Венок из осоки и маргариток

      Сумрак и тишина в стенах гробницы.       Сюда приходят скорбеть, сюда приходят проститься.       Здесь тишина и сумрак.       Высокая гибкая фигура движется, освещая путь светильником.       Немногие знали истинные причины, почему после того, как Энид Великая, Энид Собирательница обрела последний покой, ее Тень приходит сюда раз за разом, из года в год, чтобы почтить память великой женщины.       Да, все привыкли к мрачной фигуре или за плечом королевы, или на ступенях ее трона.       Страж, Тень, консорт, беззаветно служащий той, что сумела отогреть его сердце.       И ее стране и народу.       И его поняли и приняли именно таким.       Он оставил в прошлом все распри, весь гнев, завоевав доверие, уважение, и, в конечном итоге, любовь гордого народа, так похожего на его собственный.       А теперь принявшие его с пониманием относятся к тому, как он скорбит по той, что стала смыслом его жизни.       Путь его лежал к одному и тому же месту.       Саркофаг, где нашла свой покой Энид Немайн Финниган, Ard Rhena, Ard-Banríon, если на местном языке…       Та, что привела Народ в эти земли, и была венчана короной, остановившая вражду между Dh’oine и aen Seidhe.       Впрочем, местных называть «дхойнэ» не поворачивался язык — уж слишком эльфы походили на них.       А над последним пристанищем прекрасной и мудрой женщины мастер из Народа воссоздал великолепный и не вянущий облик его любимой Feainne.       Здесь она не как на официальных памятниках, здесь она простая и родная.       Коротко стриженные волосы — она всегда их стригла, подчеркивая свои трогательные едва заостренные ушки, –венок из цветов, простое платье… И единственное украшение — подвеска в виде четырехлистного клевера.       Оставив фонарь на полу, он присел рядом, кладя свой дар — букет цветов — на колени мраморной деве.       Столько лет прошло, но боль не гаснет.       С нежностью коснувшись мраморного лица, мужчина достает из сумки на поясе кисет, трубку и закуривает.       Жизнь людей быстротечна, но эта смелая beanna успела подарить ему тепло и счастье. И любовь.       Она не испугалась ничего и сумела отогреть зачерствевшее сердце Грозы Севера. Стоит лишь прикрыть веки, и слышен ее голос: то веселый, то полный упрямства — о, как же порой она была упряма — то полный любви и нежности, а то рокочущий как грозовые раскаты.       Он достает из внутреннего кармана несколько карточек — какие-то пожелтели от времени, какие-то довольно свежие — и раскладывает их перед собой.       Вот самая старая из них — и на ней молодой дхо… парень стоит рядом с ним… совсем еще юным сидхе — и у него еще два глаза и нет жуткого шрама…       Парень на фото одет в военное, на нем лихо заломленный берет — и на лицах нет неприязни, разве что напряженность и настороженность у сидхе.       Что же тогда случилось? Ах да, он, убегая в развалинах от погони, сиганул в нестабильный портал.       Как он не превратил своего нежданного спасителя в ежика, никто не скажет. Но парень сумел объясниться с шипящим и плюющимся ядом сидхе, привел в свой дом, подлечил, как сумел, и вывел к каким-то развалинам, где в определенный день вспыхнул портал…       А до того было как раз вот это… событие.       Еще одна карточка.       Парень стал чуть старше — и он сам изменился. Стал суше, резче, но не забыл странной дружбы.       На руках у уже мужчины ребёнок, кажется, девочка… И малышка с интересом тянет ручки к таким завлекательным косичкам странного дяденьки…       И еще карточка.       О том, где он взял «щеночка», он не скажет никому. Но малышке Фионе зверь понравился…       На карточке между смущено улыбающимся или пытающимся улыбаться сидхе и девочкой лет пяти жуткое лохматое собакообразное.       Следующая.       А вот тут… он уже в платке. И мужчина… постарел. И словно согнулся от горя. И рядом с ним еще одна малышка — Рианнон.       И вот еще — он сам учит эту воинственную кроху стрелять из лука…       А вот еще одна — Рианнон здесь восемнадцать — люди так быстро растут… Казалось, вот ей только шесть, и вот уже… взрослая девушка. Красивая и похожая на мать… на Фиону.       И еще — едва не сломленный горем Томас. Совсем седой — еще бы, ему за восемдесят, но все еще подтянутый и строгий, да и выглядит… ему и пятидесяти не дать       И крошка Глэдис. Копия матери и бабушки. Ах, Томас-Томас. Почему не все люди такие как он? Взять в жены сидхе, зная, что век ваш хоть и больше людского, но все ж краток, что Метрополия… И все же рискнул. И твои девочки — доказательство этому.       И еще «собаченька» рядом с ними.       А вот уже и Энид. Совсем малышка.       А вот эти он не видел: школьница, студентка, занятия по военному и подрывному делу, планирование диверсий… Памятный берет теперь уже лихо заломлен на другой голове.       А это вот тренировки с луком и мечами…       И…       Да. Это когда они вернулись в этот мир и привели всех, кто захотел нормальной жизни. А таких оказалось немало.       Очень сильно постаревший Томас — кто бы мог подумать, что ему более ста лет, что для человека немалый возраст — хотя выглядел он на восемьдесят и был довольно бодр. Томас успел даже подержать на руках прапраправнучку. Малышку Аод.       И взрослая и прекрасная Энид.       Его Солнышко.       Коронация. Венчание.       Да, он консорт, но ради нее он был на многое готов.       Увы, но люди не живут так долго, как сидхе.       На престол взошла их дочь… потом внучка…       Ему уже немало лет, и он хочет покоя.       И сегодня он пришел к ней.       Он хочет покоя. — Моя королева…       Голос хрипит и ломается.       А он начинает снова.  — Энид… Солнышко… Я устал. Я очень устал. Как и почему твой прадед, а я так подозреваю, что и прапрадед, сделал меня — вредного и злобного сидхе, Грозу Севера — хранителем вашей семейки… Это вопрос десятый… Но как… как, во имя всех богов, ты сумела вообще полюбить МЕНЯ?!       Статуя молчит, лишь загадочно улыбаясь в ответ. — Родная, я очень устал… так что место Советника займет кто-то другой… Все бумаги готовы… а я… я скоро увижу тебя…       Тонкие, даже скорее иссохшиеся пальцы набивают трубку табаком и травами, мужчина убирает все карточки кроме одной — ее он ставит на край саркофага.       На ней прекрасная девушка в зеленом платье и рядом с ней ясноокий сидхе, об-нимающий ее за пояс.       Они счастливы и полны надежд…       Дым от трубки кружит голову, взгляд становится все более затуманенным, губы тихо шепчут на Старшей речи…       И вот из рук выпадает трубка…       Дыхание замирает…       И многосотлетний сидхе закрывает глаза, чтобы увидеть…       …Пронизанный солнцем лес его юности…       Прекрасную как солнечный лучик девушку…       И ее сияющие глаза… ***       Когда обеспокоенные исчезновением Советника все же сообразили, куда он мог пойти, то нашли его у склепа Великой Энид, уже застывшего и холодного, как мрамор.       На губах почти тысячелетнего сидхе блуждала счастливая и спокойная улыбка, словно в последнем вечном сне он видел нечто прекрасное и радостное.       На его надгробии спустя время было выбито: «Мирная жизнь — путь к процветанию»