с первой секунды, малыш...

И жили они долго и счастливо, — тихо говорю это, скорее для себя, чем для, мирно посапывающей на моём животе, малышки. Лежу так ещё минут 5, боясь разбудить Лили. Если она проснётся, мне снова придётся придумывать новую сказку, потому что девочка не любит, когда я повторяюсь</i> У Эмили всегда были проблемы со сном. Она боится темноты и никак не может уснуть в одиночестве, поэтому всегда засыпает со мной, пока я рассказываю ей сказки, которые придумываю на ходу. Она ненавидит сказки про принцесс из книг для девочек. Говорит, что там всё совсем не интересно и, что она уже слишком взрослая, чтобы верить, например, в то, что девушку присмерти можно излечить одним лишь поцелуем. Она всегда была другой. Но я не жалуюсь, мне даже нравится проводить так вечера, потому что только так я делюсь с ней всем, что происходит у меня в жизни. Я не могу рассказать ей про Остина, потому что она ещё слишком мала и эмоцианальна для таких историй, зато спокойно могу придумать историю про страшного и большого дракона, который хотел заполучить принцессу, а один принц из другого королевства защищал её, принимая удар на себя. А сегодня я рассказывал ей про Чейза, вернее про ещё одного дракона, который дружит с тем самым ужасным захватчиком принцессы. Такого же большого и сильного, но совсем не страшного. Кажется, будто этот дракон и не злой совсем. Кажется, что он на самом деле не такой, как его друзья и он не хочет принцу зла Приподнимаюсь на локтях и перекладываю сестру на подушку, а сам встаю с кровати, пытаясь не шуметь. Обхожу свою кровать и подхожу к девочке с другой стороны. Беру её на руки и, отправляюсь к выходу из комнаты, пока малышка в полудрёме бормочет что-то неразборчивое, обхватывая мою шею ручками. Захожу к ней в комнату и подхожу к маленькой кроватке с наклейками в виде собачек на бортах. Отодвигаю нежно-розовый балдахин и укладываю в неё малышку. Укрываю одеяльцом, поправляю плюшевых мишек у изголовья, которых сам только что задел рукой, чтобы завтра снова не выслушивать такое знакомое ворчание. Целую сестру в лобик и, развернувшись, тихо покидаю этот карамельный розовый мир моей личной принцесски, выдыхая с чувством выполненного долга. В своей комнате, рухнув на кровать, снова погружаюсь в бесконечные мысли о Чейзе. Я не знаю, почему так повёл себя сегодня, ведь собирался полностью игнорировать его. Но что я сделал? Просто улыбался, будто бы его друг не пиздит меня последний месяц. Его друг. Не он ведь… Нет, Юбэнкс, я не прощу тебе, если ты подпустишь к себе кого-нибудь из этой шайки. Если он выглядит, как чёртов бог и от его улыбки у тебя ноги подкашиваются, не значит, что он хороший парень. Не значит же? Он правда выглядит очень милым, но я пообещал себе, что не стану общаться ни с кем из их компании. Я не могу быть уверен, что он начал пытаться влюблять меня в себя не потому, что его попросили, а просто из-за собственного желания. Но, во всяком случае, я буду на это надеяться, потому что я, походу, дышать рядом с ним ровно уже не могу. И это так глупо, потому что мы знакомы всего ничего. Буквально, несколько часов, а я уже испытываю к нему что-то странное. Вы не знакомы с красотой, если Чейз Хадсон не смотрел на вас своими голубыми глазами и не улыбался, пока вы не знали куда себя деть, чтобы он не заметил, насколько сильно порозовели ваши щёки. На телефон приходит уведомление, тянусь к прикроватной тумбочке и беру его в руки, отсоединяя от зарядки. @lilhuddy подписался (-ась) на ваши обновления. @lilhuddy поставил (-а) «нравится» вашей публикации. @lilhuddy поставил (-а) «нравится» вашей публикации. Ник для меня не знаком, поэтому захожу на этот аккаунт и тепло улыбаюсь, понимая, что это аккаунт Чейза Хадсона. Фотографий тут крайне немного и это расстраивает. Не зря говорят, что самые красивые парни редко ведут инстаграмм. Он и правда не такой, как остальные мажоры. Те фоткают только дорогие машины, что им подарил батя в день их рождения или фотки с вечеринок, которые они устраивают чуть ли не каждый день. А тут что-то большее, чем просто дешёвые понты для подкупа тёлок. Есть фото, на котором он сидит где-то на крыше, с бутылкой чего-то похожего на сидр в руках. Он немного поднял голову к солнцу и его, и без того прекрасное лицо, кажется ещё красивее, при таком освещении. Ещё есть одна, на которой он сидит на подоконнике спиной к окну, оперевшись на него руками. Виден лишь силуэт, но узнать его легко. Не каждый ведь человек настолько невъебенно красив. И остался один пост. Открываю его и улыбаюсь первой фотографии. Тёмноволосый держит в руках гитару и, наверное, играет что-то. Я не знал, что ты идеален на все 100, Хадсон… Кому ты врёшь, Юбэнкс, ты понял это сразу. На второй фотке в этом же посте, он не один. Рядом с ним, чуть приобнимая его за плечи, стоит Брайс. Честно сказать, это единственный, кого я переношу из их компашки. Он единственный никогда не бил, просто стоял рядом, останавливал парней, когда я уже начинал терять сознание и всегда спрашивал живой ли я, когда все уходили. Один раз он даже написал Дикси, когда мне было прям совсем хуёво и я не мог и воздуха вдохнуть. Так что, он кажется нормальным. На заднем фоне куча людей и все они чем-то занимаются. А они просто стоят, улыбаются, как могут и смотрят в объектив камеры, забыв обо всём и всех. Выглядят счастливыми. Подписываюсь в ответ и лайкаю все посты, чувствуя себя влюблённой придурошной тёлкой, которая так ждала, пока сможет найти в списке новых подписчиков профиль, за которым она следит уже несколько месяцев. После того, как я просмотрел все его подписки, чтобы узнать чем он увлекается и раз по 5 прослушал каждую песню из тех, что он добавил в актуальное, у меня всё же, не без усилий конечно, вышло уснуть часа в 4 утра. *** Двойное эспрессо и самокрутка.. Лучшее начало дня. Сегодня я привёл Эмили раньше, потому что им нужно готовиться к какому-то выступлению с одноклассницами. До начала занятий ещё минут 20, поэтому я пришёл в излюбленную курилку, чтобы «позавтракать» Прикуриваю себе зажигалкой и затягиваюсь. Улыбаюсь мурашкам, пробежавшим по коже, когда на входе в курилку появляется, уже знакомая, фигура. Боже, разве законно быть настолько красивым? Вслед за тёмноволосым зашли и остальные из этой «прекрасной» компании. Такое утро было прекрасное… Вот нахуя вы испортили его очередным напоминанием о том, что Чейз-мать-его-Хадсон почему-то связался с вашей ебалайской компашкой. Итак всё время почти об этом думаю… Они разговаривали. Я не слышал о чём, но уверен, что они не вели светской беседы о прекрасной погоде. Я, пытаясь не привлекать к себе внимания, чтобы окончательно не возненавидеть этот день, если они меня заметят и решат доебаться. достаю из кармана телефон и утыкаяюсь в экран, будто занимаюсь чем-то особенно важным. — О, Юбэнкс!.. Не вышло… -…Как дела, дружище? — с наигранным интересом и не более натуральной ухмылкой говорит Ник, приближаясь. — Я тебе не дружище, — пытаюсь сказать это уверенно, но мой тихий и немного дрогнувший голос выдаёт меня. — Смотрите, ребят, — с усмешкой обращается к друзьям, — Наша киса решила выпустить коготочки? — по компании проходит волна гиеньевского смеха. Нервно сглатываю, всё ещё пытаясь скрывать свой испуг. Остин подходит ближе, почти вжимая меня в стену. — Если киса и дальше будет пытаться огрызаться на меня, — он уже сантиметрах в 50-ти от меня и мне не на шутку страшно и ещё противно от того, насколько он ужасный человек, — Нам придётся снова отпиздить её, понимаешь? — Говорит это, изобразив грусть, — А мы против жестокого обращения с животными, — снова эти гнилые усмешки. Хочется начать плакать от того, насколько всё несправедливо. Нижняя губа уже начинает подрагивать, а кончик носа немного чешется, поэтому я принимаю решение поскорее покинуть эту «ловушку» Срываюсь с места, стараясь часто моргать, чтобы не зарыдать прямо здесь. Но не успеваю пройти и метра — он хватает меня за локоть. — Отъебись, блять, мудак! — выкрикиваю это, не успевая даже подумать перед этим, потому что в стрессовой ситуации осознание сказанного приходит в разы позже. Он хватает меня за ворот рубашки и прижимает к стене, сильно ударив мою голову о кирпичную стену здания. Вскрикиваю от боли и через секунду принимаю очередную бесполезную попытку выбраться из крепкой хватки русоволосого. — Что я тебе сделал, блять, такого? — уже не сдерживаю слёз, — Такого ужасного, чтобы пиздить меня всё время? — кричу ему прямо в лицо, — Если ты хочешь выебать Дикси, а она не даёт тебе, потому что ты ебанутый мажор, я в этом не виноват, — понимаю, что получу сейчас ещё больше обычного, но уже не могу просто молча выслушивать унижения и не сдерживаясь говорю всё, о чём думаю. — Блять, ты точно мазахист — бьёт в солнечное сплетение, от чего я начинаю задыхаться, — Ты правда любишь страдания? — коленом в живот, заставляя выкринуть, что осталось сил. Прошло всего несколько секунд, а я уже не дышу почти. Поздравляю, у нас новый рекорд. — Ник, ты ёбнутый?! — я слышу и вижу не так хорошо, как хотелось бы, но этот бархатный голос я узнаю из тысячи, — Ты убить его хочешь?! Остин останавливает, уже летящий, в мою челюсть кулак и смотрит на тёмноволосого. — А ты его защищаешь типа? — усмехается, — Не знал, что ты из этих, Чейз. — Нет, Ник, просто он не дышит уже почти, понимаешь? — срывается на крик Чейз. Если бы мне не было так жутко больно и страшно, я бы улыбнулся, ведь он, похоже…защищает меня (?) — Да, он прав, Ник, — вмешивается кто-то из парней, — Если он здесь сдохнет, твой батя тебя уже не отмажет. — Пошли, — говорит русоволый и выпускает меня из своих «объятий». Падаю на землю, даже не имея возможности как-то сгрупироваться перед ударом. Компания медленно удаляется и я даю волю, уже трудно-сдерживаемым, эмоциям. Слёзы текут по щекам и закатываются в, открытый в немом крике, рот. Дышать сейчас трудно, поэтому я жадно глотая воздух вместе со слезами, пытаюсь привести дыхание в порядок. Получается сделать это только минуты через 2 и я уже могу вдыхать и выдыхать воздух без таких огромных усилий. Голова кружится и немного подташнивает, как в похмелье после лютой пьянки. Всё тело болит, будто я отработал на стройке смен 15 подряд без какого-то отдыха. Размазываю по лицу слёзы ладонями и продолжаю бесшумно реветь, как девчонка, понимая, что встать у меня не получится. Сил почти не осталось. Веки тяжелеют. Отчаянно пытаюсь избежать окончательного закрытия глаз, чтобы не провалиться у хуй-знает-сколько часовой «сон» Но силы покидают меня окончательно и я сдаюсь, уже готовясь к тому, что пролежу тут, среди окурков и жёлтой травы несколько часов. — Ноен, блять, ты живой? Он и правда пришёл или я уже в отключке и это глюк? — Эй эй эй, ты только не умирай, ладно? — приседает рядом со мной на корточки и несильно ударяет меня ладонями по щекам, чтобы я пришёл в себя. И это работает. Открываю глаза и вижу перед собой Чейза. За эту взволнованную мордашку я душу готов продать, особенно если таковой она становится из-за меня. — Д-да.жив…живой — нахожу все последние силы и говорю это, хрипя. Сам ужасаясь таким голосом. — Я уже думал плакать начинать, — он выдыхает и я стараюсь улыбнуться как можно шире, удивляясь и умиляясь такому волнению, — Выглядишь не очень, серьёзно. Я отвезу тебя домой, — тянется ко мне, чтобы поднять меня с земли. — Нет-нет, не нужно, Чейз, — тараторю, пытаясь не застонать от боли и откашливаюсь, — Иди на уроки, у меня всё хорошо. — Я бы тебе поверил, если бы один додик минут 5 назад не избил тебя до полусмерти на моих глазах. — Тебе не нужно пропускать из-за меня уроки… — Замолчи, Ноен, ты ужасная зануда, — цокнув перебивает тёмноволосый и подхватывает меня на руки, от чего я начинаю улыбаться… В любой другой ситуации я бы, наверное, стал сопротивляться, С любым другим человеком Но сейчас я просто растаял у него в руках, не пытаясь хоть что-то говорить против. -…Ты действительно думаешь, что я настолько тупой, чтобы променять такую принцессу на информатику? Хочу посмеяться, но только начав это делать, всхлипываю от боли, потому что мой живот, усеяный синяками, начинает болеть ещё сильнее. — Пиздец, — выдыхает парень. В его глазах действительно читается нескрываемое волнение и это очень греет. Он усадил меня на пассажирское сидение своей машины. Причём так аккуратно, будто я хрустальный и чуть со мной что-то будет не так, я разобьюсь. С такой нежностью со мной обращались только Дикси и Лили, поэтому получать от кого-то ещё такую заботу было непривычно, но до чёртиков приятно. Закрывает дверь, обходит машину вокруг и занимает водительское место. — Ну, куда едем, принцесса? Диктуй адрес, — снова мягко тянет «принцесса» от чего на душе становится спокойнее. Уже собираюсь назвать ему улицу и дом, в котором живу, но вспоминаю, что сегодня папа решил остаться работать из дома, поэтому ехать туда не вариант, ибо объяснять откуда у меня синяки, почему я вялый, как овощь и почему я приехал на чьей-то машине, да ещё и так рано. Поджимаю губы, потому что не знаю, что сейчас говорить и как выкручиваться из ситуации. — Ноен, я не маньяк, честно, не бойся, — кладёт руку на моё плечо и говорит это мягко улыбаясь. — Я не боюсь, — излишне резко выдаю я, чтобы он действительно не подумал, что я испугался его, но сразу же мысленно ударяю себя по лбу, потому что понимаю, что опять лоханулся и повёл себя, как полнейший идиот, — Я тебя не боюсь, Чейз, — продолжаю уже более спокойно, после небольшой паузы, — Просто дома сейчас папа и я не хочу приезжать туда с тобой. — Стесняешься меня? — смеётся, заводя автомобиль. — Нет, Чейз, я пр… — Да шучу я, шучу, — перебивает, смотря на меня так мягко, что я действительно начинаю чувствовать себя принцессой, — Я отвезу тебя к себе, ладно? Дома никого, — немного подумав, отвечаю положительным кивком и мы трогаемся. Чейз едет молча, стучит перстнями по рулю в такт, не громко играющей из динамиков, песне. Иногда кидает на меня свои короткие взгляды, улыбается и снова смотрит на дорогу. И я тоже не говорю ничего. Во-первых, потому что я боюсь снова выставить себя умолишённым под давлением взгляда его голубых глаз. И ещё потому, что каждое сказанное слово отдаётся болью от кончиков волос, до мизинцев на ногах. Живот болит безумно. Ник очень любит бить меня по нему, зная, что особым прессом я не обладаю, поэтому это одно из самых болезненным и труднозыживаемых мест для удара. Синяки там появляются беспрерывно, не успевая заживать, поэтому я забыл про свои любимые кроп-топы и иногда даже футболки, если рукам тоже достаётся. Ношу только свободные рубашки и худи, потеряв свой фирменный стиль, который так долго выстраивал под чётким присмотром Д’амелио и сестры. Теперь я такой-же, как остальные и это пугает до дрожи. Дыхание уже полностью восстановилось, поэтому дышу я почти свободно. Не считая заложенного из-за аллергии носа. Глаза всё же наровят закрыться, когда я наконец расслыбляюсь, уложив голову на окно и наблюдая за меняющимися городскими пейзажами. Кажется, будто в присутствии Хадсона я не могу волноваться или быть в напряжении, потому что его «принце-есса», пухлые губы растянутые в улыбке и голубые глаза, в которых, кажется, утонуть можно, невероятно успокаивают.