It's Our Secret, Angel Face

      После того, как Айзава ушел, Урарака начала судорожно трясти Бакуго. Не зная точно, сколько времени у нее было, прежде чем ее друзья заявятся в лазарет. Она знала их как облупленных, и они бы провели с ней хоть всю ночь, только дай им на это разрешение. Но вместо этого она провела всю ночь с Бакуго.       Ее лицо просто полыхало. Она не сможет забыть прошлую ночь, не сможет, даже если захочет. Мягкое выражение лица Бакуго отпечаталось в ее памяти, и она будет видеть его при каждой встрече с парнем — в классе, в столовой, во время тренировок. Ей придется избегать его всю оставшуюся жизнь. Чувство обиды усилилось, что сопровождалось новыми болями по всему телу. Бакуго причинил ей гораздо больше вреда последней ночью, чем во время Спортивного фестиваля. Она застонала, глядя вниз на спящего парня. Даже если это было ошибкой, было хорошо и приятно. Когда он проснется, пути назад уже не будет. Когда он откроет глаза, в них снова загорится жестокое и недоброе пламя.       Она вздохнула. Это не имело значения. Она должна была разбудить его до того, как вошел Деку и увидел их такими, или, еще хуже, Иида’. Она снова затрясла Бакуго, начиная паниковать.       — Эй, проснись, Бакуго! — шепотом проговорила она на случай, если в коридоре кто-то есть. — Эй! — Какого хера ты хочешь? Отстань от меня, — наконец-то ответил он хриплым ото сна голосом.       Ну вот — мечта разбилась, и вернулась реальность. Бакуго опять стал Бакуго.       — Ты должен идти в свою кровать. Скоро откроют прием посетителей, — она почти проговорилась о том, что Айзава уже поймал их, но вовремя прикусила язык. Она подумала, что непредвиденных взрывов можно избежать.       — Да, с удовольствием, — проворчал он и попытался встать, отодвигая Урараку в сторону. — Ты тяжелая.       Она моргнула, слегка обиженная, но не удивленная его изменившимся отношением. Прошлая ночь не была нормальной. Бакуго был одурманен и безумен от своей победы на фестивале. Она знала это, но не могла не чувствовать глубокого разочарования в своей груди, которое, вероятно, она больше никогда не испытала, если бы не прошлая ночь с Бакуго.       — Черт возьми, у меня башка трещит, — пробормотал он, вскарабкавшись на кровать, он натянул одеяло и повернулся в противоположном от Урараки направлении.       Урарака знала, как это будет, и она проклинала себя за то, что была такой легкомысленной дурой вчера. Она знала, что Бакуго снова будет игнорировать ее. Знала, что она нужна была ему только ради секса. Знала все это, но все равно повелась на его ложь прошлой ночью, прекрасно осознавая, что она из тех, кого цепляют подобные вещи. Она все еще таяла от его мягких слов и тихих обещаний.       Глупо. Так глупо. Она почувствовала, как намокают ее глаза, и только сильнее разозлилась. Он сделал это для себя, и она знала это. С чего бы ему заботиться о ней за пределами одноразового опыта? Почему все еще она хотела его? Это же Бакуго!       Потому что ты думала, что он мог бы позаботиться, прошептал тихий голос в ее голове. Урарака, как и многие девочки ее возраста, росла в окружении сказок о принцах и принцессах, настоящей любви и судьбе. Когда она стала немного старше, она узнала о сексе и о том, как это потрясающее событие должно сформировать связь между ней и тем, кому она захочет отдать себя.       Теперь она чувствовала лишь пустоту и грусть, однако все понимала. Бакуго не был принцем.       Ее жалкая вечеринка была прервана открывающейся дверью и маленькой фигурой Исцеляющей девочки, входящей в комнату.       — Доброе утро, дорогая, — она мило улыбнулась теперь дрожащей девушке. — О, нет, ты плачешь! Боль слишком сильная, малышка?       — Нет, я в порядке…       Бакуго повернулся в постели на ее голос.       — Ах, ты тоже проснулся, милый! Как лекарства? Хорошо спал?       — Бо-блять-жественно, — проворчал он в подушку. Целительница посмотрела на него неодобрительным взглядом и подошла к Урараке. Несколько мгновений она осматривала ее, меняла повязку и проверяла жизненно важные органы.       — Боже мой, твой пульс поднялся до небес, дорогая! — Исцеляющая девочка посмотрела на Урараку с беспокойством. — Все хорошо? — она мельком взглянула на Бакуго, приподняв брови.       — Норма! Я в норме! — она пыталась угомонить свое дыхание. — Я просто готова выбраться отсюда.       — Потерпи немного, — она сосредоточилась на кровати Урараки. — Ох! На твоих простынях кровь! Неужели я что-то пропустила, когда перевязывала тебя? — она цыкнула. — Этот фестиваль такой жестокий… Такой жестокий для детей.       Глаза Урараки уставились на простыни, где возле ее ног засохло небольшое пятнышко крови. Она побледнела.       — Все хорошо, Исцеляющая девочка. В самом деле. Спасибо, — она изо всех сил старалась, чтобы ее голос был ровным и убедительным, хотя все звучало так, будто ее тянет блевать. Старушка выглядела расстроенной, издавая издевательский скрежет, пока передвигала кровать Бакуго, чтобы суетиться над ним. Он выглядел менее враждебно, нежели по отношению к Урараке, но она знала, что у всех есть слабость к целительнице.       Как только она удостоверилась состоянием обоих, она сказала, что откроет лазарет для посетителей и вышла из комнаты.       — Думал, эта старая карга никогда не свалит, — пробормотал Бакуго. — Я выхожу.       Глаза Урараки расширились, когда она увидела, как Бакуго поднимается с кровати и направляется к выходу.       — Чего? Куда ты?       — В общежитие? Зачем мне оставаться в этом дерьмовом лазарете? — он раздраженно посмотрел на нее, словно она была недостойна того времени, что он потратил на ответ. Это заставляло ее сердце болеть.       — О, да, верно. Увидимся позже там, — она кротко помахала ему рукой, а затем тут же возненавидела себя за то, насколько она жалкая. — Бакуго! — крикнула она прежде, чем тот успел дотянуться до ручки. — О той… Ночи. Я не такая девушка. Как правило. Просто чтобы ты знал, — ее щеки залились румянцем, и она уставилась на свои колени.       — Ты не должна говорить мне, какая ты девушка, ангелок, — уголки его губ приподнялись в улыбку, которая больше походила на усмешку. — Увидимся. Какого черта это значит? Урарака почувствовала подступающую к горлу тошноту. Она толком не дышала, а слезы так и наворачивались на глаза. Возможно, она могла бы найти кого-то с причудой изменения времени, тогда бы она заставила последние 24 часа никогда не случиться.       У нее не было времени на занятия по самоанализу, потому что дверь в ее комнату распахнулась, и ворвались двое из самых дорогих ее друзей. Она осторожно вытерла глаза, притворяясь, что протирает их после сна, и улыбнулась своей самой выигрышной улыбкой.       — Урарака! — закричал Деку. Улыбка освещала его лицо, словно солнце. Уголки губ девушки ползли все выше, и выражение ее лица становилось искреннее под влиянием Деку. Ей нравился Деку. Он был добрым, амбициозным, настоящим героем. Он всегда желал ей только самое лучшее. Она восхищалась им с самого первого дня. Это должен был быть он — даже если он не хотел ее в этом смысле. Тсу, самый здравомыслящий ее друг, которая должна была бы отговорить ее от каждого решения, принятого прошлой ночью, уставилась на нее так, будто знала, что что-то не так. В комнате кого-то заметно не хватало, и Урарака нахмурилась.       — Где Иида?       Деку отмахнулся от вопроса, выглядя нервным. Тсу ответила за него, как всегда прямо и сухими фактами.       — У Ииды семейные дела. Как ты, Урарака? Бакуго, надеюсь, не навредил тебе?       — Ох, нет, нет! Это был просто тяжелый бой. Он был честным противником, — Урарака ненавидела, когда ее принимали за тряпичную куклу, которую Бакуго швырял по всему стадиону. Она держала себя в руках, черт возьми. Она была достойным соперником. Все смотрели на нее и видели только красивое, невинное личико. Она доказала, что она сильная. Более чем.       Румяна подкрались к ее лицу, когда она вспомнила ту ночь.       — На это было довольно тяжело смотреть, — нахмурилась Тсу, глядя на Урараку. — Но ты была потрясающей.       — Ну, я рад, что ты в порядке, Урарака, — глаза Деку наполнились серьезностью. — Я знаю каким… Интенсивным… Бакуго может быть.       «О, нет, ты действительно не знаешь» — пронесся в голове ее голос. И сразу же: «О чем я думаю?»       — Любой опыт — хороший опыт! — она пискнула, не обратив внимание на двойное значение, пока слова не вышли из ее рта. — Скоро я должна выписаться, я думаю. Травмы правда несерьезные. Исцеляющая девочка просто суетится.       — Я тоже знаю, какой она бывает, — добродушно рассмеялся Деку. — Я рад, что тебе лучше, Урарака. Мы все очень волновались. У нас есть несколько выходных, чтобы отдохнуть, прежде чем занятия начнутся снова, а потом мы будем говорить о стажировках!       — Это так здорово! — Урарака захлопала в ладоши, и это было правдой. Работа героев была тем, что ее цепляло и сосредотачивало. Это ведь имело значение, не так ли? Она хотела вырасти, чтобы стать лучшим героем, которым она могла бы быть, чтобы дать своим родителям жизнь, которую они заслуживают. Она не должна отвлекаться. — Не могу дождаться!       Деку начал свою аналитическую болтовню о Спортивном фестивале, и Урарака с головой в это погрузилась, кивая в нужных местах и хихикая с наиболее нелепых боев и поражений. Следующие полчаса все было нормально: они обсуждали результаты, нахваливали друг друга и удивлялись мощи своих одноклассников. Глаза Деку сияли от восхищения, когда он описывал свой проигрыш Тодороки.       — Ох, Деку. Ты все беспокоишься обо мне, а сам-то ты как? — Урарака внезапно ощутила укол совести. Она бросила озабоченный взгляд на его руки и плечи, коря себя за то, что была такой эгоистичной, при этом считая себя его подругой. Он был обмотан бинтами, но она уже привыкла к такому виду. Хотя в этот раз все выглядело хуже. У Деку была плохая привычка ломать себе кости каждый раз, когда он сражается.       — Я в порядке, — он всегда был таким скромным, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания и не позволяя волноваться за него. — Я всегда в порядке, верно? — он показал уверенную улыбку. — С этого момента нам всем станет лучше!       Деку вдохновлял. Урарака знала, что он прирожденный герой с первого дня, как они познакомились. Он никогда и никому не позволял сломить его. Она всегда придерживалась одного мнения, когда дело доходило до него — будь как Деку, будь сильной, будь храброй, будь доброй. Будь кем-то вроде Деку, воплощением героя — это было логично, но сейчас ее ход мыслей был прерван мыслями о Бакуго, камнях, взлетающих в воздух одним взмахом его руки, о Бакуго, ходящем вокруг с аурой зашкаливающей дерзости, уровне опыта, который мог показать только он. То, как он говорил, настолько уверенный в себе, настолько уверенный, словно знал, чего хотела Урарака.       Нет, Урарака. Ее внутренний голос твердил только эти бесполезные мысли о Бакуго. Она пыталась выбросить их из головы.       — Урарака? Ты будто выпала из реальности, — заметила Тсу, резко, как и всегда. — О чем ты думаешь?       — Ах! Ничего! Просто думаю о стажировке, — быстро соврала она.       — Ладно, мы должны дать тебе отдохнуть, — Деку нахмурился, но его глаза были полны любви. Урарака почувствовала себя дерьмом.       — Надеюсь, тебя выпустят отсюда к вечеру, у нас будет вечер классного кино, керо. — Тсу была явно взволнована, хоть и не подавала вида.       — Да, я думаю, что уйду после того, как немного отдохну. Я должна появиться.       Ее друзья попрощались, пообещав ей ее любимые закуски на вечер и одеяло, чтобы они все вместе укрывались, и Урарака впервые почувствовала тепло и заботу с того момента, как проснулась этим утром.

***

      Позже в тот же день Урарака получила исцеляющий поцелуй от медсестры после того, как ее повязки были сняты. У нее были подозрения, что пожилая героиня играла любвеобильную старушку, и что это должно было как-то отобразиться во все те моменты, что Урарака проводила в госпитале, навещая Деку или разговаривая с целительницей, пока ждала его пробуждения. У нее было много хороших воспоминаний, связанных с лазаретом. И она не была уверена, входила ли в этот список последняя ночь.       Она все еще обдумывала это, возможно, излишне одержимо, когда шла по коридору, проходила через дверь и миновала лужайку, ведущую к общежитию, отчаянно пытаясь наконец расслабиться в своей комнате и принять заветный душ. Было просто ужасно, насколько непристойно она себя чувствовала, ощущая грязь на своих коленях еще с фестиваля и грязь между ног. Все было любезно предоставлено Бакуго.       Ей нужно было перестать думать о нем. Он был словно паразит, высасывающий все соки из нее, и она знала, что он о ней совсем не вспоминал. Он заразил ее мозг, и она слишком поздно это поняла. Всего лишь одно из средств для достижения цели, которое он мог использовать для своего удовольствия. Ее мама предупреждала ее о таком, но Урарака всегда была слишком упрямой.       — Воу, Урарака! — в очередной раз из задумчивости ее вывел голос. Она витала в облаках слишком много раз за этот день. Она почти врезалась прямо в огромную грудь Киришимы. Он застенчиво улыбнулся ей. — Осторожно там.       Она уставилась сначала на него, а затем на окружающих его лучших друзей: Каминари, Серо и Бакуго.       Конечно, Бакуго никогда не признал бы, что они его лучшие друзья, но, на самом деле, так и было. Он не хотел, чтобы кто-то думал, что у него были чувства, как у нормального человека, или что он испытывал искренние эмоции, но он был мягок по отношении к Киришиме, а еще не пытался убить Серо с Каминари, что было уже чем-то.       — Урарака? — переспросил доброжелательный и взволнованный Киришима, потому что он был из тех, кто заботился абсолютно обо всех людях в классе, словно они были знакомы целую вечность. — Ты в порядке?       — А? — выпалила она, потому что действительно остолбенела, увидев Бакуго так скоро после того, как он покинул лазарет. Она чувствовала себя так, как будто Каминари шокировал ее своей причудой.       — Тупой Спортивный фестиваль повредил ей мозги, — Бакуго раздраженно посмотрел на нее, словно заставлял собрать все ее дерьмо в кучу.       — Чувак, ты сделал это с ней, — сказал тихим голосом Каминари, толкая его локтем, прежде чем оглянуться на Урараку, словно она и не слышала его вовсе.       — Блять, да, я сделал, — ухмылка Бакуго казалась злой. — Хотя она большая девочка. Она хорошо держалась.       Урарака не могла не понять более глубокий смысл его слов, но она, скорее всего, просто накручивала себя. Она поморщилась, но решила не отступать назад. Она не могла позволить выиграть Бакуго все дальнейшие битвы только потому, что они переспали. Она была одна из тех, кто противостоял ему на Спортивном фестивале. Она не боялась его.       — Да, я знаю. В следующий раз я не буду такой покорной и поставлю тебя на место.       Он приподнял брови.       — Правда? Следующий раз будет, круглолицая?       — Мы посмотрим, — она смотрела ему прямо в глаза в ответ на его напряженный взгляд. Каминари прошептал: «Во дерьмо», и усмехнулся, а Киришима бросил на Урараку продолжительный взгляд, отчего ей стало не по себе, будто ее читали. Она сглотнула и отвела глаза.       — Перестаньте, вы двое! — взвизгнул Серо, спасая Урараку и отвлекая от нее Киришиму с Бакуго. — Спортивный фестиваль — это весело! Мы не враги! — он сверкнул своей фирменной улыбкой. — Урарака, — продолжил он, — Ты сегодня вечером пойдешь в кино?       — Я бы не пропустила это! — ответила она весело, снова собираясь с мыслями.       — Гребанный тупой вечер фильмов, — пробормотал Бакуго и направился в сторону общежития, идя на несколько шагов впереди остальных.       — Эй, Бакуго, подожди! — Киришима всегда первым следовал за Бакуго. — Увидимся, Урарака! — бросил он ей через плечо.       — Не обращай внимания, — сказал Серо, в изумлении глядя на Урараку. — Сегодня он сварливее, чем обычно. Пресса была повсюду во время фестиваля, и он получает немного… Больше внимания, чем нужно.       Она помахала мальчикам и пообещала, что они увидятся позже этим вечером, чтобы посмотреть новейший боевик.       Она решила, что не сможет идти в душ прямо сейчас. Ей нужно было поваляться лицом в подушку хотя бы час. Когда она наконец подзарядилась энергией, в которой так нуждалась, она направилась к общественному душу и чуть не заплакала от облегчения. Горячая вода ощущалась как очищение от прошлого, как будто она могла начать все сначала. Она смыла с себя грязь и мерзость, а затем смыла все то, что обременяло ее последние сутки. Разочарование от Спортивного фестиваля, дрожь в ее голосе, которую она не могла сдержать, когда звонила родителям, фальшь, что она показывала в разговоре с друзьями, боль в теле, боль с момента пробуждения и до отказа Бакуго — все это она смыла в канализацию. Она позволила горячей воде окутать себя, наслаждаясь ее жгучим теплом. Она была очень зла. Она должна была стать героем, и ей надоело, что все вокруг ее считают хрупким, невинным…       — Ангел.       — Ах! — Урарака закричала от очень отчетливого мужского голоса, прервавшего ее интроспективный душ. Ее сердце выпрыгнуло из груди, и она инстинктивно закрыла все, что могла, руками. Она знала этот голос, конечно, он принадлежал ему. — Это женский душ, Бакуго!       — Все сейчас внизу, расслабься. Они начали смотреть фильм. Ты опоздала, поэтому я пошел проверить какого хера ты тут делаешь. — он был прямо за шторкой. Она была озабочена тем, что все, что их разделяло, была хрупкая занавеска для душа, что даже не закрывала ее ноги. Ее грудь часто вздымалась и тело было готово к реакции бей или беги, явно одобряя бегство.       — Я думала, ты не пойдешь на фильм, — слабо заметила она. — Бакуго, ты не можешь здесь находиться. Тебе не поздоровится, если поймают.       — Я хорош в прятках, — пробормотал он. — Я хорош во всем, и я думал о тебе сегодня, ангел.       — Серьезно? Ты даже не посмотрел на меня этим утром, — Урарака попыталась сделать уверенный голос, но в итоге не смогла скрыть предательскую дрожь. Если Бакуго действительно думал о ней, то почему вел себя так, словно пытался сбежать от нее побыстрее?       — Ну, это дерьмо было странным. Как ты можешь винить меня? Что я должен был сказать? «Хей, круглолицая, спасибо за классный секс. Я бы предпочел повторить, но мы договорились, что это была одноразовая херня»? — он насмехался над ней, и она практически слышала, как он закатил глаза. — Я не умею говорить о подобном, но… Последняя ночь не была ужасной.       Урарака фыркнула. Вода, льющаяся по ее телу, начинала терять свое тепло, и совсем скоро она начнет замерзать, если не выйдет отсюда.       — Я счастлива, что тебе понравилось, но ты должен идти, — умоляла она, — Мне нужно одеться и сходить в кино.       — Нахуй этот фильм, — он шагнул к занавеске, и Урарака затаила дыхание. — Я буду честен с тобой, ангелок. Ты сводила меня с ума целый день. Не думаю, что та ночь должна быть разовой.       — Ты правда хочешь этого? — Урарака могла почувствовать те же ощущения между ног, что и вчера, когда Бакуго был в ее больничной койке. Она снова отступила к стене, пытаясь расширить дистанцию между ней и парнем за шторкой, но бой был окончен, когда Бакуго вошел в душ.       — Если ты скажешь нет, я уйду, — пообещал он, его голос звучал приглушенно и опасно. — Но я должен услышать, как ты говоришь нет. Итак, каков твой ответ, ангел?       Урарака закрыла глаза и прислонилась к стене. Она может пожалеть об этом позже, но она точно знала, что ответит.