Данный пергамент был обнаружен где-то в песках горячих и далеких…
С сегодняшнего дня я, Джинн Ибл-Муха, решил вести дневник, то есть пергамент моей жизни. Все для потомков, которые, возможно, появятся у меня через пару тысяч лет. Итак, сдал все экзамены, прошел собеседования, на руках диплом Джинна специалиста и ордер на казенную квартиру в лампе. Метраж — одна комната, одна библиотека, одна ванная. Немедленно приступаю к своим непосредственным обязанностям исполнителя желаний. Убежден, жизнь взорвется фейерверком восхитительных идей, необычных знакомств, и отчаянных приключений!Первые сто лет жизни
Темно. Тихо. Тихо. Темно. Тоскливо. Попробовал наколдовать свет и музыку. Свет почему-то мигает как припадочный хмар (осел), зато музыка веселая. Перечитал «Магический кодекс поведения представителей бездымных Джиннов, созданный для правильного воспитания наследников и сохранения традиций родственников Аллаха». Наказание за нарушение — лишение волшебства до конца жизни. Прикинул пару-тройку вариантов. Мы не имеем права убивать, не имеем права воскрешать из мертвых, не можем заставить полюбить. Гм… А наслать болезнь так, чтобы лет через пять умер сам? Или закинуть в темный переулок где маньяк-убийца с ножичком? Без дурных намерений, я честно думал, что они поймут другу-друга, у них же столько общего. Полюбить по-настоящему, не можем заставить, а вот наслать помрачение, чтоб показалось — без нее /него умру, только он/а мне нужен! — никаких проблем. Через пару-тройку часов пройдет, но эффект-то уже достигнут будет! Свет наконец-то горит нормально, но музыка раздражает. Поменял музыку. Организовал шоколадный фонтанчик. Повторил заклинания, пожонглировал огнем, прожег дырку на любимом диване. Расстроился. Бирюзовый цвет дивана надоел. Сменил на коричневый с золотом. Зеленый с серебром. Синий с розовым. Убрал диван к шайтану. Раздражает. Вернул диван — неудобно спать на ковре. Заболели зубы от шоколадного фонтанчика. Выключил музыку — надоела. Лампа вспыхнула! Здравствуй, мой Повелитель!Через десять минут
Пожелал золота, женщин, славы. Надел на него золотую цепь (снял с трупа местного авторитета), завел в бордель с заразными и отправил на войну, где его возьмут в плен и запытают до смерти. Тихо. Темно. Темно. Тихо. Лампа вспыхнула! Приветствую, о Повелитель!Через пять минут
И этот туда же… Золота, чудес, славы. Подарил цепочку, превратил его жену в чудовище, перенес обоих на базарную площадь, подождал пока та оторвет Повелителю руки-ноги и голову при всем честном народе. Слава обеспечена, как минимум на неделю. Я честный Джинн. Перечитал все книги, которые были в библиотечной лампе. О, нет, не все! Надо наколдовать новый шоколадный фонтанчик! Вспыхнула! О, Повели… Золота, вечной красоты, мирового признания, понял. Твое слово закон, Повелительница! Прости, мертвецы с цепочками закончились, забирай колечко. Красота — по лекалам греческих богинь. Ах да, мировое признание. Секундочку. Отрезал руки, замуровал мрамором, выбил надпись «Афродита», отправил в Европу. Там музей кажется планируют организовать, так что мировое признание гарантировано. А колечко сохраню, раз не пригодилось. Хочу сразу посетовать на отсутствие у моих Повелителей элементарных знаний о Джиннах. Последние лет пятьдесят, все почему-то уверены, что Джинны это такие пушистые няши с сережками, которые просто счастливы исполнить любое дурацкое желание. Ну, нам, же лучше, а вот что люди будут делать со своей безграмотностью — понятия не имею. Нет бы Коран просмотреть или Древние мифы и легенды. Нет, лампу потереть сразу руку протягивают… Чувство самосохранения отбито наглухо, что они там пьют? И заметьте, еще повезло, я честный Джинн, чту Аллаха и хочу попасть в джаннат (рай). Попался бы вам шайтан неправоверный какой-нибудь… О! Вспыхнула!Через десять минут
Гм… Уже интереснее. Не хочет быть слугой, хочет работу, чтобы головой думать. А вторые два желания решил отсрочить. Очень смешно. У меня книга на самом интересном месте, еще придется несколько раз чтение прерывать, пока этот любитель задачек определится. Слышал об одном дервише, который в прозрачный чан с водой связанного человека кидает вниз головой и ждет, пока тот веревки сам распустит. Пока никому не удавалось. Интересно и головой можно подумать. О, чан освободился. Удачи, Повелитель!Вторые сто лет жизни
Темно. Тихо. Покидало меня в разные страны за эти сто лет, ного интересного повидал. Власть, дворцы, интриги, женщины. Но работа — превыше всего! Последний мой Повелитель долго держался — два дня. Сильный был, ничего не скажешь. Но я все-таки серьезный Джинн, заманил его в Пещеру (у меня тут Дух знакомый, на курсах повышения квалификации вместе дремали), велел руками ничего не трогать, а он рубин увидел величиной с голову младенца, занервничал, затрясся и пожалуйста — вооон, в уголке останки догорают. И на кой ему был нужен тот рубин? Так что пока я здесь остался. Пещера уютная, библиотека огромная, с Духом мы кальян курим, о жизни болтаем. Он несчастный демон, в свое время работал серьезно, а потом в ведьму влюбился, решил на Светлую сторону перейти. Так ведьма ему весь мозг вынесла. О, я тоже буду черной! Нет, лучше ты будь светлым! Передумала, мы оба будем черными, только никого убивать не станем! Сломала мужику карьеру и на Темной стороне, и на Светлой, бросила, вернулась, снова бросила, а потом пришла в гости с сестрами и вообще убила. Он, к тому времени, уже и не сильно сопротивлялся, устал очень. За прошлые заслуги его по протекции Духом в Пещеру пристроили. А что? Темно, тихо. Все-таки огорчает тот факт, что люди категорически глупы, непереносимо жадны и главное — тоскливо предсказуемы. Как под копирку желают. Славы, любви, золота, успеха. За все это время только одного паренька встретил с интересным желанием — он хотел плавать быстрее всех. Море любил. Сейчас русалом где-то волны рассекает. И пусть спасибо скажет, что не осьминогом! Людям даже сформулировать свои желания нормально лень — выкрикивают пару слов и смотрят, словно я им по гроб жизни обязан! А между прочим… О! Вспыхнула! Вызывают! Здравствуй, мой Повелитель… Так, секундочку. А где он, собственно?Через… минут… часов… дней…
Интересно, однако. Выскользнул из лампы, осмотрелся — никого. Пригляделся, среди золота валяется. Усталый, худой, замученный. Я ему: «Приветствую, Повелитель, я твой слуга на ближайшие три желания!» Никакой реакции. Я снова: О, Повелитель, чего изволишь? Спит, посапывает. Спел песенку, станцевал, как положено. Ноль на массы. Вздохнул, накрыл его одялкой. Пусть пока отдыхает, мне работодатель живой нужен.Через… минут… часов…
Сижу, смотрю на Повелителя. Он вообще просыпаться думает? Периодически шепчет: «Пить! Жарко! Холодно! Больно!» Даю воду, делаю компрессы, укрываю одеялом, сбрасываю одеяло. Я ему в личные слуги, между прочим, не нанимался! Я Джинн, три желания, а дальше мое свободное время!***
Сегодня, Повелитель, наконец, открыл глаза, попробовал подняться. Я обрадовался, быстренько речь толкнул — три желания, кроме любви, воскрешения и убийства! Станцевал, спел, раздвоился, разтроИлся, в общем, все как у хорошо воспитанных джиннов положено. Повелитель моргнул, буркнул: «Говорил Осману, не стоит опиумом баловаться» и снова отключился. Вызвал Духа Пещеры. Ну нельзя же так в самом деле! Не дай Аллах, этот решит прямо сейчас к гуриям (супруги праведников в раю) отправиться, а как же моя репутация? Что в резюме указывать? Джинн-профессионал, последний Повелитель умер на руках до исполнения желаний? Дух в мое положение вошел, из кармана какой-то флакончик достал, капелек Повелителю нацедил, зрачки глянул, пульс пощупал. Сказал, чтоб я в панику не впадал и не таких из джаханнама (ада) вытаскивали. У него там кузен работает, Дух эту лавочку хорошо знает. Через какое-то время Повелитель действительно очнулся. Шрамы на щеке старые, рана на ноге свежая, сам — серый и качается. Воды попил, халвы поел, на меня уставился. Я по третьему разу ему презентацию выдал: желания, ограничения, сроки. Петь не пел — надоело. Зато танцевал от души. И в этот раз на пять своих копий разделился. Чтобы понимал — не шучу, все по-взрослому. Повелитель поморгал, хмыкнул. — Джинн, говоришь? Напомни мне, ведь вы находитесь в родстве с Аллахом? Созданы первыми из бездымного пламени? Я кивнул, приятно встретить образованного Повелителя. — Я почитаю Аллаха, — серьезно сказал Повелитель, — и тебя, Джинн, уважаю, а потому не могу беспокоить мелкими желаниями, недостойными твоего колдовства. Не возражаешь, если я подумаю немного? — Конечно, Повелитель, думай, — согласился я, — скажи лишь, как к тебе обращаться. — Меня тут называют Джаффар. — Как угодно, Повелитель.***
Джаффар долго бродил по Пещере. Золото руками не трогал, драгоценные камни не хватал. И впрямь оказался образованным, у статуи богини Манат (древнесемитская богиня судьбы на Аравийском полуострове, аналог греческой Немезиды) преклонил колени, обратился к Духу Пещеры с просьбой разрешить остаться здесь на то время, которое ему нужно для выздоровления. Заверил, что мыслей корыстных нет и если дотронется до чего-нибудь, то без злого умысла, лишь случайно. Дух хмыкнул, промолчал, Джаффару показываться не стал, но ковер-самолет прислал из личных запасов, чтоб тот ногу не нагружал. С ковром они подружились, по Пещере летали скоро, на поворотах тормозили бодро. Думаю, ковер Повелителю подсказывал, уж слишком много интересного нашли среди хлама. Обнаружили скатерть-самобранку (варварский артефакт, я о нем и забыл давно). Лютню — сама играет, если попросишь на арабском. Ванну, которая сама водой наполняется. Потом ковер какой-то странный сундучок приволок, как оказалось — медицинский. Повелитель вытащил из него платок, склянку, коробку, на ногу покапал, мазь растер, платочком обмотал, рана затянулась. Джаффар обжился, диванчик организовал, кальян раскурил, каждый раз меня приглашал поесть, покурить, вина выпить (скатерть не мусульманская оказалось, говорю ж — варвары). Вино без меня, а покурить, поговорить — всегда с удовольствием. Я ему много чего рассказывал — приятно, когда тебя уважают. Повелитель мне тоже рассказал свою историю. Он был могуществен, богат, любим, но злой султан из зависти приговорил его к смерти. Я сразу предложил султана свергнуть, богатство утроить, завистников по казематам распихать. Он посмеялся, сказал, что деньги новые наварит, завистники всегда будут, лучше уж врагов держать близко. А султаны… Этого свергнешь, новый придет. Прошло еще время, и я забеспокоился. Джаффар ничего не желал. Гулял, катался на ковре, строил пирамиды из золота, спал, в библиотеке просиживал часами. Потом они с ковром какую-то машину соорудили, на рычажках и колесиках и тот самый рубин начал молниями бить. Дух так впечатлился, что пошел с Повелителем знакомиться. С тех пор они по вечерам вино попивают (Дух не мусульманских кровей, западник), о технике толкуют. Коврик слушает, соглашается, кисточками помахивает. Вот только пьют они много, не к добру.***
Время проходило, я устал немного. Вечное вино, споры о плересубгармоничности и каком-то коте Шредингера, эксперименты со скоростью для летающих объектов, вино с утра до вечера. Вино я не пью, в их точных науках не разбираюсь, от коврика уворачиваться приходится. От Джаффара ни желаний, ни жалоб, ничего, кроме кофе, табака и черной икры по утрам. Мило, по пресновато. — Повелитель, желать пора! — Понимаю, Джинн, но так сложно выбрать что-то достойное. Я один, посоветоваться не с кем! — Что, своего ума не хватает? — не удержался я. — Помнишь, Пророк говорил, что друзья дороже золота? Их мудрость и любовь ведут тебя к правильным решениям, добру и достойной жизни. Друзья нужны нам чтобы вместе… — Ладно, ладно, — перебил я, — друзей у тебя много? — О, все в солнечной Тулузе были моими друзьями, но самый достойный, самый преданный и праведный — Бернар Андижос. — Праведный, говоришь? — я потер лоб, — праведный это хорошо. Если я твоего Андижоса привезу, он с тобой мудростью поделится? — Конечно, он всегда был добр и щедр — кивает Джаффар. Я вздохнул и отправился в Тулузу. Кодекс не запрещает помогать Повелителю в выборе желаний. А атмосфера в Пещере меня уже раздражать начала. Дух пьет, Джаффар пьет, коврик выпивает. Не приведи Аллах, Дух разболтает, что статуи в определенный день недели в прекрасных женщин превращаются, если попросить ласково. Мне этот бардак не нужен! Я правоверный Джинн! Прилетел в Тулузу — дыра дырой. Серая, унылая, облезлая, порохом провоняла. Какой-то крестьянин буркнул что у них восстание уже не первый год идет. Нашел Андижоса в лесу за деревом, с кучей каких-то оборванцев. Он отстреливался и меня толком не слышал. Я устал, голоден был, так что подхватил его и в Пещеру забросил. Но в этом дыму шайтановом не заметил, как к мудрому гасконцу прицепилось еще человек десять. Ладно, хуже не будет, друзья все-таки. Вот тебе, Повелитель, советуйся, желай и выметайся. А я спать.***
— Дзынь! — Бульк! — Дзынь! — За Тулузу! — Дзынь! — Бульк! — Дзынь! — За короля Анри! — Дзынь! — Бульк! О, Аллах, почему ты не вразумил меня, почему не остановил мой нелепый порыв великодушия? Почему этот Андижос за время отсутствия Повелителя растерял свою мудрость и благочестие? Ни сна, ни отдыха теперь! Гасконцы с утра до вечера пьют, играют, упражняются в метании дисков, воображая себя древними греками. Меткость у них после пары кувшинов на брата так себе, но стараются. Всего-то три десятка статуй поцарапали. Дух сказал, что проблем нет, пока все живы и нет корысти в мыслях. Я аж зубами заскрипел, откуда у них корысть-то? Они эти бесценные произведения искусства добывали, привозили, откапывали, отвоевывали? — Хрясть! — Дзынь! — Плюх! — За любовь! — Дзынь! — Бум! — Хрясть! — За Святую Инквизицию! — Дзынь! — Бум! — Хрясть! Конечно, этим пропойцам что древние шумеры, что Древняя Персия, все едино. Пару пальцев на мраморной руке отобьют и бормочут: а так и было! Посидеть в библиотеке спокойно нет возможности. Выспаться — нереально. Если гасконцы дрыхнут, то Джаффар бодрствует. Он лабораторию открыл. Заявил: «здесь будет храм науки», приволок с ковром какие-то печки, столы, шкафе, горелки — подозреваю, ему Дух весь этот неликвид сплавил, от средневековых алхимиков осталось. Джаффар прям расцвел, все мешает, замеряет, взвешивает. Вечно что-то там плюхает, мигает, булькает и шебуршит. Взрывается тоже регулярно, как правило — когда я пытаюсь спать. Баааабах! Открываю глаза, едва успеваю увернуться — мчится с криками: «Сто двадцатый день эксперимента, это наконец-то темный водород!», роняя по дороге бутылки, разбивая очередные мензурки, колбы и рассыпая порошки. Потом выясняется, что водород еще недостаточно черный и снова-сначала. — Бульк! — Дзынь! — Хрясть! — За Галилея! — Баааах! — Дзынь! — За вращение Земли! — Бульк!***
Через… дней… ночей…
Сегодня Повелитель сообщил мне, что хочет в Пещере рудник организовать. Всего делов — построить паровую машину, там пробурить, здесь просверлить, тут покопать. Ему чутье подсказывает — в глубинах этой щедрой земли есть золотоносный колчедан! Я представил, что к гасконцам, лаборатории еще и рудник — вздрогнул. — Джаффар, пожелай чего-нибудь, а? — Джинн, а чего мне еще желать? Смотри сам — друзья приехали, лаборатория работает, науку двигаем! Ингредиенты нужны для опытов, вот свинец найдем, железо раскопаем, философский камень создадим! Про три цвета слышал? Красиво будет! В лаборатории снова что-то рвануло. Я поежился. Вот снес бы все сейчас к шайтану, но нельзя, нельзя! Кодекс Джиннов! — Родной, а тебя домой не тянет? — сорвался уже на некую фамильярность. — Как-то не очень, — пожал плечами собеседник, — у меня был прекрасный дворец в Тулузе, парк, фонтаны, лаборатория, приемы по четвергам, в общем, тебе бы понравилось. Но Его Величество Людовик XIV меня решил казнить, а дворец реквизировал. Так что возвращаться некуда, новый дом себе не хочу — с Отелем Веселой Науки увы, ничто не сравнится! — Жди здесь!***
Людовика XIV обнаружил не сразу, Европу знаю плохо, а первые тринадцать Людовиков наотрез отказывались помочь. Но нашел. Красивый мужик, видный, только занят все время. Одной рукой бумаги подписывает, второй ногой на войну скачет, третьей бровью какую-то блондинку уговаривает. Я его в охапку и в пещеру, некогда мне разбираться. Притащил, на гору золотых монет бросил — давай, говорю, возвращай Джаффару Отель, а то мне его научная деятельность в пещере, как свиная отбивная на завтрак. Людовик меня вряд ли первые пару часов слышал, все монеты считал и курс обмена спрашивал. Подошел Дух Пещеры, спросил, что за фрукт. Тот: да я король, я вас всех одной моей армией… Ну, Дух ему в западном направлении ткнул — там как раз могилки всех королей-фараонов-правителей, от Хаммурапи начиная, которые тоже про армию вякали. Людовик взгрустнул, бросил золото, ушел пить с гасконцами. Те ему обрадовались — Ваше Величество, сир, разрешите руку, разрешите бедро… Не понимаю я этих диких европейцев, вот не понимаю. Туфлю поцеловал и будет. Пока гасконцы Людовика перецеловывали, Джаффар подошел. Людовик поморщился, но манеры в песок не закопаешь, так что вежливо поздоровался, выразил некоторое сожаление, что пытался сжечь его на костре и даже порадовался что Повелитель уже не хромает. В общем, я решил спокойно покурить, предвкушая, как всю эту пьяную компашку запихну в их драгоценную Тулузу, а сам продолжу спокойно жить в пещере, пить шербет и читать арабские мифы. Ну да. Размечтался. Сначала Людовик с Джаффаром мирно обсуждали вопросы французского суверенитета. Потом, чуть более эмоционально — госбюджет и дотации провинциям. Потом налоги и обязательные отчисления. В общем, под процентные ставки я задремал, проснулся от криков. Людовик Джаффару орет про верность вассала, Джаффар Людовику кричит про целесообразность вассалоиспользования. И понеслась душа в джаннат (рай). В результате Людовик подмахнул Повелителю бумагу, где возвращал и дом, и сад, и даже фонтаны, но обронил как бы между прочим, что жена Повелителя уже замуж выскочила за кузена своего, королевского маршала. И ребенок у них есть, его, короля крестник. Повелитель лицом помертвел, бровью дрогнул, поклонился и ушел за груду золота, где у него палатка была. Гасконцы рвать на груди рубашки начали, пригрозили королю новым восстанием. Людовик нос задрал и пообещал другого губернатора в их Лангедок отправить. Я понял, что в ближайшее время никто ничего желать не будет. Вздохнул, перекинул XIV-го обратно в Париж, колдонул ему в любовницы самых доставучих баб в истории (Кодексом не запрещено) и полетел над пустыней прогуляться.***
И что делать, если у Повелителя такая драма душевная? Конечно, Дух ему разрешил рудник организовать. Я попытался сказать, что лично я против, так он на меня напустился — развитие науки тормозишь! Инвентаризацию гасконцы в пещере провели качественно, нашли самокопающие лопаты, самобьющие кирки, самобурящие буры и еще массу чего-то такого же самостоятельного. Стук, грохот, шипение, огонь… Не мог я, ну не мог уйти в другой конец Пещеры и не высовываться. Кодекс гласит четко — Джинн, который еще не выполнил желания Господина, обязан находиться либо в лампе, либо рядом с ним. Покинуть Господина он может только ради его блага и не более чем на час. Так что вытащил свой диван из лампы, расположился между лабораторией и рудником и проклинал тот день и час, когда решил проявить великодушие. Наконец, не выдержал. — Ну, Повелитель? Надумал желать? — А что теперь желать? — Джаффар крутил в руках какие-то прозрачные штуки, — неужели не понял? Я потерял любимую женщину. — Так пожелай доставить ее тебе! — Ты же слышал, она вышла замуж и счастлива. Я благородный человек и не буду ломать ее жизнь! Я уполз на диванчик, подушку на голову, одеялку на ноги. Подумал, а если вынесу Джаффара в какую-нибудь вечную мерзлоту и там оставлю без шубы, это будет считаться убийством? Потом решил, что рисковать не стоит. Мне жить еще лет пятьсот. Пятьсот лет без волшебства как-то невесело. И только я решил что жизнь моя беспросветна, как что-то полохнуло, грохотнуло, зашипело! Слышу — нет, это не темный водород неумного повелителя, это в Пещере что-то. Дух, подхватив кувшин с текилой, пошел разбираться. Возвращается, сообщает — у Пещеры ждут те самые, которые Повелителя привезли. На верблюдах, с лошадьми, носилками, все как положено. Я понял — вот он, шанс! — Джаффар, за тобой! Давай, собирай вещи, желай и отправляйся, а то не дай Пророк, еще буря в пути застанет! У Повелителя просто слезы на глазах выступили. — Но как же я тебе здесь одного оставлю? — Ничего, справлюсь, как-нибудь! Пока гасконцы паковали лабораторию и прощались, Дух Повелителю пару пригоршней камней отсыпал, две вазы династии Минь и статую паросского мрамора. Говорит — на сувениры, от чистого сердца! С собой еще пару кувшинов кваса дал и бутерброды с семгой — путь неблизкий, вдруг проголодается. Обнимались долго. Коврик кисточками слезы вытирал. Наконец выгрузились все с вещами на горячий песок. Повелитель повернулся ко мне: — Прощай, Джинн! Благодарю тебя! Тут я озверел. — Повелитель! Желания!!! Не смей говорить, что не придумал — я с тобой не собираюсь тащиться в неизведанные дали, у меня Пещера прекрасная есть! — Ах, да! — Джаффар улыбнулся извиняюще, — желаю стакан воды. — И все??? — сорвался я на фальцет. О, Аллах, удержи меня от нарушения Кодекса! Столько времени трепать мне нервы, гонять по этой невежественной Европе, провоцировать… — Почему все? С лаймом и со льдом. — Это твои три желания? — А что, трудно для тебя? — обеспокоился Повелитель. Взвыл, колдонул, сунул ему стакан. — Шукран. Домой же сам доберешься? — Доберусь, — все еще не веря в такое чудо, ответил я. Повелитель зашвырнул лампу в Пещеру и направился к высокому негру в богатых одеждах. — Осман, счастлив, тебя видеть! Я в долгу перед тобой за все легенды, которые ты рассказал мне об Аллахе и его родне! Я свернулся спиралью и нырнул в Пещеру. Эх, старею, что-то, уже и путешествия не радуют. Зато дома хорошо. Тихо. Темно.