Световая микроскопия

Арсений Сергеевич Попов сидит в привычной ему аудитории и, откровенно скучая, заполняет график посещаемости лекции. Исключительно по доброте душевной он позволяет себе не отметить половину отсутствующих, понимая, что в противном случае их просто не допустят до экзаменов. Закончив с бумажной работой, мужчина бросает взгляд на наручные часы и замечает: до конца рабочего дня остаются считанные минуты. Он уже представляет, как через полчаса будет возлеживать на угловом диване в своей квартирке под какую-нибудь неоригинальную комедию. А еще через какое-то время к нему придёт любимая кошка и станет выпрашивать сырные чипсы, которые он купит по дороге домой и не сможет не поделиться с нахальным животным. В какой-то момент Арсений задумывается о том, что странно человеку с его внешними данными, тончайшим чувством юмора и глубокими мыслями проводить вечера в компании одной лишь кошки, а не симпатичной девушки. Попов вовремя одёргивает себя, напоминая собственной разбушевавшейся фантазии о том, что он уважаемый многими коллегами преподаватель и у него пока просто нет времени на личную жизнь. Да и не хочется ему впускать в свою жизнь людей-однодневок. От философских мыслей мужчину отвлекает стук в дверь, раздавшийся в гробовой тишине как гром среди ясного неба. — Кхм… Войдите, — прокашлявшись отзывается Арсений, имитируя занятость. Дверь открывается с противным скрипом, отчего мужчина кривится, но сразу расширяет глаза при виде студента, который, кажется, единственный за все время не пропустил ни одной его пары. При том, что любви к предмету Арсений в парнишке уж совсем не видел, тот почему-то с интересом слушает каждое его слово на лекциях, пытаясь вникнуть в самую суть. Однако результатов это почему-то не дает совсем. Что ни работа — двойка у этого студента. И зачастую у него одного из всей группы. — Здравствуйте, Арсений Сергеевич, вы не заняты? — осторожно спрашивает парень, закрыв за собой дверь, после чего проходит вглубь аудитории и останавливается в метре от преподавателя. Он внимательно смотрит на Попова: на его темные волосы, на его аристократически вздернутый нос, на приоткрытые губы и невольно проходится по своим языком. — Здравствуй, Шастун. По какому вопросу пожаловали? — тихо и размеренно интересуется Попов, скрестив руки на груди, как бы демонстрируя тем самым свое главенствующее положение. — Хотел спросить, не выставили ли вы еще наши оценки? Арсений открывает верхний ящик своего стола и достает оттуда стопку двойных листочков. Он перебирает листики, откладывая в сторону писанину других студентов и, остановившись на коряво написанной фамилии «Шастун» на полях, отодвигает оставшиеся в сторону. Сам студент нервно сглатывает и одергивает длинную футболку окольцованными руками, что не скрывается от глаз Попова. — Ну что, Антон? Очередная двойка. Мои поздравления, — саркастично комментирует мужчина, протягивая Шастуну его работу, где красного стержня порядком больше, чем синего. Антон забирает любезно отданную ему бумагу и пробегается по ней глазами, разочарованно рассматривая одну ошибку за другой. — Арсений Сергеевич, не ставьте, пожалуйста. Я выучу. Я… — Это вы говорили мне в прошлый раз. Больше это не сработает, — строго отвечает мужчина, после чего протягивает руку и забирает лист из рук студента. — Ну пожалуйста! — отчаянно восклицает Антон. — Антон… — мужчина встает со стула и, обойдя свой стол, становится напротив юноши. — Скажу честно: вы мне понравились сразу. Я бы и рад пойти вам навстречу. Но если вы не учите — ничего не выйдет. Просто так рисовать оценки я вам больше не стану. У вас экзамен на носу. Как вы его сдавать собираетесь? — Я сдам, правда. Дайте хотя бы шанс. Я смогу исправить оценку. — Ладно, Шастун, тогда назовите мне, пожалуйста, метод исследования, применяемый в цитологии. Антон виновато опускает взгляд и прячет руки за спиной в абсолютно беззащитном жесте. — Так. Ладно. Скажите хотя бы, что изучает цитология? — на выдохе спрашивает Арсений Сергеевич. — Цитология — это наука, изучающая… — тянет парень, но на этом его мысль резко обрывается. — Все, Шастун. Ваши познания в биологии уходят в минус. Оценку вы не исправили. До свидания, всего хорошего, — говорит мужчина, возвращаясь на свое место. — Подождите! — Что еще? — Может быть, я смогу как-то иначе исправить оценку? — Я взятки не беру, — отрезает Попов, возвращая стопку листов на свое место в верхнем ящике. — А речь не о взятках. — Удивите меня, Шастун, — Арсений сидит на крутящемся стуле, закинув одну ногу на другую, и смотрит на студента, как хищник на добычу. Антон обходит стул и становится сзади, что, надо сказать, уже немного шокирует Арсения. Он кладет ладони на широкие плечи мужчины и, не получив сопротивления, начинает их «мять», создавая имитацию массажа. Попов, не отдавая себе отчета в своих действиях, чуть наклоняет голову в бок, позволяя парню касаться его шеи. Антон увеличивает силу нажима и площадь массируемой зоны, иногда ненадолго спускаясь на грудь или лопатки. — Вам приятно, Арсений Сергеевич? — практически шепотом спрашивает Антон, прильнув к уху преподавателя. — Что ты, мать твою, творишь? — строго спрашивает тот. — Расслабляю вас после трудного рабочего дня, — отвечает Шастун, в то время как Арсений прикрывает глаза от удовольствия. Еще пару минут студент делает этакий импровизированный массаж, сам при этом получая невероятное удовольствие от одних касаний мощной шеи и плеч мужчины, обильно усыпанных родинками, местами выглядывающих из-под белой рубашки. Арсений резко распахивает ресницы, когда удовольствие прекращается и Антон обходит стул, вновь становясь лицом к преподавателю. Теперь парень упирается в подлокотники и в буквальном смысле нависает над лицом Арсения. Его зеленые глаза еще никогда не были так близки к синим глазам напротив. Но его настолько сильно манит это зрелище, что он готов простоять напротив Попова еще пару часов бездвижно смотря в эти самые глаза. — Арсений Сергеевич, вы позволите…? — на свой страх и риск спрашивает Антон, перекладывая одну руку с подлокотника на колено преподавателя. Попов ничего не отвечает. Он подрывается с места и быстрыми шагами отходит к двери. Шастун отпрыгивает и дергается от неожиданных и резких действий. На что он вообще рассчитывал, пытаясь флиртовать с преподавателем? Поняв, что только что совершил непозволительное, Антон уже перебрал в голове худшие варианты развития событий: отчисление и публичное осуждение со стороны всего преподавательского состава и студентов. А при желании и принципиальности можно и статью набросать, чего Антону не простят ни друзья, ни родственники. Шастун стоит в углу аудитории, боясь сделать лишнее движение. Периферическим зрением он косится на Арсения Сергеевича, который не спеша направляется в его сторону в меру крупными шагами. Парень все еще стоит не двигаясь, ему ужасно стыдно за последние десять минут своей жизни, но он бы многое отдал за то, чтобы они никогда не заканчивались. Когда преподаватель остановился возле Антона, тот нервно закусил губу, уже сочиняя в голове речь, полную глубочайших извинений. — Посмотри на меня, — буквально требует Попов, на что студент лишь виновато мотает головой из стороны в сторону. Он не может даже посмотреть в эти ледяные глаза, такие синие, что он душу готов продать за то, чтобы смотреть в них почаще, но не сейчас. — Посмотри на меня, — чуть мягче говорит преподаватель, отчего по телу Антона пробегается стадо мурашек и он сдается. Поднимает голову и смотрит в синие глаза напротив. Арсений тоже смотрит. Смотрит и молчит. Мужчина только сейчас заметил, какой он красивый, этот Шастун. — Да как ты вообще смеешь мне такое предлагать? — с легкой хрипотцой в голосе спрашивает преподаватель, приблизившись к щеке парня и опаляя дыханием его ушную раковину. — П-п-простите, пожалуйста. Этого больше не повторится. Мужчина пропускает все сказанное мимо ушей и, взглянув еще раз в перепуганные глаза юноши, усмехается, а после приближается к его губам своими и соединяет их в поцелуе. Несколько секунд Антон, шокированный происходящим, не может пошевелиться, а после робко отвечает на поцелуй. — Смелее, я не кусаюсь. Если, конечно, сам не попросишь. Антон размыкает губы, позволяя чужому языку проникнуть в его рот и делать там абсолютно все, что посчитает нужным его хозяин. Парень швыряет рюкзак на пол и, осмелев, отвечает на поцелуй уже глубже, опуская руки на плечи брюнета. Поцелуй варьирует на грани между мягким и нежным, резко переходя в страстный и животный. Поэтому аудитория наполняется разнообразными звуками: от легких причмокиваний до болезненных стонов. Приоткрыв на секунду глаза, Шастун обращает внимание на ключ, вставленный в замочную скважину так, чтобы никто не смог войти в аудиторию. И тогда он позволяет себе полностью расслабиться и вложить все свои чувства в этот поцелуй. А чувств у него — хоть отбавляй. Не отдавая себе отчета в собственных действиях, Антон переходит от губ преподавателя к его выпирающим скулам, подбородку и шее, отчего тот стонет уже в голос, но парня не останавливает, а наоборот, не позволяет отстраниться. Шастуна это только радует, он с удовольствием осыпает тело мужчины поцелуями, стараясь не превращать их в засосы, хотя и очень хочется. В какой-то момент Антон отходит от стены, к которой был все это время прижат спортивным телом Арсения, и подается в сторону парт, таща за собой мужчину и не разрывая при этом поцелуй. Попов садится на парту для удобства, в очередной раз затягивая Антона в поцелуй. Его самого уже совсем не волнует то, в каком виде он выйдет из аудитории и что скажут его коллеги при виде его искусанной и зацелованной шеи, которую даже прикрыть нечем. Антон повторяет попытку прошлого и кладет руки на колени преподавателя, на что тот реагирует легким смешком. Не получив сопротивления, он ведет правой рукой к ширинке мужчины, но тот, не желая медлить, помогает ему с замком и самостоятельно расстегивает ее, а после приспускает джинсы. — Мы закрыты? — шепчет Антон в губы Арсения. — Да, — так же шепотом отвечает Попов. Шастун отрывается от губ Арсения и, чуть приспустив ткань боксеров, касается его члена. Плавные движения сменяются рваными и быстрыми, когда Арсений в очередной раз целует его в губы, постанывая от удовольствия. Парень опускается на колени и, придерживая руками мешающую ткань одежды, проводит языком по возбужденному органу, что заставляет мужчину вновь застонать от наслаждения. Антон сам с ума сходит от удовольствия, но не отвлекается на себя. Он еще раз проводит широким языком по члену от основания до головки, а после вбирает его внутрь. Арсений буквально задыхается от наслаждения, а Антон старается работать головой активнее и не выпускать зубы, за что тот ему особенно благодарен. Арсений не сдерживается и кладет руку на светлую макушку Антона, самостоятельно регулируя темп и силу нажатия. Проходит каких-то пару минут прежде чем он делает пару последних толчковых движений пахом и изливается в рот студенту. Тот покорно сглатывает вязкую жидкость и поднимается с колен, все преданнее глядя в глаза напротив. Мужчина одевается, спрыгивает с парты и делает шаг в сторону Антона. Смотрит ему прямо в глаза и в очередной раз целует, чувствуя привкус собственной спермы в его горячем ротике. — Исправили оценку, Шастун, — сообщает Арсений Сергеевич на выдохе. — Цитология — раздел биологии, изучающий живые клетки, их органеллы, их строение, функционирование, процессы клеточного размножения, старения и смерти, — без запинок и промедлений сообщает Антон. Арсений удивленно смотрит на него, но не понимает, почему тот не сказал ему этого раньше. — А метод исследования, применяемый в цитологии — световая микроскопия. Попов все еще стоит молча, не представляя, как реагировать на эти абсолютно верные ответы. — Световая микроскопия. Но зачем ты…? — Вы мне очень нравитесь, Арсений Сергеевич. Я не знал, как сказать вам об этом. Думал, если буду плохо учиться, вы позанимаетесь со мной в индивидуальном порядке. — Какой же ты идиот… — беззлобно говорит мужчина. — Влюбленный в вас идиот. — Я…Антон, я не могу сказать тебе того же. Ты мне симпатичен, но это же не шутки… — Я понимаю. И готов ждать. Сколько вы посчитаете нужным. — Иди сюда, — Арсений разводит руки в стороны и Антон, довольный до глубины души, оказывается в его объятиях. Вдыхает запах его волос, чувствует его дыхание у себя на шее и не знает, как раньше жил без этого ощущения.