Красная леска

Под лучами оранжевого солнца, в маленькой тёплой комнате инженер наблюдал, как его экономист допивает стакан воды. — Спасибо, — сказал Фронт, отдавая стакан назад. Он всё ещё не до конца понял, как Бону удалось затащить его к себе домой, и почему он вообще позволил ему это сделать. Сейчас цветочник восседал на середине удобной кровати, окутанный пристальным озабоченным взглядом. — Что-нибудь ещё нужно? — спросил Бон, поставив стакан на прикроватную тумбочку. Фронт покачал головой. — Нет, я в порядке. И сразу после этого ушиб на голове напомнил о себе, начав неистово чесаться. Фронт дотронулся до него, раздирая кожу. Бон не мог смотреть на это, так что мигом отдёрнул его руку от пушистых волос и сам запустил туда ладонь, начиная чесать шишку кончиками пальцев, чтобы не ранить нежную кожу. Чувство блаженства наполнило Фронта с ног до больной головы. А вот Бон чувствовал только волнение за чужое самочувствие. — Сильно болит? — спросил он, перестав чесать. — Болела бы меньше, если бы ты на неё не давил, — усмехнулся Фронт, и инженер с тихим «ой» дёрнулся назад. Цветочник сдержал смешок. Когда-то человек, ненавидящий излишнюю серьезность, сейчас сам любую мелочь воспринимал всерьёз. Бон воспользовался моментом, когда его экономист был отвлечён, и поцеловал того в лоб. Фронт вздрогнул, удивлённо взглянув на инженера. А тот только мягко подул на место, где только что работал рукой.  — Прочь! — крикнул он в полной уверенности, что это действительно поможет, — Лучше? — …Ты как ребёнок, — тихо сказал Фронт, потому что, повысь он голос хоть на децибел, сразу выдаст дрожь. Прямо сейчас его сердце выпрыгивало из груди, глядя на парня, который с безграничной заботой хлопотал над его шишкой. — У тебя жар? — спросил Бон, нахмурившись, потому что Фронт неожиданно начал краснеть. Инженер приложил свой лоб к чужому, сравнивая температуру.  — Вроде бы, всё в порядке… Сердце Фронта забилось с бешеной скоростью. Лицо Бона было так близко, что он мог чувствовать, как чужое горячее дыхание опаляет его губы. Он резко отпихнул его и лёг на кровать. — Я просто устал, — пробубнил он, принимая позу поудобнее и закрыл глаза. Бон лёг рядом, с любовью глядя на лицо напротив. — Тогда тебе нужно немного поспать сейчас, — прошептал он, — а после сна боль исчезнет, обещаю. Фронт и так это знал. Он попытался полежать пару минут с закрытыми глазами, но сон не шёл. Сердце немного успокоилось, но напряжение осталось. Он открыл глаза. Бон пялился на него, по-дурацки улыбаясь. — Ты не собираешься уходить? — задал вопрос Фронт, ожидая, что инженер уйдёт, но тот только подвинулся ближе. — Разве я могу тебя бросить? — он улыбнулся, — Кроме того, хочу быть последним, что ты увидишь перед сном… — Перестань, — Фронт фыркнул, а про себя добавил: «Перестань, моё сердце только успокоилось.» Фронт отвернулся и закрыл глаза, но снова не смог продержаться долго. Куча вопросов резко всплыла в его голове, не позволяя успокоиться. — Бон. — Что? — Как ты поранил руку? — Ничего такого, — Бон почесал затылок, — просто… когда ты бросил меня там, я так расстроился, что разбил стену. Извини. — Не извиняйся, — Фронт вдруг почувствовал жалость к этому человеку, лежащему позади него, — мне стоило сначала поговорить с тобой, прежде чем уйти… — Тогда… я зря ждал, пока ты остынешь? — Пока я остыну? — Фронт повернулся назад, одаривая инженера взглядом непонимания. Но его ожидал точно такой же взгляд. — Ты же видел меня в туалете с… — Бон, я идиот? — Фронт нахмурился ещё сильнее, — Я видел, что он сам к тебе полез. Ты бы не стал этого делать. Эти слова были как бальзам на душу для инженера. Тем не менее, он надулся и повернулся к цветочнику спиной. Последний нахмурился, теряясь в непонимании. — Что-то не так? — спросил он. — Ты за эти дни дважды так жестоко бросил меня… — обиженно пробубнил Бон, — Я так страдал, а теперь ты говоришь, что это было зря… Ты такой жестокий… Фронт морально сжался. Он чувствовал, как груз ответственности сваливается ему на плечи вместе с чувством вины, стоило только хитрому манипулятору произнести печальным голосом несколько слов. Он поражённо вздохнул. — Повернись, — попросил он, но Бон не сдвинулся с места. — Не хочу. — Повернись… Никакой реакции. «Ну и лежи так сколько влезет!» — подумал первым делом Фронт, готовый уже обидеться в ответ, но передумал. Вместо этого он просто изменил тактику. — Ты знаешь, я ударился головой, когда пошёл искать тебя и случайно споткнулся… Бон не шевелился. Фронт попробовал снова. — А ещё я поговорил с Маем, и он пообещал, что отстанет от тебя… Бон повернул голову, в ожидании чего-то, что затмит все предыдущие реплики. Он, вообще-то, простил Фронта ещё когда тот попросил повернуться, а сейчас просто игрался, балуя своё самолюбие и сердце. Фронт не хотел говорить этого, но, раз уж рассказал об остальном… Пора было признать правду. — Когда я сказал, что всё ещё люблю Дыана… я ошибся. Бон повернулся назад. Он чувствовал, как все раны на сердце, полученные за эти мучительно долгие дни, вмиг затянулись. — И кого же ты тогда любишь? — …Никого. Фронт фыркнул, глядя, как щурится инженер. Тот, конечно, не ожидал услышать своё имя, но всё же чуточку надеялся. Однако, такой вариант его тоже устраивает. Он всё ещё победитель. Он накрывает чужую ладонь своей, и пульс одного подстраивается под пульс другого, начиная биться в унисон. — Тогда, если твоё сердце свободно… могу я занять его? — Для тебя это будет очень непросто. Особенно с такой убитой рукой… — Фронт берёт забинтованную ладонь и тихонько дует на неё, — Прочь! Сердце Бона покидает его в этот момент. Теперь у него нет сердца. Зато у Фронта их два. Он подползает ближе и прикрывает цветочника одеялом, сплетаясь своими ногами с чужими. И, когда оба поняли, что лежат в удобной позе, то их начало, наконец, клонить в сон. — Я смогу. Обещаю. Инженер мягко целует ладонь экономиста, глядя ему в глаза. Фронт не сомневается. Если Бон что-то обещает, то это обязательно произойдёт…