Рон молча смотрел в пол. В нём кипела тихая ярость на самого себя, своё бессилие и ситуацию в целом. Лаванда все пыталась сделать вид, будто ничего особенного не происходит и все идёт своим чередом, что, в принципе, ещё больше подогревало котел нервов и гнева бурлящий в груди у парня. Возможно сейчас она что нибудь скажет ему, вдобавок к тому что она уже наговорила, возможно он, как всегда не сдержит себя, и позволит себе накричать на нее. Может даже вполне заслуженно. Уизли продолжал прожигать голубыми глазами деревянный пол, даже не пытаясь перевести взгляд на ту, что ещё утром заставляла его чувствовать себя странно, а вечером совершенно нелепо разрушившая привычный уклад его жизни. Хотя мадам Помфри и говорит, что это временно, эти перемены ему не нравились. Он не пытался успокоиться, но кулаки сами разжимались оставляя едва видимый след от ногтей. В том положении, в котором Рон находится сейчас, нельзя ничего изменить и парень это понимал. Злиться на судьбу, да и на саму Лаванду — совершенно бесполезное занятие. Руки Рона сами по себе сложились в замок, из груди вырвался тяжёлый вздох, а правая нога стучала по полу. Праведный Гнев сошел на нет, отдавая место тугому, неразрываемому комку нервов.
— Кровавый ад… — запустив обе пятерни в шевелюру, словно на прошипел парень. Амбридж точно найдет способ уничтожить Гарри в этом нелепом положении. У нее это и раньше получалось, но что будет теперь, знал наверно, только сам Мерлин.
Дети сидели на соседней от Рона кушетке, а рядом с ними летали небольшие искорки, которые очевидно наколдовала блондинка в необъяснимом порыве. Маленький Поттер пытался поймать каждую из искр, а когда получалось отдавал в руки Гермионе, которая с несвойственной Ребенку серьезностью изучала попавший ей на растерзание объект. Искра совсем не жгла руки, хотя была похожа на маленькую звезду или бенгальский огонь, не ослепляла, хотя и была очень яркой. Но был все же существенный минус, искра то и дело норовила убежать и буквально выскользнуть из рук и когда это происходило, на большие карие глаза набегали слезы. Лаванда, наколдовавшая быстро летающие звезды, начинала суетиться и исправлять положение, но то-ли множество прогулянных уроков по заклинаниям сказывались, то-ли волнение. Благо положение спасал Гарри который отдавал новую пойманную искру, которая будто была ярче предыдущей. Круг замыкался. Несмотря на устоявшуюся за короткий промежуток времени идиллию вокруг двоих детей, был и момент омрачавший ситуацию. Лаванда всеми силами пыталась не обращать внимание на Рона который от нервов разве что не скрипел зубами. Одно неосторожное слово и она могла шагнуть в пропасть и снова вызвать его праведный гнев.
— Скоро отбой, ты помнишь? — Лаванда не хотела начинать с ним говорить по крайней мере еще полчаса, но была просто вынуждена сделать это.
— Ну да. — Рон оторвался от вырывания волос со своей макушки, и сложил руки в замок на коленях. Спина его была сгорблена так, что он убавил в росте дюйма три. —Предлагаешь пойти в гостинную?
— Думаю, что останусь здесь присматривать за ними. — Лаванда отвела взгляд, что бы не смотреть в его голубые глаза. — Или мы можем пойти в гостинную.
— Я, пожалуй, тоже останусь. Не хочу оставлять их. — Брови Рона лишь задумчиво сошлись на переносице. Сделав же небольшую паузу он продолжил — Идти в гостиную пока опасно. Амбридж ходит тут и там, если она поймает нас с ними… — Указательный палец Рона тут же был направлен на двоих детей. — В таком состоянии нам полный, тотальный пи… — он собирался закончить, но Лаванда не дала.
— Не выражайся! — Неловко попытавшись прикрыть уши маленькой Гермионе, тут же поняв что забыла про Гарри, но исправить ситуацию не могла, хотя даром что волшебница.
— В общем… — Рон замялся. Обычно это выражение он слышал лишь от Гермионы. — Не знаю что произойдет завтра, если считать, что у нас будут уроки, а пропуск очевидно заметят. Но сейчас идти в башню просто глупый риск.
— Думаю им пора спать. — Лаванда решила уйти от разговора, который сама же и начала.
Гарри понурил голову и уже смотрел в сторону больничных коек. Он уже и так был утомлен ловлей огоньков, обычно он не ложился спать так поздно. В чулане, где тетя с дядей запирали его за "странности" делать было нечего, сон был, словно благодать. Но сейчас, когда он так хорошо проводил время, просто заснуть казалось кощунством. Гермиона же в свою очередь, тоже испытывала дилемму. С одной стороны она совсем не устала, с другой же, она всегда слушала старших. Единственное, что сейчас могло помочь ей, это книжка, ведь папа всегда читал ей на ночь, но сказать или попросить об этом она боялась. Ее новый друг Гарри был милым, и не выглядел так, будто мог засмеять ее за это, но в школе мальчишки всегда глумились над ней. Взрослые лишь снисходительно смотрели на нее и ее любовь к книгам. Она не могла ответить каковы были шансы, что сейчас не будет так же.
Лаванда заметила единодушную тоску и уныние детей. Единственное, что могло помочь исправить положение, казалось, лежало на поверхности. В детстве, когда она ложилась спать, по комнате летали светящиеся-бабочки. Сколько она помнила лет до восьми они всегда окружали ее, пока она не проваливалась в царство морфея. Это не была высшая трансфигурация и не продвинутые, да и от ее летающих искр это мало чем отличалось. Замедлить их, чтобы не мельтешили перед глазами, казалось совсем простой задачей, но то-ли у нее совсем исчезло воображение, то-ли от волнения и нервозности у нее словно исчезала магия, словно она переставала распространяться на все тело и со средотачивалась где-то в области груди, не давая вздохнуть. Она не знала откуда это взялось, но была почти уверена, не будь Рона Уизли рядом, она бы точно справилась. Косметические чары у нее получались всегда на отлично, и даже те боевые заклятия, что она выучивала на уроках ОД после множества повторений выходили на ура. Что бы там не говорило министерство и ежедневный пророк будь они неладны, она знала, что скоро ей это пригодится. Но такие чары… Она думала, что они никогда не пригодятся ей. Как-то раз, где то на первом-втором курсе на уроке чар им показывали как наколдовать светлячков. Она совсем не интересовалась этой темой, но заклинание выучила, и даже написала небольшое эссе, но не погружалась в это как Гермиона, которая писала километровые диссертации для преподавательей и даже изобрела собственное заклинание — светлячков в банке, которые согревали, и мягко освещали комнату. Сейчас она даже в некотором смысле понимала, что подход Грейнджер очень правильный, можно сказать, вполне оправданный и до жути этому завидовала. Казалось, те светлячки, которых они колдовали на уроках, никогда бы не пригодились в реальных условиях, но столкнувшись с этим вживую она растерялась. Эти мысли еще долго будут ее преследовать, но единственное, что нужно было сделать — просто убрать искры и наколдовать их заново, что бы те летали медленнее, а не мельтешили перед глазами со скоростью тысячи солнц.
***
Гарри все еще противился мысли укладываться спать. Девочка, с забавным именем — Гермиона, невероятно сильно запала ему в душу. Он бы словил для нее эти искры еще тысячу раз. Несмотря на особое нежелание спать, мальчик все же уронил свою лохматую голову на подушку, и хотел даже что-то сказать, как-то возмутиться, но в следующее мгновение прямо на ту же мягкую подушку опустилась такая же взлохмаченная макушка. Лаванда поначалу хотела выразить свое несогласие, ведь видела что-то неправильное в том, что мальчик и девочка спят вместе, но посмотрев на то, как они закрыв глаза, мерно дышат в унисон, подумала, что и так уже безобразно оплошала перед парой детей, поставив их под удар Амбридж, на первый взгляд безобидным розыгрышем канареечными помадками близнецов. К тому же, все-таки Гарри и Гермиона вот уже некоторое время были парой и сейчас они дети, если они этой ночью разделят совместный сон звезды не разобьют землю падая с неба, и не наступит Рагнарек.
Несмотря на общее нежелание детей спать, их совсем быстро сморило, и Морфей, уже накрывший покровом ночи всю Шотландию, быстро забрал их в свое сонное царство. Заметив это, Лаванда отошла к соседней кровати, где сидел Рон. Уизли не проявлял никакого энтузиазма, но и враждебности тоже не было. Тихо опустившись на край больничной койки рядом с Парнем Лаванда обдумывала предстоящий тяжелый разговор.
***
Альбус Дамблдор расхаживал у себя в кабинете, а сидящий на жердочке Фоукс мерно распевал свою блаженную трель.
Как же он устал…
Уже давно старец вел очень опасные игры с темными силами. В самом начале был Геллерт. Заклятый друг и враг в одном флаконе. С ним он боролся за идею. Столько крови утекло. Мертвая Ариана и полмира живущих в страхе людей. Сейчас Геллерт такой же седой, скукоженный, иссушенный жизнью старик, гниющий за стенами еще более неприступными, чем стены Азкабана. Нурменгард. Старые раны совсем не зажили и будут еще долго кровоточить. Сама судьба свела двух людей, что бы привести их к такому трагическому концу. Том. Тьма возможно была в нем с самых пелёнок. Жаль он не разглядел этого, у него были подозрения, но после крестражей Том был потерян навсегда.
Сколько себя помнил Альбус, противостояние велось всегда, с завидным постоянством. Противоборство сторон, которых на самом деле было намного больше, чем две. Шахматная доска, способная вместить в себя, казалось весь мир. Такую игру вел Дамблдор. Противник, который не так давно начал делать свои ходы, неизменно выбрасывая с доски, то свои, то чужие фигуры. Министерство, которое невольно невольно вторит и поддерживает тьму своим бездействием. Слабые пешки и ферзи света, которые вскоре неизбежно будут загнаны в ловушку. Дамблдор не боялся поражения. Вскоре свет обязан победить, но для этого игроки должны кануть в лету. Если бы Том не сделал неизвестное число крестражей было бы легче.
Пока Альбус пребывал в размышлениях, горгулья пропустила в кабинет посетителей. Это не было чем то странным, Деканы часто посещали Альбуса в позднее время, по неотложным делам или просто заходя на чай с лимонными дольками. Сам директор порой засиживался за документами и рабочими делами до ночи. В кабинет вошло четыре человека, два рыжих подростка, профессор трансфигурации Минерва Макгонагалл и медиковедьма Мадам Помфри. У молодых людей наблюдалась нервозность, а две ведьмы явно были разъяренны.
— Альбус! Это уже ни в какие ворота! — Такой злой Минерва Макгонагалл не представала уже несколько лет, но он прекрасно помнил, что в гневе она страшна.
— Лучшим решением будет. — Альбус остановил себя на пару секунд
и скользнул строгим взглядом со свойственной ему старческой мудростью и теплотой, которую обычно наблюдают ученики, когда приходят в его кабинет, по близнецам, от чего те непроизвольно поёжились. — Что бы не натворили на этот раз наши Воспитанники, нужно успокоиться. — Макгонагалл и Мадам Помфори знали о причудах директора, спорить с ним, конечно, было гиблым делом.
Дамблдор обвел свой кабинет усталым взглядом и сел за свой директорский стол, осматривая кипы бумаг, присланных попечительным советом. Сейчас, конечно, были дела поважнее, но делать что либо в присутствии своего зама, школьной медиковедьмы и двух студентов, он не мог. Раскрывать секреты такой важности точно не входило в его планы. Альбус, поняв, что этими бумагами он точно занимался бы весь следующий час в любом случае, принялся заполнять форму пергамента. Макгонагалл и Помфри требовали внимания, к проблеме, которая по мнению Альбуса, была совершенно несущественной. Ему несложно было держать маску добродушного всеведущего мудрого старика, для детей, конечно, но сегодня он неимоверно устал. С трудом Альбус подавил вздох раздражения. — Излагайте. — бросил он своему ЗАМу и скрылся за бумагами.
Не смотря на все попытки Альбуса как то успокоить Ведьм, ругани в кабинете Было хоть отбавляй. Директор часто видел близнецов и наблюдал за их шалостями. Хотя они и раньше выходили за рамки разумного, но сейчас из-за их выходки, ему возможно прийдется менять свои планы на счет избранного. Близнецы стояли понуро, опустив глаза в пол. Директор не видел их покрасневших лиц от поступивших к векам слезам. Альбус не думал, что сейчас действительно стоит, как говорят магглы: «спускать все на тормозах».
— Дамы. Я понял ситуацию, и думаю обсудить ее с нашими учениками наедине. — Быстро наколдовав два кресла он указал Макгонагалл и Помфри на дверь, Фред и Джордж же уставились на предложенные кресла. Когда они все же заняли положенные им места, нахлынуло какое-то чувство безысходности и отчужденности.
Близнецы и подумать не могли, что их, на первый взгляд безобидный розыгрыш примет такие обороты. Пусть даже они делали это для того что бы проучить Грейнджер. Как было бы, если бы они с Гарри все-таки превратились в канареек. Скорее всего сейчас они бы смеялись над такой глупой шуткой.
Альбус Дамблдор расхаживал у себя в кабинете, а сидящий на жердочке Фоукс все еще мерно распевал свою блаженную трель.
Как же он устал…
