милый мальчик, живущий в моей голове

      — Пошли. На дистанции. Ты уже сегодня пробовал чувствовать снег, получилось? — спросил Кирилл, поворачиваясь и замечая, как его тульпа загорелась идеей похода на улицу, ещё и под снегопадом, пусть и несильным по сравнению с тем, что обычно бывает в Рязани зимой.       – Не пробовал ещё, давай попробуем, только беда: я чувствую температуру и боюсь там замёрзнуть, хоть и заболеть я не могу... – Толику стало как-то грустно, что он может замёрзнуть, но у него нет одежды по погоде, чтобы выйти на улицу, а быть ледяным не только по своей сущности, но и по температуре тела, которого в пространстве не существует, не особо хочется.       — Я бы мог дать тебе свою куртку, но увы, она пройдёт через тебя насквозь. Ты же хочешь чувствовать себя живым? Живые чувствуют холод. Мы можем забежать в какой-нибудь магазин и согреться, — Кирилл уже не держал дистанцию полметра, а где-то сантиметров тридцать, ведь такие разговоры сближают.       — Ты мне даже обувь не предусмотрел, хотя у меня одежда не мокнет, не мнётся, если прям совсем замёрзну, то зайдём в какой-нибудь магаз погреться, хотя сейчас четыре утра и всё закрыто, ну, в любом случае у нас есть подъезд. Всё, вставай, пошли гулять. – Толик уже скорее хочет на улицу в снег, чтобы поучиться его чувствовать.       — Блять, Толь. Я хочу, чтобы тебе было тепло. Как думаешь, много времени тебе понадобится, чтобы создать тебе обувь, а? — Кирилл не торопится идти куда-то, хочет всё сделать и предусмотреть, дабы они оба погуляли с удовольствием. — Можем пойти вместе на поле, там очень много снега. Я бы мог тебя закопать.       Кирилл хитро ухмыльнулся.       — Как бы ты не старался меня закопать, кучка снега подо мной будет становиться только больше. За обувь я думаю, что несколько дней это точно. Может даже не сегодня погуляем, блин, грустно, что я не человек. — Толе немного взгрустнулось, потому что на зимний комплект одежды для него, уйдет, как минимум, месяц, а он хотел бы погулять с Кириллом сейчас, но, видимо, не судьба. — Хочу быть человеком.       — Я не хочу, чтобы ты замерз. Может, ты попутешествуешь у меня на спине? Я тебя покатаю тебя, — сказал Кирилл, в попытках найти компромисс, ведь в одних тонких носках он его ходить никуда не пустит, пусть познает мир у него на руках.       – А ты не будешь выглядеть, как идиот, таща на спине воздух? Меня же только ты видишь. Я вообще не против, честно. Стоп. Ты же хотел на дистанции погулять? – Толик высунулся с кровати, сокращая расстояние между ним и сидящим на полу Кириллом, что расстояние уже уменьшилось до приблизительно двадцати сантиметров.       — Четыре утра. Ты думаешь, в это время хоть кто-то будет гулять на улице кроме нас с тобой ебанутых? Давай погуляем, ты же хочешь увидеть и почувствовать снег, — Кирилл обломал Толю с тем, что он возможно хотел, встав с пола и отряхнувшись, чтобы собраться.       – Давай погуляем, – Толик продолжал сидеть на кровати и обнимать подушку, смотря на Кирилла, словно кот какой, ведь он не думал, что впервые выйдет из квартиры в облике человека, но не сам, а сидя у Кирилла на спине, что не может его не радовать.       — Всё? Ты на седьмом небе от счастья? — спросил Кирилл, зная, что тот в него влюблён и такой подарок судьбы для него просто лучшее, что могло случится. — У тебя, кстати, очень странные вкусы.       Толик очень быстро покивал головой после вопроса о счастье, потому что это была правда, которую не стоит опровергать, ведь надо цепляться за любой шанс таких контактов с хостом, всё равно вместе они не будут, как думает Толя.       – В каком смысле странные вкусы?       — Тебя на такого странного человека тянет, честно. Был бы я на твоём месте, никогда бы не имел симпатии к самому же себе, — сказал Кирилл, ведь знает себя прекрасно, знает все свои странности и недостатки, знает всех своих чертей в омуте, и искренне не понимает, почему Толя, имея доступ к этим данным и даже большему, полюбил такого человека, а сейчас всеми способами пытается к нему подкатить и зацепиться двумя руками.       – Я отличаюсь от тебя. Мы с тобой две разные личности. Разве это не прекрасно? По-моему, у меня очень даже хороший вкус, – Толик опровергает слова Кирилла, ведь они действительно две разные непохожие друг на друга личности.       — Не льсти мне, умоляю. Я знаю, что ты моя тульпа, что ты меня кроме меня больше никого не любишь, но доверься мне, как человеку, родившемуся не вчера, что ты просто не общался с другими людьми и у тебя плохой вкус, — Кирилл потянулся, открыл окно, насыщая свою квартиру свежим морозным воздухом. На улице всё ещё шёл снег, тихо, размеренно, создавая полное ощущение умиротворения и бесконечности.       Кирилл выдохнул, подошёл к шкафу и достал худи, напялил его на футболку, нелепо натянул на ноги джинсы, да так, что одна штанина оказалась выше другой, но он не обратил на это никакого внимания, бурча себе под нос: «хорошо, что ты не пострадаешь от боли».       – Главное отличие меня от реального человека, что я знаю все, что знаешь ты. Я чувствовал всё, что чувствовал ты, я всё про тебя знаю и знаю, что есть люди с абсолютно другими характерами, но так как ты мой создатель, я не могу тебя не любить, а с кем-то другим я и не пообщаюсь никогда. Разве тебе не приятно, что тебя кто-то любит, пусть даже это творение твоего же разума? – Толя не услышал, что пробурчал себе под нос Кирилл, и это скорее всего к лучшему.       

Тульпы могут испытывать моральную и физическую боль. В обоих случаях тульпа будет предпринимать всё, чтобы это исправить. В лучшем случае она повлияет на сознание хоста и изменит так, чтобы такого больше не повторялось, в худшем — впитает всю негативную энергетику и сведёт хоста с ума.

      — Я тебя для этого и создал, так что я доволен, но этому несильно удивлён, — отвечая на вопрос Толи, Кирилл пошёл искать свой телефон, а это в последнее время ему всё сложнее делать, ведь он очень редко им начал пользоваться и плохо помнить, где он оставил его в последний раз.       Тот пошёл в зал, где чаще всего и убивает своё время в поисках неясно чего. Он начал рыскать по столу, переворачивать бумаги, отодвигая подставку, лампу и даже монитор. Каково было его удивление, когда он нашел его под клавиатурой, ведь он абсолютно не помнит, какими судьбами он там оказался.       Тот на радостях обернулся и хотел пойти к Толе, но тот уже пошёл к нему. Кирилл отпрыгнул назад на стол, хватаясь за него руками и немного пугаясь, снося к чертовой матери мышку. Он всё ещё не привык, что тульпы не существует вне поля зрения хоста, и они вечно за ними ходят, иногда появляясь сзади настолько неожиданно, как сейчас.       — Ё-маё. Зачем так пугать, а? — мужчина пока что не стал отходить, начал одышку от такой накладочки, смотря на такого довольного Толика. — Ещё и улыбается, чудо косоглазое.       – А что мне, плакать что-ли? – Сказал парень, подойдя поближе к хосту, видя, как тот его испугался. – А ты такой пугливый, оказывается, я не могу. Привыкай, что я не самостоятельное явление, поэтому я хожу везде за тобой.       Толик продолжает улыбаться, пока Кирилл до сих пор смотрит на него с испуганным лицом, но уже одышавшись от такого нежданного появления тульпы. Он тянет своего создателя за руку, уже хотя поскорее выйти на улицу в обличии человека, ведь это его первая зима в принципе, и он, словно маленький ребёнок, очень хочет выйти погулять.       — Чего ты так хочешь гулять, а? Надо ж ещё одеться, обуться, с мыслями собраться, ключи найти, — Кирилл не особо торопился, но Толя тянул его за руку упорно и сильно, до самого коридора.       Пока Аюев зашнуровывал ботинки, он слышал, как Толя сел на комод с обувью, свесил ноги и бьёт ими дверцы, видимо, он настолько счастлив. Он вздыхает понимая, что этого ребенка уже не исправить.       — Любознательный. Пошли, а то сейчас никуда не пойдёшь, — после этой фразы парень мгновенно вскочил и подбежал к Кириллу, ведь если он не попадёт на улицу прямо сейчас, это будет самое большое разочарование в его тульповой жизни. — Залезай.       Кирилл присел, дабы Толику было легче запрыгнуть на него. Ему сейчас очень интересно, почувствует ли он массу тела, которую ему дал, или он будет таким же лёгким и «невидимым», как полтергейст.       Толик, довольный, как псина, запрыгнул на спину Кириллу и обнял его за шею, так же по-детски улыбаясь, ведь он наконец-то выйдет погулять, ему очень хочется помёрзнуть и потрогать снег, посмотреть на снежинки вблизи и просто радоваться вместе со своим хостом.       – Пошли, я хочу почувствовать, что вы, люди, чувствуете.       Кирилл пошёл дальше в прихожую в поисках ключей с этой тушей на спине. Обыскав все самые очевидные и неочевидные места, тот закатил глаза, нащупав их в кармане куртки. Аюев расправил плечи, и, будто кот, облизнул свою руку и зализал волосы назад.       Толик был хоть и не невесомый, но весит он крайне мало, поэтому на его спине он был, как рюкзак.       Выйдя в подъезд, он вызвал лифт, ибо спускаться с четырнадцатого этажа пешком, это как придумать себе пытку. Он знает, что Толя может сказать ему, что он бездельник и ему слабо размять ноги и спустится вниз без посторонней помощи, но всей душой надеется, что Толик ему так не скажет, ибо он уже пожилая черепаха.       Борисов сидел на спине Кирилла, одной рукой обнимая его за шею, а второй поглаживая его волосы, хотя его поцеловать в макушку, но не осмеливаясь этого делать, хотя очень хотелось. Он был очень рад и доволен такому раскладу, поэтому он ещё крепче обнимает своего любимого хоста за шею.       – Я так счастлив. Даже описать не могу.       — Не чеши меня, я только волосы поправил. Мне щекотно. А то я тебя уроню и будет больно, — сказал Кирилл с усмешкой в голосе, труся головой туда-сюда. Лифт уже приехал, как же хорошо, что в четыре утра на нём никакой псих не катается.       Когда он приехал, Кирилл спокойно вошёл, но вдруг услышал какой-то грохот. Толя сидел слишком высоко на жёрдочке, и вот, это петушок догляделся и въехал носом в верхнюю панель лифта. Кирилл не сдержался и засмеялся на весь подъезд, что было очень опасно, ведь тульпа может на него обидиться.       – Чё ты ржёшь? Я тебя не чешу, а глажу, а ты меня об стены бьёшь, даже не предупредил, чтобы я пригнулся. Абьюзер, — Толик хотел бы дать Кириллу подзатыльник за то, что тот смеётся над ним, но к сожалению он этого сделать не может, просто потому что он тульпа, который не может причинять вред своему создателю.       — Чувак, мы не в отношениях, чтобы я был абьюзером, а глазами нужно иногда тоже пользоваться, — сказал Кирилл, ему было немного дискомфортно, когда Толя так ему говорит, забирая полностью себе.       Но он быстро забыл о том, что хотел побить хоста, ибо они вышли из подъезда, и Толик вдохнул свежий морозный воздух.       – Ва-а-ау, как красиво.       Тульпа огляделся по сторонам, завороженно смотря на падающий снег, на снежинки, приземляющиеся Кириллу на куртку и просто на всю эту зимнюю красоту вокруг. Он тянет руку к снегопаду, словно маленький мальчик, хотя потрогать снег, что у него получится, надо просто потратить какое-то время.       Стоя около подъезда, мужчина наблюдал за Толей, а точнее за его рукой. Борисов её вращает в попытках словить снежинки, пытается почувствовать холод, обретая при этом черты реального человека. Хост улыбался, вспоминая то, как впервые гулял с детьми зимой и они также трогали снег, также брали на руки и хотели ощутить холод на кончиках пальцев, а ведь по сути Толик тот же ребёнок.       — Чувствуешь снег на руках? — спрашивает Киря, ведь испытывает такие же эмоции от новых познаний мира Толей, как и со своими детьми.       – Чувствую снежинки на руках, они такие красивые и приятно-холодные, – Толя действительно, как ребёнок, но в хорошем смысле, он так же, как дети, хочет познавать мир, всё трогать, тискать и щупать. Ему всё интересно, вне зависимости от возраста, который Кирилл ему поставил, ведь он сейчас роли не играет и никогда не будет играть, пока Борисов учится ко всему прикасаться и чувствовать, что он не проходит насквозь, а в какой-то степени становится человеком, но тем, кого видит только Кирилл. – А руки у меня не приятно-холодные, а по-мертвецки холодные, но ты тёплый, буду от тебя греться.       — Мне нравятся твои руки, — Кирилл оправдывает свою тульпу, чтобы она не загоняла себя, для него Толя идеален даже с холодными руками, ему приятно делать этому существу приятно, согревать и вызывать на лице обольстительную улыбку.       Кирилл решил отвести своё дитё в поле, где сможет почувствовать снег не только руками, но и всем телом. Он хочет развеселить Толика, кинуть в него снежок, повалить в сугроб, сделать с ним ангела и попробовать слепить снеговика, подарив те эмоции, которых никогда не испытывал в вондерланде.       – Люблю тебя. Ты очень тёплый и приятный, — Толик уже понял, что снег он чувствует без проблем, поэтому он сможет исполнить всё ранее неисполненное вместе с Кириллом, но пока что он продолжает сидеть у него на спине и наблюдать за всей этой зимней красотой, что происходит вокруг.       — Можешь так не говорить? — мужчина направляется напрямую в степь, которая превратилась за это в огромный белый ковер, становящийся всё толще и белее. Тот уверен, что Толя будет пищать от радости, когда они туда придут, но Кирилл ему сделает необычный сюрприз.       – Почему? Тебе не нравится слышать слова о том, что тебя любят? Я понимаю что ты натурал, но сейчас это моя любовь к тебе, как от тульпы к создателю. Спасибо, что создал меня и продолжаешь надо мной работать, — У Толи слишком хорошее настроение, чтобы огорчаться из-за просьбы Кирилла не говорить: «я тебя люблю», он просто предвкушает то, что там, куда ведёт его Аюев, они будут веселиться в снегу, словно дети малые, а это ему сейчас важнее, это и поднимает настроение.       — Мне непривычно слушать такие слова от парней, просто не говори так, пожалуйста, — мужчина оглянулся, пробежался взглядом слева-направо вдоль шоссе, перешёл дорогу в неположенном месте и рванул прямо в поле.       Пулей врезается в поле, рассекая снег вокруг себя, которые жутко красиво разлетался вокруг. Пробежав секунд двадцать и отдалившись от дороги, Кирилл прокрутился вдоль своей оси и уронил тульпу в снег.       – Блять! – Толик не ожидал, что Кирилл его так сбросит в снег, поэтому он не сдержался и сматерился. — Предупредил бы хоть.       Борисов чувствовал весь холод снега и то, что он мокрый, а соответственно он хорошо лепится, поэтому он может слепить снежок и кинуть им в Кирилла, что он успешно и делает, посмеиваясь с того, что попал ему в живот.       — Ах ты, — Кирилл решил вручить ему ответочку. Он лепит снежок раза в три больше, целится, дабы попасть этой скотинке в лицо. И да, он попал, понял он это по неодобрительным крикам в свою сторону, но в это время Кирилл пустился бежать.       Толик слепил ещё один снежок, а так как руки у него холодные, тот не таял, и Борисов мог бегать за своим хостом сколько душе угодно, но остановить он его решил снежком. Попал он ему за шиворот, хотя целился в спину, но по громкому мату в свою сторону, вскоре понял, что сейчас бежать надо будет ему, ведь в их дуэте только он не может промокнуть, замёрзнуть и заболеть.       — Блять! Ебать тебя в рот! Сука, Толян, готовься, блядина ты охуевшая, — поскольку Кирилл человек, то бегать он умеет лучше и быстрее, поэтому догнать эту обнаглевшую рожу не составило труда, а когда он коснулся плеча Толика, то развернул его к себе лицом и повалил на снег, наваливаясь на него. — Ну что? Добегался?       – Получается, добегался.