Казнить нельзя помиловать

«Месть — великий мотив. А иногда — мотив для глупейших поступков».

       Волны гулко стучались о железные борта сухогруза, который уже семь, нет, восемь дней степенно шёл своим привычным путём. Летнее море распахивало перед огромной махиной бескрайние просторы. Штормило, но никакие превратности погоды не мешали движению судна. Уже второй день ливень, как из ведра, барабанил по огромным железным створкам. Тугие струи дождя стекали на палубу. Они как будто бы оплакивали чью-то испорченную девичью юность, а возможно и смывали следы собственных преступлений. Вместе с водой, уплывающей по палубе в океан, казалось, улетали и все её неблагоразумные мысли и недостойные поступки. Душевные раны затягивались, оставляя рубцы и шрамы, некоторые из которых со временем станут незаметными, а какие-то не разгладятся никогда. С определённого времени она полюбила дождь, хотя раньше предпочитала ему палящее солнце. Она прикрыла глаза, и события того, последнего, счастливого лета перед поступлением в университет полетели перед глазами, как слайды диафильма, хотя с тех пор прошло… уже три года. «Три. Даже не верится», — пронеслось в голове. Так много и так мало. Сколько всего произошло за эти три года! Тогда отцу предложили подходящее место в корпорации «Seven Kingdoms». Он долго сомневался, но мамины доводы о светлом будущем, открывающимся перед их детьми, сделали своё дело, и они  всей семьёй переехали в Королевскую Гавань, а Винтерфелл превратился для Старков в поместье для отдыха. С того самого злополучного дня всё и началось. Если бы можно было вернуться назад и хоть что-нибудь изменить? Она много-много раз задавала себе этот вопрос. И каждый раз на ум приходил только один ответ: «От меня не зависело НИЧЕГО».       Впрочем, тогда будущее действительно казалось лучезарным и безоблачным. Как они с мамой мечтали выбраться из северного захолустья. «Санса — доченька, я провела всю жизнь в этой дыре, хоть ты проживёшь жизнь в достойном месте», — продолжительные причитания вновь всплыли в подсознании. А уж когда мать узнала, что на её любимицу обратил внимание сын президента корпорации и внук богатейшего человека всего Вестероса — Джоффри Баратеон, так и вообще заголосила: «Милая, это такой шанс — такой шанс всем нам выбраться из нищеты». После всего произошедшего, Санса долго раздумывала над словами матери. Ведь они никогда не жили в нищете. Безусловно, до Ланнистеров, Тиреллов и прочих соучредителей «Seven Kingdoms» им было далеко. По сравнению с ними, Старки жили более чем скромно. Но ведь они никогда не голодали, им было что надеть, гости, посещавшие их дом, всегда восхищались аккуратным интерьером, им хватало средств, чтоб слетать в Эссос в отпуск, пусть раз в несколько лет, но у других семей не находилось и таких возможностей. А маме всегда казалось, что чего-то не хватает. «Джоффри настоящий принц. Мечта всех девочек. Дорогая, ты должна сделать всё, чтоб не упустить его», — эти слова впечатались в её мозг раскалённым железом. Мама не переставала твердить это даже после того, как случилась трагедия. «Она сказала, что я преувеличиваю, и что всё можно решить». Ради справедливости стоило отметить, что Санса и сама мечтала учиться в столичном университете, выйти удачно замуж, одеваться по последней моде, посещать престижные выставки, тусовки и клубы. И вроде бы мамины уговоры и не при чём.       Санса схватилась ладонью за запотевшее окно иллюминатора. Слёзы в который раз навернулись на глаза. Она всегда запрещала себе плакать по этому поводу, вот и сейчас заставила себя сглотнуть их. Устремив взгляд наружу, она заметила лишь налипшие на стекло капли и ничего больше. Дождь усилился. Санса вновь прикрыла глаза, и перед ней нарисовался тот день. Прошла неделя с похорон дяди Роберта. Отец как раз улетел в Браавос, ему нужно было решить какие-то вопросы, связанные с финансовыми обязательствами компании. Джоффри предложил проветриться. Сансе тогда показалось немного странным, что у него совсем недавно умер отец, а он уже закатывает вечеринку. Но леди Серсея предположила, что её сыну, должно быть, так проще пережить горе. А её мать сказала, что молодые люди несколько иначе, чем девушки, реагируют на смерть близких, а Сансе стоит быть повнимательнее к жениху. Потом Санса не единожды припоминала, что официального предложения о замужестве лично ей не поступало. Это был плод её фантазии, или наваждение, граничащее с заблуждением! А скорее всего и то, и другое, подкреплённое планами и пожеланиями родственников. В тот день стояла невообразимая жара. Солнце палило нещадно. День идеально подходил для вечеринки у бассейна. Когда Санса появилась на загородной вилле Баратеонов, вся молодёжь уже изрядно подвыпила. Она ещё ничего не успела сообразить, как у неё в руках оказался коктейль с цветной жидкостью. Если бы она попробовала его сейчас, то узнала бы с закрытыми глазами. Горько-сладкий вкус с привкусом ананаса освежал не хуже воды, которой кто-то её окатил из бассейна. — Ненавижу жару, ненавижу ананасы, — протараторила она сама себе. Она открыла глаза и ощутила дискомфорт в ладони. Уже несколько минут она держала её припечатанной к стеклу иллюминатора. Она оттащила руку и покрутила кистью, чтобы скинуть напряжение. Чёткий отпечаток длинных ровных пальцев остался на стекле. Глядя на него, Санса вдруг почувствовала тошноту. «Это всего лишь простой оттиск ладони. Он не должен у меня вызывать никакие ассоциации о том дне. Но почему-то вызывает».       Вспомнились прикосновения Джоффри. Хотя то, что он делал, трудно было назвать прикосновениями. Она прошла внутрь дома переодеться. Кто-то из гостей направил её на второй этаж. Заходя в одну из комнат, она столкнулась с девушкой. Красивая блондинка с неестественно-синими глазами едва не сбила её с ног на пороге. Девушка явно нервничала. «Ты не на что не годен», — выкрикнула она, казалось бы, в пустоту. — «И вообще, только попробуй меня тронь, отцу нажалуюсь». Далее послышался ироничный смех и звонкий цокот шпилек по мраморным ступеням. Санса уже хотела спуститься за незнакомкой, как чья-то рука грубо развернула её к себе. Она ощутила острую боль в ключице. Бокал с коктейлем выпал из рук. Послышался удар, за ним еще один. Жидкость перемешалась с осколками и окрасила мрамор в ядовито-зелёный цвет. Санса инстинктивно попыталась схватиться за плечо, но не успела. Джоффри (а это был именно он) уже толкнул её в комнату. Она удачно упала в мягкое кресло. У неё появился момент, чтобы прийти в себя. Почему она не убежала тогда? Ведь был такой шанс. Нет, она начала что-то объяснять, чем вызвала у Джоффри злорадный смех. «Ты же хотела за меня замуж? А ты знаешь, какая главная обязанность жены? Конечно же знаешь. Так давай сейчас и начнём исполнять супружеский долг?»       Мерзко хихикая, Джоффри схватил её за запястья, резко приподнял и также резко толкнул на кровать. Пожалуй только в этот момент Санса до конца поняла, что её ждёт. Она хотела выбраться, перекатилась на живот и попыталась отползти, чем ещё сильнее озлобила Джоффри. Он схватил её за пояс брюк. Тогда она пожалела, что не надела ремень. От грубого рывка нежный атлас треснул, пуговица отвалилась и брюки сами начали соскальзывать по бёдрам, открывая парню все то, до чего он так жаждал добраться. На мгновение Санса подумала, что он залюбовался её видом сзади. Воспользовавшись моментом, она ещё раз попыталась встать, но запуталась в ткани, так как брюки клешились к низу. За это она получила пинок в зад и вновь приняла лежачее положение. Тогда она поняла, почему Джоффри ненадолго остановился. Он не мог изнасиловать её сам, он использовал для этого сломанный вибратор своей матери. Он сообщил ей об этом с гордостью в голосе. В какую-то минуту, Санса уже не смогла терпеть, она просто закричала, и неизвестно - от физических истязаний или от его отвратительных рассказов. Она надеялась, что кто-нибудь откликнется на её мольбы, но снизу так громко играла музыка, что вряд ли её кто-то вообще слышал. Позже она ловила себя на мысли, что даже если дружки Джоффри, вроде Ланселя и Квентина, её и слышали, то вряд ли бы сбежались освобождать её от насильника. Санса никогда не попадала в подобные ситуации, в её окружении не было таких знакомых и даже их знакомых, кто бы попадал в них, потому она вела себя не так, как правильно, а как получалось. Лёжа на животе, она не могла ни укусить своего мучителя, ни ущипнуть. Это бы и не помогло, но она должна была хотя бы попробовать.       Санса отвернулась от окна и медленно подошла к кровати. Небольшая каюта, в которой не было ничего лишнего: откидной стол, кровать, кремовый ворсистый ковёр на полу с зелёной окантовкой, вдруг напомнивший ей детскую песочницу. Ей вновь захотелось вернуться в Винтерфелл и никуда не уезжать. «Только так, как раньше, уже не будет! Как можно доверять тем, кому уже не веришь?» — У Сансы не было ответа на этот вопрос. Она прикрыла лицо руками, скинула туфли, и, поджав ноги, забралась на постель. Последнее время её часто мучила бессонница, но сейчас от наплыва воспоминаний, пропитанного шлейфом эмоций, её быстро разморил сон.