорости. Впрочем, у меня ещё тоже есть работа. Роберт, Зомби, вы не обязаны участвовать в этом деле и дальше, но чтобы дело продвинулось быстрее, я бы порекомендовал помочь», — подметил он. Оба кивнули в ответ и не стали спорить. Затем они заслышали звук шагов. Совсем скоро в комнате оказался Хельсинг с Эль-Бобо на руках. «Простите, что задержался. Эль-Бобо стало плохо, и я думал, как будет лучше доставить его сюда. Ему стоит отдохнуть, и кто-то должен присмотреть за ним, так как я больше не могу этого делать. Мне нужно переносить вещи из прошлого штаба в этот», — всё так же сухо и пусто утвердил он и положил Эля на ближайшую кровать. Никто из клонов не успел задать ни вопроса, как он направился назад. Тореадор проводил его печальным взглядом, но тоже ничего не сказал. Знал, что это было бы бесполезно. Хельсинг предпочитал вести себя, подобно роботу, когда он находился рядом. Пришла пора наконец смириться и не надеяться, что всё закончится хорошо. Не всегда дела шли так оптимистично, как мечтал Эль-Бобо. Он молча посмотрел на Шрама. «Что ж... Роберт, согласен ли ты присмотреть за Эль-Бобо? Я действительно не считаю обязательным заставлять тебя таскать тяжести, так что... — не успел лидер договорить, как музыкант уверенно закивал головой. — Отлично. Будь внимателен. В случае чего позволь Элю просто поспать. Остальные — за мной. У нас ещё много работы. Не стоит надеяться, что Хельсинг сделает всё за нас», — подметил он и решительно пошёл прочь из комнаты. Зомби и Флэш устремились за ним. По дороге к выходу они вновь заметили Хельса. Тот уже относил ранее оставленную на улице кровать в соседнюю комнату. Скоростной тихо усмехнулся. Хельсинг так торопился, что это выглядело абсурдно! Он жалел только о том, что не мог прямо расспросить этого странного клона о том, что происходит. Всё равно тот бы не ответил ничего дельного — только прогнал бы Флэша прочь, сославшись на то, что он занят чрезвычайно важной работой. Пожалуй, самому Флэшу тоже стоило на ней сосредоточиться. — Что ж... Эль-Бобо, как ты себя чувствуешь? — поинтересовался тем временем Ховен у уставшего тореадора. — Если тебе необходимо с чем-то помочь — скажи об этом. Я постараюсь помочь, чем смогу. — Д-да нет, всё нормально. Я просто очень устал. Полежу, и всё пройдёт, — он тихо вздохнул. — Я за Хельсинга больше переживаю. Он сам на себя не похож. Конечно, он всегда был холодным и серьёзным, но теперь... Он будто бы пытается делать вид, что в нём не осталось никаких чувств. Настолько он не хочет со мной связываться. И я всё боюсь, что это я что-то сделал. Или у Хельсинга настолько серьёзные проблемы, что даже он, такой серьёзный и прямолинейный, боится о них рассказать. Так стыдно, что я ничем помочь не могу... Хех, наверное, именно я самый бесполезный член команды. Хельсинг себя недооценивает. Но сейчас он один из немногих, кто сможет помочь в нашем... переезде в новый штаб. Никто, кроме него, не обладает такой силой, чтобы в одиночку без труда поднять целую кровать, — Эль грустно посмеялся. — И другие тоже стараются. А я... А я снова слабый и только мешаюсь. Да, конечно, Хельсинг укусил меня, и если бы он сделал это с кем-то другим, возможно, того бы пришлось нести сюда на руках, но всё же. Другие Революционеры кажутся куда более сильными, чем я. — О, это... Очень печально это слышать. Но, хм, тебе не стоит так переживать об этом. Может быть, не в настоящее время, но зато в прошлом благодаря тебе спасли... Ну скажем, Перца. Из тех рассказов, что я слышал, это правда. Ты был на той миссии, успешной миссии. И ты так же не раз успевал помочь другим в штабе. Или же, возможно, ты считаешь, что единственная помощь, которую ты можешь оказать — физическая? Переносить тяжести и сражаться? А как же моральная поддержка и умение проникать глубоко в чужие чувства? Быть может, ты недооцениваешь этот способ помогать. Но ведь он чуть ли не более важен, чем все эти попытки расправиться с дронами, — спокойно рассуждал Ховен. — Ну, если уж так, то в этом меня превосходишь уже ты, — тореадор снова посмеялся, теперь уже неуверенно. — Ты умеешь разбираться в чувствах. Если честно, я поначалу даже не ожидал от тебя такого. Думал, что ты просто наглый эгоист. Но... Оказалось, что это не совсем так. И, как я понял, ты сам это знаешь. Не подумал ещё, почему же тебе может казаться, будто ты не должен быть таким, какой ты есть, и иметь тот характер, который выдал тебе Диктор? — Диктор... Точно. Это ведь он создаёт клонов, а значит, судя по всему, придумывает им характеры, — наконец заставил себя осознать музыкант. — А ты не знаешь, как это происходит? — Ну, я не уверен. Я знаю, что Диктор создаёт клонов из кристаллов. Как-то... Наверное, до того, как полностью закончить работу, он прописывает Бобу характер, чтобы все они были разными. Да, это довольно жутко слышать, но это всё ещё не значит, что мы совсем не можем развиваться и меняться. Ну, Шрам поначалу был обычным клоном с обычным характером. А потом увидел, что Диктор делает с такими же, как он. Наивность и простота ушли. Он стал смелым, сильным и решительным, — объяснял Эль-Бобо с пустой, наигранной улыбкой. — Тебе же Диктор, наверное, сделал утончённый и высокомерный характер, с нотками... эгоизма. Не сочти за оскорбление! Ты ведь и сам говорил, что ты был именно таким. — Верно, я это говорил. Хм-м-м... Знаешь, я не прошу точного ответа, но могло ли случиться такое, что Диктор сначала дал мне один характер, а потом почему-то исправил на другой? И я просто стремлюсь вернуться к настоящему себе, потому что не принимаю это искусственное изменение... Надо же, теперь, когда я об этом подумал, мне почему-то кажется, что так оно и было, — Ховен вздрогнул от испуга. — Я... Д-да, я думаю, что это возможно. Эм... А каким ты себя представляешь, ещё раз? — попросил напомнить растерянный Эль. — Добродушным. Эмпатичным. Понимающим. Не таким самодовольным, как сейчас. Я действительно... хотел бы быть таким. Я стараюсь быть таким. Быть может, я просто схожу с ума, но почему-то теперь я абсолютно уверен, что прошлое моё поведение... Неправильное, — он опустил голову, но вовремя опомнился. — Ох, я снова разболтался. Прошу прощения. Опять я о себе, хотя у тебя проблем не меньше. Похоже, от эгоизма так просто не избавишься. — О, это не страшно! Но... Мне действительно есть о чём подумать. Да и за Хельсинга всё ещё переживаю. Надеюсь, он хорошо справится с работой и попробует наконец расслабиться. Ему тоже нужна помощь. Было бы неплохо, если бы он её принял, — с этими словами Эль-Бобо отвернулся к стене и закрыл глаза. Несмотря ни на что, он не мог не беспокоиться за Хельсинга. Но тому не нужна была излишняя жалость. Он знал, что Эль-Бобо вряд ли поймёт, что на самом деле его беспокоит. Впрочем, он и не должен был понимать. Как и знать о настоящих чувствах Хельса. Если вселенная намеренно сталкивала их, заставляла Хельсинга прикасаться к Элю и вновь думать о нём, он должен был сделать всё, чтобы сопротивляться позорным чувствам и вернуться к тому прежнему себе, которого знал. Конечно, вампиризм бы никогда не позволил ему сделать это в полной мере, и даже сейчас Хельс бегал туда-сюда, перенося из старого штаба в новый самые тяжёлые вещи, которые только мог. Но его характер, поведение, мировоззрение — эти вещи обязаны были остаться прежними. Ничто не смело изменить Хельсинга и каким-либо образом его сломить. Если только ему не удастся это доказать, ему ничего не останется, кроме как признать себя слабым грешником, неспособным контролировать себя. Это было бы ужасно. Отвратительно. Самая жестокая жизнь для Хельсинга. Поэтому он продолжал работать. Не жалел сил. Переносил всё, что мог, порой сталкиваясь с Флэшем, который забирал из старого штаба все мелочи, что был способен унести. Хельсинг делал всё ради команды, частью которой являлся. Показывал, что он способен трудиться, как раньше. И даже если он выглядел жутко, безумно, абсурдно — неважно. Хельс выкладывался на полную. Всё равно Диктор мог навестить клонов в любой момент. Так почему же он должен был расслабляться в столь напряжённой и опасной ситуации? Верно — причин для этого попросту не существовало. Ни единой. Работа прежде всего. Хельсинг не переставал убеждать себя в этом, проговаривать словно бы гипнотизирующие слова и лишать себя возможности думать о чём-либо другом. Как только они закончат, он найдёт новое занятие. И точно, абсолютно точно не вернётся к Эль-Бобо. Однако Хельс не мог не отметить, что начинает пугать самого себя. Стремление к труду всегда было его положительным качеством. Но не настолько... безумное. Мебель, тяжёлые запчасти из мастерской Шрама, а позже и капсула с клоном-мутантом — всё было перенесено Хельсингом в новое убежище. О мелочах позаботился Флэш. С остальным помогли Шрам и Зомби. Из-за рвения Хельсинга работать они справились намного быстрее, чем ожидалось. Да, что-то пришлось оставить в прежнем укрытии, но самое важное оказалось в новом. Революционеры не забыли и о еде. В итоге новый штаб был почти полностью обустроен. Кровати во всех комнатах, всё тот же стол, за которым они могли провести собрание, различные механизмы и маленькие приборы в мастерской... Шрам боялся, что теперь положение Бобов будет незавидным, но бывшее убежище Флэша превратилось в отличное место, где команда могла прятаться от Диктора и заниматься планами. Так, старый штаб почти полностью опустел. Хельсинг, покончив с работой, быстро вернулся в новое укрытие. Остальные, уставшие после большой работы, шли медленнее. Шрам вёл всех за собой. Флэш брёл прямо за ним. Зомби немного отставал от них. Невероятной скоростью он не обладал, да и силой не выделялся. Оттого он устал только сильнее таких талантливых членов команды, как Шрам и Флэш. Сейчас ему бы очень хотелось прилечь на кровать и наконец отдохнуть. Лидер ещё не сказал, как распределит клонов по комнатам, но Зомби это не волновало. Он мечтал только о том, чтобы поспать, расслабиться и на следующий день с новыми силами приступить к следующему заданию. Так бы он и думал, пока бы не достиг нового убежища, но вдруг... заметил, как совсем рядом образовалась тонкая нить из пламени. Перец! Очевидно, это был он. Наверняка желал поговорить. Зомби огляделся, а затем выкрикнул Шраму и Флэшу: «Ребята, я вас догоню! А то я совсем устал и за вами не успеваю. Если что, не волнуйтесь, дорогу я помню!» К счастью, никто не стал с ним спорить. И, когда КБ и Скоростной ушли подальше, Зомби побежал в сторону. Туда, куда и вела линия из огня. Не ошибся: она привела его именно к Перцу! Зомби неуверенно улыбнулся ему. — Спасибо, что пришёл. У вас ведь получилось обустроиться, да? — тихо поинтересовался тот. — Ну... Да. Если честно, многие боялись, что вы с Диктором устроили там ловушку, но я рад, что ты решил рассказать нам правду. И что у тебя хватило сил бросить это занятие. Ну, в смысле, помощь Диктору. Даже если на Революции ты совершил ошибку и ослушался Шрама, мне приятно знать, что ты смог признать свои ошибки и больше не совершать зла! — Зомби искренне похвалил Острого. — И, что бы там Шрам ни говорил, как бы я раньше ни сомневался и сколько бы тебя ни оскорблял, теперь я, наверное, могу сказать, что не так уж и ошибся с кумиром, э-хе-хе. Кумир, который сам ошибается, но умеет признавать и исправлять ошибки, пожалуй, лучше какого-то там несуществующего идеала, которому нужно поклоняться, да? — он печально усмехнулся. — ... да. Да, пожалуй, — почему-то Перцу пришлось приложить немало усилий, чтобы ответить на слова Зомби. Затем он подошёл поближе и обнял бывшего (но бывшего ли?) фаната. — Спасибо, что веришь в меня. — Не хочешь вернуться в команду? — тихо спросил Зомби, приобняв его в ответ. — Всё равно не примут, — Перец поглядел вдаль. — На самом деле... На самом деле у меня есть другое дело. Так что я пойду. Только не следуй за мной. Это может быть опасно. Просто возвращайся в штаб. С этими словами Перец отпустил его и пошёл прочь. Зомби глядел ему вслед, но знал, что переубеждение уже не сработает. Даже сейчас тот решительно шёл навстречу своим желаниям, непонятным для всех остальных. Зомби, как и все другие, мог бы подумать, что Острый вновь не знает, что делает, и просто пытается доказать своб значимость. Но теперь он знал, что у этого клона есть свой план. Может быть, странный. Или ненадёжный. Безрассудный — уж точно в его стиле! Однако Перец должен был попробовать осуществить его. И Зомби не смел останавливать его сейчас. Он ещё немного постоял на месте, с печальной улыбкой смотря на уходящего кумира, а затем развернулся и побежал к новому убежищу. Усталость как рукой сняло, и Зомби почувствовал себя поистине бодрым. К тому же, ему стоило рассказать об их маленьком диалоге Шраму и Хельсингу. Но почему-то он решил промолчать...***
«... значит, в одной комнате буду жить я, Хельсинг и ты, Флэш. На предателя ты уже не похож, но всё же, дополнительно присматривать за тобой ещё стоит. Зомби, Эль, Роберт, вы будете жить вместе во второй. Флэш, можешь отправлять к нам и спать. Зомби, ты — к себе», — рассказал Шрама. Разделение по комнатам оказалось именно таким, как его представлял Скоростной. Догадаться об этом было нетрудно, но он всё равно усмехнулся перед тем, как исполнить приказ КБ. Зомби же послушался его без каких-либо возражений. Эль-Бобо и Роберт уже уснули, и он был не против присоединиться к ним. Лидеру оставалось только проверить, точно ли в новом укрытии есть всё необходимое. Особенно его интересовала ванная, которая в первую очередь играла роль источника воды. Флэш рассказывал, что она работает исправно, но Шрам готов был подремонтировать её, если что-то пойдёт не так. Ну а Хельсинг сидел на своей кровати. Как всегда, без желания спать. Флэш заметил его опечаленный вид и рискнул поинтересоваться: «Эй, что с тобой произошло?» Но он ничего не ответил. Не смел рассказывать о таком бывшему предателю. Хельс раздумывал о проделанной им работе. Было ли её достаточно? Показал ли он себя с лучшей стороны? Мысли об Эль-Бобо порой сбивали с толку, и Хельсинг ненавидел себя за это. Понимал, что позорится, когда вновь теряет над собой контроль, но будто бы не подозревал, что навязчивые попытки избавить свою жизнь от Эля заставляют его лишь больше думать о нём. В плохом... Нет, в самом худшем смысле. Но всё ещё — об Эль-Бобо. Что бы Хельс ни делал, всё шло не по плану. Работал — и не видел достойного результата. Вёл себя серьёзно — и считал, что чувства даже так вырываются наружу. Отстранялся от Эля — в итоге снова привязывался к нему. Хельсинг не узнавал себя. Терял себя настоящего. И никому не мог излить чувства, рассказать наконец о проблеме, чтобы забыть о ней раз и навсегда. Шрам бы разочаровался в нём. Флэш бы превратил его чувства в объект для шуток. Зомби было бы всё равно. Ховен? О, он догадался о влюблённости ещё раньше, чем сам Хельсинг! Но своим специфическим видом помощи он наверняка сделал бы ещё хуже. Оставался разве что сам Эль-Бобо. Совсем недавно хороший друг Хельсинга, готовый выслушать его и помочь. Но не в этом деле. Никогда. Хельс поклялся себе, что не станет искать поводов провести с тореадором больше времени. Он завёл самого себя в тупик и понимал, что не выберется оттуда так просто. Не выбросит Эля из головы. Не сможет смириться с этими мерзкими, отвратительными ощущениями. Возможно, никогда... Эта мысль ужасала даже бесстрашного Хельсинга.***
Уже утром Диктор направлялся к, как он думал, убежищу Революционеров. Полёты дронов, все посланные данные, исследования — вот что указывало на его местоположение. Учёный серьёзно подготовился. Перепроверил защиту, взял оружие, кристаллизатор и даже ультрафиолетовую лампу. Рядом с ним летела очередная камера. Диктору пришлось взять пульт управления, чтобы приказывать ей следовать точно за ним, и он знал, что в битве её наверняка уничтожат слишком быстро, так как ему не удастся с лёгкостью отбиваться от клонов и управлять ею одновременно. Но дополнительные устройства лишними ни были, сколько бы экспериментатор не желал сохранить их и не наблюдать, как очередное изобретение разваливается на куски. Он слишком устал от действий беглецов, чтобы и дальше жалеть камеры. Совсем скоро он оказался напротив невзрачного здания. Очевидно, это и было убежище! Диктор не слышал голосов клонов и невольно насторожился. Либо они спали, что было бы крайне удобно для него, либо разом исчезли, чтобы он их не нашёл. В таком случае Острый всё же рассказал им о планах учёного, то есть вернулся в команду и превратился для Диктора из сильного помощника в самого опасного врага. Он подготовил кристаллизатор. Если хоть один ничтожный клон попытается напасть на него неожиданно, экспериментатор его не пожалеет и использует устройство сразу же! Но никто до сих пор не выходил. Диктор не мог не беспокоиться, пусть и абсолютно не демонстрировал этого внешне, сохраняя нейтральное выражение лица, которое всё равно закрывала тень. Оптимизм говорил о том, что клоны оказались слишком глупы и просто спят, не подозревая об опасности. А реализм — о том, что все сбежали. Но вот... Учёный заслышал шаги. Он выставил кристаллизатор вперёд, но всё равно несколько опешил, когда вместо обычного беглеца увидел перед собой... самодовольного Перца с издевательской улыбкой на лице. Диктор мгновенно заставил себя очнуться, но за секунду до того, как он активировал кристаллизатор, Острый создал сбоку небольшую огненную стрелу и заставил её ударить прямо по устройству. Пламя выбило кристаллизатор из руки, и он расплавился прямо на земле. Перец горделиво усмехнулся, чем разозлил Диктора лишь сильнее. Стоило догадаться. Стоило догадаться, что это эгоистичное отродье не станет помогать ему всегда. Что уйдёт, вернётся к беглецам и использует свои силы против него! Диктор совершил огромную ошибку, когда решил довериться Острому и открыть ему его способность. Этот... глупый ребёнок всегда был слишком себе на уме, чтобы выполнять приказы. — Сложно поверить, что ты вернулся к беглецам, Острый, — почти прорычал Диктор, хватая обычную пушку. — О, я никуда не возвращался. Или ты настолько наивен, что думаешь, будто бы Шрам с радостью принял меня обратно? Ты уверен, что клоны идиоты? — рассмеялся тот и спустя миг стремительно уклонился от нескольких лучей из лазерной пушки, попутно отбивая их огненными снарядами. — Я теперь сам по себе. А Революционеры... Да кто знает, где они. Впрочем, тебе всё равно нужны все клоны. А я уж знаю, что если не попробую тебя остановить, то ты где-нибудь, да найдёшь их. Уничтожишь всех до единого. Уничтожишь Зомби... Так что давай, начни с меня, если сможешь! Посмотрим, как ты со своими мелкими пушками справишься с настоящим пиромантом! Спустя мгновение прямо напротив Диктора образовалось несколько огромных огненных стрел и целое множество небольших снарядов. Перец не собирался сдаваться и отступать, даже если знал, что может проиграть. Он всё ещё нагло улыбался. Хвастался, показывал свою значимость, как и всегда... У экспериментатора не оставалось выбора, кроме как сразиться против него. Если бы он попробовал убежать, Острый последовал бы за ним до самой фабрики. Значит, Диктору стоило покончить с ним здесь и сейчас. Дождаться момента, когда он выбьется из сил, навести пушку и выстрелить. Пиромант он или нет, а против таких ударов всё равно не выстоит. Учёный лишь надеялся не погибнуть в этой битве. Даже его защита могла не справиться с бесконечным горячим пламенем. Он должен был выжить во что бы то ни стало! Но и с этим твёрдым жалением Диктор не упускал очевидную мысль. «Это будет непросто».