Дневник Демори

[7 января, понедельник] Я сильно нервничал из-за сегодняшнего дня, он обещал быть неприятным и тяжелым. Новая школа, новые люди, много новых людей, а значит, много знакомств, общения, вопросов. Мне вот так сразу сложно со всем этим. Но он вдруг оказался немного (намного?) чудеснее, чем я ожидал. Сегодня я встретил тебя. Встретил, залип, стоял, смотрел. Можно я буду на ты сразу, да? Можно я буду писать тебе вот так? Вот здесь? В этом новом дневнике, который мне так настоятельно советовал завести мой врач? Не отвечай, ведь я всё равно буду. Да и вряд ли ты будешь против, если никогда об этом не узнаешь. [8 января, вторник] Ты знаешь, это смешно (или совсем даже нет). Я хожу по кругу. Сбежал из одной школы, и сразу вляпался почти в то же самое в новой. Думаю о тебе второй день подряд. Вспоминаю, как ты прошел мимо, влёгкую толкнул плечом и даже не заметил. Улыбался друзьям. Вообще, это не очень хорошо для меня так фиксироваться на чем-то. На ком-то. Ты не знаешь. Я болен, я неизлечимо болен психически. У меня биполярное расстройство. Это когда тебе то невыносимо плохо, то безумно хорошо – и на максимальной амплитуде. И все чувства бритвенно-обостренные. Как будто ты живешь то в грязном мире сплошной кромешной тьмы, то в ярчайшем свете радужных пони. Во время депрессий я много сплю, правда много, просто потому что ни на что другое нет ни сил, ни желания... вообще, в такие дни хочется только одного: сдохнуть и перестать чувствовать наконец эту боль, это неизбывное ощущение беспросветного мрака, сжимающегося вокруг, вдавливающего грудную клетку, так сильно, что тяжело становится даже дышать. Каждый вдох – подвиг. А когда мне хорошо... то я, наоборот, совсем не сплю. Даже просто присесть не могу, успокоиться не могу, плохо или почти не помню, что делаю. Только иногда ощущаю настоящие крылья за спиной – сильные, большие, я почти уверен, что могу взлететь, если захочу. Я чуть было не сиганул с окна в четырнадцать лет, настолько сильно в это поверил. Я прямо чувствовал их – крылья, восторг и трепет предполёта. Мама случайно зашла в комнату, поймала меня на подоконнике. Всё закончилось хорошо. А иногда я не чувствую почти ничего. Временно становлюсь нормальным, временно становлюсь как все, временно заполняюсь этой невнятной, обыденной серостью. Это называется интерфаза или интермиссия. И сейчас я в ней. Это значит, что скоро будет или тьма, или свет. И мне немного страшно. [9 января, среда] Вчера написал так много, но ничего из того, что обычно пишут в дневниках. Нужно пересказывать события дня, а меня сносит куда-то. Мне хочется рассказывать тебе о себе, но не о рутине, которая со мной происходит... Скучно это всё. Ну ладно, что там. Познакомился с преподавателями. С одноклассниками. С одноклассницами. Девчонки рассматривают с любопытством, совершенно точно достойным лучшего применения, щебечут чего-то, расспрашивают – вообще, очень милые, дружелюбные, улыбчивые. А парни дистанцируются и раздражаются. А я не хочу совсем в это влезать, не хочу никому мешать. Если мне снова скажут, что я красивый, наверное рассмеюсь в лицо, не удержусь. Зачем мне вот это писать, док? Как это мне должно помочь? [10 января, четверг] Ладно. Давай я расскажу, как выгляжу, чтобы то, что написал вчера, не выглядело таким заносчивым. Я очень худой, непропорционально высокий и заметно сутулюсь из-за этого; длинный нос, совершенно уродский в профиле; ушлепочный разрез глаз со слишком крупными нижними веками, так что когда я смеюсь или улыбаюсь, они почти закрываются; настоящее воронье гнездо на голове вместо волос, которое сворачивается само по себе, как бы я ни расчесывался... Длиннющие тонкие руки, такие же ноги, на которые даже невозможно подобрать брюки нужной длины. Как будто персонаж из дурацкого мультика, а не человек. Голос, кстати, тоже, как из мультика. И.. это всё. Что тут красивого? Ты вот даже прошел мимо и не заметил меня. [11 января, пятница] Окей, пора признать это, рабочая неделя закончилась, уже вечер пятницы, а я тебя больше нигде не видел. Пробовал приходить в школу пораньше, попозже, задерживался после занятий, зависал в столовой. Но я не нигде тебя не видел. Вдруг ты вообще не учишься в нашей школе? Вдруг ты чей-то брат, заходил помочь или что-то еще такое? Вдруг мне вообще это всё показалось? Вдруг тебя просто не существует, точно так же, как не существует моих крыльев? [12 января, суббота] Сегодня был большой семейный ужин, Люсиль пришла, потом мои тётя с дядей. Много говорили, я искренне смеялся, я искренне был рад видеть их. Очень тепло и по-домашнему посидели. У меня даже по-настоящему, не искусственно получилось переключиться и вовлечься в этот маленький уютный семейный хаос. А еще я приготовил теплый салат с грушей и сыром, всем вроде понравилось, несмотря на странноватое сочетание вкусов, да. Ловил мамин мягкий улыбающийся взгляд на себе и Люсиль. Она верит в нас, она правда верит, что всё может быть хорошо. И когда она так смотрит, я тоже начинаю в это чуть-чуть верить. [13 января, воскресенье] Но ничего хорошего не будет. Это просто наваждение. Всё в моей поганой жизни – наваждение и фантомы. Фантомные крылья, фантомные друзья, фантомные боли. [14 января, понедельник] Шел со школы, и прямо передо мной мальчик лет семи упал на повороте с велика. Сильно разодрал колено и штанину. Я посидел с ним немного, пока он ждал маму, разговорились. Оказалось, он любит мультфильм про Леди Баг и Суперкота. Нарисовал ему их. Потом его мама пришла и отругала нас обоих. Вернее его отругала, а мне сказала не приставать к её сыну и держаться подальше. Я не понял, что сделал не так. Что такого себе позволил, чтобы в этом можно было усмотреть какую-то угрозу?.. У меня на лице не написано же, что я безумен?.. [15 января, вторник]

Лука Лука Лука Лука Лука Лука Лука Лука Лалльман Лука Лалльман Лалльман Лука (графически написано по-разному, с наклоном, без, строго, небрежно, агрессивно, с завитушками, фантазийно)

Да, я знаю, как тебя зовут. Да, я увидел тебя наконец-то сегодня! Я такой счастливый сейчас! И тогда, днем в столовой был счастливый. Поймал взгляд за обедом, так и не поел сам, зато насмотрелся вдоволь. Нет, вру, не насмотрелся. Но дождался, когда вы с друзьями уйдете, подошел к ребятам, которые сидели рядом, спросил, как звали того парня в синей куртке. И мне сказали. И теперь я знаю! Всё, ты попался, Лука! Ты попался! На собственный урок я опоздал, конечно. У тебя очень красивое имя. Тебе идет. [16 января, среда] Мне начинает нравиться в этой школе. Сконтачился немного с парой парней. Всё лучше, чем я успел себе напридумывать. Всё лучше, и не так плохо. Учителя хорошие. Хотя я и умудрился уже ввязаться в бесполезный спор на уроке с одним из них не по теме. Он как-то чересчур резко высказался о парнишке в слишком узких на его взгляд брюках, ну и я не смог смолчать. Потому что мы сами вольны выбирать то, как выглядим, если это не нарушает общественного порядка, так? [17 января, четверг] Никак не мог поймать мяч на физре. Народ ржал, я тоже ржал. Ну вот, теперь ты знаешь, что я далеко не спортивный парень. [18 января, пятница] Эта неделя не прошла даром. Я знаю твой класс, расписание, время, когда ты обычно приходишь, и как долго роешься в шкафчике. Борюсь с соблазном подбросить тебе что-то. Не знаю, может быть, рисунок? Хотя зачем он тебе? Ты даже понятия не имеешь о моем существовании. И пусть так и остаётся. Еще я иногда прошу разрешения выйти с урока, иду туда, где у тебя занятия, и прохожу мимо окон. Заглядываю вскользь. Пока не написал, это казалось нормальным. А сейчас понимаю, что лажаю. Я зафиксировался и сталкерю. Надо как-то проветрить мозг. Мне правда нельзя так сильно зацикливаться. Но как мне отвлечься? [19 января, суббота] Гуляли с Люсиль по городу. Она рассказывала про университет, про друзей, мне сквозило между строк сравнение, как круто всё у них и как херово всё у меня, хотя, уверен, она ничего такого не имела в виду. Но тогда задело это, я психанул, нагрубил. Она ушла. А я отправился дальше гулять один. И мне было свободно и легко. В очередной раз думал о возможности нашего разрыва, что эти отношения меня больше тяготят, чем помогают. Но мне страшно остаться одному, хотя если быть честным с самим собой, я всегда один, что уж там. И вот разговариваю теперь письменно с почти воображаемым другом. Я ведь даже не знаю, какой ты, Лука. Совсем почти ничего о тебе не знаю. Отрывки из обрывков. Но мне кажется, что очень точно тебя чувствую. Это ведь возможно? А еще, когда гулял, я чуть-чуть верил в сказку и надеялся, что встречу тебя. А встретил черного кота с громадными желтыми глазами. Кормил его купленным в ближайшем супермаркете паштетом. Потом сидел на лестнице, и я долго держал его на коленях и гладил, и слушал, как мурчит. Решил, что заберу домой. А потом маленькая девочка подошла к нам и сказала, что это её кот. Пришлось отдать. Вернулся поздно. С ощущением пустоты в руках. [20 января, воскресенье] Прятался сегодня в убежище. Там так тихо, как будто в мире вообще больше никого не осталось. Как будто меня тоже больше не осталось (зачеркнуто) Когда я там, мне не хочется выходить наружу. Наверное, это единственное место, где я чувствую себя защищенным. Защищенным темнотой и тишиной, и отсутствием давящих, стискивающих обязательств. [21 января, понедельник] Сегодня был у врача. Он говорит, что всё в порядке. Говорит, здорово, что достаточно долгая интермиссия. Что, возможно, это означает, мои эпизоды с возрастом становятся более редкими. Я ему не верю. И не верю Люсиль, которая снова рядом и снова улыбается. Я знаю, что она все еще злится. Я знаю, что должен быть благодарным, ведь она со мной всё это непростое время. Поддерживает, мирится со всеми моими закидонами. Я должен быть благодарным. Но я раздражен. И ничего не хочу, кроме одного. Мне нужно просто доучиться. Просто доучиться и выпуститься. Получить аттестат. И не наломать дров в этот раз. Поэтому, Лука, дай мне повод в тебе разочароваться. Пожалуйста. Я уже не верю, что смогу слезть с этой иглы сам. [22 января, вторник] Я не знаю, что писать. Ничего не происходит. Всё раздражает. Уроки скучные, еда невкусная. Ты за весь день ни разу не попался на глаза. Выкурил мощный косяк. Люсиль убьёт, если узнает. [23 января, среда] В школе раздавали флаеры: планируется встреча учеников. Я взял, хочу сходить. Вдруг ты тоже будешь там? И, быть может, у нас получится поговорить. Я хотел бы знать, как звучит твой голос. Он мягкий? бархатистый? Громкий или тихий? [24 января, четверг] Гадал на нарисованной ромашке, придешь ты на собрание завтра или нет. Ромашка сказала, что я придурок, и улетела с порывом ветра. [25 января, пятница] Это случилось. Мы сегодня говорили. Но сначала – смотрели. Я заметил твою макушку почти сразу, как зашел в студию. Сел. И перехватил взгляд. И, уау, ты тоже меня заметил. Заметил! И потом я ловил боковым зрением, как ты смотришь на меня. И каждый раз это отзывалось горячей волной от диафрагмы к горлу. После окончания встречи я побежал встречать тебя на остановку. Я знал, откуда ты уезжаешь, я знал, что ты скоро придешь. Я ждал тебя. Не знал только, что буду делать, когда ты появишься. Но ты сделал всё сам. Подошел, посмотрел, дал мне повод заговорить. А я порол чепуху и никак не мог собрать разбегающиеся мысли в кучу, чтобы сформулировать что-то хоть сколько-нибудь адекватное. Я старался быть нормальным. Но говорил только про то, какое всё странное и какой сам я странный. Но ты поддерживал и смотрел в ответ. Выразительно смотрел, смело, прямо сканируя взглядом, будто не слышал всю ту пургу, что я нёс. У меня была самокрутка с собой. Я закурил, передал тебе, ты обхватил ее губами, затягиваясь. Я буду считать это почти поцелуем, ты знаешь? А твоя подружка такая беззаботно-милая. Она глядела на тебя еще более откровенно, чем ты на меня. Понимаю, что завидую ей. Завидую этому её праву. Смотреть, быть рядом, чувствовать тебя. Сидеть так близко. Мне всё это нельзя. Но маленьким бонусом себе буду считать то, что ты на нее не смотрел в ответ совсем. //Пост в Инстаграм: chelou: https://www.instagram.com/p/BtEdThtnYPH [26 января, суббота] Я жду понедельника. Я жду понедельника. Я жду понедельника. Я хочу увидеть тебя снова. Я хочу говорить с тобой снова. Я хочу видеть, как ты смотришь на меня – снова. Два гребанных дня. Два гребанных дня. Как долго, Лука. Как это невыносимо долго. И как я лажаю со всем этим. Меня несет. И мне не за что ухватиться, чтобы притормозить. Просто падаю в тебя. Проваливаюсь. Хочу тебя рядом, здесь, сейчас. [27 января, воскресенье] Так много домашки на понедельник. А я сижу и смотрю стену. Выпадаю из реальности. Мечтаю. Когда-нибудь, быть может, совсем скоро, мне это аукнется. Я попаду в петлю, которую сам для себя же и расстелил тут. Может, мне лучше сдаться в психушку, пока не началось? Я чувствую, как подступает. Я точно натворю какой-нибудь лютой хуйни. Пиздец будет... [28 января, понедельник] Нет-нет, всё хорошо. Я просто перенервничал. Мне бы какой-нибудь флажочек для себя. Как в «Начале», волчок, крутится или не крутится. Просто чтобы быть уверенным. С другой стороны, раз меня не распирает от счастья, раз я не бегу к тебе посреди ночи, очевидно, что это не оно. Мне бы узнать, где ты живешь (зачеркнуто аккуратной волнистой чертой) Получил «неуд» за несданное эссе по литературе. Забыл. Хотя очень хотел написать, точно помню, даже слова подбирал, меня тронула тема. Но, наверное, опять увидел тебя на другом конце коридора и всё вымело из башки. [29 января, вторник] Планировали с Люсиль летний отдых. Родители готовы оплатить нам путешествие куда-нибудь недалеко. Она хочет на пляжи Испании, а меня тянет в Ирландию. Хочу утонуть в этой сказочной зелени, о которой столько слышал, но ни разу не видел своими глазами. Хотя, скорее всего, их «недалеко» значило пригороды Парижа. А вообще, я бы провел всё лето под окнами одного конкретного дома, только не знаю пока, какого именно. И мне однозначно нужно заканчивать думать про это. Опять. [30 января, среда] Дафна говорила, что сегодня новое собрание в студии. Я хотел прийти, но она сказала, что они соберутся только ограниченной группой организаторов. Будут проверять и сводить наши анкеты. Но я бы все равно пришел, если бы знал, что ты там будешь. Но ты не похож на организатора чего бы то ни было общественного, Лука. Поэтому я тупо пошел домой. [31 января, четверг] //Пост в Инстаграм: POlaRIs: https://www.instagram.com/p/BtS5j8Unkz9 Сегодня получил новый отзыв на Полярис: «Какая наивная чепуха. Неужели автор реально думал, кто-то стал бы вкладываться в этот бред сумасшедшего?». Как тонко подмечено, да? Чувак зрит в корень просто. А я, да, я инфантильно мечтаю о сказке. Розовые мечты – это всё, что у меня есть. И на то они и мечты, чтобы никогда не сбыться. [1 февраля, пятница] Я нашел тебя на остановке сегодня, такого серьезного и грустного, и потерянного. И я проебался, назвав по имени. Ведь его ты мне так и не сказал, но... вроде ты не заметил этого. И я пытался шутить. И даже сел прям близко. И сделал то, что не должен был делать. Я ведь должен держаться от тебя подальше, я должен держать это всё под контролем, но... вместо этого позвал к себе в гости. Тебя – к себе домой. Это шаг в пропасть и взлёт на сверхзвуковой ввысь. Дальше ты знаешь. Когда ты играл на синтезаторе, что-то случилось во мне, перевернулось, как будто встряхнули изнутри, расставили по местам всё – мысли, переживания, самую мою суть – и подожгли, облив напалмом. Я раньше думал, что горю, но нет, то, что я чувствую теперь – настоящий пожар, и он становится всё яростнее... И в этом огне я вижу всё так кристально четко. Я теперь точно знаю, что чувствую. Это невыразимо прекрасно и это невыносимо больно. Я так хотел тебя обнять, прижать и не отпускать вообще никуда и никогда, но смог лишь задержать на секунду уже у самого выхода, чтобы идиотски поправить что-то там в волосах, но даже почти не коснулся их. Зато вдруг понял, кем бы я тебя нарисовал. Кем я тебя нарисую. Как я хотел, чтобы ты остался дольше. Как я хотел, чтобы мне не нужно было идти на эту дурацкую встречу. Не знаю, что случится раньше, я сгорю дотла или разобьюсь в мясо (с силой зачеркнуто) //Пост в Инстаграм: пианино: https://www.instagram.com/p/BtYJTKCgVHj [2 февраля, суббота] Вчера допоздна тусили с универскими друзьями Люсиль. Ей было весело, мне было скучно. Через пару бесполезных попыток влезть в разговор, уткнулся в скетчбук, чиркал бездумно, а получились пианинные клавиши. Запостил их в инсту. Хотелось пить, курить и выйти в окно (интенсивно зачеркнуто несколько раз) написать тебе. Хотелось извиниться еще раз, что почти выгнал. Сказать, что уже скучаю. Что в ушах до сих пор звучит та мелодия, названия которой я даже не знаю. А хотел бы. Чтобы скачать ее, пусть даже в чужом исполнении, и слушать снова и снова. Пропускать через себя. Вспоминать, как ты стоял совсем рядом, такой открытый, ранимый, но не беззащитный. Улыбающийся. Мне пришлось целовать бутылочное горлышко, чтобы не поцеловать тебя. Но я должен молчать. Улыбаться. И быть нормальным. Нормальные парни не заглядываются на других парней. Нормальные парни радуют своих девушек. Нормальные парни не выпадают на недели из жизни несколько раз за год. Нормальные парни не ведут жалкие дневники. Нормальные парни не нюхают забытые вещи своих гостей. ... Твой серый шарф предательски не пахнет тобой – только стиральным порошком и кем-то другим, чужим. Такой облом, я хотел уткнуться в него носом ночью. Приснись мне сегодня. [3 февраля, воскресенье] Помирились с Люсиль. Я просто попросил прощения, она просто как всегда простила. Не хочу ругаться, не хочу этих бесконечных ссор, не хочу быть никому в напряг. Зачем столько проблем от меня? Она пришла, заказали пиццу, я почти не ел. Она разволновалась, а я опять едва не психанул. У меня всего лишь нет аппетита. Ну нет, и всё. У нормальных людей так тоже бывает. Ок? Это не мания. Мама еще что-то вечером нахлобучивала... Отвалите от меня все! (зачеркнуто) Сорвался в убежище на пару часов. Вернулся поздно. Опять у всех просил прощения. Ложусь спать. Приснись. мне. снова. [4 февраля, понедельник] Стрёмно это писать, но секс не удался. Люсиль пыталась успокоить и говорила, что это возможно из-за таблеток, что, наверное, надо попросить подобрать мне какое-то другое средство, все-таки карбонат лития достаточно токсичен, нужно попробовать вернуться к вальпроату... А мне кажется, что не совсем из-за таблеток это всё. Или даже совсем не из-за них. Видел тебя в школе. Каким-то немного другим, не знаю, не могу выразить, что именно изменилось. Я очень надеюсь, что у тебя всё хорошо. У меня тоже всё хорошо. И мне достаточно просто изредка видеть тебя где-то на горизонте, чтобы оставаться спокойным. [5 февраля, вторник] Какое это всё враньё. Как оно душит. Как я соскучился. Как же я не хочу возвращать тебе шарф. Не хочу! Приходи и забери его сам, если он так тебе нужен, если тебе так холодно. Я согрею тебя без всякого шарфа (зачеркнуто двойной линией) Мне нравится иметь у себя что-то твое. И я ношу его в школу каждый день, как будто храню какую-то частичку тебя рядом. Думаю, вдруг ты подойдешь и спросишь. А я скажу, что дома он, и мы опять поедем ко мне. И я тогда точно тебя поцелую. И ты ведь не оттолкнешь меня? Я же вижу, как ты смотришь. Видел. И помню так ярко, как будто ты сидишь вот тут рядом со мной сейчас. Улыбаешься открыто, и свет так четко отражается в твоих бесконечно синих, доверчиво распахнутых глазах. Я знаю, что не оттолкнешь. Поэтому просто – приезжай. И спаси меня (сильно-сильно зачеркнуто крестиками) [6 февраля, среда] Я опять ждал тебя на остановке. Безрезультатно. А из дома весь вечер смотрел в окно на улицу. Почему-то мне так верилось, что именно сегодня ты придешь. Сам себе напридумывал, сам себя обманул, я понимаю. Но мне немного спокойнее со своими глупыми мечтами-грёзами. Ты конечно же не появился, это сделала Люсиль. Нашла этот шарф (про который я пишу уже почти неделю, как сраный фетишист), прочитала мне лекцию о том, что нельзя брать чужие вещи. Я похож на пятилетку? Наверное, да, похож. Но она права, надо вернуть. Завтра это сделаю. Ты ждешь меня? Ты будешь рад меня увидеть? Поговорить? Я уже сейчас предвкушаю и не могу уснуть из-за этого. Ты улыбнёшься мне, немного смутишься, потом поблагодаришь, посмотришь так долго-долго, как будто выжидая или решаясь. Я попрошу разрешения и осторожно намотаю его тебе на шею. Обниму им. Ты всё поймешь и улыбнёшься мне снова, интимнее и ближе, и тогда я обниму тебя по-настоящему. ... Сердце так быстро, так оглушающе сильно колотится, словно хочет разбудить весь дом. Вырваться из своей клетки и полететь сумасшедшей птицей с перебитыми крыльями – к тебе. [7 февраля, четверг] Не хочу ничего писать. Пальцы не держат ручку. Но надо. Ты знаешь, я всё понял сегодня. Правда, понял. И почему запах был таким чуждым и... остальное всё. Ты был таким растерянным и испуганным перед друзьями, а я выглядел, наверное, тоже растерянно... и жалко. Не ожидал увидеть, как ты целуешь Хлою. Не ожидал, что так больно полыхнет внутри. Резануло меня, сильно, до этой противной внутренней дрожи тряхануло. Но я всё равно подошел. И нарвался на слова, которые ударили еще больнее. Сам виноват, не вовремя, знаю. Прости меня. Но я понимаю. И хочу сказать: пожалуйста, не переживай и не бойся. Я не скомпрометирую тебя. Если будет нужно, я прикрою тебя, защищу от всех, я (///////// несколько слов зачёркнуты так сильно, что не разобрать) всё для тебя сделаю. Но, наверное, не буду писать тебе больше. Это всё ненормально. Ты свободен и ничем не обязан. И у нас всё равно ничего бы не вышло, я биполярен, я псих, я невротик, я не подхожу для этого всего. И у меня осталась твоя музыка. И Люсиль, ха, ведь я еще и гандон. //Пост в Инстаграм: фонарик: https://www.instagram.com/p/Btlgp9OH4Dl Нет, я не могу так. Не могу не думать, не могу не ждать тебя. Несмотря ни на что. Я вдруг только что понял, что Полярис – это мы, это про нас. Ты прячешься в туннеле, ты боишься света, а я не уйду. Я никуда не уйду, чего бы мне это ни стоило. Руки до сих пор дрожат. 4 утра, я всё еще не сплю. Это не мания. Это не мания. Это не мания! Нет. Я в порядке.