И букет расцвел

Проклятая, забытая Создателем и людьми — если ты родилась со способностью к магии, то едва ли ты вообще имеешь право жить. Запрись в башне, встань в Круг и более никогда в жизни не видя белого света — мы же не не в Орлее, чтобы щеголять по дворам, верно? Исчезни из мира живых — не заставлять мирных людей спать в страхе перед [потенциальной] одержимой. Башня Круга магов рисовалась в ее воображении настоящей пыточной, усеянной страданиями, агонией обреченных и суровыми надзирателями, за лишний вздох готовых высечь. Тюрьма — единственный грех, в котором это место действительно может быть виновно. Микан никогда не жалела, что родители отправили ее сюда. Когда заклинания стали получаться через раз, когда наставница одобрительно гладила ее по голове — улыбка появлялась сама по себе. Когда раны затягивались, а мастерство целительства хвалил даже верховный Чародей — Микан начало казаться, что все имеет смысл. Что, проклятая Тенью, забытая Создателем, даже у нее есть шанс на искупление собственных грехов — которые трудно было даже вспомнить. Если помогать людям, они забудут о том, что она столь ужасна. Демоны не придут за ней. Вся боль исчезнет и ничего не придется искупать. Потому, когда пришел запрос, — если не приказ, — отправить несколько целителей к Серым стражам, она ни секунды не думала. Микан не видела большой мир с десяти лет: отчего жмурилась каждый раз, как только ветер бил в лицо, как только случайная бабочка пролетала мимо. Дивилась в тайне, стыдясь собственного незнания, но, кажется, охранникам было все равно. Главное не отходить слишком далеко. По сравнению с ее прежним домом, Остагар казался ей чем-то необъятным: каменная крепость под открытым небом, множество народу свободно бродили с поручениями тут и там: здесь магесса впервые увидела настоящих гномов. — Не заблудилась? — кто-то одернул ее, когда она выходила из наспех сооруженного госпиталя, — а то вид у тебя совсем какой-то потерянный. — А? Нет, нет, я просто заканчивала работу, я не потерялась. А ты?.. — Чиаки Нанами. Серый страж. *** Чиаки удалось вытянуть счастливый билет в игре, где победителей быть не может. Либо ты умираешь на месте, не переступив порог своей новой жизни, либо обречен видеть бесконечные кошмары, заиметь узы с порождениями тьмы и, в конце концов, отправиться доживать считанные часы на Глубинных тропах, пока скверна не пожрала твой разум до конца. Впрочем, она старалась не думать об этом. Только о том, что сейчас невероятно жарко. Огонь войны разгорается до предела, а приказ зажечь Башню только подливал масла: порождения наверняка уже ее взяли. — Знаешь, Микан, — она ее запомнила. Одна из присланных целительниц, постоянно бродящая меж больными. Кажется, ей повезло не меньше, раз она добралась до сюда невредимой, — у меня плохое предчувствие. Небезопасно тебе оставаться внизу, пойдем лучше со мной — подстрахуешь, а я тебя защищу. Хорошо? Цумики согласилась мгновенно. Кто-то же должен присмотреть, чтобы с ней ничего не случилось. Странно, что вторая башня подряд заставляет ее судьбу делать резкий поворот. *** Костер в лагере заменял всем дом. Палатки ставились наспех, лишь бы до темноты, провиант распределялся быстро и без лишних возражений, но огонь разводился с неизменным трепетом. Погреть руки, вспомнить о тепле очага, — не совсем домашний, но пойдет, — и полюбоваться на языки пламени. Мирная минута в бесконечном, адском пожаре бушующего Мора. — Тяжело было там? — Чиаки села рядом с целительницей, снимая перчатки, — в Круге. То, что мы видели… наверное, задело тебя. — Не слишком тяжело. По крайней мере, там были хорошие люди. Были. Ей хотелось надеяться, что наставницу спасли еще до начала ужаса, что сейчас ее отправили куда-нибудь — будь то Орлей, Вольная марка или любое другое место за сотни километров от опасности. Старый дом оказался разрушен и только Создатель знает, сколько времени потребуется на отстройку. Наверное, ей действительно повезло, что она покинула его раньше, чем это случилось. Демонам, оказывается, плевать на твою помощь другим и искупление. — Но мне там нравилось. Меня не боялись, не били по рукам, когда получалось что-то наколдовать. Храмовники только иногда… бушевали. Но реже, чем селяне. — Наверное, когда его восстановят, захочешь вернуться. Там же твой дом. Да и после всего этого должны повысить, — Чиаки подбросила палку в костер и посмотрела на девушку рядом. Она казалась такой спокойной сейчас: несмотря на слабо подрагивающие руки, печальный взгляд и крепко сжатые губы, Нанами не чувствовала испуга или тревоги. — Я думала об этом. Но, наверное, я не смогу вернуться. Пока мы не остановим все это — точно. Микан не хотела возвращаться в Башню. Остаться дома — в небольшом лагере, рядом с огнем и друзьями, с ней, — хотелось гораздо больше. Цумики не заметила, как Чиаки положила голову на плечо и закрыла глаза. Приобняла и слабо улыбнулась, — впервые, наверное, от счастья. Может быть, Создатель никогда от нее и не отворачивался.