Пес. Поход в зону отчужения

— О нас? Я думал, мы поговорили об этом уже почти восемь лет назад. Слегка усмехнувшись, Максимов отвёл взгляд и уставился прямо. Лена подошла и села рядом. — Макс, скажи честно, почему ты ушёл? Ты никогда так не обижался из-за таких пустяков. — Пустяков?! — воскликнул сталкер. — Да вы с Лёшей снова об меня вытерли ноги! А за что? За всё хорошее?! От таких слов и тона Жарова вздрогнула. — Как это снова вытерли? Что ты такое говоришь… — Я знаю, что я говорю! Ты снова растоптала меня, обвинила в том, чего я не делал и никогда не сделал бы! Да, я горел желанием вернуть тебя, но не такой же ценой! Лена была полностью растеряна. Макс никогда не говорил с ней так, даже когда напивался до белой горячки. Да он ни с кем так не говорил, но сейчас. — Макс, прости…я тогда очень испугалась за Лёшу… — И решила всё снова свалить на меня! — снова перебил её Ахиллес. — Одного раза тебе не хватило?! Напомнить, как ты обвиняла меня в измене, хотя знала, что это ты мне изменила?! — Максим…я…просто… — Просто что?! Лёша вскружил тебе голову и ты с радостью на меня наплевала?! Вместо того, чтобы помочь, поддержать меня в такое сложное для меня время, ты просто бросила меня и ушла. И ни к кому-нибудь, а к моему лучшему другу! Леонидов тоже хорош: у друга семья рушится, а он, вместо того чтобы помочь, посодействовал её разрушению. Макс продолжал давить сильным напором, продолжал открывать своей бывшей глаза, которая не смогла или не захотела за всё это время понять свою вину. От его слов Лена расплакалась. — Прости, я не думала тогда, что вот так… — Зато небось десять раз подумала, перед тем как лечь под Леонидова?! — злорадно усмехнулся Макс, достав сигарету. — Перестань! Ты что забыл, что тоже виноват?! Почему ты так категоричен?! Ты же не был таким! Однако слёзы любимой женщины нисколько не разжалобили Ахиллеса. Они его опьянили, возбуждали желание поквитаться за всё. — Да, не был, чем вы с Лёшей любили пользоваться, для решения своих проблем, а потом плевали на меня, — ответил сталкер, подпалив сигарету, и втянул горький дым. — Да, моя вина есть, но я никогда её не отрицал. А вот ты, лживая дрянь, мало того, что изменила мне, так ещё и обвинила в этом меня, без всяких на то доказательств! От этого женщина разрыдалась ещё сильнее. Макс же встал со скамейки, вынул сигарету изо рта и, вскинув руки к небу, заорал: — Зона, Великий Монолит, Чёрный сталкер, кто-нибудь, дайте этому миру хоть немного мозгов!!! Опустив руки, он развернулся и Лена бросилась к нему на шею: — Макс, я совершила самую большую ошибку в своей жизни! Прошу…прости меня…дай мне шанс всё исправить! Ты же сам говорил, что все имеют право на второй шанс! Однако слова и слёзы Лены снова не разжалобили сердце Максимова. Он продолжал «бить по больному месту». — А ты дала мне второй шанс?! — отстранил он её от себя. — Дала мне возможность осознать и исправить свои ошибки?! Нет. Тогда что за шанс должен дать тебе я? Я бы посчитал твою измену ошибкой, если бы ты прыгнула в койку к Леонидову пьяной или с амнезией. Но нет, ты тогда абсолютно трезво мыслила. Ты просто положила с прибором на мои чувства к тебе, на нашу с тобой любовь! Выплюнув бычок в ближайшую лужу, мужчина отвернулся. Но его горячая голова подкинула ему одну нездоровую мысль и он развернулся обратно к бывшей: — А может ничего и не было? Может это я один, идиот, возомнил себе что-то там? Скажи, ты была со мной хоть раз откровенна? Хотя бы…да хотя бы в постели? Или ты и там фальшиво стонала, а?! Лена вся в слезах бросилась прочь в дом, но у самой двери остановилась и развернулась: — А ты хотел быть похожим на моего отца. Он бы так не поступил. — Твой папашка тоже хорош: стоило любимой доченьке заикнуться, что муж ей изменил, как он тут же облил меня грязью, выставил перед всеми козлом отпущения и с позором уволил. Даже оправдаться мне не дал, даже не попытался проверить правдивость твоих слов. На такого человека я не хочу быть похожим. Закрыв лицо руками, Лена не выдержала и забежала в дом. — Беги-беги, а то ни пожить, ни помереть спокойна не дашь, — пробурчал Макс и сел на крыльцо. Закрывая заплаканное лицо, Лена забежала, как она думала, в отведённую Доктором ей комнату. Но она ошиблась, это была комната самого Доктора, в которой он о чём-то беседовал с Геной. Ворвавшаяся и заплаканная Жарова влетела в комнату, и попала прямо в объятия старика. Ничего не осознавая, она не стал вырываться и просто плакала на плечо старика. Измайлов хотел спросить её в чём дело, но Док жестом велел ему молчать. — Пусть сначала успокоится, а потом поговорим, — сказал он шёпотом. Наконец-то Лена успокоилась и перестала плакать. — Что случилось? Почему ты плакала? — спросил Доктор, ласково вытирая слезы с красивого женского лица. — Макс, он…я не узнаю его, — чуть снова на расплакалась Жарова. — Он стал грубым, жестоким, слишком гордым… Зона его изменила. — Зона? — поднял свои седые брови Доктор. — Вот на что зона точно способна, так это поломать, показать истинное лицо человека, которое он прятал за её пределами, поменять слабого или нерешительного в обратную сторону. Да, внешне она может изменить, но изменить самого человека, его характер, темперамент, даже она не способна. Человека ведь против воли нельзя изменить. Только он может сам себя изменить, если захочет. — Но ведь Макс никогда не был таким, даже…даже когда напивался по самое не балуйся! — не унималась Лена. — Так тебе же сказали, что внешне зона может изменить, — напомнил Гена. — А на деле? Ты забыла, что благодаря ему ты сейчас жива и на свободе? Ведь это он в очередной раз тебя спас. Это он нёс тебя на руках до дома Доктора. Лена снова была в непонятках. Макс, который снова спас её, с такой ненавистью смотрел на неё во время их разговора. Гена, видя что она ничего не понимает, решил всё рассказать по порядку: — Ты знаешь, это ведь я уболтал Максима пойти в зону, после того как он мне всё рассказал про ваши дела. — Но с чего бы вспоминать здесь то, о чём он там и не вспоминал? — спросила Лена, имея ввиду её измену. — Тхе, так ты перед уходом ему сама всё напомнила, когда снова обвинила его чёрти в чём! — усмехнулся сталкер. — Ты ведь не видела его здесь до похода на станцию. Он тосковал по тебе, с горечью смотрел на твою фотографию и… Мужчина помолчал и глянул на сгорающую от ожидания женщину. — И даже плакал, но ни кому не показывал. Я сам это видел украдкой. А когда он услышал легенду про Монолит, космический кристалл, способный исполнить любое желание, который находился в разрушенном реакторе под саркофагом, в Максиме снова загорелась надежда. Надежда вернуть тебя. И мы двинули втроём — я, он и Андрюха, — на Север. — Макс просто так поверил в это?! — удивилась Лена. — Почему же просто? Он ведь, как и вы, насмотрелся тут всяких причуд, что не поддаются законам с Большой земли. Проблема была лишь в том, что никто ещё из тех, кто пустился в погоню за этим чудом, не вернулся живым. Но нас это не остановило. Путь наш был долог и опасен. Но мы добрались и до Припяти, и станции, и до самого Монолита. Только вот случилось непредвиденное: там, в саркофаге, мы нашли скрытую лабораторию. В ней мы узнали, что Монолит — всего лишь наводимая неизвестными голограмма. Пустышка. Макс тогда помрачнел ещё сильнее, чем был. Ну, а потом мы встретили в Припяти Доктора, двинули в обратный путь и напоролись на монолитовцев. Благо никто не пострадал из нас, кроме Макса: одна шальная пуля попала ему в пятку. Просто поразительно: полгода он в зоне косил всех своих врагов направо и налево, не получая ни царапины, а тут словил маслину в пятку. За это он и заслужил своё прозвище — Ахиллес. Но, в отличии от героя Троянской войны, он выжил. Док дал ему какого-то своего лекарства и замотал на место раны артефакт «Душа». Очень хороший арт. Уже на следующий день нога была как новенькая. Потом мы ушли из зоны ко мне в деревню, чтобы отдохнуть. На Макса тогда было просто больно смотреть: молчаливый, грустный, замкнутый, бледный. В первый же день он напился очень сильно. Мы думали что он так в запой уйдёт. Но нет: на следующее утро он встал, умылся и… Гена замолчал и внимательно посмотрел на Лену. В глазах той читалось: «И что было дальше?» — И его будто подменили. Он стал таким, каким ты его видела: суровым, гордым и решительным. От вчерашнего жалкого человечишки ни осталось и следа. Он перестал хлестать водку, как насос; перестал плакать втихаря и грустить, но периодически брал твою фотографию в руки или разглядывал ваш с ним альбом. — Ахиллес по прежнему тебя любит, скучает. Его терзают боль и страдания, — пояснил Доктор. — Я знаю его не хуже тебя. Он не способен на жестокость. Он лишь прячет под ней свою боль. — И это уже не первый день. Он страдает уже давным-давно, хоть и не показывает это теперь, — вздохнул Измайлов. — Так что насчёт этой вашей «милой» беседы всё просто: Максим не жесток и не равнодушен к тебе, ему просто захотелось сделать тебе так же больно, как и ты ему. Беседа с бывалыми бродягами зоны не оставила Лену без впечатлений. В её глазах читались чувство вины и болезненное понимание. — Мне надо всё обдумать, — сказала она. Выйдя из комнаты она направилась обратно на улицу, дабы посидеть на свежем воздухе и хорошенько всё обдумать. Она думала, что Макс уже отдыхает у себя в комнате, как и все остальные. Однако Ахиллес никуда не ушёл. Он по прежнему сидел на крыльце на утреннем солнышке. Сначала ему как-то полегчало после того, как он выговорил Лене всё то, что накопилось за эти годы. Но вскоре к нему в душу прокрались сомнения. В голове появились мысли, что не стоило делать вот так вот. Настроение стало стремительно портиться. — Мда, хорошо денёк начался, — вздохнул он. — Пивка бы холодненького, да где его взять-то тут? И тут в кустах раздался шелест. Сталкер на рефлексе вскочил, выхватил «Кольт» и направил его в сторону шороха. Свои четыре пистолета, что он взял с собой в зону из дома, он всегда носил при себе. Правда после похода на Север, он обновил свой арсенал. Автомат М16, что хранился в тайнике группы, он продал, отдав предпочтение ВАЛу. Наган и старенький Вальтер Ахиллес сменил на Colt M1911 (в игре Кора-919) и Walther P99 (Волкер-П9м). Держа пистолет наготове, сталкер приблизился к зарослям. Как раз в этот момент на крыльцо вышла Лена и увидела Макса, а тот был так озадачен шорохами в кустах, что даже не услышал её. — Ну здравствуй, Ахиллес! — послышался мужской голос из кустов. От неожиданности Лена вздрогнула, а вот её бывший муж был поражён. Он узнал это голос. Он узнал бы его из сотни, из тысячи голосов. Перейдя заросли, Ахиллес оказался на небольшой поляне. На её середине, рядом друг с другом, лежали два больших камня. На одном из них сидел человек в чёрном плаще. На его опущенную голову был натянут капюшон, скрывая лицо. Но Максимов догадывался, чьё лицо скрывалось под капюшоном. — Дима? — удивлённо произнёс Макс. — Чёрный сталкер? Человек поднял голову и снял капюшон: — Он самый. Максимов зажмурился и замотал головой. Шухов продолжал сидеть на своём месте. — Я сплю? — произнёс сталкер. — Нет, — ответил Дима. — Так и знал, — разочарованно вздохнул Ахиллес, опускаясь на другой камень. — Во сне было бы пиво. В ответ Рэд протянул полную стеклянную бутылку. — О, спасибо. Тем временем Лена подкралась к зарослям и стала наблюдать за мужчинами. — Как вижу, ты вернулся живым со станции, — заметил дух зоны, — и обзавёлся кличкой. — Не без твоей помощи, — ответил сталкер, глотнув пенного напитка. — Ну, и что тебе теперь от меня надобно? — Мне? По моему, это тебе от меня что-то надобно. — Разве? — А кто кричал на всю зону: «Зона, Великий Монолит, Чёрный сталкер, кто-нибудь, дайте этому миру хоть немного мозгов!!!» Вот я и пришёл. — Хо-хо-хо, ты что, ко всем бегаешь, кто позовёт?! — засмеялся сталкер. — Не ко всем конечно. Меня ведь не все сталкеры в зоне встречали. Одни говорят, что встречали, но врут; другие встречали, но понятия не имели, кто я такой. — Скромная ты знаменитость, — заметил Максим. — Ты тоже: был у Монолита, узнал его тайну, вернулся живым и никому ни слова. Мы с тобой очень похожи, Ахиллес, причём во многом. — Ты о чём это? — Видишь ли, на большой земле у меня была невеста, которую я без памяти любил. Но увы, она меня бросила. А ведь я так хотел завести с ней семью, прожить долгую и счастливую жизнь, завести много-много деток! Эх, вот чего я хотел, вот зачем я шёл к Монолиту. Макс заметил, что глаза Димки покраснели от выступающих слез, что несколько удивило сталкера. Шухов тем временем продолжил: — Наши с тобой походы к станции тоже похожи: я тоже шёл к Монолиту с друзьями, мы тоже проделали тяжелый и опасный путь, и между нами там, в двух шагах от цели, случилось разногласие. Однако если вы просто разбежались в разные стороны за своими целями, а потом сошлись вновь, то наше дело повернулось куда круче. Немного помолчав, он продолжил: — Меня схватили и замуровали в бетон саркофага, оставив умирать ни от нехватки воздуха, ни от радиации, а от голода. Однако зоне я зачем-то понадобился. Она возродила меня и наделила фантастическими способностями. Однако теперь я не могу покидать её пределы. И я не просто дух, я ведь осязаем, как ты заметил. — Но на этом наше сходство с тобой заканчивается. Меня не замуровывали, я не дух зоны. — Верно, но хватит обо мне. Поговорим теперь о тебе. Вздохнув, Чёрный сталкер замолчал. Максим и Лена, наблюдавшая за всем этим из зарослей, ожидали продолжения. — Хочешь сказать, что всё что я наговорил Лене — это был дурной поступок? — не выдержал Максимов. — Я несколько тебя не осуждаю, — покачал головой Шухов. — Потому как понимаю тебя, как ни кто другой. Понимаю, как ты страдал, но очень удивлён твоему поступку. Лена рядом, сама уже готова к тебе вернуться, а ты её гонишь, да ещё на Леонидова смотришь, как на врага народа. — А разве не так?! — начал злиться сталкер. — Что мне по твоему, надо было простить их?! Вот так вот легко, после того как они предали меня оба?! После того, как разрушили мою жизнь?! Макс буквально кричал, а Шухов спокойно выслушал его и так же спокойно ответил. — Да, это так. А помнишь сколько ты убил бандитов, по заданиям Чехова и Крылова? Пыл Макса слегка приостыл. Бандиты? С чего это он их вспомнил? Понимая о чём думает собеседник, Дима пояснил: — Ты убивал их с мыслью, что ты несёшь истинное правосудие. Ты был уверен, что все бандиты поголовно — жестокие отмороженные ублюдки. Но это не так. Среди них были и более-менее нормальные люди. Ты задумывался, почему они ступили на эту дорогу, есть ли у них семьи и проблемы на подобие твоих? В душу Макса начали прокрадываться сомнения и непонимание. Разве были ли среди бандитов хорошие люди? Сталкер вспомнил свою полицейскую карьеру. Действительно, не всегда жертва была ангелочком, а убийца — демоном. В ходе расследования зачастую выяснялось, что убийца, до преступления, сам являлся жертвой интриг и прочих махинаций убитой им жертвы. А здесь Максим казнил бандитов без всяких разбирательств. Шухов тем временем продолжал: — Я нисколько не оправдываю Лену и Лёшу. Да, они виноваты перед тобой. Да, они разрушили твою жизнь. А сколько жизней, убивая здесь бандитов, разрушил ты? Сколько загубил, искалечил? Сколько, могучий Ахиллес?! Ты удивительный человек: вместо того, чтобы просто простить любимую, ты предпочитаешь просить помощи у Монолита. — А по твоему добраться до Монолита — это детские шалости?! — вскипел снова Ахиллес. — По твоему это так просто — преодолевать большие и опасные территории, где в любой момент тебя может продырявить снайперская пуля или разорвать тварь какая-нибудь?! По твоему легко идти по буквально пропитанному радиацией коридору саркофага, отстреливать бесконечных фанатиков под зовы Монолита и слышать постоянное трещание счётчика?! У меня до сих пор в ушах стоит тот бешенный треск! — Но это же в прошлом. Теперь ты на свободе и… — Не-е-е-т!!! — закричал Максим, вскакивая с камня и разбивая об него полу пустую бутылку. — Я навсегда остался в том чёртовом саркофаге среди тех бедняг, что сложили там головы! Мои мечты, мои надежды умерли, и я вместе с ними! От меня осталась лишь бездушная оболочка, которая теперь волочит бессмысленное существование в зоне! Если бы не предательство Лены и Лёши, всего этого можно было бы избежать! И ты ещё удивляешься, почему я… Макс осёкся, не в силах выговорить последние слова. У Лены от услышанного внутри всё с болью сжалось. В его словах, что он сейчас произнёс не было ни злобы, ни ненависти. А были лишь его тяжелая боль, бесконечные страдания, полное непонимание и глубокое отчаяние. Глубоко вдохнув, Максим выдавил сквозь накатившие слёзы последние слова: — Боюсь их. Сказав это, он сел обратно, закрыл ладонью глаза и разрыдался сквозь сжатые зубы. Глядя на это зрелище, Лена поняла, что Максимов сказал правду. Ведь когда-то он бесконечно им с Лёшей доверял, ни капли в них не сомневался, считал их самым лучшим, что когда-либо было в его жизни. А они его предали и бросили в такое тяжёлое для него время. Когда-то к ним он причислял и Жарова, своего наставника, но тот теперь мёртв. И теперь Максим их панически боялся, боялся снова им довериться, боялся что они снова его предадут или, не дай Бог, всадят нож в спину. Подсев рядом, Шухов обнял сталкера за плечо и стал его успокаивать. — Зачем ты меня спас там?! Почему не пустил меня к Монолиту?! — рыдая спросил Макс. — Лучше бы он меня погубил, чем я продолжал жить и терпеть эту боль! От таких слов Лена сама пустила слезу, но изо всех сил старалась не разреветься. — Никто не может изменить прошлое, Ахиллес. Ни я, ни зона, ни тем более Монолит, — с сожалением вздохнул дух зоны. — Его невозможно изменить. Всё что мы можем делать, так это строить будущее. Поэтому переступи через свою боль, переступи через свой страх. Поговори с Леной теперь уже без излишних эмоций. Сейчас конечно не надо. Подожди немного, пока вы оба остынете и всё обдумываете. Судьба даёт тебе второй шанс. Не упусти его. Потому что третьего может и не быть. Сказав это, Чёрный сталкер растворился, будто его и не было. Максим уже перестал рыдать. Вытерев слезы, он стал обдумывать все разговоры с Леной и Димкой. И тут мимо притаившейся женщины на поляну промчался Пёс и, жалостно скуля, стал ласкаться об своего хозяина. — Ты мой хороший! — начал гладить своего любимца сталкер. Улыбнувшись на эту картину, Лена развернулась и пошла в дом Доктора. Чёрный сталкер прав, сейчас им лучше всё хорошенько обдумать. Зайдя в дом, она направилась в свою комнатку. Но проходя мимо открытой комнаты Макса, увидела на столе его КПК. Раздираемая любопытством, Жарова зашла в комнату и, сев за стол, заглянула в коммуникатор. Ничего особенного там и не было. Только его фотография в маске для аватарки, фотография друзей на фоне Саркофага и всё. Но зайдя в раздел аудиозаписей, она нашла несколько записей. Из любопытства она нажала на последнюю. Из машинки полилась гитарная музыка. Эту запись Максим сделал ещё в Припяти, в квартире Болотного Доктора. После недлинного проигрыша, добавился голос Максима: «Песен еще ненаписанных, сколько? Скажи, кукушка, пропой В городе мне жить или на выселках Камнем лежать или гореть звездой, звездой Солнце моё, взгляни на меня Моя ладонь превратилась в кулак И если есть порох, дай огня Вот так» Максим играл и пел эту песню не спеша, как и её автор. В слова этой песни он вкладывал свои эмоции. Они были печальные, как и слова песни. Продолжая слушать, Лена не заметила стоявших в дверях хозяина комнаты и его верного друга. Те не спешили заявлять о себе, а молча и спокойно наблюдали за гостьей в своём временном обиталище и тоже слушали песню. Так Лена, ничего не замечая, продолжала слушать песню и не заметила, как уснула. Это утро выдалось довольно тяжёлым.