Невесомый

— Он такой большой. Йен фыркнул от смеха. — Я часто это слышу. Микки пихнул его локтем под ребра и серьезно посмотрел на него. — Не порти такой прекрасный момент своим грязным ртом. Йен обнял Микки сзади и поцеловал за ухом, страстно прошептав: — Ты любишь мой грязный рот. Микки откинулся в объятиях мужа, наблюдая за величественным сооружением, что было прямо перед ними. Ему не верилось, что он стоит перед Биг-Беном. Не верилось, что проводит свой медовый месяц в Лондоне. В реальном, настоящем Лондоне. Вместе с Йеном. Это было просто еще одно сюрреалистическое событие в его крайне (в последнее время) сюрреалистической жизни. На следующий день после их свадьбы, в канун Рождества, они отправились в больницу к Оливии и малышу Дэниелу с подарками, которые прикупили в сувенирной лавке. Тогда они впервые встретились с ее мужем Джо; к слову, он обнял их так, будто они его давно потерянные братья. Он пообещал отблагодарить их за доброту, но парни просто отмахнулись, сказав, что это пустяки. Ни то чтобы для них это был такой пустяк, но грубо говоря, они не могли поступить иначе. Даниэль был благополучно доставлен в больницу, Оливия была здорова и счастлива, а они в конце концов поженились. Для них все прошло идеально. Они больше и не вспоминали о том разговоре, пока не вернулись в семейный дом на праздники и не обнаружили для себя посылку в почтовом ящике. Внутри лежали два билета на рейс в Лондон (туда и обратно), на февраль, 7 ночей проживания в отеле в центре города и чек на 5000 долларов. Микки на мгновение выпал из реальности, и Йен, если честно, ощущал себя не менее пораженным. Внутри была записка, которую они прочитали вместе в молчаливом недоумении. Привет, парни, надеюсь, семейная жизнь пришлась вам по душе, и вы хорошо отметите Рождество со своей семьей. Я просто хотел еще раз поблагодарить вас за все, что вы сделали для моей семьи. Мы так долго ждали появления нашего чудесного малыша, и, благодаря вам, Дэниел теперь с нами. Я никогда, никогда не забуду, что вы сделали ради нас. Моя семья-это все для меня, и теперь вы, ребята, навсегда станете частью нашей семьи. Надеюсь, это поездка передаст мою признательность вам. С большой любовью, Джо. — Это че, бля, за чувак такой? — удивленно воскликнул Карл, когда прочитал записку от Джо. Йен усмехнулся. — Джо Дрисколл. Мы с ним виделись всего раз. Голова Липа высунулась из-за спинки дивана, где он разлёгся после ужина. — Ты сказал Джо Дрисколл? — Ага, — кивнул Йен. — Муж Оливии. — Да ну. Тот самый Джо Дрисколл? — Лип быстро сел. Микки поднял брови. — Сколько раз ты еще повторишь «Джо Дрисколл», прежде чем вызовешь его как Кэндимэна? Лип набрал что-то в телефоне и поднес к его лицу. — Это он? Микки кивнул. — Ага. И че с ним? — Че с ним? Кто… Господи Иисусе, он же самый крутой программист в стране. Он такой же, как этот… Кристиан Грей — босс компьютерных наук! — взволнованно пробормотал Лип. Йен склонил голову набок. — Он не так горяч, как Кристиан Грей. — Еще раз, кто такой Кристиан Грей? — Микки нахмурился. — Странный чувак из тех фильмов. Любил пороть цыпочек. Джейми Дорнан сыграл его, — объяснил Йен, после чего Микки ухмыльнулся. — О да! Не, он определенно не настолько горяч. — Ладно, извращенцы. — Лип покачал головой. — Знаете, теперь этот подарок не кажется столь удивительным! — О чем ты? — Йен был сбит с толку. — Джо Дрисколл-сам себе мультимиллионер. Когда он еще учился в колледже, у него была своя начинающая IT-компания, которую он уже продал глобальному конгломерату. После он договорился с командой обороны США и написал им код для цифрового наблюдения. Это все дерьмо национальной безопасности. Короче говоря, его матрас сделан из стодолларовых купюр, и ваша поездка для него-капля в море. Микки ухмыльнулся. — Ха, нам нужно сказать Оливии, что у тебя конкретный стояк на ее мужа? — Ниче у меня не стояк! — А похоже на то, — вставил Карл. — Да пошли вы, — Лип откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Именно так они оказались в Лондоне. На День Святого Валентина. Их попытки сказать Джо и Оливии, что подарок был слишком дорогим, успешно провалились, поэтому им пришлось любезно принять его. Теперь они стоят здесь, смотрят на Биг-Бен и прижимаются друг к другу так, будто это был сон, из которого их в любой момент могли вырвать. — Куда теперь, муженек? — прошептал Йен на ухо Микки. — Ты голоден? — Я бы поел. Они нашли ресторан неподалеку и сели у окна, чтобы наблюдать за миром с красными двухэтажными автобусами, проезжающими мимо. За гамбургерами и жареной картошкой они планировали, какие достопримечательности хотят посетить дальше. — Я посмотрел в интернете, где находятся хорошие клубы. Не хочешь сегодня вечером заглянуть в несколько баров или, может, подвигаться со мной где-нибудь на танцполе? — брови Йена приподнялись, когда он усмехнулся. Микки фыркнул. — Конечно. А что здесь есть для геев? — После найденного можно сказать, что в Чикаго нет ничего, — мгновенно отозвался Йен. — Значит, мне не проломят голову, если я буду смотреть на тебя дольше секунды? — Нет. Взгляды и прикосновения очень даже поощряются. Мы могли бы съездить в Шордич. Зайти в какой-нибудь хипстерский бар и сначала немного выпить. Микки скривил губы. — Хипстерский бар? — Да ладно, будет весело. Пообсуждаем людей, пожалуемся на их смехотворно дорогую выпивку. — Йен хихикнул и отправил в рот одну из картошек Микки. — Ладно. Почему нет? — легко согласился Микки. Шордич был хипстерским раем, но Микки обнаружил, что это не раздражает его так сильно, как он думал. Хипстеры на родине захватили Саут-Сайд. Они отобрали их землю и построили свои мини-пивоварни, но по-прежнему отказывались признавать себя хипстерами. В Шордиче Микки был рад видеть, что люди зовут себя хипстерами и даже смеются с шуток в свою сторону. Это было освежающе. Бороды были подстрижены, как деревья бонсай, и Микки насчитал больше подтяжек, чем он когда-либо видел в своей жизни, но люди, что прилагались к ним, казалось, были забавными. Йен застрял у дегустаторской доски с пивом, пока Микки тусил с бутылкой «Голубой Луны». — Ты будешь в говно, — предупредил Микки. — Ты даже не знаешь градусы этой херни. Йен усмехнулся: — Но ты ведь отнесешь меня домой, правда? Микки закатил глаза. — Конечно. По крайней мере, теперь у меня есть медицинская страховка, так что мне не придется беспокоиться о том, что я сорву спину по твоей вине. — Если когда-нибудь ты сорвешь спину по моей вине, то это будет не из-за того, что ты потащишь меня до дома, обещаю. — Йен нахально ухмыльнулся, а Микки издал смешок. — Балабол ты, Галлагер, — возразил он. — Но я серьезно. Завязывай с этим дерьмом. В последние дни ты стал налегать. — Не волнуйся. Как только мы окажемся дома, я вернусь к своему обычному трезвому дерьму. — Йен подмигнул и взял свой следующий напиток, который, как тут же отметил Микки, выглядел как образец мочи, которые он сдавал до своей операции. Через несколько часов они оказались в клубе, рекомендованном им болтливым барменом в последнем месте, где они были. Йен был пьян, а Микки слегка навеселе, но их обоих это вполне устраивало. Одна из причин, по которой Йен знал, что Микки идеален для него, заключалась в том, как легко было проводить время в его компании, не будучи под кайфом. Отказаться от выпивки было не так трудно, когда Микки был рядом, чтобы развлечь его другими способами. — Мы сейчас в контейнере для перевозки. — Микки хихикнул, когда Йен обнял его за талию и притянул ближе к танцполу. — Знаю. Пипец как странно, правда? — У англичан очень странные идеи. Но это круто, — согласился Микки и прислонился к крепкому телу Йена, пока они танцевали под грохочущий ритм басов. Клуб действительно представлял собой огромный переоборудованный транспортный контейнер в центре симпатичной пригородной части Шордича. Сверкали неоново-зеленые лучи, машины выпускали дым, создавая очень похожую атмосферу 80-х. Напитки стоили варварских цен, но их это не волновало, потому что всю оставшуюся ночь они предпочитали пить только воду. Рука Йена скользнула под подол рубашки Микки и прошлась по его влажной коже, прижимая к себе. — Мне надо отлить. Можешь пока сходить за напитками? — Конечно. Когда Микки протолкнулся к бару, то обнаружил, что стоит рядом с высоким накаченным блондином, который улыбался так, словно был крысоловом, а Микки-статистом в «Рататуе». — Привет, — он говорил с сильным британским акцентом. Микки нервно оглянулся, прежде чем снова взглянуть на незнакомца. — Хей. — Ты американец! — Понял из-за «хей», да? Парень усмехнулся. — Я хорошо разбираюсь в акцентах. Ты здесь живешь или в отпуске? Микки снова огляделся, отчасти ожидая, что это подстава, потому что у него был нулевой опыт в подкатах у бара. А вот Йен должен в этом разбираться, это точно. — Э-э…отпуск. Точнее, медовый месяц. — Ох, — в голосе мужчины послышалось разочарование. — Неловко. — Не для меня, — усмехнулся Микки. — Уверен, что так. — Парень тоже засмеялся. — Ну, позволь мне сказать, что твой супруг — настоящий счастливчик. — Обязательно ему передам, — радостно рассмеялся Микки и махнул рукой бармену. — Можно нам выпить? — Оу, не стоит, все хорошо. — Не-а, чувак, давай. Позволь мне облегчить боль от отказа или типа того, — пошутил Микки, эта встреча придала ему немного уверенности в себе. — Ну, если ты настаиваешь, я выпью водку с колой, пожалуйста. Микки заказал им напитки, и бармен исчез, чтобы приготовить их, оставив их вдвоем еще на мгновение. — Кстати, меня зовут Дэвид. — Микки. — Рад познакомиться, Микки. И спасибо за выпивку. — Не парься. Когда им передали напитки, Микки расплатился и попрощался со своим новым другом; он развернулся к танцполу и столкнулся с выставленным подбородком своего мужа. Он обезоруживающе улыбнулся и протянул ему бутылку воды. — Че с лицом, Галлагер? Йен нахмурился. — Не понимаю, о чем ты. — Разве? Потому что этот подбородок вот-вот выколет кому-нибудь глаз, — усмехнулся Микки. — Отлично. — Йен топнул на месте. — Стоит мне только отвернуться, или точнее сходить пописать, как ты уже покупаешь парням выпивку? — Один парень. Один стакан, — поправил его Микки. — И перед этим я ему отказал, так что это не было похоже на то, что я флиртовал. —  Перед этим отказал…ты что, прикалываешься? Парень к тебе подкатывает, а ты награждаешь его выпивкой за 30 долларов? — Йен недоверчиво повысил голос. — А, да успокойся ты, принцесса драмы. Я знаю, что ты плохо соображаешь, когда дело доходит до обмена валюты, но этот напиток стоил 18 долларов. — Да Господи, — рявкнул Йен. — Ты невероятен! — Че ты бесишься? Я, значит, могу смотреть, как парни в клубах пихают тебе номера в задний карман, и при этом, блять, молчать в тряпочку, а ты нет? Что, я настолько ненадежный, что жду, пока ты уйдешь на пять минут, чтобы прыгнуть на первого попавшегося парня, который мне улыбнется? — Микки наконец потерял самообладание и огрызнулся на Йена, чья челюсть просто отвисла от удивления. — Никакие парни мне ничего не… — Нет, это так. Именно это они, блять, и делают! Думаешь, я не замечаю? Это происходит постоянно, блять. Не пойми меня неправильно, я не питаю иллюзий, кто самый горячий в этих отношениях, но время от времени при взгляде на меня кому-то может понравиться то, что они видят. Я не хочу, чтобы каждый раз после этого ты ходил с надутым лицом и злился, когда я справляюсь с этим так, как считаю нужным, — разглагольствовал Микки. Йен шагнул ближе к Микки, так что они почти соприкоснулись грудью. — Я не могу не ревновать, ясно? Ты чертовски красив. Конечно, люди будут смотреть на тебя. Я просто ненавижу саму мысль о том, что они пристают к тебе. — Хочешь быть единственным, кому достанется все веселье, да, — тяжело вздохнул Микки. Йен обхватил руками лицо мужа и прижался лбом к лбу Микки. — Я постараюсь быть лучше. — Я всегда буду им отказывать, Йен. Так же, как и ты, — пообещал Микки. — Я знаю. — Для меня всегда был только ты, — Микки наклонился к Йену, так что его слова были хриплым шепотом в его ухе. — Прости, что я ревнивый придурок, — ответил Йен, и Микки только улыбнулся, нежно целуя его. Музыка, казалось, становилась все громче и неистовее по мере того, как их поцелуй углублялся. — Хочешь убраться отсюда? — Микки с трудом оторвал губы. — Боже, да. На следующий день, когда они остановились пообедать в традиционном британском пабе, стало ясно, что на Микки западают не только случайные парни в транспортном контейнере. Йен с трепетом принял тот факт, что весь Лондон без ума от Микки. Все оглядывались на него во второй, а иногда и в третий раз. Когда официантка в пабе принесла их куриные пироги, то не могла оторвать глаз от Микки, а после того, как он заговорил с ней, ушла с эмодзи сердечек вместо глаз. Другая официантка, которая убирала их тарелки, также была очарована Микки и даже не взглянула в сторону Йена. — Чего? — Микки хмуро посмотрел на Йена, слегка ерзая на стуле. Йен не смог сдержать торжествующей ухмылки, появившейся на его лице, зная, что именно он заставил Микки заерзать на стуле. После того, как они покинули клуб накануне вечером, они занимались этим почти всю ночь, и Микки определенно чувствовал последствия. — Да ничего. Просто замечаю, как все на тебя пялятся. Микки усмехнулся: — Заткнись, чувак. — Я серьезно. Никто не смотрит на меня дважды. Все слишком заняты, наблюдая за тобой. Очаровательный румянец пополз вверх по шее Микки. — Ну да, мы же в Англии. Рыжиков здесь хоть пруд пруди. Моя украинская задница немного странная. — Да. Но мне это вроде как нравится, знаешь? Видеть людей, которые ценят тебя так же, как и я. Горячо, — усмехнулся Йен. Брови Микки взлетели вверх. — Значит, мы перешли от того, что ты чуть ли не писал мне на ногу, чтобы другие парни, не дай бог, не посмотрели на меня, к этой куче умилительных сантиментов? Я с тобой с ума сойду, Галлагер. Йен застенчиво улыбнулся. — Я знаю. Прости. Микки поднял руки в знак капитуляции. — Просто для уточнения. Я должен быть счастлив или зол, когда ты ревнуешь? Потому что твоя вчерашняя злость вроде как сработала в мою пользу. Йен тихо рассмеялся. — Я не хочу, чтобы ты злился на меня. Хотя это был чертовски горячий секс. Микки протянул руку и провел костяшками пальцев по тыльной стороне ладони Йена. — Самый горячий. Официантка вернулась с их счетом, заметив их крошечную публичную демонстрацию любви до того, как Микки успел убрать руку. Ее лицо застыло, а глаза расширились, прежде чем вернулась прежняя улыбка. Микки ослепительно улыбнулся ей и вытащил бумажник. — Теперь моя очередь платить. — Йен потянулся, чтобы взять счет. — Эй, мы теперь женаты, Галлагер. — Все твое, теперь мое, а все мое - твое. — Микки усмехнулся, когда официантка покраснела до корней волос. Йен хихикнул и притянул Микки к себе, чтобы поцеловать в висок. — Ну смотри. Все, что у меня есть, это куча дерьма, не больше. Микки оплатил счёт и оставил приличные чаевые. — Пошли уже. Хочу потестить Лондонский глаз. (колесо обозрения в Лондоне) С широкими улыбками на лицах они выскочили из паба. Рано или поздно все хорошее кончается, и вот они уже летят обратно в Чикаго. Время было позднее, все огни в салоне были выключены, а Йен не мог держать свои шаловливые ручонки при себе. — Прекрати, — сонно буркнул Микки, закрыв глаза. — Я пытаюсь уснуть. Йен вытащил руку из-под одеяла Микки и вздохнул. — Мне скучно. — Так подрочи себе сам. И отстань от меня. У меня хер опустошен, а задница болит, — проворчал Микки. Послышался деликатный кашель, и глаза Микки распахнулись. Стюардесса стояла в проходе с широко раскрытыми глазами и озорной ухмылкой на лице. — Орешков, сэр? — она усмехнулась и помахала в воздухе пакетиком с жареным арахисом. Румянец Микки достиг новых высот, и Йен не смог бы сдержать смех, даже если бы от этого зависела его жизнь. — Придурок, — рявкнул на него Микки. — О, расслабься. Она наверняка все это уже видела и слышала. — Йен вытер слезящиеся глаза. — О, поверьте, меня уже ничего не удивляет. А теперь…как насчет чего-нибудь выпить? — Она широко улыбнулась. — Пиво. Он платит, — ответил Микки.