Воздаяние

Не сведущие в магии знают про то, что такое обморок из-за физической немощи. Ты теряешь связь с реальностью и оказываешься среди полубредовых видений, порожденных подсознанием. Видений, которые не можешь контролировать, о которых не можешь мыслить здраво. Когда тебя ударили ментальным заклятием, повредив ауру, когда твой магический канал иссушен, будто ручей под безжалостным зноем, то впадаешь в похожее состояние. Похожее – да не совсем. Ты снова во власти призрачных видений, заменяющих тебе реальность. Но твой разум ясен, как небо в погожий день. Ты всё понимаешь, всё помнишь. Но не можешь ничего изменить. Тоня не ведала, сколько времени провела в таком состоянии. Может, всего несколько минут, может – больше часа. Ее постоянно утягивало в гигантский водоворот, черную воронку. Девушка не видела перед собой ничего, поскольку вокруг была темнота, но слышала, как ревет у краев закручивающая в спираль вода – от ее веяло холодом, заключающим тело в оковы. Чувствовала разверзающуюся под ногами пустоту, куда ее вот-вот бросят, точно попавшуюся под руку щепку. Мгновенье – и она окажется в ледяной воде, и неизвестно, что произойдет быстрее – перестанут дышать легкие или остановится сердце, не выдержав сжавших его ледяных цепей. Эти видения были не более чем нарисованная на холсте картина, но стоит оторвать ее от стены, и за нею окажется темный провал, куда ни в коем случае нельзя попадать – бездна загробного мира. Вся израненная, аура пыталась восстановиться, повинуясь старым, как мир, защитным механизмам. Желающий помочь ей разум призывал силу, стремясь в отчаянном порыве вырваться прочь из водоворота. Но откуда же ей взяться, когда разрушены внутренние опоры? Магия более не откликалась на призыв, как бы Тоня ни пыталась найти в иссушенном русле живительные капли и прикоснуться к ним губами. Как слабеет теряющее кровь тело, так постепенно угасала аура девушки, а жизненная сила из разбитого сосуда медленно утекала в никуда. В ту самую черную воронку… Смертельная пляска-круговерть не прекращалась ни на секунду. Тоню увлекало на самый низ, отчаявшийся разум наконец умолкал, сдаваясь, а измученное тело невольно сжималось, предчувствуя скорую погибель – и внезапно невидимая рука ослабляла свою хватку, позволяя девушке вновь оказаться на самом верху водоворота. Ненадолго – только чтобы вскоре опять потянуть в пропасть. И так повторялось снова и снова. Видение, порожденное ментальным ударом, адская пытка. Не случайно магов-менталистов боялись все… От перенапряжения чудилось, будто все жилы скрутили в узел, казалось, что кровь в любое мгновение хлынет из вздувшихся сосудов. Рук Тоня не чувствовала вовсе, точно их обрубили по локоть… как преступнице в древние времена. За что? За то, что осталась верна Совету? За то, что переступила наконец через свое смирение, когда годами терпела унижения от деда и Ироиды? За то, что взбунтовалась, спася Кирилла? Спасла ли? Наверное, его уже нашли. Всё было впустую… Нет, не могло так быть. Бабушка учила, что любое действие, будь то взмах руки или крик души – встречает во Вселенной отклик. И ответ неизменно находит тебя, пусть даже ты порой вынужден ждать его годами. Не может ее попытка спасти этого ершистого, а в глубине души просто запутавшегося в себе парнишку оказаться ненужной. Отклик обязательно придет… да вот только она, скорее всего, его уже не услышит… Не для нее придет весна… Но что это? В кромешной черноте замаячили огоньки. Они сплетались в хоровод вокруг Тони, и несмотря на то, что всё тело ныло от боли, впервые она ощутила слабое тепло… А еще начало покалывать в ногах, будто, побывав на морозе, девушка наконец зашла в теплый дом. Привычные ощущения возвращались. А вместе с ними – жизнь. С жизнью же – и сознание… Водоворот замер, будто застыл во времени и пространстве. Не гремела вода, не пронзал кожу холод, закрыла своей зев пустота внизу. Тело теперь мягко парило, будто на встречных потоках теплого воздуха. От огоньков разливался вокруг свет, и тьма переставала быть всеобъемлющей. Она принимала формы, очертания. Вот проступил знакомый, выложенный плиткой пол, затем стены, винтовая лестница, деревянные ступеньки, ведущие на кухню… Сколько лет они маячили перед глазами Тони, немудрено было сразу их узнать. Она – под лестницей, у входа в маяк. Всё так же подвешена над полом, руки затекли до невозможности, во всем теле – слабость и немощь… Но всё же это лучше, чем та страшная воронка. Любая реальность – лучше, потому что ее можно изменить. Тоскливое мяуканье окончательно привело Тоню в себя. Она наклонила голову – медленно, боясь сделать резкое движение, потерять сознание – на этот раз уже от физической слабости – и снова очутиться в темноте. Евсей, кот Ироиды, терся о ноги девушки и даже слегка их покусывал. Он единственный из всех обитателей маяка привечал Тоню и ласкался к ней, не особенно жалуя хозяйку, за что не раз получал веником по морде, а то и вовсе в него летело что-нибудь тяжелое. Оба они частенько испытывали унижения, оба не растеряли при этом способности любить, а потому тянулись друг к другу. Стоило Ироиде уйти, как Евсей прибегал к Тоне и ластился, прося единственной вещи, которую не могла дать ему хозяйка. И девушке тоже легче было сносить жизнь на маяке с таким верным четвероногим другом. Кот и в Кирилле углядел что-то доброе, нежное, теплое – несмотря на внешнюю колючесть парня, на сумятицу в его мыслях. Не зря же пришел к нему ночью на кровать, в очередной раз сбежав от Ироиды. И теперь пушистый зверь отчаянно пытался добудиться свою подругу, что была так добра к нему. Получается, что именно он, следуя тому наитию, что ведомо лишь маленьким детям и животным, смог передать ей ту искорку жизни, что осветила кромешную тьму – и помогла Тоне вырваться из ледяных объятий черной воронки. – Евсюта… – произнесла Тоня одними губами. На них дрожала слабая улыбка. – Хороший мой… Кот снова замяукал, на этот раз в его интонациях слышалась радость. И вместе с тем – потерянность. Он не знал, что ему делать. Если бы знала сама Тоня… Руки не слушались, да даже если бы и удалось ими пошевелить – узел дед затянул крепко. Найти бы силы, зачаровать веревку… ослабить ее, истончить… заставить выпустить свою добычу. Или поджечь, как недавно получилось с телефоном Кирилла… Но сила ушла – что в этом мире, что в мире видений, Тоня ощущала в себе одну пустоту. Девушка отдала всё до последней капли, чтобы укрыть собой Кирилла. Более того – открыла второй канал, канал жизненной силы, и, презрев завет бабушки, заставила свои губы прошептать заклятие, преобразующее один вид энергии в другую. Всё – только чтобы укрыть Кирилла, отвести от него чужой, враждебный взгляд. Тоня сражалась до конца, хотя очень боялась… И когда дед, будто ножом по телу, взрезал ее защиту – то безжалостно рассек сплетение двух нитей, двух потоков. Теперь ауре неоткуда было взять энергии, чтобы залечиться, и, искривленная, изуродованная, она начала убивать тело. Если бы не Евсей – Тоня даже не пришла бы в сознание. Но кот не мог передать ей больше энергии, только не той, что требуется для заклинания. Мысли вертелись в голове с трудом, будто жернова заброшенной мельницы. Трудно было изучать свое состояние – и одновременно обстановку вокруг. А потому только теперь Тоня поняла, что вокруг стоит тишина. Необычная. Мертвая. Тоня не ощущала ни единой пульсации жизни, кроме той, что билась в ней и в Евсее. Маяк точно стал гробницей. Где-то там, за закрытой дверью, бушевало море, девушка даже могла услышать, как волны с яростью бьются об островок… Оно еще вчера было неспокойно, точно предчувствовало, что здесь замыслили недоброе. А теперь ревело и сокрушалось о том, что натворили люди. Но от Тони его словно отделяли не каменные стены, а та завеса, что пролегает между живыми и мертвыми. Так, верно, похороненному заживо чудится пение птиц высоко над ним… Евсей просительно замурлыкал, встал на задние лапы, ткнулся мордочкой в колени Тони… Он ведь тоже стал узником. Но как, почему? Что случилось? Что стало с Кириллом? Сердце сжалось от страшной мысли: его, наверное, забрал тот человек, что уже приходил утром. Но где тогда дед и Ироида? Неужели добились своего – и убрались с ненавистного им маяка? Может, и так… но откуда тогда ощущение смерти, которая заключила всё вокруг в свой саван? В ней, как в болоте, гасла любая искорка энергии, что Тоня с таким трудом пыталась разжечь в себе. Евсей – он тоже боится, сильно боится. Он вернул подругу к жизни, но теперь просит у нее защиты. Его глаза глядят на нее умоляюще, в мяуканье слышится призыв, а шерсть стоит дыбом. Миленький ты мой, да как же я нас обоих спасу? Голос нашелся не сразу, так пересохло во рту. Губы ощущали металлический привкус крови. Тоне казалось, что она кричит, но на самом деле из горла вырвался только хрип. – Эй! Кто-нибудь!.. – только с четвертой или пятой попытки голос девушки – абсолютно чужой, безжизненный – наконец-то разнесся по лестнице. Тишина. Всё та же мертвая тишина. Сердце упало куда-то вниз – вслед за вырванной с кровью булавкой… Неужели Кирилл вступил в схватку с дедом и Ироидой – и все они погибли? Только этим можно было объяснять ощущение, будто Тоня попала в склеп. Оказалась живая – среди мертвецов? Кот опустился на задние лапы и замяукал. Он явно хотел что-то сказать. Тоня, как и бабушка, умела понимать животных… но сейчас была слишком слаба. – Евсеюшка… Кирилл… он жив? Энергичное мурчание. Хвала богам! Парнишка спасся! А что дед? А Ироида? Кот издал утробное урчание. Его шерсть и без того стояла дыбом, теперь же Евсей будто вдвое увеличился в размерах. Что это? Указка на опасность? Или сообщение о постигшей отступников участи? Сильно же Тоня ослабла, раз не может понять даже этого… Но если сюда всё-таки добрался посланник Совета и наказал виновников, а Кирилла забрал – почему оставил ее, Тоню? Или решил, что она умерла, не ощутил биения жизни? И что теперь? Ее с Евсеем оставили заживо здесь умирать?.. Весь дрожа, кот улегся у ее ног. Тоню тоже пробивал озноб. Она боялась прежде всего собственной беспомощности. Девушка была находчивой, но никогда не думала, что окажется наедине с наступающей на пятки смертью. Совсем без сил, израненная ментально. Но нужно бороться. Ради себя и ради единственного живого, дорогого ей существа, которое не бросило, не оставило ее. Надо собраться с силами и всё же попытаться избавиться от веревок. Это – их единственный шанс. По воде без камешков не свяжешься, да и ее источника рядом нет. За стенами волнуется целый океан, но Тоня подобна моряку в лодке без капли воды. Мысли и переживания измотали ее, крупицы той жизненной энергии, что еще пульсировали вокруг ауры, питая ее, таяли как снежинки на теплой ладони. Надо отрешиться от всего, погрузиться в медитацию, как учила бабушка. Найти внутренний схрон, что есть у всех, зачерпнуть силы из него. – Подожди, Евсюта… подожди… – Тоня снова произнесла это, едва шевеля губами, но кот понял. Он сильнее прижался к ее ногам, и его тепло снова окутало озябшие ступни. Они справятся. Не могут не справиться. *** Верит по имени Митч был в печали. Казалось бы – всё сложилось именно так, как он и хотел. Его наконец-то взяли в поход, и вместо застоявшихся запахов пыльного склада он вдыхал свежий морской воздух Владивостока. А рядом – несравненная Ия, на которую верит положил глаз еще три года назад, как только девушка появилась в их стане. Даже успел несколько раз подкатить к ней… и если бы не вмешался Густав, то еще неизвестно, кто стал бы ее ухажером! Но соперничать с главой веритов будет лишь дурак. Пришлось смириться и искать более доступную представительницу прекрасного пола. И всё-таки Митч не оставлял надежд хотя бы на мимолетный роман. Но, увы, начальнику склада не доводилось часто покидать лагерь, чтобы попробовать приударить за Ией подальше от ее благоверного. И поэтому эта внезапная миссия во Владивосток стала его шансом! Еще вчера, на поминках Алариуса, Густав велел им много не пить, сказал, что пришла пора решительных действий и что в любой момент нужно быть готовым сорваться с места в другой конец земного шара. Митчу наутро было велено достать зимнюю одежду, а также забрать из Екатеринбурга несколько вездеходов. Судя по всему, готовился налет на Белуху, но подробности Густав не раскрывал. Митч встал на заре и весь день носился туда-сюда, намотав на своем уазике несколько сотен километров, но уложился в срок. Он был крайне доволен собой и предвкушал заслуженный отдых в компании пива, как тут услышал краем уха, как Густав предлагает Ие развеяться – и проверить какой-то там маяк во Владивостоке. Не секрет, что после смерти Алариуса Ия словно озверину объелась. Орала на всех за любой проступок, чуть не прибила повара, пересолившего суп, устроила массовую проверку оружия и тех, у кого оказался плохо вычищен автомат, отправила пилить доски. У четырех веритов, пойманных за распитием спиртного вне обережного круга, отобрала бутылки (хорошо хоть о голову не разбила), а затем приказала рыть канавы. Просто рыть – непонятно зачем. Бедняги трудились уже восемь часов и скоро лагерь обещал покрыться сетью каналов не хуже венецианских, но, кажется, Ия о нарушителях напрочь забыла. Она и раньше отнюдь не была ангелом, сейчас же напоминала и вовсе демоницу. Все обрадовались, что она свалит из лагеря в этот поход, может, там выпустит пар. Но Митч не оставлял надежд завоевать ее сердце (или хотя бы право на одну-две ночи) и готов был рискнуть даже сунуть руку в пасть бешеной тигрице. Он лично вызвался в добровольцы и настоял-таки на своем. Может, не будь на повестке дня других важных операций, его бы послали пинком назад на склад, но теперь Густав согласился, а Ия не стала с ним спорить. Она, кажется, действительно хотела убраться куда-нибудь подальше от лагеря, и как можно быстрее. – Не переубивай только там всех! – крикнул ей вдогонку Густав. – Пит, проследи за ней! Вместе с Митчем на задание шли еще снайпер Пит и Джастин, прозванный Не-Тимберлейком: потому, что он был внешне жутко похож на этого певца и в остальном от него разительно отличался. Парень вообще был ни рыба ни мясо, весь какой-то скользкий, будто уж, и абсолютно неумелый. Тем не менее, Густав уже не раз отправлял его на задания с другими веритами, с наказом: – Пусть учится. Насколько помнил Митч, Джастин так ничему и не научился за последний год, потому полезнее было таскать за собой табуретку – на ней хоть посидеть можно. Но возражать командиру, разумеется, не стал. Даже Ия на этот раз махнула рукой. – Какая хоть наша задача? – Митч спросил у девушки, подарив ей лучшую из своих улыбок, а в ответ получил худший из ее оскалов. – Пит, просвети! Ия определенно была не в настроении флиртовать, но чего-то подобного Митч и ожидал. Он надеялся, что в ходе операции всё изменится. Пит рассказал ему, зачем таскался на неделю во Владивосток – расставлял наблюдательные посты и снабжал их новыми приборами отслеживания выплесков магической энергии. Одним из объектов, давно уже находившихся под подозрением веритов, был маяк на островке рядом с городом. Живший на нем смотритель, его жена и вроде как «внучка» казались обычными людьми, однако именно в таких удаленных местах земные маги частенько и строили свои базы. В день, когда эта троица отсутствовала, Пит с парой помощников съездили на катере к маяку и установили там пару «жучков» – правда, не внутри, туда ломиться не рискнули, а по периметру на внешних стенах. Но и этого, как выяснилось, более чем хватило. Несколько часов назад с Густавом связался верит-дежурный, следивший за маяком с берега, и сказал, что датчики просто взбесились. – Если это магия, то там устроили прямо Армагеддон, – заявил он. Вот это-то и предстояло проверить Ие и ее подопечным. Митчу было глубоко наплевать на то, была на маяке какая-то магия или там просто взорвался кофейник. Он надеялся, что обследование затянется, придется остаться у моря до утра, поужинать в уютном ресторанчике, заночевать в гостинице… а там можно попробовать утешить и приласкать удрученную потерей друга Ию. Во всяком случае, Митч надеялся на лучшее. Реальность оказалась крайне суровой по отношению к этим мечтам. Море штормило, катер швыряло вверх и вниз, Джастин был уже весь зеленый, и его грозило выворотить наизнанку. Митч тоже чувствовал себя неважно, вдобавок дождь, начавшийся аккурат, когда спустили лодку на воду, лил не переставая. Приближалась громада острова, верит еще издали различил вереницу деревянных и каменных лестниц, ведущих наверх, и ужаснулся – как они будут взбираться по ним под дождем и ветром? Какая тут, к черту, романтика! Из всех желаний у Митча оставалось к этому моменту одно: выбраться на твердую почту, обсушиться, глотнуть чего-нибудь погорячее – и отоспаться. Просто отоспаться, идут все эти ночи любви куда подальше… Он ведь так толком и не отдохнул после утренних поездок. Но куда там! Верит-дежурный подвел катер к берегу, спрыгнул в воду и обмотал канат вокруг причального столба. Рев моря вокруг заглушил звуки мотора, но следовало быть начеку – лодка, принадлежавшая хозяевам маяка, качалась тут же, неподалеку. – Ну что, вздрогнули? – Ия, сунув руку под ветровку, проверила в кобуре пистолет. – Первыми идем мы с Митчем. Пит, Джастин – вы прикрываете. Ты оставайся здесь. Верит-дежурный, кажется, не возражал. А вот Митч – даже очень. Почему Пит – замыкающий? Он ведь уже здесь был, ну и шел бы впереди, показывая дорогу! Хотя… заблудиться тут было трудно, лестницы четко указывали путь наверх. Невезуха… Поскальзываясь на мокрых камнях и щурясь от слепящих капель дождя, Митч снова подумал, что на складе-то было куда как лучше. Суше, во-первых. Во-вторых – безопаснее. Но выглядеть в глазах Ии трусом не хотел, потому мужественно карабкался следом за ней по скользким деревянным ступенькам. Упав пару раз, понял, что непредосудительно хвататься иногда за стенки. Юркая и проворная девушка двигалась гораздо быстрее, чем Митч, нанося немалые раны его самолюбию. Дождь и не думал стихать, наоборот – полил с новой силой. Не обладающая особыми защитными свойствами, куртка начала намокать, сильные порывы ветра пронизывали насквозь, отчего холод забирался даже под рубашку, в кроссовках уже образовалось по два соленых озера. Но наконец Митч преодолел лестницы… только чтобы увидеть качающийся над небольшим проливом, из которого тут и там торчали хищные камни, подвесной мостик, щедро омытый дождем. «Этот островок меня доконает!» – с тоской подумал Митч. – Стой, подождем остальных. Укроемся здесь. Можешь присесть, а то пыхтишь, как паровоз, – усмехнулась Ия. – Ходить чаще надо, а не просиживать штаны на складе! Митч был неприятно задет ее замечанием, тем более что присесть было некуда – не на мокрые же и холодные камни? Пришлось стоять, укрывшись за скалой, и ждать, пока подойдут Джастин и Пит. Пока девушка отдавала приказы последнему, а он доставал из чехла свою снайперскую винтовку, Митч, улучив момент, снял с пояса флягу и глотнул. Невовремя его потянуло на подвиги, совсем не вовремя. Как бы с мостика этого не сверзиться в воду – он же скользкий, как мыло, которое подержали под струей воды. А вдобавок еще этот ветер! Хорошо хоть есть веревочные перила, но они почему-то внушали Митчу мало доверия. – Дай мне, а? – попросил Джастин. Он тоже с трудом переводил дух. Нехотя пришлось поделиться, этот увалень пил слишком долго, и, конечно же, Ия заметила, чем заняты ее подопечные. – А ну-ка быстро убрал! Не время накачиваться! – Так для согрева же! – Я тебя сейчас первым отправлю! Еще как согреешься! Митч подумал, что критикующие Ию не так уж сильно ошибались. Не женщина – зверь. Но всё-таки именно она первой двинулась по мостику, держась за веревки и балансируя, чтобы не соскользнуть вниз. Проклиная всё на свете, начальник склада потащился следом. Джастин, выглядевший уже как кошка, которую долго поливали под душем, замыкал ход. «И чего мне в лагере не сиделось?..» – медленно, как телок на льду, верит вступил на мокрый мостик и шажок за шажком принялся его преодолевать, отчаянно вцепившись в перила и молясь о том, чтобы ветер наконец чуть стих… Тщетно. *** Огнем прожигать веревки рискованно, Тоня боялась, что не сможет контролировать эту стихию в своем состоянии. Оставалось попробовать ослабить их. Но вначале надо набраться силы, вновь наполниться ею. Пусть даже это будет пригоршня против большого моря. Проникновение во внутренний схрон напоминало Тоне попытки зачерпнуть воды из кажущегося бездонным колодца. Она вертит и вертит ворот, цепь гремит, уже не видно ведра – но оно всё уходит и уходит в пустоту. И уже трясутся руки, и каждый поворот дается с большим трудом, по щекам стекают тоненькие струйки слез – и Евсей снова трется о ноги, желая помочь… нужно еще раз провернуть ворот, и еще, и еще… Слышится всплеск, а вслед за этим ведро достает дно. Даже там силы почти нет, а пробить новую скважину Тоня не сможет, нечего и пытаться. Зачерпнуть воды – мутной, грязной – и снова вращать ворот, поднимая драгоценную влагу наверх… позволяя энергии течь от сердца по жилам, наполняясь ею, давая ей омыть изуродованную, слабо светящуюся ауру, а затем собраться в узел, чтобы, направляемой словами заклинания, стать ощутимой, материальной, развязывающей путы. Ты веревочка, моя веревочка… Вейся-вейся, как пути-дороженьки, Расходись у перекресточка во три стороны, Во три стороны, дали-дальние… Убегай одна, право-десная, В шумный град, что у моря взрос. Лево-шуйная, спеши в чащу черную, Чащу черную, к зверю дикому. Ну а третья, что прямо стелется, Пусть к горам покатится, к вершинам востреньким, Вершинам востреньким, что разрежут-рассекут Путы тесные, оковы прочные… Запрокинув голову, Тоня видела, что, повинуясь ее словам, веревки в самом деле начали растягиваться. Ее руки, к сожалению, не чувствовали этого. Но ничего – еще немного – и они будут свободны… Ты веревочка, моя веревочка… Ты раздайся вширь, будто реченька… Будто реченька, ты омой берега, Затопи-умой ты луга-поля, И взрасти на них зелену травушку… Ты взрасти на них зелену травушку, Да раньше срока не спеши назад, Пусть плывут по тебе суда большие, Суда большие, ладьи широкие… Одна из рук безвольно выскользнула из-за раздавшихся в стороны веревок, и Тоня повисла на оставшейся. Кисть резануло болью – возвращалась чувствительность. Глотая соленые, горькие слезы, девушка закончила заклинание. Ты веревочка, моя веревочка… Стань ты тоненькой, будто ниточка, Будто ниточка-паутиночка, Что трепещет на ветру у деревца колючего, У деревца колючего, у куста боярышника. Пусть колючки те, иглы вострые, Пощадят мои белы рученьки, Но веревочка-паутиночка Да порвется о шипы колючие, Шипы колючие, иголки вострые… Послышался треск – это лопнула оставшаяся веревка, и Тоня рухнула на пол, всем телом ударившись о него. Но толком ощутить это даже не успела – ее вновь поглотила темнота. Напрасно встревоженный Евсей тыкался ей в лицо и лизал щеки... Она его не слышала, не чувствовала. Тогда кот опустился ей на грудь, где едва-едва стучало сердце, и, урча, принялся согревать. Согревать, отдавая свою энергию, вот только ее было слишком мало, чтобы прогнать холод из постепенно коченеющего тела девушки… *** – Ага, вот оно! Митч поморщился и вытер намокшее лицо. Ия, сойдя с ведущих наверх лестниц, увлеченно лазала по изрезанным временем, проливными дождями и морскими ветрами каменным плитам рядом с мостом и, кажется, что-то нашла на них. Теперь девушка водила пальцами по одной из них, будто вычерчивая какой-то узор. Да, лучшее занятие придумать сложно! Главное – очень вовремя. Интересно, они когда-нибудь наконец зайдут в этот чертов маяк? Митч готов уже был воевать с его смотрителями просто за сухой угол и кружку горячего кофе. Но Ие ни дождь, ни пронизывающий ветер, по-видимому, не мешали. Даже когда очередной порыв просто-напросто сорвал с ее головы капюшон, тут же разметав намокшие волосы, она лишь с досадой натянула его обратно – и погрузилась в исследования. А между тем уже начинало смеркаться – из-за непогоды ночь грозила наступить намного раньше срока. Митч с тревогой думал, что еще полчаса – и придется доставать фонарики. Перспектива возвращения к лодке по мостику и лестнице представала в виде нешуточного испытания. «Форт Байярд» какой-то! Нет, на это скромный начальник склада не подписывался. – Это точно телепортационная плита! – крикнула наконец Ия, вернувшись к измученному ожиданием Митчу и не менее унылому Джастину. Пит всё еще оставался за мостом, держа на прицеле окна маяка. – Рад это слышать, – проворчал Митч, затем добавил как можно громче: – И что теперь? – Теперь пора наведаться к ним, – Ия указала рукой на маяк. – Но вначале дождемся Пита. – Это так необходимо? – ему пришлось повторить это дважды, слышимость наверху была ненамного лучше, чем внизу. – Ты слепой?! Лестница заворачивает, он не сможет держать под прицелом дверь. Ия отошла чуть в сторону, оставаясь под прикрытием скалы, и, подняв руку, подала условный сигнал. Вскоре Пит ступил на мост и принялся неспешно его преодолевать. Митч понимал, что нельзя его торопить, но, черт побери, как это всё уже его достало! – Мы хоть вернуться сможем сразу через эту плиту? – спросил он у Ии. – Посмотрим, – коротко ответила девушка, и Митч ощутил, что еще немного – и в полку ее ненавистников прибудет. Да она издевается! Пит наконец соизволил добраться до них. Отдав ему приказ укрыться под мостом и держать лестницу на мушке, Ия стала подниматься вверх. Митч пробирался следом, сжимая револьвер, но думал прежде всего о ступеньках – на этот раз уже каменных, но оттого не ставших менее скользкими. Вдобавок они были еще довольно крутые. Здешние хозяева не могли обить их резиной, что ли? Проклятые маги… Зазевавшись на повороте, он врезался в остановившуюся Ию и чуть не сшиб ее с ног. – Эй, полегче! – он скорее прочитал это по губам и гневно сверкнувшим из-под капюшона глазам, чем услышал. – Что за черт?! Он проследил за ее взглядом, брошенным вперед. И впрямь было чему удивиться – на дверях маяка висел замок. Если его заперли, значит, внутри никого не было? Но ведь Митч своими глазами видел лодку, принадлежащую хозяевам! Значило ли это, что они шастают где-то по острову… или приготовили им ловушку?! На этот раз Митч ощутил озноб вовсе не из-за холода… *** Одно из двух. Либо смотрители ушли через плиту перехода, либо притаились где-то на островке. Хотя возможен и третий вариант – замок мог быть фикцией, обманом зрения, скрывающим в себе потайную ловушку. Маги-менталисты и не на такое способны. Ия с досадой обтерла рукой и убрала в карман ветровки прибор, взятый у дежурного верита. Он принимал данные с установленных жучков, но, как и на берегу, лишь фиксировал сильный выплеск энергии. Какой именно – невозможно сказать, поэтому прибор был теперь абсолютно бесполезен. Сам Грэм пригодился бы сейчас куда больше. Ученый как-то хвастался, что может определить, пользовались ли недавно плитой перехода. И даже просчитать – куда направились. В последнее, правда, Ия слабо верила. Но вот проверить плиту перехода на давность использования было бы сейчас весьма кстати. Ия не умела делать это магическим способом. Зато она могла почувствовать, был ли мороком замок и не скрывалось ли что за ним. Чай, не Хранители ставили, а какие-то доморощенные маги. Но только нужно быть рядом с замком, стоять вплотную к дверям – и служить при этом отличной мишенью! Что ж, у нее есть и свой снайпер, а быть на прицеле ей не впервой. – Митч, позови Пита, – проклятый верит с места не тронулся, лишь глядел на нее глазами затравленного котенка. – Пита, я сказала! Бегом! – Ия подкрепила свои слова толчком в бок. Не мужик, а тряпка этот Митч, только и умеет, что девушкам глазки строить. Правда, арсеналом у него хорошо получается заведовать, но сейчас он был сущим балластом. Еще и этот Джастин! Густав ей в наказание подсунул такую команду? Дождь не стихал ни на минуту, ветровка уже не спасала. Ия чувствовала, что еще немного – и зубы пустятся в пляс. А ведь дежурный с берега докладывал, что море лишь чуть-чуть волновалось, да и прогноз погоды был в целом благоприятный. Уж не магическое ли это вмешательство? Скоро Ия это узнает… – Они в тот раз закрывали маяк на замок, не помнишь? – спросила она подошедшего Пита. Он понял не с первого раза, но затем кивнул: – Да. Не поручусь, что именно такой же, но замок висел. Но тогда и лодки у берега не было. – Ясно… Тогда вот что. Пит, держи окна на прицеле, я пойду к дверям. Если меня грохнут – бери ключ Януса и идите к плите, ты теперь знаешь, где она, – ради такого длинного монолога Ие пришлось прижаться к Питу и проговорить эти слова ему на ухо. – Знак лагеря помнишь? И чтобы никаких геройств! Водится за Питом такое… Но толку не будет, если погибнут все. Потом же можно будет вернуться – и отомстить. За себя Ия не боялась нисколько. Наоборот, рвалась сразиться с этими недомагами, которые где-то попрятались. Трусы! Отдав ключ Януса, Ия короткими перебежками пробралась к дверям. Привстав на цыпочки, попробовала сперва заглянуть через верхние стекла внутрь. Однако они все были сплошь покрыты капельками воды, мешающими видеть, и попытка вытереть их мокрым рукавом проблему не решила. Придется всё же прибегнуть к магии. Опустившись на одно колено и прижавшись к дверям спиной, девушка вынула из поясных ножен небольшой кинжальчик – больше ритуальный, нежели реально представляющий опасность, и протянула руку к замку. Не самое лучшее место и время для погружение в легкий транс, но выбирать не приходилось. Ия прикрыла глаза и собралась направить свою энергию в руку, держащую кинжал, и далее – уже в него… Что-то вдруг кольнуло в сердце, закружилась голова – и девушке пришлось схватиться за двери, чтобы не шлепнуться вниз. Кинжал выпал из ослабевших пальцев, печально звякнув о камень. Что за чертовщина? И когда это после пары жалких лестниц и подвесного мостика у нее расплывалось в глазах? Может, здесь какая-то хитрая магия? Ладно, надо попробовать еще… Подобрав кинжал, Ия снова погрузилась в транс. Ощущения были препротивные, она точно снова оказалась в лодке, которую бросало туда-сюда по волнам, но энергию девушка всё же сумела собрать в единый узел и заставить перетечь в руку. Теперь оставалось прошептать короткое заклинание, чтобы снять чары с замка: Стань туманом густым – и рассейся под лучами солнца красного. Стань тучею черной – и разорвись молниями, пролейся дождями теплыми, Стань дымом клубящимся – и развейся ветром стремительным. Пусть облик обманный пропадет, сгинет начисто. Пусть глаза пронзят морок, чары враждебные, Пусть видят явное, от чужого взора сокрытое… Рука ощутила знакомое легкое покалывание, и по ней прокатилась горячая волна. Уловив нужный момент, Ия взмахнула кинжалом перед замком, точно рассекая что-то… Вспышка – и… вот оно! Глаза всё так же видели железный замок, но внутри него мерцал серебристый сгусток с голубоватой каймой. Магическая ловушка, маленькая шаровая молния. Сунь Ия туда руку – и можно было сразу заказывать панихиду. Именно поэтому неделю назад девушка и думать запретила Питу пытаться проникнуть внутрь. Смотрители могли использовать нечто подобное для отваживания нежеланных гостей. Но почему их лодка теперь на острове? Всё-таки все ушли через плиту? Тогда надо поторапливаться, пока не вернулись и не ударили в тыл! Поторапливаться – но при этом не совершать ошибок. Сгусток был маленький, но легко мог убить. Нечего и думать о том, чтобы рассеять его. Не те у Ии силы. Но вот заставить уйти, отманить – это возможно. Тетка учила Ию этому, как-то на ее глазах увела шаровую молнию из коровника. Девушка приблизила к себе кинжал – и нахмурилась. На лезвии проступили капли крови. Это что-то уже новенькое. Впрочем, ладно, сначала нужно разобраться с молнией. Пробормотав очищающую формулу, Ия покрутила кинжал под дождем, чтобы вода смыла с него всё – и кровь, и враждебную магию. Затем пальцы девушки коснулись гарды, и рев моря вокруг заглушил слова защитного заклятия: Стань щитом для меня, броней зеркальною. Отрази враждебный взор, отведи удар. Да не пробьют тебя стрелы каленые, Ни клинки, ни огонь, ни палицы. Когда-то Ия, будучи любопытной девочкой, задавала тетке множество вопросов про слова заклятия. Почему броня – зеркальная? Почему отводить нужно не только стрелы и клинки, но и взор? Что-то тетка знала: например, про силу ментального воздействия, когда взглядом можно наложить порчу и даже убить. Но чаще отмахивалась: – Просто запомни, что так надо говорить. Именно так, а не иначе. Бабка моя, а ей деды это передали. Слово в слово, менять их может только очень сильный маг, понимающий. А наше дело – повторять. Знания утрачены. Слова есть – но не все их значения сохранились. Ия теперь знала, чьими стараниями знания были утрачены. Ничего, вериты вернут их, заберут то, что по праву должно принадлежать людям, чего их лишили! А пока девушка медленно провела по кинжалу рукой, передавая ему свою энергию и отпечатывая в лезвии заклятие, которое продержится на нем несколько минут. Поводырем стань – собакой верною, Путеводной звездой-указателем. Увлеки за собой, уведи с глаз долой, В море синее, в скалы прибрежные… Несколько минут, в течение которых кинжал станет приманкой для шаровой молнии, а гарда – защитой, если вдруг молния всё же коснется клинка. Правда, последнего тетка советовала избегать, слишком слабенькое заклятие, оно может не остановить разрушительную энергию. Это как поединок мангуста с ядовитой змеей – кто окажется быстрее, точнее, кто первым почувствует, что противник готовит удар. – Лети сюда… – отойдя от дверей на несколько шагов, Ия, встав лицом к замку, выставила перед собой кинжал. – Лети ко мне… Повинуясь ее зову, серебристый шарик вышел из замка и поплыл по воздуху прямо к девушке. Не к ней – к ее оружию, зовущему, манящему, к ее клинку, который весь заблистал, налился сиянием. Однако напев тоже был важной частью – он помогал, подсказывал дорогу, будто путнику, что идет к огоньку, продираясь через лесную чащу. – Иди за мной… за мною вслед… – Ия всё отступала и отступала к лестницам, а шарик, чуть покачиваясь, шел за ней. «Не вздумайте двинуться!» – девушка не крикнула это, кричать было нельзя, но точно приказала взглядом замершим у скалы соратникам. Кажется, они и сами этого не собирались делать. У людей присутствует интуитивный трепет перед шаровой молнией. Ия это хорошо понимала. Она сама чувствовала, как шевелятся волосы под капюшоном, как бегает по позвоночнику холодок. – Ступай сюда… ступай… за мной… – шаг назад, второй, третий. – Ия, обрыв! – послышался окрик Пита. В зов ворвался диссонанс, и сгусток тут же дернулся, заметался туда-сюда. Твою же мать! Девушка, внутренне сжавшись, позвала его вновь, изо всех сил пытаясь взять под контроль дрожащий голос, и, насколько хватало сил, вытянула руку вперед... В течение нескольких неимоверно долгих секунд шарик покачивался в воздухе, будто раздумывая, что ему делать дальше, а затем неспешно, словно нехотя, вновь двинулся к заветному клинку. Вот же Пит!.. Правда, именно благодаря ему Ия в нужный момент затормозила – она поняла это по тому, как под ногой опасно осыпалась земля. Еще не хватало, увлекшись колдовством, сорваться вниз! – Иди, иди… – Ия вычерчивала кинжалом вокруг себя круг, уводя лезвие в сторону моря. – Ступай к волнам… слейся с ними… Серебристый шарик был уже почти рядом, Ие даже казалось, что она ощущает его жар… А может, это от волнения она почувствовала, как взмок лоб и, смешиваясь с каплями дождя, по нему стекал пот. – Лети… Лети к скалам… разбейся о них… Будто совершая фехтовальный удар, Ия резко крутанулась вокруг оси и выбросила руку с кинжалом вперед, совершая невидимый укол – и шаровая молния, повинуясь ее маневру, сорвалась со скалы, унесшись куда-то в море. Пару мгновений спустя собравшиеся увидели яркую вспышку в той стороне, где был берег. Ия наконец ощутила, как у нее громко бьется сердце... – Охренеть! – она даже не услышала, но прочитала по губам возглас Митча. Признаться, у самой Ии душа ушла в пятки, когда она, в свои одиннадцать, наблюдала за изгоняющей шаровую молнию теткой. Сельской заклинательнице пришлось проделать намного более длинный путь, чтобы защитить домашний скот, и потом ее всю трясло. Ия запомнила это на всю жизнь. Сегодняшний случай ей тоже долго не грозило забыть. Она снова подставила кинжал под капли дождя, привычно нашептывая заклинание. Надо будет еще раз проверить замок, хотя, скорее всего, больше ловушек в нем нет. – Еще пару минут! – обернувшись, крикнула Ия. – Посмотрю еще раз. Парни, судя по их виду, не особенно обрадовались перспективе продолжить мокнуть под дождем, но возражать не стали. И правильно, кому хочется, чтобы тебя поджарила какая-нибудь резервная молния! Ия попыталась свободной рукой вытереть лоб, но не сильно в этом преуспела. Признаться, девушке самой уже хотелось побыстрее оказаться внутри маяка. И вот снова она сидит, прижавшись к дверям, и снова перенаправляет энергию… И опять на сердце становится как-то нехорошо! Знакомые ощущения, подозрительные ощущения. Что ж, сейчас она проверит свою догадку. Девушка сжала кинжал в руках – и снова махнула им перед замком, рассекая воздух. Пусто – в замке не появилось ничего нового. Тогда Ия взглянула на клинок. Так и есть. На узорчатом лезвии опять блеснули капельки крови. Дождь быстро смывал их, но теперь уже девушка встревожилась не на шутку. Похоже, шаровая молния была не единственной ловушкой. Ия что-то задела силовым полем, которым пыталась рассеять чужое заклятие. И теперь, когда она нанесла слабый, проникающий сквозь чужой заслон удар, это повторилось. Да что же не так с этим проклятым маяком? Придется рискнуть и в очередной раз погрузиться в транс, чтобы попытаться нащупать источник проблемы. Если это какая-то изощренная магическая ловушка, то кровь из носа нужно ее распознать, прежде чем соваться туда самой и вести парней. Дождь продолжал лить, мокрая одежда повисла мертвым грузом, ноги в кроссовках уже задубели. Но Ия силилась отрешиться от этого, оказаться хотя бы на пару мгновений вне мира яви, увидеть внутренним взором то, что притаилось за дверьми… Скала под ногами вдруг исчезла, и девушка полетела вниз. С губ сорвался невольный крик, а в следующее мгновенье тело взвыло от боли – Ия во весь рост растянулась на каменном полу, со всего маху стукнувшись о него. Не хватало еще руки-ноги себе переломать! Нервно вздрагивая, девушка принялась их ощупывать… Повезло – целые. Но отовсюду несло таким холодом, что Ия невольно обхватила себя руками, силясь удержать ускользающее из тела тепло. А еще было ни черта не видно, хоть глаз выколи. Кажется, в кармане завалялась зажигалка… Ия не удивилась, не нащупав на себе намокшей ветровки – она смутно понимала, что не совсем в реальности. Скорее – в страшном сне. Щелчок, другой, третий… Нехотя, будто делая одолжение, на конце зажигалки заплясал огонек. Ия повела ею вокруг себя – и чуть не выронила из рук. Буквально в нескольких шагах от нее лежало закутанное в саван тело. Мертвец. Дрожащей рукой Ия повела дальше – и судорожно сглотнула. Второе тело в саване. Это что еще за склеп? Как отсюда выбраться? Огонек опасно затрепетал, будто вот-вот погаснет, и Ия послала в его сторону ободряющий импульс. Знала – если потухнет, то хоть защелкайся зажигалкой. Он гаснет от ее страха, если она испугается – пиши пропало. Но немудрено тут струхнуть. Не то чтобы Ия боялась мертвых, но весь воздух здесь был словно напоен смертью. Им даже тяжело было дышать. Шепча про себя обережное заклятие, которому научила ее тетка, Ия обвела зажигалкой вокруг себя. Еще одно тело в саване… нет, лицо открыто. Все хорроры, просмотренные в детстве, дружно уверяли, что нельзя подходить ближе, глядеть в лицо, иначе мертвец оживет и как схватит за руку!.. Но внутренняя чуйка подсказывала иное. Ия должна это сделать, возможно, это – ключ ко всему происходящему! Ей открылось лицо молодой девушки, чуть старше самой Ии. И чем-то смутно знакомое. На нем застыла маска боли и страдания, но веки слабо вздрагивали в тон колебаниям огонька. И, кажется, даже чуть вздымалась грудная клетка. Девушка была жива, но почему-то ее похоронили здесь, с другими… Сверху раздался скрежет и пролился яркий свет, вынуждая зажмуриться. Сквозь прищуренные веки Ия увидела открывшийся сверху люк. Да него нетрудно дотянуться. Что, уходить? Или попытаться что-то сделать? Но затащить девушку в люк будет непросто. Да и с какой радости Ие ей помогать? Веритка выпрямилась во весь рост, всё еще колеблясь. Свет зажигалки казался теперь тусклым, уже ненужным. Всего лишь подпрыгнуть – и ухватиться руками за люк, уйти отсюда навсегда. Или – всё же помочь? Внезапно Ия ощутила, как снова стало холодно… Ай-ай-ай… Опять ветром сорвало капюшон, и капли дождя затекли за шиворот. Теперь вниз по позвоночнику бежала ледяная струйка воды, доставляя крайне неприятные ощущения. Но, пожалуй, не такие, как в том склепе. Всё это видение было проекцией подсознания, реакцией на то, что случилось здесь. А случилось здесь явно мало хорошего. Какая-то бойня. И из-за дверей – Ия теперь ясно это чувствовала – сквозило смертью. Ну, теперь отступать некуда. Нужно выяснить всё до конца. В Ие проснулся азартный игрок, и осторожность полностью замолчала. И, раз теперь точно ясно, что в замке больше нет ловушек… – Джастин! Джас, сюда! Сбей замок! Еще один трус на ее голову. Переминается там, за поворотом, но сюда не идет. Надо будет серьезно поговорить с Густавом, потому что этот салага Ие жуть как надоел. Помощи, как всегда, ноль. – Я сказала – иди сюда! Говорила Ия не громко, орать на весь остров было не лучшим решением. Но Джастина явно убедил наставленный на его ногу пистолет. И ее еще называют жестокой? А как еще заставить шевелиться таких вот тупиц? Спустя целую вечность Джастин таки добрался до дверей, взмахнул топором, целясь в замок… и умудрился промазать. – Руки-крюки? Дай сюда! Сунув пистолет назад в кобуру, Ия забрала топорик и первым же метким и точным ударом сшибла замок. Звонко звякнув, он приземлился на каменные плиты. – Пит! Дверь на прицел! Митч, за мной! Рассчитывать, впрочем, приходилось только на себя. Резко отворив правую из дверей, Ия ворвалась внутрь… и так и застыла с выставленным перед собой пистолетом.