Образцовый семьянин

      Паша не знал, стоит ли говорить Юре о том, что ему предстоит встреча с его женой. Он вряд ли бы одобрил такую встречу на Эльбе. Да и самому не особо хотелось смотреть в глаза женщине, мужа которой он периодически имеет в хвост и гриву. Стыдно очень. Хотя, нет, скорее просто неловко.       Пришлось уйти с последней пары, чтобы успеть к назначенному времени добраться до небольшой кафешки. Место оказалось знакомым - кажется, он здесь не так давно вёл какое-то мероприятие. Какое, у кого - не помнил уже.       Паша её сразу узнал. Видел на фотографиях. А если бы и не видел, все равно бы узнал. От неё шла какая-то невероятная энергетика. Бешеная, манкая, яркая, как от Юры. Только бледная очень, а глубоко залегшие тени под глазами не смог скрыть даже приличный слой косметики.       Судя по взгляду, который женщина метнула в него, едва парень переступил порог заведения, она тоже узнала его сразу. Паша опустил голову, подходя к занятому ею столику и осторожно опустился напротив женщины, пристраивая рюкзак рядом. - Здравствуй, - Аня заговорила первой, не переставая пристально разглядывать парня, а тому хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы его больше не сверлили эти огромные печальные глаза. - Здравствуй, - поздоровался он в ответ, разглядывая лежащий на столе листок меню. - Вот и познакомились, - довольно добродушно проговорила она и, наконец посмотрев на неё, он увидел мягкую улыбку. Но, скорее вымученную. Он бы хотел улыбнуться в ответ, но не мог. Гримаса , которую он бы попытался выдать за улыбку скорее бы испугала женщину.       Они быстро заказали по чашке кофе у подошедшего официанта. Аня не переставая разглядывала парня, медленно скользя взглядом по его лицу. Он же теперь хотя бы мог смотреть на неё в ответ. - Ты младше, чем я думала, - проговорила как-то неуверенно. Паша кивнул, не зная, что можно на это ответить. - Я тебя совсем другим представляла, - проговорила снова, каким-то нервным жестом потирая тонкие пальцы. - Каким? - спросил, потому что правда было интересно. - Не знаю, - Аня очень женственно пожала хрупкими плечами, - Старше. Женоподобнее что ли. Манернее. А ты… - она на секунду прервалась, снова оглядывая парня, - Такой обычный. Парень как парень. Паша снова кивнул. Ну да, обычный, что ж теперь. Она немного помолчала, затем, словно собравшись с силами, заговорила вновь. - Так вы с Юрой… Вместе. - Спим. Проговорили одновременно и оба замерли. Паша покраснел, а Аня как-то странно улыбнулась. - Да, я это поняла. Ты же был в курсе, что он женат? - Паша не успел ответить, как она стрельнула глазами на его руки, заметив блеснувшее обручальное кольцо, - Оу… Тогда понятно. Не проблема, да? Парень не знал, что на это можно ответить. Был безумно благодарен так кстати подошедшему официанту, который ловко расставил перед ними большие чашки с кофе. - У нас ребёнок, Паш, - сказала, грея миниатюрные ладони о пузатые бока своей чашки. - Я знаю, - ответил, пытаясь контролировать голос. - И ещё один скоро родится, - её тон еле заметно повысился, но Паша чутко уловил это изменение. - Я знаю, - снова ответил. Он не хотел здесь находиться. Он не знал, как себя вести, что сказать этой красивой, грустной женщине. Что он, блять, жить без её мужа не может? Что, на самом деле, ему очень жаль, что так вышло? Что ему плевать на наличие детей? Да разве это возможно. - Знаешь, - Аня чуть кивнула, - Единственное, что меня волнует, так это что вы намерены дальше делать. А вот этого Паша не знал. - Даже не представляю, если честно, - ответил максимально откровенно и сделал небольшой глоток кофе. Поморщился недовольно - слишком сладко. Аня как-то криво усмехнулась. - То есть, такой вариант, как оставить нас в покое, ты не рассматриваешь? Тут Паша напряжённо замер. Он искренне не считал, что кого-то может беспокоить своим присутствием. Своей связью с Юрой он точно не хотел никому помешать. Да, блять, разве он думал, когда отвечал на его сообщение на том ебанном сайте знакомств, что все до такого дойдёт? - Я не могу, - проговорил, жадно вглядываясь в лицо напротив, - Мне кажется, я люблю его. - Так и я люблю его, Пашенька! - наигранно весело воскликнула Аня, но было видно, как из глаз вот-вот польет, - Только тебе не кажется, что у меня больше прав его любить? Паша пристально посмотрел на неё. - Я… Я очень многие вещи не понимаю, во многих из сложившихся ситуаций я не знаю, как поступить. Но вот то, что я хочу быть с Юрой - понимаю очень отчётливо, - Паша гулко сглотнул, чтобы смочить пересохшее от взгляда Ани горло, - Я правда не хотел, чтобы все так получилось. Чтобы ты узнала. Но все как-то из под контроля вышло. И тут уже я ничего поделать не могу. И Юра тоже. Женщина на несколько минут задумалась, покусывая ноготь на большом пальце и борясь с подступающими слезами. - Это… Это же ты его таким сделал? - спросила тихо, промокая влажные глаза салфеткой. У Паши от этого зрелища болезненно сжалось сердце. - Что? - переспросил, но, неожиданно поняв, быстро продолжил, опустив глаза, - А, нет, нет. У него был опыт. До меня ещё. Аня пораженно замерла. Её глаза стали словно в разы больше. Она прижала кончики пальцев к удивленно приоткрытым губам. А потом её растерянность так быстро сменилась яростью, что теперь настала Пашина очередь удивляться. - Вот сука! - выпалила довольно громко. Парочка за соседним столиком недовольно обернулась, - Выходит, он мне все время врал, - сказала тише, но жёсткость с её лица никуда не ушла. Паша решил промолчать. Он уже понял, что явно сказал больше, чем надо было и, возможно, подставил Юру. Но брать на себя вину больше положенного он не собирался. В чем-чем, а уж в Юркином растлении его точно обвинить нельзя было. - Он очень любит тебя, - вдруг заговорил, когда пауза затянулась, - Он часто говорит об этом. - Пашенька, - ласково, почти по-матерински, протянула женщина, - Любить тоже можно по-разному. И та любовь, которую он определил мне, меня не устраивает.       Они молча допили кофе, каждый раздумывая о своём. Паша украдкой посматривал на женщину, и в её лице больше не было той печали, с которой она его встретила. Только какая-то непоколебимая решительность. И она его несколько пугала.       Они достаточно мило распрощались. Аня даже вполне искренне улыбнулась, когда Паша настоял на том, чтобы оплатить счёт самому. Угостить жену своего любовника кофе. Это ли не высокие отношения?       Как только Анина стройная фигура скрылась в машине такси, Паша схватился за телефон с намерением позвонить Юре. Но в последнюю секунду остановил себя. Сейчас, на эмоциях, он может наговорить лишнего. Нужно немного успокоиться и дать мыслям получше уложиться в голове. В итоге позвонить удалось только вечером. Но Юра не взял трубку. ****       В тот вечер Паша позвонил ему всего два раза. Видимо, раз мужчина не ответил на звонок и не стал перезванивать, на то были серьёзные причины. Написал сообщение, чтобы тот связался с ним, как только освободится. Но Юра не позвонил. Ни вечером, ни на следующий день. Паша вновь взялся названивать сам, но результат опять был нулевой - Юра упорно не хотел отвечать. Даже в социальных сетях не появлялся. Как и всю следующую неделю.       Паша сходил с ума. Он бомбардировал Юрины мессенджеры сначала вопрошающими, затем гневными и, в конце концов, умоляющими сообщениями. Звонил каждый час, пока равнодушный женский голос не сообщил ему, что абонент вне в зоны действия сети. Паша злился, психовал на всех вокруг, делая жизнь жены невыносимой. Все валилось из рук. Он пытался, изо всех сил пытался понять - почему? Что произошло? Ладно, если он в чем-то виноват - пусть, он готов принять это и извиниться. Но нельзя же так! Пропадать, ничего не сказав, оставив человека медленно съезжать по фазе. Это бесчеловечно просто!       Примерно это он и собирался сказать Музыченко в лицо, когда в конце второй недели Юриного молчания решительно двинулся к знакомой тату-студии.       Вошёл внутрь стремительно, не давая себе времени на раздумья. Быстро проскочил мимо мастеров, краем глаза заметив Кикира, двинулся сразу в сторону кабинета. В небольшом коридоре неожиданно столкнулся с Даней. Тот в плохо освещенной комнате не сразу понял, кто перед ним, а осознав, чуть ли не зашипел, как дикий кот. - Ты какого хуя здесь забыл? - удержал пытающегося проскочить мимо него парня. - Я к Юре пришёл. Пусти, - снова попытался пройти, но вновь получил толчок в грудь. - Его нет здесь. И тебе здесь нехуй делать. Вали, - мужчина сложил руки на груди, развернув плечи, и занял почти весь проход. - Я не уйду, пока не поговорю с Музыченко, - больше Паша не пытался того сдвинуть. - Я тебе ещё раз говорю, его здесь нет. Паша, опустив глаза, покивал, словно смирившись со словами Дани, а потом резко рванул вперёд, благо, в комплекции он нисколько директору не уступал. От толчка мужчина отлетел к стене, и больше преграждать путь Паше не стал. Парень понял почему, когда все-таки влетел в кабинет, с грохотом распахивая дверь - в комнате никого не было. Для уверенности Паша даже за дверь заглянул, но и там никого не оказалось. Парень замер на месте, пытаясь переварить то, что весь его запал только что сгорел без толку. Сзади раздался ехидный голос. - Я же говорил, дружка твоего здесь нет. - Но тогда где он? Дома? - спросил, не поворачиваясь. - Тебе виднее, - мужчина потянул его за плечо, отодвигая, и прошёл в комнату. Присел на край стола, с любопытством разглядывая парня, - Он уже вторую неделю на работе не появляется. Паша поднял на него изумленно расширившиеся глаза. Открыл было рот, чтобы ещё что-то спросить, но понял, что у этого человека он все равно ничего не добьется. Тому только в удовольствие будет поиздеваться над ним лишний раз. Уходил из студии не менее стремительно, чем пришёл, чувствуя спиной прожигающий взгляд директора.       Выйдя на улицу, глубоко вдохнул, пытаясь собрать мысли в кучу. Юра не ходит на работу, не отвечает на сообщения и звонки. Что-то случилось, что-то определённо произошло. Он прикурил чуть подрагивающими руками сигарету, быстро сделал пару затяжек. Тихо выматерившись, кинул недокуренную сигарету в ближайшую урну и, достав телефон, вызвал такси. Машина подъехала неожиданно быстро и, устроившись на заднем сидении, он проговорил домашний адрес семьи Музыченко.       Так было делать нельзя, Паша отчётливо это понимал. Но страх за Юру превысил страх перед его женой. На нужный этаж влетел пулей, дожидаться лифт не было никаких сил. Перед знакомой дверью на пару секунд замер, пытаясь отдышаться, а потом, не давая себе времени струсить, нажал на кнопку звонка. Он слышал возню за дверью - наверняка на него смотрели в глазок. Когда и через пару минут ему никто не открыл, он начал жать на звонок без остановки. Тогда Паша услышал тихий, но резкий женский голос (кажется, матерящийся), и дверь открылась.       На пороге он увидел женщину, которая мало напоминала ту Аню, с которой он познакомился две недели назад в кафе. Очень бледная, с красными опухшими глазами. Роскошные волосы были собраны в растрепанный пучок. Сама зябко куталась в большой, явно мужской халат. Сейчас, без намёка на косметику, она казалась лет на десять старше. И увидев её такой, Паша забыл, как дышать. Пришёл в себя только когда она заговорила хриплым прокуренным голосом. - Что-то хотел? - Я… - мотнул головой отгоняя совсем уж страшные мысли, - Я Юру ищу. - Удачи, - она попыталась закрыть перед ним дверь, но парень успел выставить вперёд руку, - Я сейчас ментов вызову, - прошипела зло. - Ань, я просто хочу узнать, все ли с ним в порядке, - быстро проговорил, стараясь не отводить взгляд от рассерженной женщины. - Я не знаю, - ответила, выдохнув как-то измученно, - Я его недели две не видела. И не особо хочу видеть. - Ань, ты знаешь где он? - спросил, стараясь чтобы голос не звучал слишком уж жалко, но особо не получилось. Женщина внимательно посмотрела на него. Было видно, как в её голове происходит усиленный мыслительный процесс. Через минуту молчаливого разглядывания, она как-то обречённо выдохнула и опустила глаза. - Вы - два идиота, - проговорила тихо, - Он на даче своей мамы скорее всего. Но я не уверена. В любом случае, если он не с тобой, больше ему некуда пойти. Она захлопнула дверь, едва выпалив скороговоркой короткий адрес. Паша опустил руку и тихое “спасибо” выдохнул уже в пустоту. ***       Он даже не стал забегать в общагу за хоть какими-то вещами, сразу кинулся на вокзал. Купил билет на ближайшую электричку, сходил в привокзальный туалет и только после этого, сидя в зале ожиданий, немного выдохнул. Все это время он чувствовал себя как курица с отрубленной головой. Куда-то зачем-то бежал, сам не понимая, чего добивается. “Только бы все хорошо было. Только посмотрю на него и все. Анечка с ума сойдет”, - думал, отключая почти разрядившийся телефон.       Уже сидя в электричке, глядя на сгущающиеся за окном сумерки, думал, что, наверное, вот-вот вся жизнь прокатится по пизде. Вернее, она уже на всех парусах туда несётся. Прижавшись разгоряченным лбом к прохладному стеклу даже умудрился немного поспать. И ему приснился Юрка. Он над чем-то тупо ржал и бессовестно приставал к Пашке, а тот только смотрел и не мог насмотреться. Проснулся резко, когда объявили нужную станцию. Первые секунды не мог понять где он, кто он, и, проморгавшись, понял в очередной раз, что Юрочка, любимый и родной, по-прежнему неизвестно где.       На улице уже совсем стемнело. Паша искренне порадовался, что мир ещё не лишился добрых людей - дорогу до дома Музыченко ему не только показали, но и подвезли чуть ли не к давно некрашенным воротам. Дыхание перехватило очень резко, когда он заметил, что в одном из окон горит свет. В принципе, на этом можно было бы закончить свои поиски, как и общение с Юрой. Свет горит - значит, дома, не берет трубку потому что не хочет. Но в голову по-прежнему лезла всякая мерзость: повесился, задохнулся от газа, вскрылся. Или не он там вовсе. Грабители какие-нибудь забрались в бесхозный дом, шарят там сейчас. То, что воры вряд ли будут включать свет Паше в голову не пришло.       Ворота были закрыты, но парню не составило труда перемахнуть через невысокий забор. Он поднимался по крыльцу, чутко прислушиваясь к звукам вокруг, но кроме поскрипывающих ступенек при каждом шаге ничего слышно не было. Дёрнул дверь в дом, но и та оказалась заперта. Он с силой дёрнул ещё пару раз, а затем принялся колотить кулаком. Никакого ответа не было. Рука быстро заболела, поэтому он начал колотить ни в чем не повинную дверь ногой. Сердце стучало, как бешеное, спина уже взмокла. На очередном пинке дверь распахнулась, и он чуть не ввалился внутрь.       Сначала не понял, кто или что перед ним стоит. Нечто большое, мохнатое, тошнотворно пахнущее перегаром. - Пашок? На террасе включился свет и Паша наконец смог разглядеть стоящего перед собой. Музыченко собственной персоной. В какой-то огромной, до нелепости мохнатой шубе.       Только сейчас, увидев его, Паша понял, что, наконец-то, может дышать полной грудью. Он устало привалился к косяку плечом. - Сука, я думал ты сдох, - проговорил, во все глаза рассматривая мужчину с головы до ног. - Пашееенька, - протянул, абсолютно нелепо улыбаясь во все лицо. Раскинул руки в стороны, приглашая к объятиям. Полы шубы распахнулись и Паше открылась прелестная картина абсолютно обнаженного мужского тела.       Парень быстро втолкнул его в дом, захлопывая за собой дверь. Юра чуть пошатнулся, но успел уцепиться за Пашино плечо.       В тишине дома Паша как-то растерялся, не зная, с чего начать. На душе разом стало хорошо от того, что с Юрой не только относительно все нормально, но и тот, по всей видимости, не настроен радикально против общения. Но с чего начать не знал. Хотелось просто сесть и смотреть на Юрку. Поэтому он двинулся за Музыченко вглубь дома.       Обстановка была та ещё. Нет, дом был вполне неплохой, даже с приличным ремонтом, техникой. Но все вокруг было завалено пустыми и полупустыми бутылками, окурками, которые валялись вокруг переполненной пепельницы. На столе стоял разбитый бонг. Воняло невозможно. Паша осторожно опустился в старенькое кресло, предварительно стряхнув с него пепел и пивные крышки. Юра медленно обошел комнату. Подойдя к столу, взял одну из бутылок, потряс, проверяя наличие содержимого. Поняв, что та пуста, грустно вздохнул и убрал под стол. - А ты че в шубе-то, Юр? - спросил Паша, не переставая разглядывать мелькающее под пропыленном мехом тело. - Отопления нет, - отмахнулся мужчина, и довольно разулыбался, найдя на подоконнике водочную бутылку с жидкостью на дне, - Ночью тут холодно. Вот, греюсь, - проговорил, допивая водку прямо из горла. Паша невольно поморщился. - Ты сколько уже херачишь? Юра посмотрел на него внимательно, замирая с бутылкой в руке. - А какое сегодня число? - спросил, медленно подходя к креслу напротив Паши. - Двадцатое вроде, - ответил, пытаясь дышать через раз. - Ууу, - протянул Музыченко, медленно садясь, - Долго, выходит. Они помолчали, разглядывая друг друга. Паша пытался вызвать в себе отвращение, но не мог. Даже сейчас, с пропитой рожей, грязный, воняющий многодневным перегаром, он вызывал в парне такую щемящую нежность, что противостоять ей было практически невозможно. Паша медленно встал, в два шага преодолел небольшое расстояние разделяющее их. Аккуратно опустился на колени перед по-прежнему сидящим в кресле мужчиной. Тот едва раздвинул пошире ноги, давая Паше больше места. - Юр, что случилось? Че сорвался так резко? - спросил, ласково оглаживая голые бедра мужчины, сдвигая явно покусанную молью шубу. - Она аборт сделала, - Музыченко потрепал Пашу по голове, как послушного пса, а тот отчётливо почувствовал, как в горле застрял не вырвавшийся наружу возглас. - Юрочка… - прошептал пораженно и резко прижался головой к его груди, обнимая крепко, - Юрочка, как же так? - Это все, Паш, - пальцы продолжили ласково перебирать волосы парня, - Я видеть её не могу. Паша чуть отстранился, заглядывая мужчине в лицо. - Теперь я понимаю. Проговорил тихо, стягивая с плеч Музыченко шубу и откидывая её в сторону. Над ней сразу поднялось еле заметное пыльное облако. Быстро снял с себя толстовку, натянул на Музыченко. Тот завозился, пропихивая руки в рукава. - Ты замёрзнешь, - прошептал Юра, огладив ладонями покрывшиеся мурашками плечи. - Похуй, - отмахнулся тот, снова обнимая мужчину, - Я так испугался. Так скучал. Ты трубку не брал. - Я даже не знаю, где мой телефон. Как приехал, кинул куда-то, - ответил тихо, зарываясь носом в Пашины волосы и глубоко вдыхая, - И не просыхал с тех пор. - Один? - Паша осторожно поднялся, подходя к окну, открывая. Проветрить было жизненно необходимо. - Первые несколько дней пацаны знакомые были. Потом они разъехались. А я продолжил. Паша покивал задумчиво ещё раз осматривая комнату. Не смог преодолеть подкативший зевок. - Юр, я так заебался сегодня тебя искать. Вырубает. Музыченко встал, еле заметно пошатываясь, и кивнул в сторону лестницы на второй этаж. Если бы Паша был чуть менее уставшим, он бы посмеялся над тем, как комично смотрится мужчина только в его толстовке, которая едва прикрывала пах.       Всё пространство второго этажа занимала спальня. Здесь было намного чище, только постельное белье явно давненько не менялось. Кое-где были пятна, о происхождении которых Паша старался не задумываться. Рухнул на кровать в одежде, только обувь скинул. Сквозь накатывающую пелену сна почувствовал, как его накрывают одеялом и притираются сзади, обнимая. Впервые за две недели он смог уснуть крепким сном без сновидений. ***       Проснувшись утром, сразу наткнулся на пристальный взгляд чёрных глаз. Паша сонно потянулся и смачно опустил ладонь на Юрино опухшее лицо, заставляя того глухо выматериться. - Блять, больно, - пробормотал Музыченко, отстраняясь от с силой сжимающей его щеки руки. - Серьёзно? - зло проговорил Паша, наваливаясь сверху, - А мне тебя искать по всему Питеру норм было? Не больно? - Юра дёрнулся жалобно морщась, - Пидарас, блять. Паша откатиться от него и рывком встал. Вчерашняя радость и облегчение от долгожданного воссоединения с Юркой прошли, оставляя после себя жгучую обиду. Он быстро надел джинсы, обулся (ходить в этом гадюшнике без обуви он не рисковал) и спустился на первый этаж. На кухне, ожидаемо, не оказалось ничего съестного - видимо, господин Музыченко предпочитал эти дни кушать исключительно водочку. Юра сзади подкрался неожиданно, крепко обнимая и прижимаясь небритой рожей к плечу. - Пашенька мой, - шептал, покрывая шею сухими поцелуями. - Хуяшенька, - проговорил тот, но отстраняться не стал, - Иди, помойся хоть. Я пока в магаз схожу. Юра нехотя отстранился, засовывая руки в карманы толстовки. Нащупав что-то, вытащил. - Пашок, телефон свой забери. Парень похолодел сразу. Анечка. Он телефон же отключил, даже не сообщил ей, где, с кем. Она там с ума сходит, наверное. Он дрожащими руками включил телефон и замер от количества пропущенных. Быстро стянул с Музыченко свою толстовку, отправил того в ванную и немедленно набрал номер жены. Та ответила сразу и от её голоса сердце Паши болезненно сжалось. - Паша, это ты? - Анечка, да, у меня… - Боже, где ты? С тобой все хорошо? - говорила быстро, еле сдерживая рыдания. - Анечка, все хорошо. У меня телефон разрядился. Друган в беду попал, выручать поехал. - Паш, блять, неужели никак сообщить нельзя было? Хотя бы написать? - она уже открыто плакала. - Родная, прости, - он устало потёр лицо, чувствуя себя бесконечным ублюдком, - Прости, прости, прости. Я приеду и мы обо всем поговорим. - Когда? - Завтра, - проговорил, оценивающе окинув взглядом окружающую обстановку. Работы предстояло много. - Точно все хорошо? - спросила, заметно успокоившись, - Я убью тебя, только приедь. Гад такой, - и отключилась. Паша расслабленно выдохнул, снова отключая телефон, чтобы сохранить последние проценты зарядки.       Пока в ванной шумела вода, Паша, найдя под раковиной на кухне более менее подходящий пакет, принялся собирать бутылки. Туда же отправились осколки бонга. Одного пакета не хватило и Паша нашёл во дворе какой-то мешок. Все остальное отправилось туда. К моменту, когда из ванной вышел чистовыбритый Юра, закутанный в какое-то несвежее полотенце, комната была приведена в относительный порядок. По крайней мере, на притон больше похожа не была. Паша окинул взглядом полуобнаженного Музыченко и довольно кивнул. - Ну вот, хоть на человека похож. Музыченко подошёл к нему, зябко ежась, обнял, крепко прижимаясь. - У меня так печень болит, пиздец, - пожаловался, притираясь теснее. - Конечно, две недели в коматозе, - Паша обхватил руками похудевшее тело, - Деньги есть? - Карта где-то валялась. Наверху, кажется. Им едва удалось отыскать её в складках постели.       Пока Юра остался отлеживаться и пить водичку, Паша отправился в магазин за продуктами и аптеку. Закупившись всем необходимым, поспешил вернуться к Юрочке, опасаясь, что тот снова найдёт чем набухаться. Но он лежал в том же положении, в котором Паша его оставил. Они наскоро подкрепились дошиками и бутербродами и парень развёл бурную деятельность по выводу Музыченко из алкогольной интоксикации. Когда Юру снова уложили на кровать, а сам Паша начал ловко собирать капельницу, мужчина заметно напрягся. - Что за хуйта? - проговорил напряжённо. - Ничего, - ответил тот просто, пристраивая капельницу с присоединенным к ней флаконом на крючок светильника над кроватью, - Прокапаем тебя, а то печень реально скоро “до свидания” скажет. - Че там? - Музыченко опасливо взглянул на флакон. - Физраствор с глюкозой. Юра дальше расспрашивать не стал, так как Паша раскрыл спиртовую салфетку, быстро протёр локтевую ямку и ловко ввёл иголку в вену. - Бля, Паш, спиртом воняет, - поморщился Юра, отворачиваясь, - Блевану сейчас. - Не блеванешь, - сосредоточенно проговорил Паша и осторожно, регулируя количество капель, пустил раствор по вене.       Поняв, что все в норме, парень осторожно устроился на кровати с Юрой со стороны не занятой капельницей руки. Обнял поперёк пояса, устроив голову на груди. - Где научился? - спросил Музыченко поглаживая парня по плечу. - Мать медсестра. Да и ты не единственный бухарь в моей жизни, - поймав вопросительный взгляд Юры, добавил, - Дед загульный был. Музыченко понимающе кивнул. На некоторое время они замолчали. Юра закрыл глаза, кажется, задремав, а Паша краем глаза внимательно следил за капельницей. И думал, как вообще можно чувствовать себя настолько бессовестно счастливым в объятиях пропитого мужика. - Она не виновата, - проговорил неожиданно даже для самого себя. Юра долго не отвечал. Паша даже подумал, что тот реально уснул. - Я знаю, - ответил, наконец, и Паша невольно вздрогнул, - Знаю. Я виноват. Но простить её не могу. Не хочу это обсуждать. Паша согласно промолчал. Хотелось, конечно, сказать многое, но не сейчас. Позже.       Отоспавшись до вечера, они решили, что пора выдвигаться в Питер. Музыченко откровенно не хотел ехать назад, возвращаться домой, так и норовил остаться ещё на пару дней, собраться с мыслями, но Паша в этом вопросе был непреклонен. Боялся, что тот снова в загул уйдёт. Да и не хотел он его наедине с мыслями оставлять - крыша ещё поедет.       Назад возвращались на Юриной машине, которая, как оказалось, мирно дожидалась, что хозяин о ней вспомнит, в гараже. Музыченко чувствовал себя намного лучше, хотя выглядел по-прежнему дерьмово. Пока ехали, решили, что так как Юра еще не готов к разговору с женой, то на некоторое время снимет квартиру. Паше же предстояло возвращаться к своей Анечке. ****       Разговор с женой был тяжёлым. Аня абсолютно не хотела воспринимать то, что Паша пытался до неё донести. Единственное, что она поняла, так это то, что муж ей изменил. И была в истерике. Паша сам не понял, зачем решил вывалить всю информацию на бедную девушку разом. Он даже разводиться как-то не планировал. Но, раз все вокруг рухнуло, цепляться за соломинку было бессмысленно. Она даже не поняла главную особенность их любовного треугольника (или четырехугольника, смотря как посмотреть). - Я так и знала, так и знала, - кричала, кидая Пашины вещи в большую сумку. Про то, что он уходить тоже пока не собирается, Паша так же тактично умолчал, давая жене выплеснуть свою злость, - Друганов он все выручает. Трахаешь какую-то дрянь. Сука, мы всего год женаты! - Анют, нет никакой дряни, - проговорил спокойно, тайком пытаясь проанализировать свои чувства к жене. Получалось плохо, - Все сложнее намного. - То есть, ты мне не изменял? - ехидно спросила, но мелькнувшая в глазах надежда не скрылась от мужа. - Изменял, - Просто согласился, а потом поймал жену за руку, усаживая рядом с собой на кровать, - Слушай, - заговорил, тщательно подбирая слова, - Помнишь… Помнишь, я тебе кое-что рассказывал? Про Кира? Аня, поморщившись, кивнула. Эта история из тех вещей, которую супруги рассказывают друг другу перед свадьбой, со страхом быть непонятыми и непринятыми, но секретов и недоговоренностей иметь не хочется. И Аня знала, что у её мужа в восемнадцать лет была интрижка с каким-то парнем, короткая и мимолетная. Отнеслась к этому спокойно и философски, списав все на некий кризис самоидентификации. - Так вот, - Паша усиленно подбирал слова, - Это была… Ну, не “разовая акция” как бы. Аня удивлённо заморгала. - Не поняла. - Я гей, Анют. И сейчас я с мужчиной встречаюсь. Жена замерла, уставившись в одну точку. Не дождавшись реакции от супруги, парень продолжил: - Я искренне пытался справиться с собой. Но, как оказалось, я слабее, чем думал. - А зачем на мне женился тогда? - спросила тихо. - Влюбился, - ответил тот, сжимая руку жены в своей, - И сейчас люблю. - Но отношений со мной больше не хочешь, - грустно усмехнулась та. - Скорее, не могу, - ответил, опустив глаза, - Физически. Аня понимающе хмыкнула и, неожиданно, сжала руку мужа в ответ. Паша поднял на неё глаза и был удивлён её абсолютно спокойным лицом. - Я боялась, что так может произойти, - проговорила, чуть пожав хрупкими плечами, - Знала, что у тебя склонность. Но, думала, пройдёт. Но не прошло, да? - Не прошло, - согласился и обнял девушку, сжимая изо всех сил, - Спасибо, Анечка моя. У меня, кроме тебя, тут нет никого. Я такой гандон, - выдохнул горько. Девушка только погладила его по голове в ответ.       Они проговорили почти до утра. Паша рассказал ей все: и про Юру, и про его семью. И все чувства и страхи свои рассказал. Создалось ощущение, что они снова вернулись на первый курс, когда только познакомились, но быстро стали лучшими друзьями, и делились друг с другом всем.       Аня была расстроена, но похоже была готова к тому развитию событий. А Паша чувствовал себя так легко и спокойно, что разрыдаться хотелось. Но, как мужик, только обнял жену покрепче. ****       С Юрой увиделись на следующий же день. На своей новой съёмной квартире он встретил его довольным поцелуем и расцарапанной рожей. На немой Пашин вопрос, отмахнувшись, проговорил: - К жене за вещами заезжал. Кофе? - Давай, - согласился, проходя за Музыченко на кухню, - Как она? - Нормально, - проговорил, расставляя на столе чашки, - В любом случае, за ней есть кому присмотреть. Данёк, например, с удовольствием возьмётся. - Юр, - с упреком проговорил Паша, подходя к мужчине и обнимая его со спины, утыкаясь носом шею. - Так, - Музыченко развернулся к нему лицом, - Продолжишь в том же духе - кофе будем пить нескоро. - Я не против, - проговорил, целуя в подставленные губы. Так соскучился, что едва чужой язык мягко проник в его рот, ласкаясь, голову повело как от водки на голодный желудок. В волосы вплелись сильные пальцы, оттягивая голову назад, заставляя оторваться от манких губ. - Юрочка… - прошептал, чувствуя горячий язык вылизывающий шею. Притянул теснее, впиваясь пальцами в задницу мужчины. - Я так скучал. Всегда по тебе скучаю, - жарко шептал Юра, зацеловывая сильную шею, чуть прикусывая кадык, - Даже сейчас, зная, что буду трахать тебя у стены, все равно уже скучаю. В долю секунды парень оказался развёрнутым к стене, едва успел выставить руки вперёд, чтобы не приложиться лицом. Паша нырнул рукой в задний карман джинсов и протянул Музыченко одноразовый пакетик смазки. Юра быстро стянул с него футболку, откинул на стол, пробежался поцелуями от шеи вниз по позвоночнику. Паша довольно жмурился, прогибаясь в спине. И тихо томно застонал, когда его ягодицы раздвинули, а внутрь скользнул язык. Его слегка затрясло, ноги стали подгибаться, но Юра держал за бедра крепко, снова и снова ввинчивая язык глубже с каждым толчком. - Юрочка мой, - выдохнул, прижимаясь щекой к шершавой стене, - Хочу тебя, хочу, хочу… Музыченко резко поднялся, надавил парню на поясницу, заставляя прогнуться сильнее и чуть шире расставить ноги, компенсируя разницу в росте. Наскоро расправился со смазкой. Почувствовав толкающиеся пальцы, Паша застонал уже в голос, запрокидывая голову. - Блять, Паша, - прорычал Музыченко, впиваясь в открытый рот, целуя почти больно. Вошёл резко, почти сразу полностью. Паша сам начал жадно подаваться назад, насаживаясь. Юра от этого просто сорвался. Он стал вбиваться быстро, жёстко, оттягивая голову парня, с силой сжимая волосы на затылке. Музыченко трахал его так, что у Паши не было сил даже стонать, только громко выдыхал от сильных толчков. Он ничего уже не видел, не слышал, кроме собственного пульса. Было так хорошо, так, сука, хорошо, что хотелось сдохнуть вот прямо в эту секунду, потому что дальше жить смысла нет - пик счастья достигнут. Когда Юра замер, судорожно дергаясь, спуская прямо в него, Паша едва успел подставить ладонь, чтобы не кончить на стену - хорошее покрытие, не хотелось портить. В глазах потемнело и он бы осел на пол, но Юра его удержал, усаживая на табурет. - Аккуратно, Пашок, ещё обморок слови тут, - поцеловал в потный лоб, зачесывая назад волосы. - Юрочка, - проговорил Паша, блаженно улыбаясь, - Мне в душ надо. Из меня течёт. - Заткнись, - ответил Юра, обхватывая ладонью шею парня, легко сжал, - У меня сейчас опять встанет. Паша усмехнулся, отталкивая от себя мужчину.       После душа кофе они все-таки выпили. Тихо переговаривались, постоянно касались друг друга. Музыченко думал, что чувствует себя просто каким-то мальчишкой, влюблённым до нелепости. - Вы с женой разведетесь теперь? - спросил Паша, когда они после завтрака курили на балконе. - Да, - Юра кивнул, - Слишком много говна друг на друга вылили. Да ещё и… - он глубоко затянулся, - В общем, жить с ней я больше не могу. Хорошо хоть студию не успел на неё переписать, а то собирался ведь. Паша молча покивал. - А я своей тоже вчера все рассказал, - проговорил, туша окурок в квадратной банке из-под чая, - Про нас. - И как? - поинтересовался Музыченко, стряхивая пепел. - Получше, чем у тебя. Она у меня вообще понимающая. Вспыльчивая, но отходчивая. Даже обрадовалась, что я не с бабой загулял. - Почему? - Юра удивлённо на него посмотрел. - Ну, типа, соперница - это обидно. А тут уж ничего поделать нельзя. Бракованный я, - Паша усмехнулся и погладил Юру по плечу, скользя на шею. Тот только улыбнулся. - Разводиться не думаете? - Пока не говорили об этом. Нам-то в этом плане легче, конечно, - проговорил, заходя за Юрой в комнату, усаживаясь рядом с ним на диван, - Мы прожили всего ничего. Да и детей нет, - дёрнулся, когда на пах легла рука Музыченко, сжимая и поглаживая через трусы, - Опять? - Ты так удивлён? - проговорил Юра, наваливаясь на Пашу и целуя, - Теперь я хочу наслаждаться свободой и тобой каждую ебанную минуту. - Охуенный план, - прошептал Паша в ответ и резко подмял мужчину под себя, - Тогда я тоже. Он хотел было поцеловать Музыченко, но тот выставил между из ртами ладонь. - Ты же понимаешь, что все далеко не радужно? Нас пиздец ждёт, Паш, - проговорил тихо, всматриваясь в глаза напротив. - Похуй, - ответил, убирая Юрину ладонь, - Если вместе с тобой - похуй, - и поцеловал так, что сомнений больше не осталось.