***
Если бы Карен Уилер спросили, то она даже под страхом смерти не призналась бы, что из троих детей больше всего любит именно сына. Так уж вышло, что Нэнси родилась, когда Карен сама была еще почти девчонкой. Да, она любила малютку, но не собиралась считать её смыслом своей жизни. Ещё слишком много планов и амбиций переполняли её светлую голову. Она ещё верила в свои юношеские мечты. Ещё не пришло то время, когда из перспективной журналистки она превратилась в скучающую домохозяйку. С маленькой Холли вышла совершенно иная история. Миссис Уилер родила её больше для себя, уже охладев к мужу и потеряв тот юношеский оптимизм и интерес к жизни. Младшая дочь в большей степени была для неё новым проектом, которому она посвятила свои нерастраченные силы и одновременно любимой игрушкой, на которую она излила оставшуюся в избытке любовь. А вот Майкл был несомненной гордостью Карен. Он был зачат на шестую годовщину их свадьбы. В то время их с мужем любовь переживала важнейшую трансформацию, из юношеской влюбленности превратившись в крепкое надёжное чувство. Они строили грандиозные планы на жизнь. Тэд мечтал о сыне, и Карен счастлива была подарить его мужу. Это был её бесценный вклад в их семью. Майкл рос умным, смышленым мальчиком. В меру послушным, в меру шалуном. Но в целом, у Карен не было проблем с его воспитанием. У учителей он был на хорошем счету: она часто слышала похвалы от них в адрес сына. И это было равно тому, как если бы хвалили её саму. Майк был хорошим другом. Он умел подбирать себе друзей и умел дружить. Ребята его обожали. При этом далеко не каждого он готов был принять в свой круг, хотя многие ровесники были бы не прочь примкнуть к его «партии», лидером которой он сам и являлся. Карен Уилер снова гордилась этим полезным талантом своего среднего ребенка, считая, что тут, без сомнения, сыграли роль её гены. Яркую внешность Майк тоже унаследовал от матери, взяв от отца разве что цвет глаз и волос. Но в каждой черточке его лица, в каждом жесте, в густоте его темных вьющихся волос и даже в повороте головы, Карен узнавала себя. И для неё не было секретом, что не одни мальчики желали бы подружиться с сыном. Одним словом, Майк подавал большие надежды, и ничем никогда не тревожил родителей всерьёз. До той прошлогодней истории, когда сначала пропал его друг Уилл Байерс, затем подруга Нэнси — Барбара, а потом в дом Уилеров вдруг заявились спецагенты ФБР и прозрачно намекнули, что её Майк замешан в какой-то чертовщине и тоже находится в опасности. Чуткое сердце Карен подсказывало ей, что сын не мог совершить ничего дурного, но страх за его жизнь принудил её сотрудничать с властями. Однако при допросе сына она зорко следила, чтобы его не посмели ни в чем обвинить или даже просто заподозрить в чем-то противозаконном. И втайне аплодировала, когда Майк резко ответил на вопросы о месте нахождения некой девочки: «Даже если б знал, я никогда вам не сказал бы». Эта твердость духа, считала Карен, не что иное как результат её воспитания и, конечно же, личного положительного примера. Весь прошедший год оказался для Майка явно нелёгким — Карен прекрасно видела это. К тому же мальчик взрослел, и детские шалости, на которые раньше легко было закрывать глаза, начали превращаться в хулиганские выходки и последующие жалобы учителей. Карен вздыхала, проводила воспитательные разговоры с сыном, но в глубине души всё равно оправдывала. А зимой, наконец, ситуация начала меняться. Майк повеселел и, к её радости, снова стал собой. Она могла больше не бояться за сына. Ровно до того утра, когда вдруг услышала доносящиеся сквозь сон хрипы. Карен резко подскочила на кровати, невольно разбудив мужа, и после секундного замешательства, бросилась к Майку в комнату. Он лежал в горячке, насквозь мокрый от пота и тяжело дышал. — Оди! — всё повторял он без голоса одними губами. — Одиннадцать! Присев на край его кровати, Карен положила ладонь на пылающий лоб сына. — Майк, — позвала она, — Майк, ты слышишь меня? Сын не ответил ей.***
— Ангина, — решительно объявил доктор Салливан, пожилой грузный мужчина с блестящей лысиной. Он покопался в своей сумке, достал лист, поправил свои очки, съехавшие прямо на нос, и начал что-то писать. — Держите рецепт, миссис Уиллер. Выполняйте эти предписания и больше его поите. Ничего, скоро поправится. Я зайду через пару дней. Майк слушал доктора словно сквозь ватную стену. Мать с трудом добудилась его тогда. Его трясло от высокой температуры, а горло разрывалось от адской боли. Говорить и даже просто открыть рот он не мог. Его дни превратились в последовательное недолгое бодрствование, когда он лежал, не в силах оторвать голову от подушки, принятие горьких лекарств и долгий тяжёлый сон. Прописанные таблетки помогали сбить температуру, а микстура снимала острую боль в горле. Майк, пропотев до нитки, снова засыпал. Но спал неспокойно: раз за разом он снова оказывался в Лихолесье, где искал и не мог найти Одиннадцать. Карен каждый раз вздыхала, слушая, как он хрипло зовет кого-то во сне. Нэнси и Тэд несколько раз заглядывали проведать Майка, но Карен быстро отсылала их, предпочитая, чтобы они присматривали за маленькой Холли. Сейчас ей хотелось провести побольше времени с сыном. И заодно, понять, причем здесь эта Оди и какую роль она до сих пор играет в его жизни. Карен помнила, как всплыло это странное имя — Одиннадцать — в разговоре с агентами ФБР. Помнила резкую реакцию сына. Потом — почти год его молчания, замкнутости и тоскливого взгляда. И свои тщетные попытки что-то придумать, чтобы помочь сыну и хотя бы отчасти понять, что всё-таки случилось в ту страшную ночь, когда был найден еле живой Уилл, кто такая эта загадочная Одиннадцать и какое отношение она имеет к её Майку. Когда почти год спустя в один поздний ноябрьский вечер сын и старшая дочь вернулись — все грязные, уставшие, но крепко держащиеся за руки, Карен поняла, что снова началась какая-то чертовщина. Однако она ошиблась. Дети ничего толком не рассказали, скупо пробормотав что-то про опыты и взрыв в секретной лаборатории Хоукинса и отправились отмываться. На следующий день её навестил шериф Хоппер, горячо похвалив ее детей (Карен правда так и не поняла, за что именно), попросив не ругать их за позднее возвращение и заверив, что всё теперь под его контролем. Так или нет, но всё и вправду наладилось. А, самое главное — из глаз сына наконец исчезло то тоскливое выражение, которое так огорчало и тревожило Карен. Вскоре выяснилось, что шериф Хоппер обзавелся приёмной дочерью, и Майк практически перестал появляться дома, проводя с ней всё свободное время. И это в то время, как новоявленную жительницу Хоукинса мало кто видел в глаза. По поводу её появления ходили совершенно разные и невероятные слухи. Но Карен казалась самой логичной версия, что девочка — случайный плод легкомысленного прошлого шерифа. Девочка не ходила в школу и вообще не показывалась в городе, из чего следовал вывод, что её появлению предшествовали какие-то тяжелые или даже трагические события. Карен знала, что кроме Майка Джейн Хоппер навещает вся его «партия» в полном составе, поэтому не слишком беспокоилась. О таинственной Оди речи больше не шло, и Карен считала, что эта история осталась в прошлом. Услышав же, как сын вновь повторяет это странное имя, Карен задумалась. Похоже, он продолжал что-то скрывать. Размышления Карен прервал звонок в дверь и раздавшиеся следом голоса детей. «Партия» Майка пришла проведать своего друга. — У него ангина, — сообщила она им, спустившись. — К сожалению, он плохо себя чувствует и не может выйти. Ребята явно расстроились. Карен с любопытством разглядывала их: как они выросли! Давно ли Уилл играл в песочнице с Майком, а теперь вот уже и детьми их трудно назвать — подростки. Они все нравились ей, кроме, пожалуй, этой рыжей Максин. Не девочка, а пацанка. Впрочем, родители у неё весьма уважаемые и респектабельные люди, так что, наверное, она не безнадёжна… — А что же нам делать? — вот и сейчас дочь Мейфилдов влезла со своим непонятным вопросом. — Навестите его через несколько дней, когда Майку станет получше, — терпеливо ответила Карен. — Все нормально, Макс, — как-то поспешно вмешался Лукас. Кажется, они с ней встречались. — Будем делать всё так же как всегда. Его слова прозвучали как-то странно. Да и ребята после этого таинственно переглянулись. — Что это — «всё»? О чём ты говоришь, Лукас? — Про учёбу, миссис Уилер, — спешно влез Дастин. Слишком спешно. — Мы готовим проект по радиотехнике. Без Майка нам будет сложно. Но мы справимся, не волнуйтесь! — Ну, хорошо, — Карен скрестила руки. Она чувствовала враньё, но по-прежнему не понимала, что всё-таки происходит. — Передавайте Майку привет, — вступил в разговор Уилл. Вот он внешне изменился, пожалуй, меньше остальных. Но стал тихим, замкнутым. Говорят, это те ученые из тайной лаборатории похитили его и проводили какие-то опыты… Бедный ребёнок. Карен отлично помнила, как несчастная Джойс чуть рассудка тогда не лишилась, разыскивая сына. — Конечно, передам, Уилл. И ты передавай от меня привет маме. Ребята уже повернулись к выходу, когда Карен вдруг пришло кое-что в голову: — Вы сейчас к Хопперам? Вы общаетесь с этой Джейн, да? Ребята вновь переглянулись, на этот раз как-то тревожно. — Да, — неохотно протянул Дастин, — мы с ней дружим. — Помогаем делать уроки, — вставил Уилл. — Она очень хорошая, — добавил Лукас. Макс энергично закивала. — А почему она не с вами? Дети разом потупились. — Ну… — Э-э-э… — Знаете, — снова влезла Макс, — шериф запрещает. И он просил нас не говорить ни с кем о ней. Поэтому мы не можем вам сказать. Простите. — Но вы не волнуйтесь! — Дастин вновь перехватил инициативу. — Она классная. Мы хотим, чтобы она поскорее смогла ходить в школу. Поэтому и помогаем ей. — Особенно Майк, — вставил Лукас. Макс пнула его по ноге, и это не укрылось от Карен. — В общем, нам пора, миссис Уилер… — А кто такая Одиннадцать? Компания так и замерла, услышав новый нежданный вопрос. Значит, тайна всё же была… — А-а-а… — Что? — Ну-у-у… — вместо внятного ответа она снова слышала сплошные междометия. — Миссис Уилер, вы лучше спросите об этом у шерифа, хорошо? — протараторил Лукас и чуть не бегом бросился к двери. — Мы всё равно не можем об этом говорить. До свидания! Привет Майку! «Партия» умчалась прочь. Карен все эти секреты нравились всё меньше. Однако мучить сейчас вопросами Майка, который и так почти не разговаривал, было бы просто жестоко. Да и вряд ли бы он рассказал, если уж на то пошло. Вот шериф Хоппер — другое дело… А вечером раздался звонок — на этот раз телефонный. Карен взяла трубку и услышала на том конце незнакомый девичий голос. — Можно Майка? — Кто его спрашивает? — на самом деле у Карен почти не оставалось сомнений в том, с кем она разговаривает. И тем любопытнее ей было. Голос ответил не сразу и с запинкой: — Это Джейн. Хоппер. Джейн Хоппер. — Здравствуй, Джейн. Майк болеет и не может сейчас разговаривать. Я передам ему, что ты звонила. Он свяжется с тобой, как только голос к нему вернется. — Он… не может разговаривать? — Да. Горло сильно болит. — О, — снова длинная пауза. — Мне жаль. — Да, спасибо, Джейн. Я ему передам. Джейн что-то пробормотала, Карен не разобрала что — кажется, попрощалась, и повесила трубку. Что ж, первое знакомство с подругой сына состоялось — поздравила себя Карен. Как раз пора проведать Майка и дать ему лекарство. Когда она вошла к нему, он не спал, полулежал на кровати и почему-то смотрел крайне напряженно. — Я принесла тебе лекарство. Милый, что с тобой? — Кто звонил, мама? — каждое слово сын произносил явно с усилием. Карен подошла, положила руку ему на лоб расстроенно покачала головой. — Это была Джейн Хоппер. Твоя новая подруга, кажется? Отчего-то это известие расстроило его еще больше: — Почему ты не позвала меня? — Потому что тебе надо лежать! — Карен строго глянула на сына. — И нельзя разговаривать. Поправишься, тогда и наговоритесь! — Мама! — возмущенно вскрикнул Майк, но закашлялся и снова схватился за горло. — Мне надо… — Нет, Майк! Ты и так пропадаешь у неё сутками. Один день переживешь! Сейчас нельзя. Я сказала ей, что ты обязательно перезвонишь, как только сможешь разговаривать. Если она такая хорошая, как сказали твои друзья, она поймёт. А сейчас — лечиться! Майк возмущенно посмотрел на мать, но не ответил. Видимо, просто физически не смог. Он послушно выпил микстуру и снова заговорил: — Зачем ты спрашивала ребят про неё? — Потому что ты мне ничего не рассказываешь! Майк посмотрел странно, с непонятной горечью. Но и в этот раз ничего не ответил. Карен вздохнула: она вовсе не собиралась ругать сына. Да и не за что было. И всё же… На следующий день Майк снова температурил, и Карен пришлось дать ему жаропонижающее. Возясь внизу с маленькой Холли, она услышала нетвердые шаги сына по коридору. Понятно, куда он направлялся. — Алло, Оди, привет! Это я. Майк по-прежнему говорил хрипло, больше шёпотом, чем голосом, но Карен услышала и на мгновенье остолбенела. Нет, она не удивилась. Где-то на краю сознания, она уже сложила два и два, просто не хотела признавать очевидную правду. И теперь она больше испугалась, чем удивилась. «Это девочка очень опасна, — всплыл в памяти давний разговор со спецагентами, — пожалуйста, если вы что-нибудь узнаете об её местонахождении, обязательно сообщите нам». Да, теперь она знала. Загадочная девчонка стала подружкой её сына и приёмной дочерью местного шерифа. Который, без сомнения, был в курсе дела. А это значит… Что же это значит? — Карен закрыла глаза, пытаясь собрать в одно и проанализировать эти невероятные факты. Холли вывела её из ступора, больно дёрнув за прядь волос. Карен очнулась, строго взглянула на дочь и продолжила дальше готовить, прислушиваясь к еле различимому голосу сына наверху. — Мне трудно говорить. Расскажи лучше сама, хорошо? А я буду слушать. Ни о чём сверхъестественном или тем более противозаконном они не говорили, — поняла она через несколько минут. Девочка, видимо, что-то рассказывала о себе, Майк вставлял короткие фразы. Обычные подростки вели обычный разговор. И, кажется, это было очень нужно Майку. Карен тихо вздохнула, услышав наконец его хриплое «Пока!». Она так и не решила, что делать со всем этим.***
Майк поправлялся очень медленно. Доктор Салливан предупредил, что это нормально. И всё равно Карен переживала. Майк не вставал, ничего не ел и почти не говорил из-за больного горла. Футболки на нем теперь не сидели, а буквально висели. А синяки под глазами соперничали с ними же по черноте. По ночам ему продолжали сниться кошмары. На исходе третьей недели температура наконец спала, и Майк, пусть и неохотно, смог хоть что-то впихнуть в себя из еды. Компания друзей пару раз навещала его. Отдельно от них еще трижды заходил Уилл. В один из вечеров, едва убравшись после ужина, Карен снова услышала звонок в дверь. Муж дремал в любимом кресле в гостиной, Нэнси возилась с Холли наверху, и Карен пришлось самой открыть дверь. На пороге стояли неожиданные гости: шериф Хоппер собственной персоной и с ним худенькая темноглазая девочка в мешковатой одежде. — Джим… — в первую секунду Карен растерялась. — Привет, Карен. Это Джейн, моя дочь. Мы пришли навестить Майка. Впустишь нас? Она вновь перевела взгляд на девочку — та смотрела на неё внимательно и серьёзно, без капли смущения. — Конечно. Проходите, — Карен наконец отступила, впуская их в дом. — Мы ненадолго, — пояснил Хоппер, снимая с себя куртку. — Отлично, — Карен никак не могла прийти в себя. — Приятно познакомиться, Джейн. Много слышала о тебе… — Где Майк? — без обиняков спросила та. Да уж, с воспитанием у девочки явные проблемы. Вот, что значит расти без матери! — Он у себя в комнате. Ему еще нездоровится. Раздевайся, и я провожу тебя… Оди поспешно сняла своё страшненькое пальто — теплое, но явно не по размеру, и поспешила к лестнице. — Я знаю, где комната, — сообщила она коротко и бегом устремилась наверх. Вот это новости. Майк, оказывается, уже приводил её, а она, хозяйка дома, даже не в курсе! — Нам надо поговорить, — с трудом сдерживаясь, заявила Хопперу Карен и решительно потащила его на кухню. — В чем дело? — пробасил шериф, с явной неохотой следуя за ней. — Ты мне лучше скажи, Джим! Как так получилось, что девочка, которую власти считают опасной и разыскивают уже больше года, превратилась в твою дочь! И мало того, сдружилась с моим сыном! Хоппер шумно выдохнул: — Она вовсе не… — Не надо мне лапшу на уши вешать, шериф. Я знаю, что эта девчонка и есть та самая Одиннадцать, из-за которой здесь происходит какое-то дерьмо! Не смей отрицать! — Я не отрицаю, — неожиданно признал Хоппер — так спокойно и уверенно, что Карен вдруг растеряла весь свой гнев, забыла давно заготовленную на этот случай речь и недоуменно воззрилась на него. — Это она та девочка. Тише, Карен, — он жестом остановил её. — Не буду ни в чем убеждать тебя, но подумай сама: мы сейчас говорим о ребёнке. Ребёнке, которого еще в младенчестве забрали у матери и много лет ставили бесчеловечные эксперименты. И ей всего двенадцать лет! — Где её родители? — Их нет. Джейн — сирота. — Так всё-таки «Джейн» или «Одиннадцать»? — «Джейн». Это её настоящее имя. «Одиннадцать» называли её те изверги из лаборатории. — Но власти… — Власти, конечно, хотели скрыть эти факты от общественности самым простым способом: вновь заперев её где-нибудь. Как некогда скрыли правду об исчезновении Уилла Байерса… Думаю, ты не забыла ту историю? И что пришлось пережить тогда Джойс… — Так не бывает! — Карен хотела выкрикнуть это, но получился полузадушенный всхлип. — К сожалению, бывает, Карен. И если ты хотела спросить меня, почему я защищаю эту девочку, почему удочерил её, то поэтому. Потому что она жертва. И всё, что с ней произошло — это и есть настоящее преступление. Только власти никогда этого не признают. — А Боб Ньюби? — почему-то шепотом спросила Карен. В её памяти вдруг всплыло имя погибшего бойфренда Джойс. С каждым озвученным фактом пазл складывался в её голове всё точнее. И тем страшнее ей становилось. — Он тоже стал жертвой их «зачистки». Так что ты собираешься делать, Карен? — он вдруг взвился, почти зарычал. — Хочешь донести властям? Вновь отобрать у невинной девочки право на нормальную жизнь? И стать заклятым врагом собственному сыну? — Майк?.. — охнула она. — Он никогда не простит тебе такого, Карен, ты знаешь это? Он за неё даже мне готов горло перегрызть. Она ничего не ответила на это. Сначала долго смотрела в глаза шерифу, потом вздохнула и отвернулась, скрестив руки на груди. — Что я могу сделать? — спросила она наконец после долгого молчания. — Просто молчи. Не надо никому рассказывать. Даже Тэду. Так будет лучше. — Получается, что и Нэнси знает, — вдруг осознала потрясённая Карен. — Твоя Нэнси — молодец. Очень храбрая девушка! Ты можешь гордиться своими детьми, Карен. — Но ведь Майк… — Майк в безопасности, не переживай. И я приглядываю за ними. Так что всё будет хорошо.***
Хотелось бы ей поверить, что всё будет хорошо! Вот только после всего рассказанного Джимом, Карен никак не могла убедить себя в этом. Они еще немного поговорили, пока не сошлись на том, что она будет молчать, а визит пора бы заканчивать. Она поднялась к сыну, чтобы сообщить об этом. Дверь в комнату оказалась не до конца прикрыта, и Карен, инстинктивно задержав дыхание, заглянула внутрь. Они целовались. Неспешно и нежно. Майк сидел в кровати, притянув девочку к себе за плечи, а она зарылась ему рукой в его густые волосы. «Совсем уже и не дети», — мысленно вздохнула женщина и заставила себя сдержаться и не влезать. Что ж, то, что её сын взрослеет слишком быстро, она замечала уже давно. Карен нарочито громко кашлянула, после недолгой паузы постучала и, ещё пару секунд помедлив, вошла. Конечно, они уже расцепили объятия. И теперь девочка сидела на самом краю кровати как ни в чем не бывало. Майк улыбался. Впервые за три недели, — отметила про себя Карен. — Джейн, шериф уходит. Так что вам пора прощаться. Девочка внимательно взглянула на неё и послушно кивнула. Напоследок они с Майком ещё раз протянули друг другу руки. — Шесть, — странно сказал Майк. Но Оди, судя по кивку и порозовевшим щекам, похоже, отлично его поняла. А Карен вдруг вспомнились первые месяцы её романа с отцом Майка, когда они тоже понимали друг друга с полуслова и наполняли свои отношения секретными любовными посланиями. Как гостеприимная хозяйка, Карен любезно проводила своих гостей до двери и пригласила приходить ещё. После их ухода она задумалась было снова, но громкий голос Холли заставил ее встрепенуться и поспешить на помощь Нэнси. На следующий день доктор Салливан объявил, что Майк совершенно здоров.