feelings are stronger than any medication

Не было смысла скрывать, что она сама действительно хотела этого. Поначалу поцелуй был несмелый, робкий, но затем стал перерастать в более глубокий и чувственный. Ее губы были сухими, холодными, но очень податливыми и мягкими. Он целовал ее медленно, но очень нежно и осторожно, будто старался специально тянуть время, будто она раствориться в его руках в ту же секунду, и он больше не сможет увидеть её. Его рука перешла на ее шею, а другая так же поглаживала ее в районе поясницы, вызывая у девушки волны мурашек по коже. — Ты прекрасна, девочка моя. — прошептал он ей прямо в губы в перерыве между поцелуями для того, чтоб набрать в лёгкие немного воздуха. Хотя для него казалось, что ему воздух не нужен вовсе, ведь сейчас он дышал только ею. Её тонкие изящные пальцы потянулись к пуговицам на его рубашке, но сильная рука мужчины перехватила ее за запястье.  — Ещё рано, милая. — после этих слов он приподнял ее за талию и усадил на стол, чтобы их лица были хоть немного на одном уровне. Ревнитель оторвался от ее губ, рисуя своими губами дорожку от ее рта ниже к шее. Он покрывал поцелуями каждый миллиметр ее бледной кожи, в некоторых местах оставляя на ней красноватые отметины. Потянувшись к пуговицам ее рубашки, он тихо шепнул ей на ухо:  — Разрешишь? — девушка кратко кивнула, после чего Ревнитель стал расстегивать пуговицы одну за одной, пока не дошёл до последней. Рубашка сразу скользнула по ее хрупким плечам, и оказалась сначала на столе, а затем и вовсе где-то в углу. Сейчас она сидела перед ним в одном нижнем белье, ее волосы были слегка растрепаны, губы приоткрыты, а на щеках был лёгкий румянец. Она часто дышала, прикрывая глаза и смущаясь от того, в каком виде она сейчас сидела перед ним. Он наклонился к ней ближе, и прислонив ладонь к ее щеке, прошептал:  — Ты уверена, Мортред? Только скажи и все закончится, обещаю. — но девушка согласно покачала головой, убеждая мужчину, что все в порядке. Даже наоборот, она сама потянулась к нему, снова и снова растворяясь в его поцелуях. Ревнитель спускался ниже, и уже покрывал поцелуями ее хрупкие плечи и выпирающие ключицы. Девушка тихо постанывала, откинув голову назад и подставляясь под его ласки, чем ещё больше сводила его с ума, попутно все-таки растегивая его рубашку. Через пару мгновений и та оказалась на полу. Несмотря на то, что Ревнитель не был уже  двадцатилетним молодым парнем, его тело ещё было в отличной физической форме. Широкие плечи, крепкая мужская грудь и подтянутый торс. В общем, посмотреть было на что. Сняв с него рубашку, она сама сделала то, что от нее мужчина явно не ожидал — она завела руки себе за спину, и в ту же секунду ее бюстгальтер оказался там же, где и его верхняя часть одежды. Перед ним показалась ее округлая, аккуратная, средних размеров грудь с уже вставшими от возбуждения сосками. Потеряв дар речи, он сначала не мог вымолвить и слова, но затем с трудом все же произнёс:  — Ты прекраснее этой лунной ночи, родная. — она прикусила свою нижнюю губу после того, как его большая ладонь накрыла ее грудь, слегка ее сжимая, а затем он вовсе покрывал поцелуями и ее. Она уже не сдерживала своих громких стонов, запуская и перебирая своими тонкими пальцами его русые волосы. Прекратив сладострастные пытки и немного отвлекшись от ее тела, инициатива теперь перешла в руки девушке. Она сама поцеловала его, слегка прикусывая его губы, после чего перешла на его шею, где в местах ее поцелуев сразу появлялись кроваво-красные пятна. Осыпала поцелуями его грудь, на которой так часто засыпала все эти дни. Его руки жадно исследовали ее тело, блуждая от ее талии к бёдрам, к ягодицам и возвращаясь обратно. Он с желанием отвечал на ее поцелуи, от которых ему сносило крышу, запускал свои пальцы в её густые волосы цвета смолы, сжимал ее хрупкий стан в объятиях, будто прятал ее от всего этого мира, хотел отгородить ее от всех проблем и принять на себя всю ту боль, что ей пришлось перенести. Возбуждение было на пределе. Он не мог себя больше сдерживать, поэтому подхватил ее за ягодицы и понес  в  спальню, которую уже давно считал их общей. Уложив ее на кровать и сняв с неё последний элемент одежды, который сейчас был преградой между ними, он расположился сверху. Его губы нашли ее, снова увлекая их языки в совместный танец. На минуту прервав его, мужчина серьёзно прошептал:  — Ты уже была с кем-то до меня, Мортред? — вопрос был деликатный, но она понимала, что ему важно было это знать. Не раздумывая, Мортред отрицательно покачала головой.  — Боже, ты дороже всех звёзд на небе, девочка моя, — он коленом раздвинул ее колени, а она машинально развела ноги в стороны. — Потерпи, малышка, может быть больно. — прошептал Ревнитель ей на ухо и тут же аккуратно вошёл. Послышался девичий вскрик и ее ногти впились в его спину. Он остановился, давая привыкнуть ей к ощущениям. Через некоторое время боль стала стихать. Совершая аккуратные медленные толчки, он успокаивающе целовал ее то в уголок губ, то в висок, то в скулы. Она тихо стонала, проводя пальцами по спине, чем еще больше возбуждала его. Он старался контролировать себя, чтобы не быть излишне грубым, но постепенно он чувствовал, что его самоконтроль покидает его.  — Девочка моя, я так не смогу долго сдерживаться.  — Не сдерживайся, Ревнитель. Сегодня луна будет светить только нам двоим. — она стала прикусывать кожу на его шее, и он окончательно потерял его. Движения становились резче и быстрее, тела были мокрыми от пота, дыхание сбивалось в унисон, а на весь дом слышались громкие женские стоны, иногда переходящие в крики. Эйфория настигла их одновременно. Из глаз словно вылетали искорки, голова неистово кружилась, во рту ужасно пересохло. Спина мужчины горела из-за множества царапин, оставленных ею в порыве страсти. Ее лицо было красным  то ли от смущения, то ли от «физической нагрузки». Однако более заметными сейчас были ее глаза: они светились счастьем. Он лёг рядом с ней, а она положила голову ему на грудь, пальцами рисуя на ней незамысловатые узоры. Сначала они молчали, но затем тишину разрушило обращение Ревнителя к девушке:  — Не будешь жалеть, девочка моя? — он посмотрел на нее, перебирая чёрные пряди ее волос. Она отрицательно помотала головой.  — Нет, Ревнитель, ни капли. А ты? — она лукаво глянула на него снизу вверх, целуя его в щеку.  — Ни за что. Ты прекрасна, Мортред. — он поцеловал ее в ответ, а она тепло ему улыбнулась.  — Льстить — плохо, если ты не знал,  — она томно рассмеялась, а затем серьёзно спросила. —  Стой, а как же религия твоя? Ты разве сейчас не грех совершил? Ну там знаешь, до свадьбы нельзя, все такое. — она вопросительно подняла бровь с недоумевающим выражением лица. —  Глупая, запомни: любовь — это не грех, — он вновь поцеловал ее в губы, а затем продолжил. —  Но даже если это было бы грехом, то с тобой, к слову, и согрешить не жалко. — Ревнитель подмигнул ей, и девушка вновь залилась краской. Он добродушно рассмеялся, попутно прижимая ее к себе.   — Давай спать, милая. Спокойной ночи, Мортред.   — Спокойной ночи, Ревнитель. Немного помедлив, словно не решаясь произнести это вслух, мужчина тихо прошептал:  — Я люблю тебя, девочка моя. Жаль, что она этого не услышала, ведь практически сразу погрузилась в спокойный, тихий сон.