Город Времени

      Золотое свечение становилось всё ярче, пока не вспыхнуло так, что на него уже невозможно было смотреть, а потом медленно погасло. Доктор резко вдохнул, открыл глаза и медленно сел, выглядя слегка дезориентированным. Он определенно стал выше и плотнее. Одежда, прежде свободно висевшая на нем, теперь чуть ли не трещала по швам. Лицо стало более вытянутым, с нервными складками у рта и грубым упрямым подбородком. Волосы — более темными, короткими и прямыми, а вот глаза остались серыми. Сознание же его было настолько сумбурным, что Романа не могла ничего прочитать.       «Как ты?» — спросила она — в глубине души оставался червячок сомнения, что запущенная извне регенерация могла пойти неправильно.       «Нормально», — рассеянно отозвался Доктор, обводя внимательным взглядом собравшихся в консольной, и вслух добавил:       — Что случилось?       Люди ошеломленно молчали, явно не понимая, что происходит и опасаясь спрашивать.       — Ты упал с того здания, папочка, вместе с этой ужасной женщиной, — ответила Вивьен. — Я думала, ты не сможешь регенерировать, — она всхлипнула, однако быстро взяла себя в руки и радостно улыбнулась. — Но мама помогла тебе запустить регенерацию. А я и не знала, что так можно!       — Всё когда-то бывает в первый раз, — философски заметил Доктор и встал, покачнувшись.       Романа тут же кинулась к нему поддержать. Сама она ни разу подобного не испытывала, но знала, что такие аварийные регенерации проходят, как правило, тяжело, и после них повелитель времени не сразу приходит в себя. Вивьен подскочила с другой стороны, тоже стремясь помочь отцу.       Если Романа и раньше рядом с Доктором выглядела маленькой и хрупкой (как, впрочем, и Вивьен), то теперь и вовсе почувствовала себя крошечной. Что не помешало обеим подставить ему плечо. Доктор на мгновение тяжело оперся на них, но быстро выпрямился, благодарно улыбнувшись.       Он снова задумчиво посмотрел на парня, из-за которого ввязался в историю, и на единственного оставшегося на ногах революционера, потом перевел взгляд на раненых, лежавших прямо на полу консольной. Нахмурился. И в его новом облике это выглядело весьма впечатляюще.       — Раненых — в медотсек, — наконец, вынес он вердикт. — Юншен, Бао, поможете их нести.       Однако оба китайца не пошевелились, продолжая смотреть на него, почти не мигая и чуть ли не приоткрыв рты.       — Ч-что… — более молодой сориентировался первым. — Ч-что происходит? Кто вы?       Доктор нетерпеливо-раздраженно вздохнул:       — Я Доктор. Мы вроде уже знакомились, Юншен.       — Н-но Доктор выглядел иначе.       — Да-да, — еще более нетерпеливо отмахнулся тот. — Я регенерировал — изменился прямо перед вами. Потому что мое прошлое тело умерло и мне понадобилось другое. Повелители времени так умеют. Всё? Вопросы закончились? Тогда давайте займемся делом — раненым нужна помощь.       Вряд ли вопросы у людей закончились, но последнее замечание явно заставило Юншена отложить их до лучших времен. Переглянувшись с Бао, он кивнул, и они вдвоем подняли одного из раненых. Доктор без видимых усилий поднял второго. Романа с Вивьен последовали за ними.       Когда раненых устроили на диагностических кушетках, Доктор принялся настраивать систему, а Юншен, неожиданно забыв про растерянность и смущение, начал вполне профессиональный осмотр. Бао предпочел держаться в стороне.       — Юншен — врач, — тихонько пояснил он Романе, хотя она ни о чем его не спрашивала. — А я всё равно в этом ничего не смыслю.       Романа кивнула, давая понять, что слышала, и присоединилась к Доктору в уходе за раненым. Вивьен, секунду поколебавшись, подошла к Юншену, спросив, может ли она быть полезной.       — Я не разбираюсь в ваших приборах — вы могли бы помочь мне с ними, — ответил он и, бросив быстрый взгляд на Вивьен, добавил: — Нас не представили, мэй нюй(1). Ли Юншен(2).       — Вивьен, — она улыбнулась в ответ и принялась объяснять, что к чему в медицинском оборудовании ТАРДИС.       Вскоре они уже работали так слажено, будто делали это всю жизнь, и одновременно успевали о чем-то тихонько болтать, улыбаясь и украдкой поглядывая друг на друга.       «Похоже, Вивьен понравился этот мальчик», — заметила Романа, подавая Доктору заживляющую мазь и бинты.       Он покосился в сторону Юншена и философским тоном ответил:       «Хороший мальчик».       Романа тихонько фыркнула. Какая потрясающе хвалебная характеристика!       Когда для раненых сделали всё возможное, Доктор повернулся к Бао:       — Вам стоит пойти к своим и начать действовать, пока правительство не опомнилось. У Чанчунь есть наследники?       Бао покачал головой:       — На самом деле, Джундже — единственный истинный наследник. Он должен был стать ваном, — он бросил взгляд на лежавшего без сознания лидера. — И пока он не придет в себя, мы не можем ничего предъявить.       — Тем не менее. Следует хотя бы подготовить почву, иначе может оказаться поздно. Свято место пусто не бывает.       Бао немного поразмышлял и кивнул:       — Да, вы правы. Юншен?       Тот покачал головой:       — Я останусь с пациентами. Здесь от меня будет больше пользы.       Бао снова кивнул:       — Что ж, тогда спасибо всем за помощь.       — Как только ваши друзья оправятся достаточно, чтобы самостоятельно передвигаться, они присоединятся к вам, — пообещал Доктор, пожимая Бао руку.       Проводив его, Доктор предложил всем пойти подкрепиться, но Юншен отказался: сказал, что не голоден и предпочитает остаться в медотсеке. И Вивьен неожиданно заявила, что останется с ним. Так что на кухню Романа с Доктором ушли вдвоем.       — Он определенно ей понравился, — задумчиво заметила Романа, когда, когда они с Доктором устроились на кухне за чаем с печеньем.       К этому времени он уже наведался в гардероб и сменил костюм. Теперь на нем был коричневый мохнатый камзол, делавший его похожим на медведя, и такие же коричневые брюки.       — Определенно, — невозмутимо согласился Доктор.       — И что ты об этом думаешь?       Доктор пожал плечами:       — Почему бы и нет?       Что ж, если Доктор считал Юншена достойным человеком, Романа могла быть спокойной: у него было больше времени оценить человеческие качества мальчика.       Благодаря медицинской системе ТАРДИС раненые быстро пришли в сознание, и всего около часа спустя раны затянулись достаточно, чтобы они могли вставать и ходить. Юншен пришел в восторг.       — А я-то считал, что у нас высококлассное медицинское оборудование! — восхищенно сказал он. — Но это… Это какой-то совершенно иной уровень!       Доктор довольно — Романа даже сказала бы, самодовольно — улыбнулся. Похвалы в адрес ТАРДИС всегда были верным способом завоевать его симпатию.       Джундже не стал долго рассиживаться. Едва почувствовав, что может двигаться, он немедленно поспешил присоединиться к своим.       — Спасибо за помощь, Доктор, — с чувством произнес Джундже, пожимая ему руку. — Она была бесценна.       — Особенно часть со скидыванием той жуткой женщины с крыши, — с сарказмом заметила Вивьен.       Однако она позаботилась говорить так тихо, чтобы Джундже ее не услышал. Зато прекрасно услышал стоявший рядом Юншен, и его губы дрогнули в сдерживаемой улыбке. Они с Вивьен обменялись взглядом, ясно говорившим, что за это недолгое время они успели как минимум подружиться.       — Доктор, — нерешительно позвал Юншен, когда Джундже и Киу уже подошли к выходу, — можно мне с вами в Город Времени?       Доктор, приподняв бровь, одарил его пронзительным взглядом, и Вивьен сложила ладони перед собой, состроив умоляющее личико. Доктор выгнул бровь еще сильнее, однако кивнул. Он мог строить какой угодно суровый вид, но Романа видела, что на самом деле его забавляет ситуация. Вивьен радостно подпрыгнула, хлопнув в ладоши. Романа невольно улыбнулась: какой же она все-таки еще ребенок! Сорок лет — не возраст для повелительницы времени. Помнится, Доктор и Роману в ее сто двадцать семь называл ребенком, когда они только познакомились.       Пожелав Джундже удачи, они попрощались с повстанцами и вернулись в город Времени.

***

      Юншен быстро освоился в Городе. Отчасти благодаря общительности и умению находить общий язык с людьми. Отчасти благодаря стараниям Вивьен, сделавшей всё, чтобы облегчить ему адаптацию. Он поселился в одноэтажном каменном домике на Дневной аллее и там же обустроил консультацию и лабораторию. Жители Города быстро оценили его талант врача, и с практикой проблем у него не возникло.       Всё свободное от работы в Протяженности время Вивьен проводила у Юншена. А когда он заканчивал прием пациентов, они гуляли по городу, отдавая предпочтение катанию на лодке по реке Время. Вивьен приходила домой поздним вечером, сокрушаясь, что людям нужно так много времени для сна.       Именно это больше всего тревожило Роману. То есть не то, что людям нужно много времени для сна, а то, что Юншен — человек. А значит, он состарится и умрет гораздо раньше Вивьен. И если это не мимолетное увлечение, а настоящее чувство, ей будет очень больно.       — Я знаю, — сказал Доктор, когда она поделилась с ним своими переживаниями. — Но мы не можем ничего сделать. И рано или поздно это должно было произойти: она неизбежно влюбилась бы в кого-нибудь, а поскольку других повелителей времени в ближайшей доступности не имеется… Сама понимаешь.       Романа кивнула. Она понимала, но легче от этого не становилось.       Прошло несколько месяцев, в течение которых Вивьен с Юншеном были буквально неразлучны. Романа никогда еще не видела свою дочь такой сияющей и воодушевленной, и если бы не тревога за ее будущее, она была бы счастлива за нее.       В тот день Вивьен вернулась домой раньше обычного — Романа как раз собиралась накрывать ужин — и привела с собой Юншена. Оба были одеты в комбинезоны наподобие тех, что они видели тогда в Пекине — Вивьен в белом с кружащимися вокруг талии голубыми цветами, Юншен — в простом темно-синем. Вивьен действительно взялась распространять их в Городе Времени, и людям понравилось. Многие переняли новую моду, наперебой придумывая для комбинезонов оригинальные дизайны. Даже Романа иногда носила их — они действительно были удобны. И только Доктор упрямо оставался верен коричневому камзолу.       Юншен принес с собой украшенную лентами и цветами корзину с изящными коробочками со сладостями, горшочками с национальными китайскими блюдами и бутылкой вина. Сидевший за длинным обеденным столом Доктор приподнял бровь, посмотрев на корзинку, а потом перевел вопросительный взгляд на Юншена. Тот явно смутился, но быстро взял себя в руки и протянул корзину.       — Доктор, Романадворатрелундар…       На этом месте Романа невольно хихикнула, переглянувшись с Доктором — мало того, что Вивьен сообщила ему ее полное имя, так он еще и умудрился его произнести без запинки.       «Он нравится мне всё больше», — весело заявил Доктор. Романа кивнула: Юншен был замечательным, кроме шуток.       — Сегодня я пришел просить руки вашей дочери, — продолжил он.       Романа удивленно переглянулась с Доктором. Конечно, они предполагали, что когда-нибудь этот момент наступит, и всё равно вышло неожиданно. Да еще и так церемонно.       — И в знак вашего согласия прошу принять этот скромный дар.       Доктор хмыкнул и поинтересовался:       — А если мы не согласимся?       — Папа! — возмутилась Вивьен, прежде чем растерявшийся Юншен успел ответить что бы то ни было. — Сейчас не время для твоего чувства юмора.       Доктор усмехнулся и вскинул руки сдающимся жестом:       — Ладно, прошу прощения — не смог удержаться.       Юншен вдруг усмехнулся в ответ и передал корзину в руки Романе.       — А если серьезно? Сейчас, конечно, не средневековье, чтобы родители могли воспрепятствовать браку, но мне важны ваше согласие и одобрение.       — Если серьезно, — Доктор пристально посмотрел ему прямо в глаза, — я… мы считаем тебя прекрасной парой для Вивьен, но есть одна деталь. Она ведь рассказала тебе об особенностях жизненного цикла повелителей времени?       Юншен кивнул.       — И ты понимаешь, что однажды ей придется похоронить тебя и жить дальше с разбитым сердцем?       — Понимаю, — Юншен посмотрел на Вивьен и взял ее за руку, она в ответ крепко сжала его ладонь. — Я знаю, вы беспокоитесь за дочь — я бы на вашем месте тоже беспокоился. И меня самого смущал этот момент: я не хочу, чтобы она страдала. Никогда. Но это выбор Вивьен, и я не хочу его обесценивать.       Романа прониклась к нему еще большей симпатией и уважением.       — Вивьен? — спросила она.       — Я всё тщательно обдумала и не изменю своего решения, — твердо ответила дочь, выпрямившись, будто готовясь к борьбе.       «Что скажешь?» — спросил Доктор, по-прежнему внимательно изучая детей, которые невольно поежились под его пронзительным взглядом.       «Я по-прежнему боюсь, как Вивьен переживет его смерть, но вижу, что счастлива она будет только с ним. А кроме того, Юншен — замечательный человек и позаботится о ней, когда нас не будет рядом», — ответила Романа.       Вивьен что-то тихонько прошептала Юншену. Романа не слышала, что именно, но подозревала, что она объясняла, как они с Доктором совещаются телепатически. Поскольку на лице Юншена появилось выражение восхищенного изумления пополам с нервозностью.       «Согласен». — произнес Доктор и добавил вслух:       — Мы даем вам свое благословение.       Дети улыбнулись с явным облегчением.       — Поужинаете с нами? — пригласила Романа, и Юншен с готовностью согласился.       Волнуясь за сердце дочери, Романа совсем не подумала об еще одном варианте. Зато о нем подумала Вивьен.       За несколько дней до свадьбы Романа наткнулась на Вивьен в библиотеке ТАРДИС. Она сидела за круглым столиком, обложившись книгами, явно что-то усердно изучая.       — Что ты делаешь? — спросила Романа.       Вивьен вздрогнула и вскинула голову, посмотрев на нее почти испуганно. Романа нахмурилась. Странная реакция. Вивьен долго молчала, прикусив губу, а потом нерешительно призналась:       — Изучаю, как остановить регенерацию.       Романа почувствовала, как внутри всё холодеет.       — Зачем тебе? — спросила она, хотя уже догадывалась об ответе.       Вивьен вызывающим жестом вскинула подбородок, ее глаза решительно сверкнули.       — Я не хочу наблюдать, как он стареет, оставаясь молодой. Не хочу жить века и века, потеряв его. Я хочу состариться вместе с ним.       — И умереть вместе с ним, — тихо произнесла Романа, чувствуя себя так, словно грудь пронзила ядовитая стрела.       — И умереть вместе с ним, — с упрямой убежденностью подтвердила Вивьен.       Романа бессильно опустилась в ближайшее кресло.       — Ты уверена в своем решении? Абсолютно уверена, что не пожалеешь об этом?       Вивьен вздохнула и опустила взгляд в пол, будто крайне заинтересовалась рисунком на ковре.       — Мамочка, я понимаю… Понимаю, как тебе — и папе — тяжело это принять, — она подняла взгляд, посмотрев Романе прямо в глаза. — Но я уверена. Абсолютно точно.       Во взгляде Вивьен сияла непреклонная решимость, и Романа сдалась, как бы ни больно ей было думать о том времени, когда ее единственное дитя уйдет из жизни. Но, как сказал Юншен, это был ее выбор.       Доктор воспринял новость более бурно.       — Ты с ума сошла?! — воскликнул он. — Даже думать об этом не смей!       — Папочка, ты не можешь мне запретить, — в голосе Вивьен звучала грусть, но он был тверд как никогда. — Я имею право сама выбирать свой путь — как когда-то выбрал ты.       — Я не занимался самоубийством! — фыркнул Доктор.       — Это не самоубийство! — запальчиво возразила Вивьен.       «Доктор, не надо, — вмешалась Романа, пока они не поругались. — Она любит его и хочет быть с ним. Во всех отношениях. Если будешь настаивать, потеряешь дочь».       Он насупился, но признал ее правоту и махнул рукой:       — Надеюсь, ты об этом не пожалеешь. Потому что нас к тому моменту не будет рядом, чтобы запустить твою регенерацию.       — Я знаю. И я не пожалею, — Вивьен улыбнулась, но глаза наполнились слезами. — Спасибо. Я люблю вас.       — И мы тебя, дорогая, — Романа улыбнулась ей в ответ, чувствуя, что сама вот-вот расплачется. — Иди сюда.       Вивьен, всхлипнув, бросилась в ее объятия, а Доктор обнял сразу обеих, нависнув над ними.       Вивьен захотела свадьбу по галлифрейским традициям. Конечно, некоторые моменты (такие как объединение сознаний) были невозможны, поскольку Юншен не повелитель времени, но в остальном она собиралась воспроизвести всю церемонию. Она даже забрала из музея парадные галлифрейские мантии Доктора и Романы, каким-то невероятным образом сумев убедить хранительницу музея, сменившую Нину. Это было действительно чудом, поскольку Элиза относилась к экспонатам с еще большим трепетом, чем ее предшественница. Но дочери Доктора многое позволялось. Романа была уверена, будь это кто другой, Элиза ни за что не уступила бы.       Поскольку погода в Городе Времени создавалась искусственно, они могли выбрать идеальный день для свадьбы. Солнечный и теплый, но не жаркий. Церемонию, которая по уже сложившейся традиции состоялась в здании Хронолога, Доктор проводил сам.       Хронолог выглядел потрясающе. Надо признать, люди постарались украсить его так роскошно, как могли. Пол был выложен мозаикой из полудрагоценных камней, стены — покрыты позолотой и росписями, потолок представлял собой звездное небо.       Народу собралось немного — Вивьен пригласила только ближайших друзей, не желая устраивать помпезное торжество. И Юншен поддержал ее в этом. Около десяти человек устроились на скамейках, тогда как Вивьен и Юншен в пафосных галлифрейских мантиях встали перед небольшим возвышением, на котором стояло громадное резное кресло, напоминающее трон. Обычно в нем сидел глава Города — Питера Уокера на этом посту сменил Франциско, один из сыновей Селии. Но сейчас кресло пустовало, а перед ним стоял Доктор, соизволивший ради торжественного случая сменить излюбленный коричневый камзол на фиолетовую мантию.       Доктор почти буквально следовал галлифрейскому протоколу: с объявлением о соединении домов Лангбэрроу и Ли, принесением обетов, обменом обручальными браслетами и истинными именами. Правда, последнее было односторонним действием: то есть Вивьен сообщила Юншену свое истинное имя; ему, как человеку, раскрывать было нечего.       Только момент с соединением сознаний Доктор опустил, поскольку люди не способны к такой телепатической связи. И Романа жалела, что ее дочь никогда не узнает потрясающего чувства абсолютного единства со своим избранником.       Но Вивьен была счастлива, и это главное.