***
День за днём выстраивались в тонкую, но прочную нить, связующую прошлое и настоящее. С Маттео мы почти не общались, ибо я была слишком занята подготовкой к магической дуэли с Гасом, а Бальсано постоянно пропадал на тренировках со своей командой, ибо скоро должен был состоятся матч Грифиндора и Слизерина. Хим наконец перестала тревожить меня со своими шуточками про Майка, а Нина прекратила подкидывать мне тоненькие намёки на мою связь с Булочкой. Они не знали, что я ввязалась в спор с Гастоном, ибо я посчитала, что для них это явно будет лишним. Мои тренировки помогали мне отвлечься. Благодаря им я отстранялась от этого мира с его вечными проблемами. Мною было принято решение разобраться в себе, а потом уж кого-либо в это втягивать, и, спасибо моим девочкам, они это сразу поняли. — Лу. — двери в Выручай-комнату распахнулись, и Гастон, сопровождаемый всем своим излишним пафосом, проходит вглубь помещения. — Готова? — Да, готова. — Зови своего секунданта. — отречёно произносит он, пока я осознаю, что никакого секунданта у меня вовсе нет. — Мой подойдёт через пару минут. — Окей… Ты же помнишь, что мы договорились не впутывать их? Перида молча кивнул. Сейчас мы играем двух злейших врагов, хоть на самом деле являемся друзьями… И к чему всё это? К победе, милая, к победе! — Ну что же, — бормочу себе под нос. — Будь, что будет… В считанные секунды покидаю комнату, дабы выловить хоть кого-нибудь. Но коридор пуст. Мерлинова борода! Ну хоть кто-нибудь… — Эй, кто есть? — чуть повысив громеость своего голоса проскулила я. — Есть. — послышался шаловливый ответ, а я уже пожалела, что решилась на сей шаг. Это был Симон. Подойдя ко мне поближе, он дружелюбно поприветствовал меня, я в свою очередь ответила ему тем же. Не могу сказать, что Симон как-то мне неприятен или противен. Нет, не в коем случае. Просто сейчас мне нужен действительно незнакомец, который бы уж точно не стал лезть в мои с Перида дела. — Ты что-то хотела? — Альварес бодр и полон сил, что слышно даже по таким коротким фразам. — Ох, Симон… — Тяжело вздыхаю и продолжаю. — Мне нужна помощь, но только… Тихая… — Это как? — Помощь без лишних вопросов. Понимаешь? — Если ты не убила кого-нибудь, то я готов помочь. — Он улыбнулся, но не так тепло, как это делал Маттео, и я, взяв его под руку, повела друга в Выручай-комнату.***
— Чем ты думала, Луна? — злостно шипит Маттео, таща к подземелье Слизерина. Он зол. Он очень зол. Бедный Гастон полетел в стенку, когда Бальсано с шумом влетел в Выручай-комнату. Меня накрывает страх. Я никогда до этого не боялась его. Я никогда до этого не видела его глаза такими — чëрными словно густая и кипящая смола, гневными словно в них утопает целый океан злости, безжалостными словно перед ним сейчас вовсе не я. — Я говорю: чем ты думала? — взрывается он. — Зачем ты полезла в это? — Мы уже пересекли порог гостиной Слизерина. Такая холодная и темная… Его хватку на моем запястье ослабить возможности не выдавалось. Да и я бы не смогла. Тело просто отказывается реагировать на физические воздействия, словно на меня нанесли заклятье обездвижения. — Я… — мои глаза наливаются слезами: никогда не могла терпеть те ужасающие моменты, когда кто-то скрывался на крик в моём отношении. Но это даже не кто-то. Это он. Мой Маттео. — Ты хоть представляешь, чем это могло кончится? — его кисть отпустила меня, подталкивая к одной из нескольких двухъярусных кроватей. — Не молчи же, Луна, я не со стеной разговариваю. — И именно сейчас он обернулся, чтобы посмотреть мне в лицо. И именно сейчас те слезы, что я пыталась держать внутри, прорвались наружу. Я залилась тихими и безмолвными ручьями солёной воды, бессильно обрушившись на кровать. — Луна… — Его могла я лишь слышать, ибо глаза мои были застланы пеленой размытия и невидения. — Валенте, ты чего? — Ничего. — Милая… — Его ледяная рука вновь обхватывает запястье. Но уже не так грубо и нетерпеливо — мягко, бережно. — Звëздочка, не надо слёз. Чувствую, как прогибается кровать. Вторая ледяная рука касается моего лица, поворачивая его к слизеринцу. Закрываю глаза. Не хочу на него сейчас смотреть; вновь и вновь думать о своих к нему чувствах; верить в вероятность того, что я действительно ему не безразлична; врать всем, что он мне безразличен; врать себе, что не влюблена в него. — Ну же, Карамелька. — Вот он уже лежит на кровати рядом, оставляя на моëм лобике лëгкое прикосновение его губ. — Скажи, зачем ты ввязалась в дуэль с Гастоном? Это очень опасно, солнце, ты могла пораниться. — Это был простой спор. — сбитый слезами голос пару раз срывается. Я, не обращая на это никакого внимания, смотрю на Маттео. Его лицо так близко ко мне, что мне выпадает возможность ощутить его медленное дыхание на своëм лице. — Ничего более. Мне нисколечко не страшно. — Уверенна? Он, лëжа на рядом со мной и продолжая сдерживать мою руку, что уже успела переплести в замок, в своей ладони, придвинулся немного ближе. Теперь я слышала биение его сердца. — Абсолютно. — Маргаритка моя, — произносит Маттео, глядя мне в глаза. Он вновь целует меня в лоб, но, очевидно, чересчур долго, ибо я потихоньку начинаю сходить с ума. — Не стоит проливать твои прекрасные слёзы. — На этот раз жертвой его губ становится кончик моего носа. О Мерлин, Маттео, что ты творишь?! — Потому что я очень тебя люблю и не хочу, чтобы ты плакала. Он клонится ближе ко мне, к моему лицу, к моим губам, дабы третьим поцелуем завершить ряд. Маттео… Он хочет меня поцеловать? Мерлинова борода, Бальсано, что ты творишь? Пульс, вероятно, резко подскочил, а у меня начался, как выражаются маглы, ступор. Может, это всё же сон? Или он несерьёзно? Его взгляд бродит по моему лицу. Он чего-то ждет. Но тогда, во сне, он не ожидал… Быстро, решительно и уверенно. Секунды тянутся невероятно долго, словно дают мне шанс одуматься. Кажется, что ещё немного, и он всё же сделает это, но время безжалостно оттягивает этот момент. — Маттео, тебе там письмо… — растерянно окончил вошедший парень. Я моментально бы отскочила от слизеринишки, но его сильные руки не позволили мне этого. Тем не менее его лицо обернулось к вошедшему, а моё, вероятно, покраснело, словно герб Гриффиндора. — Я тебя понял. — приговорил он ледяным голосом. — Можешь идти. — Эм… Встаньте с моей кровати, пожалуйста. И я встала. Как бы Маттео не пытался меня удержать, я рванула из этого места. Мне сейчас слишком стыдно, чтобы думать.