Битва на Трезубце

Его комната в Красном замке была богатой. О-о-о, определённо богатой. Комната короля. Сделала в лучших традициях проклятых Таргариенов. Все они были мертвы. Но каким-то образом присутствовали прямо здесь, перед ним. Проклятый таргариеновский принц в великолепных чёрных доспехах стоял перед ним, целый и невредимый, и смеялся ему в лицо. «Я победил» Ни хрена. Ни хрена! Он не победил. Победил Роберт. Он проломил его идеальные доспехи, и вогнал ему свой молот в самое нутро. Его тело унесли воды Трезубца, а рубины с его доспехов теперь валялись на дне реки. Роберт — король. Под его властью теперь все Семь Королевств. «Я победил» — снова повторял чёртов Дракон. И Роберт признавал его правоту. Он остался в проигравших, сколько бы Джон Аррен, Хостер Талли или Тайвин Ланнистер не повторяли обратного. В этой войне он выиграл всё, кроме главного приза. Самого желанного приза. Этот замок был его. Вся столица принадлежала ему. Все Семь Королевств принадлежали ему. Но она ему не принадлежала. Лианна Старк обрела свободу, о которой всегда мечтала. Да, теперь она свободна, но какой ценой? Его взгляд остановился на чёрном гобелене с оленем, завешивающим то место в стене, где в камне был выдолблен трехглавый дракон. Завтра же он прикажет положить ещё один слой камня — всё, лишь бы от Таргариенов не осталось ничего. Он сделает всё, чтобы этот дом был забыт, чтобы все боялись произносить это слово в каком-то либо ключе. Серебряный графин с вином, которое он когда то так любил полетел в стену, оставив на сером камне красные пятна. — Ещё вина! — пьяным голосом прогремел он и из-за двери тут же появился мальчишка с новым графином. — Что-то ещё, Ваше Величество? — испуганно пробормотал юнец, глядя на своего монарха. Глаза Роберта сверкнули и он за мгновение стал похож не на обычного вдребезги пьяного мужчину, а на истинного Баратеона, глаза которого отображали девиз их дома. — Не. Называй. Меня. ТАК! — прогремел он. Мальчишка побледнел и выбежал. А Роберт снова припал к вину. Странно, но оно было безвкусным. Обычно, арборское было чуть сладковатым, приятно и долго чувствовалось во рту, а дорнийское слегка покалывало язык. А сейчас… Душевная боль заглушила всё. «Она мертва, Роберт. Она мертва.» Этого не могло быть. Лианна она… Не могла умереть. Та полная жизни и энергии Лианна Старк не могла так просто покинуть этот мир из-за глупой лихорадки. Она была слишком необычной для такой банальной смерти. Утрата была невыносимой. Нед прибыл в столицу почти две недели назад. Глядя с террасы на группу всадников, он чувствовал нарастающее в груди тепло и то самое сладкое чувство предвкушения. Всего через несколько минут он увидит её. Обнимет, вдохнет запах волос и прикажет начать подготовку к свадьбе. Ему плевать, что Таргариен с ней сделал. Он не откажется от Лианны, какой бы она не была. Когда Нед вошёл в его покои, Роберт сразу же почувствовал что-то неладное. И не зря. С того момента, как он задыхаясь выгнал всех со своей комнаты, Роберт помнил только вино. Каждое утро он просыпался с огромными мешками под глазами, а его исхудавшее лицо было насквозь пронизано усталостью, но первое что он делал — приказывал принести вина. Сначала это были глупые надежды, что это всего лишь сон, и он вот-вот проснётся в том новом, созданном им мире, где Нед уже привёз свою сестру в столицу и они вскоре выйдут из септы Бейлора как муж и жена. А потом, ночью, он возьмёт её податливое тело и больше ни на минуту не отпустит от себя, а этот сон будет последним плохим событием, что будет в его жизни. Но время шло. А он всё не просыпался. Боль и тоска медленно поедали его, как червяк поедает яблоко. Он с удивлением отметил, что если выпить достаточно, то ему являлась Лианна. Она смеялась, кружилась по комнате или сетовала на то, что отец снова запретил ей упражняться на мечах. И если первые несколько раз эти видения приносили ему облегчения и радость, то с каждым разом они становились всё болезненнее. Он пил всё больше и больше, надеясь выкинуть из головы её звонкий смех, но он, казалось, наполнял всё пространство и упрямо не желал исчезать. Поздно вечером, едва преодолев несколько шагов до кровати, он валился на мягкие перины, надеясь забыться крепким сном. Но и там была она. Он подолгу не засыпал, а метался на подушках и убивался тем, что больше не увидел того озорного огонька серых глаз, не почувствует аромат её волос, не прикоснётся к тонкой, осиной талии, не ощутит её тёплые губы на своих. Когда он наконец забывался неспокойным сном, Лианна приходила и туда. И была настолько реальной и живой, заставляя его тянуться к ней. Ещё немного… Ещё совсем немного… И когда до её руки оставалось меньше чем полдюйма, всегда появлялся он. Мерзкий драконий ублюдок снова и снова забирал её у Роберта, показывая своё превосходство даже в снах Баратеона. Роберт просыпался в холодном поту за час до рассвета и хотел разгромить всё, что было вокруг него, от собственного бессилия. Роберт был героем. Им восхищались все. О нём сказали песни и баллады, о нём писали стихи, о нём молились и всячески превозносили его. Он был символом Восстания. Для некоторых он был живым воплощением Воина. Все свято уверяли, что он станет хорошим королём, но это вызывало у него лишь смех. Единственная причина, по которой он хотел стать королём — назвать Лианну своей королевой. Она же и была причиной, по которой он хотел стать лучше. И она теперь будет вечно покоиться в холодной крипте Винтерфелла. Нужно было сказать Неду, чтобы похоронил её в другом месте. На каком-нибудь холме, вечно освещенном солнцем, в окружении полевых цветов. Лианна Старк. Для её братьев и друзей просто Лиа. Молодая Волчица. Роза Винтерфелла. Серые глаза в огранке из длинных пушистых ресниц. Алые губы, к которым ему удалось прикоснуться всего три раза. Наверное эти несколько мгновений, когда он чувствовал её к себе настолько близко, что замирало сердце, навсегда останутся в его памяти как самые лучшие. Он запомнил, что её руки были в мозолях, и запомнил очаровательный румянец на щеках, когда она призналась, что утащила меч с тренировочного двора и теперь втихаря тренируется в Богороще. Роберт засмеялся, а Лиа неуверенно улыбнулась. Она спросила, где он будет праздновать свой День рождения, а он рассказал о планах об охоте в Волчьем Лесу. Она споткнулась о корягу и влетела прямо в его руки. Он не смог пересилить в себе желание поцеловать её и на миг прижался к её губам. Воспоминания отозвалось тупой болью в груди. С недавних пор он понял, что боится произносить её имя. Всего несколько букв порождали в нём страх, ярость, радость и ненависть одновременно. Несмотря на звуки битвы, что окружала их, в тот момент, он навсегда запомнил то, как его молот врезался в доспехи таргариеновского принца, проломав тому грудную клетку. Как подобно крови брызнули рубины, а его помертвевшие руки выронили меч. А потом… «Лианна» — его шепот заглушил звуки тысячи мечей и сотен голосов. Он не имел права говорить о ней. Не имел права даже думать о ней. А он произнёс своими проклятыми губами её имя. Да ещё и как произнёс. Его индиговые глаза сверкнули чем-то, что Роберт не понимал. Но на самом деле не хотел признавать. Ярость поднялась в нём огромной волной и он откинул стеклянный бокал, что стоял перед ним. Стекло ударилось о камень и разлетелось тысячей осколков. За ним последовал канделябр, другой бокал, снова пустой графин. Он опрокинул огромную тарелку заполненную фруктами и схватился за единственное, что осталось на столе — миниатюрный нож для фруктов. Острое лезвие впилось в ладонь, с лёгкостью разрезая грубую кожу и позволяя крови капать на пол. Он сначала и не заметил, что порезал руку почти до кости. А когда заметил, только увеличил давления. Физической боли он почти не ощущал. Глядя на красные капли покрывающие собой его одежду, стол и ковёр он начал просить Богов о смерти. Может быть, он бы встретился с ней там. «Пусть это меня убьет» «Пусть это меня убьет» «Пусть это меня убьет» Что-то заставило его отвести взгляд от руки и посмотреть вперёд. Сердце забилось быстрее. Она была здесь. Более реальная чем когда-либо. В простом синем платье и с распущенными волосами. Он внимательно провёл взглядом по её фигуре и лицу, стараясь запомнить каждую черту её лица и каждый изгиб. При взгляде на её губы его лицо озарила мечтательная улыбка, но в следующее мгновение она исчезла, стоило ему увидеть на её голове корону. Ту самую, что возложил на её голову Рейгар в Харренхолле. Зимние розы. Как же она любила эти цветы. При взгляде на её глаза его внутренности будто сдавила ледяная рука. Не было того озорного огонька. Была только ненависть. И презрение. Нет. Ему просто показалось. Так он убеждал себя, но ещё раз взглянуть в эти серые омуты у него не хватило моральной силы и смелости. Как и в своих снах, он потянул к ней руку. Но она не исчезла. Он почувствовал тепло её ладони и сильнеё сжал её. Горячие слёзы покатились по щекам и он не хотел их останавливать. Она была здесь. Он мог поклясться всем, что только имел. «Вернись ко мне» — обессиленно прошептал он, падая перед ней на колени, но не отпуская её руки, — «Вернись ко мне, Лианна» Стены его комнаты поплыли перед ним, и он не видел ничего, кроме пустоты. Но ему было всё равно, ведь он по прежнему сжимал её руку. А потом пустота поглотила и её. Королевская свадьба была не больно-то пышной. Страна только начала выползать из войны и была не готова нести такие убытки. «Она будет тебе прекрасной женой, Роберт.» Так сказал тогда Джон Аррен, стоя у его постели, когда он лежал после трёхдневного сна с перемотанной рукой от которой жутко разило всякими травами. Роберту было плевать. Серсея Ланнистер. Лиза Талли. Барбара Тирелл. Плевать. Серсея действительно красива в день их свадьбы и, возможно, раньше он и обратил бы на неё внимание и попытался бы представить, что скрывали под собой шелка и корсет. Сейчас его больше волнует графин с вином, а не прелести Ланнистерши. Наверное, он выпил больше любого из присутствующих. «Лианна» Он знал что стонал это имя в их брачную ночь. В определенный момент ему даже удалось представить тёмные кудри, вместо золотых. С утра его жена смотрела на него с неприкрытой злостью. «Почему не я?» — отчётливо читается в её взгляде. Он не посчитал нужным что-то объяснять, да и что бы он сказал? Она просто не была Лианной Старк. Нед Старк что-то вещает о расточительстве Короны. Да, он ни капли не изменился. Точно так он когда-то говорил ему что больше не будет его прикрывать перед Джоном Арреном, если Роберт ещё раз самовольно покинет Гнездо. Дорнийское приятно кислит на языке. -… так что ты решил? — сквозь пелену вина долетел до него голос друга. — Да-да, ты прав. Нужно уменьшить убытки. Лицо Неда вмиг стало ещё больше хмурым, а после он устало упал в кресло. — Я устал, Роберт. Устал придумывать тебе оправдания. Твоему пьянству, — уточнил он, сжав пальцами переносицу. — Я не просил тебя придумывать оправдания. — Ты попросил меня стать Десницей. В комнате повисла напряжённая тишина. — Я понимаю твою нелюбовь ко всей этой ответственности, что свалилась на тебя вместе с короной. Но откуда настолько сильное желание, чтобы тебя запомнили как мятежного короля, что перетрахал половину королевства? — устало спросил Нед. Он неделями пытался найти ответ. Роберт был ему прекрасным другом и воином. Но назвать его хорошим королём у него не поворачивался язык. — Назви мне хотя бы одну причину, почему я должен вести себя иначе, — его язык заплетался. Иногда Нед был самым унылым и ничего не понимающим человеком в мире. Много воды утекло с тех пор, как Вестерос облетела новость о смерти Лианны Старк. Он смирился с тем, что никогда больше не увидит её, смирился и старался жить дальше. Вот только тупая боль в груди, каждый раз напоминавшая о Северной Волчице, стоило ему увидеть похожий силует на одном из пиров, уловить знакомые нотки в смехе какой-нибудь служанки или увидеть те же озорные огоньки в глазах младшей дочери Неда, снова возвращала его в самое начало и заставляла прикладываться к вину и стараться вспомнить любимое, но забытое лицо. — Откуда мне знать что должно тобой двигать, чтобы ты переосмыслил свои действия? Скажи, зачем тебе трон? — Ох, дружище, мне этот холодный стул нахер не сдался. Мне насрать на эту корону, — он сорвал её с головы и отбросил на пол, — Мне насрать на чёртовы титулы и золото. Немой вопрос начал зарождаться в глазах Старка, но он молчал, по-видимому ожидая что Роберт продолжит. Но Роберт тоже молчал. — Тогда, зачем? — Ты так и не понял, Нед, — он рассмеялся, сильнее сжимая бокал от нахлынувших воспоминаний. В конце концов он не сдержался и его крик заполнил кабинет, — Ради твоей сестры, Нед! Я начинал это всё, зная, что она будет моей королевой. Я убивал за неё. Я хотел, чтобы она была моей! — проревел Роберт. Он тяжело дышал. — Почему Боги, коль они существуют, так несправедливы. — То, каким бессилием был наполнен голос Роберта повергло Неда в шок. — Почему те кто не должен был умирать — мертвы? А те кто должен — умерли всего один раз? Если ты я мог, Нед, я бы своими руками воскресил его. Чтобы убить снова. — Ты и так убил его. Ты выиграл, Роберт. Король хотел снова рассмеяться, но сдержался и только отрицательно замотал головой. — Да, я убил его. Но остался в проигравших. Он забрал её у меня. Снова. Горькая слеза покатилась по его щеке. Бокал, который он сжимал лопнул в его руке, но он не обратил на него внимания. Всего на миг комната снова заполнилась ярким, девичьим смехом. — Всё что я делал — для неё. Собирал знамёна, выигрывал битвы, убивал этих серебреноволосых ублюдков — для неё. Всё что угодно, лишь бы однажды на голову Лианны Баратеон, опустилась настоящая корона. Сердце Неда ещё никогда не сжималось так сильно. Роберт так и не простил того венка из зимних роз, что принц Рейгар Таргариен возложил на голову Лианны Старк.