half god half devil

      Прогулка по улицам, прохладный ветер в лицо, тупая боль в голове — всё, что помнил Остен перед тем, как отключиться. Открыть глаза было чем-то непосильным, и к тому же вызывало невероятную головную боль, которая постепенно разливалась по телу. Пересилив себя, он открыл глаза, но ничего толком увидеть не мог: в помещении, где ему доводилось находиться, было темно. Освещала всё одна несчастная лампа, болтавшаяся на проводе под потолком. Когда мозг более-менее заработал, Остен понял, что находился в лежачем положении, а его руки привязаны к какой-то кушетке. Он словно находился в дешёвом ужастике. Плохом ужастике.       Найту стало не на шутку страшно. Он быстро и нервно оглядывался по сторонам, дёргал руками в надежде вырвать их из крепких ремней, не дававших ему двинуться. Ноги оказались также привязаны к кровати.       — Эй?! — громко позвал Остен, чаще задышав через приоткрытый рот.       — Очнулся наконец, — послышался незнакомый мужской голос неподалёку. Остен вздрогнул и на мгновение задержал дыхание, уставившись в потолок. Единственным его желанием сейчас было провалиться сквозь землю, исчезнуть или проснуться, если это не дурной сон. Очень реалистичный сон. — Было бы обидно, если бы я убил тебя одним ударом по голове.       — Кто ты, чёрт возьми, такой?!       В следующую секунду послышался размеренный стук каблуков. На свет вышел высокий юноша, длинные волосы которого торчали из-под старой шляпы, а сам он был одет старомодно, но ему на вид было не больше двадцати трёх. Остен впервые его видел и очень удивился: чем он мог ему насолить? Что он вообще делает и собирается делать?       — Меня зовут Эмерсон. — Его голос был на удивление успокаивающим, как и улыбка, от которой на щеках появились ямочки, но Остен чувствовал фальшь. В зелёных глазах он видел злость, презрение и ненависть, смешанные в безумный коктейль. — Приятно увидеть тебя воочию.       — Я т-тебя не знаю, — выдал Остен, заикаясь. — Откуда ты...       — Я уже многое о тебе узнал, Остен. — Эмерсон выдохнул. — Мне этого достаточно.       — Где я? Ч-что ты делаешь?       — Ты в моём персональном Аду. — Барретт отвёл взгляд куда-то в сторону и как-то безумно усмехнулся. Остен сглотнул. — Я создавал его всю ночь и немного больше специально для тебя, без отдыха, хоть ты даже этого не заслужил. — Эмерсон чуть вытянул руку, и со скрипом к нему подъехал маленький столик, какой обычно был в операционных. Он положил на него руку. В темноте Остен не мог разглядеть, что было на столике. — И пока что я ничего не делаю, как видишь.       — А ч-что собираешься?       Эмерсон тихо засмеялся, прикрыв глаза.       — Ты забавный. — Барретт сжал что-то, что было на столике. — Об этом тебе знать не обязательно. Это... Сюрприз.       — Чувак, кто бы ты ни был... — Найт сглотнул. — Сделай со мной всё, что хочешь, хоть выеби, но отпусти. Я прошу тебя.       Эмерсон по-недоброму усмехнулся. Послышалось лязгание лезвия — Барретт взял в руки нож. Найт дёрнул руками.       — Предложение интересное, не спорю. — Эмерсон подошел ближе к парню. — Я и так собирался сделать то, что хотел. Но проблема в том, что отсюда ты уже не выйдешь. — На лице снова появилась улыбка: надменная, наглая, сумасшедшая. Остену стало страшно так, как никогда ранее. — Разве ты не понимаешь?       — Ч-чего?       — Это Ад, Остен. Твой Ад. А из Ада не выбираются.       Губы Остена задрожали, он пытался выдавить из себя хоть слово, пока Эмерсон в это время ножом аккуратно разрезал футболку на жертве. Белоснежное худощавое тело рвано двигалось из-за частого дыхания и попыток увернуться от острого ножа над ним.       Что-то внутри Эмерсона шептало ему, спрашивало: «Зачем? Из-за какого-то драного мальчишки?!»       Да. Из-за драного мальчишки, которого он не был готов отпустить и отдать кому-то другому.       — Да кто ты, чёрт побери, такой, чтобы решать, кому жить, а кому нет?! — взвился Остен. Эмерсон посмотрел ему в глаза, подошёл чуть ближе и наклонил голову на бок. Моргнул — его глаза с привычно зелёных налились кровью, но не обычной, человеческой, а тёмной, почти что чёрной. Кровь закрыла зрачок, радужку, белок. Остен задержал дыхание и вжался в кушетку.       — Всё ещё Эмерсон Барретт. — Улыбка на губах была настолько пугающей, что Найт был готов умереть только от этого безумного вида. — Твой персональный Дьявол.       — Г-Господи...       — Не совсем. — Барретт моргнул и отвернул голову, посмотрев на острый, блестевший на слабом свету нож. Он опустил оружие к худому, почти хрупкому телу, после чего под определённым углом вонзил кончик ножа под ребро — так, чтобы поддеть кожу. Остен издал слабый стон и откинул голову назад, молясь всем Богам, чтобы проснуться, или чтобы его вытащили отсюда.       Эмерсон с ухмылкой слушал чужие мысли, прекрасно зная, что никакие Боги никому уже давно не помогают.       Барретт убрал нож и поднёс ладонь к кровоточащей ранке. Не критично, не убьёт. Эмерсон испачкал большой палец в крови, чем вызвал шипение Остена от боли, но совсем не обратил на это внимания. Поднёс руку ко рту и провёл языком по большому пальцу с кровью — пробовал на вкус. Найт поморщился.       — Отвратительно, — вынес вердикт Эмерсон, а затем взглянул жертве в глаза с пугающим равнодушием. — Не понимаю, как Ремингтон тебя вообще к себе подпустил.       Глаза Остена расширились от удивления.       — Что ты...       — О, тебе знать об этом необязательно. — Барретт взглянул на нож, по лезвию которого стекали тонкие струйки крови. Завораживающее зрелище.       Эмерсон опустил острый край лезвия к центру груди Остена, и медленно вёл вниз, желая лишь пустить кровь, а не причинить сильную боль. Найт шипел и пытаться как-то изогнуться, чтобы увернуться, однако довольно быстро понял, что это бесполезно. Его руки сжались в кулаки, но сделать он ничего не мог. Эмерсон надавил немного сильнее в области солнечного сплетения, отчего Остен болезненно застонал и задержал дыхание. Барретт усмехнулся. Люди, в самом деле, такие слабые. И смешные. Особенно, когда так отчаянно борются за свою жизнь, хоть и понимают, что это конец. Эмерсон вёл ножом до пупка, обогнул его и надавил сильнее в низу живота, отчего Остен чуть не взвизгнул — Барретт нашёл одно из самых уязвимых, слабых мест.       — Да убей меня уже! — крикнул юноша. — Убей, но не мучай!       Эмерсон усмехнулся. Он ещё не успел ничего такого сделать, но его уже молили о смерти. Как жалко.       — Обязательно убью. — Барретт приставил нож к бедру и провёл, разорвав твёрдую ткань джинс. — Но делать это сейчас — скучно. Слишком быстро.       Найт откинул голову назад и захныкал, вновь попытавшись вырвать руки из ремней, но это только причинило ещё большую боль — запястья будто жгло из-за трения с плотно обвившей их кожей.       Эмерсон снял с себя шляпу и положил её на столик, затем вернулся к оголённому бедру. В голову пришла безумная, поистине сумасшедшая идея. Конечно, он собирался её воплотить.       Он разорвал ткань окончательно, чтобы ему открывалось больше пространства, на котором он мог «творить». Лезвие прошлось по бедру, медленно, но довольно глубоко. Остен кряхтел и до боли прикусил нижнюю губу изнутри, чтобы быть тише и не приносить удовольствие своими криками этому безумцу. Эмерсон вырезал на бедре первую букву своего имени и широко улыбнулся, будучи довольным результатом. На этом Барретт останавливаться не собирался и рядом вырезал первую букву своей фамилии, взятой им, когда он попал на Землю.       — Хватит, пожалуйста, хватит...       Эмерсон не слушал. Пару секунд он пристально смотрел на свои вырезанные инициалы, из которых сочилась алая кровь, но в один момент рука сжала рукоять ножа сильнее, и, поджав губы, Барретт вонзил лезвие в бедро рядом с буквой своей фамилии. Послышался громкий, надрывный крик. Эмерсон улыбнулся. Это то, чего он хотел. То, чего он ждал.       Барретт никогда не думал, что мучения других будут так ему нравиться.       Эмерсон обернулся к Остену, по щекам которого стремительно стекали слёзы. Его тело пробивала сильная дрожь, дышать было невероятно тяжело. Но это только начало, а заканчивать веселье уже сейчас — неинтересно.       — Больно, да? — спросил Эмерсон с издёвкой в голосе. Остен нашёл в себе силы посмотреть мучителю в глаза, задыхаясь в собственных слезах, ненависти и боли.       — Убей... Убей, но не мучай, — тихо и хрипло произнёс Найт, сглотнув вязкую слюну. — Пожалуйста, я больше ни о чём не прошу...       Барретт не слушал его. Бесполезные и жалкие мольбы — это последнее, что ему хотелось бы услышать из уст своей жертвы. Остен попросту растрачивал силы на просьбы, хоть надежды на спасение не осталось. Эмерсон несильно провёл ножом по руке, снова пустив кровь, вызвав у парня шипение и тихий стон. Так уже лучше. Остриё лезвия оказалось у кадыка Найта, отчего тот выгнул шею в попытке увернуться. Глаза, наполненные слезами и животным страхом, устремились на Эмерсона.       — Позор, какой позор, — произнёс Барретт, оглянув бледное, истерзанное тело. Алый прекрасно сочетался с белым — Эмерсон это заметил.       Он убрал нож от горла, замахнулся и вонзил лезвие в плечо. Снова надрывный громкий крик, раскатившийся по всей комнате и застрявший где-то в уголках. Барретт опустился на корточки, чтобы быть на одном уровне с головой Остена. Его дыхание было частым и рваным, тело содрогалось от боли и слёз. Найт, найдя в себе силы и смелость, повернул голову к Эмерсону.       — За что? За что, блять?!       Барретт кротко улыбнулся.       — Нехорошо ступать на чужую территорию и пытаться устанавливать там свои порядки. — Эмерсон осуждающе поцокал языком и взглянул на нож в плече. — Если тебя мамочка не научила хорошим манерам — значит, научу я. — Барретт сжал рукоять ножа и прокрутил его в плече, заставив Остена хрипло закричать снова, а тело вновь содрогнуться.       — Да кто ты такой?! Кто ты, чтобы указывать?! — взъелся Найт, посмотрев Эмерсону в глаза. Тот убрал ладонь с ножа.       — Всё ещё Эмерсон Барретт.       После этих слов он резко накрыл ладонью чужой рот, другой же зажал нос, перекрыв парню дыхание. Остен замычал, отчаянно задёргался в попытках сбросить с себя ледяные руки. Его грудь часто вздымалась, последние капли воздуха в лёгких угасали, и Найт начал терять сознание. Кулаки разжались, ноги прекратили дёргаться и пытаться вырваться из крепких ремней. Остен закрыл глаза, его лицо начало неестественно белеть, отдаваясь синим оттенком. Эмерсон, почувствовав это, тут же убрал руки с чужого лица, и Найт глубоко вдохнул и прокашлялся. Барретт вытащил из плеча нож.       — Д-да пошёл ты... — зашипел Остен сквозь зубы.       Эмерсон засмеялся, поднявшись с корточек.       — Обязательно, — кивнул Барретт. — Даже если и пойду... — Эмерсон сжал рукоять в двух ладонях. — То я заберу тебя с собой.       Эмерсон замахнулся, после чего вонзил нож в грудь Остена, попав в самое сердце. С губ Найта вырвался только хрип, глаза распахнулись, а тело дёрнулось в последний раз. Барретт прокрутил нож, сорвав с губ юноши последний хрип и вдох. Он не заметил, как на руках и одежде появились брызги крови. Как только грудь Найта опустилась, но не поднялась более, Эмерсон смахнул с лица волосы и широко улыбнулся, оглядев уже мёртвое, истерзанное и окровавленное тело.       Произведение искусства. А искусство, как известно, требует жертв.       «Хэй, я часа через два буду дома, ты ещё не помер со скуки?»       — Дерьмо, — тихо выругался Эмерсон, после чего, отбросив нож, принялся отвязывать мёртвое тело от кушетки. Эта маленькая комнатка, что он создавал довольно долго и усердно находилась где-то вне пространства, это — отдельный маленький мирок, но оставлять труп здесь нельзя. Как минимум потому, что в реальности он появился бы в любом случае, и, по закону жизни, в самый неподходящий момент. Поддерживать этот мирок вечно Барретт не смог бы физически в любом случае.       Эмерсон щёлкнул пальцами, сменив тем самым одежду, после чего поднял труп на руки. Секунда — и они оказались возле подъезда, где жил Ремингтон. Неподалёку находилась мусорка, и именно туда направился Эмерсон. Оглянулся — никого. В окнах тоже. Барретт выбросил труп в мусорный контейнер, после чего телепортировался в квартиру, где было всё тихо и спокойно.       «Эй, ты всё-таки помер что ли?»       — Я занят, — проговорил Барретт, оставив обувь в прихожей и босиком дойдя до гостиной. Он сел на диван и снова взял Библию, которую принялся не очень-то вдумчиво читать. — А ты меня отвлёк.       «Не ворчи, принцесса ты мистическая. Просто говорю, что скоро буду».       Эмерсон усмехнулся, перелистнул страницу и выдохнул.       — С нетерпением жду.