08 Чулок

Под разговоры про динамит и ограбление Оскар выскользнул с кухни и протиснулся в дверь, невнятно пробурчав «спасибо-увидимся-позвоню», пока эта женщина не успела поставить его в еще более неловкое положение. К своим он вернулся, позабыв про пальто, в правой руке стиснул чашечку из костяного фарфора, в которой плескался остывший кофе, левой прижимал к себе небольшую подушку, которой в кабинете не было, когда Саманта предложила остаться. Теперь Оскар знал, что у Саманты есть красивый зелёный халат, в котором (на самом деле, под которым) совсем "неприлично". Когда она наклоняется над лицом, чтобы спросить «как спалось», зелёная волна халата хитро стекает с левого плеча, и Оскар, которому Саманта протягивает чашку с крепким и бесполезным для мертвеца кофе, из ее рук готов принять и яд, и святую воду. Теперь Оскар знает, что в начале ночи Саманта пьет кофе. Для него кофе на вкус, как пепел. А еще она с аппетитом грызет галеты – они и при жизни же никакие были, - и обмакивает их в кофе, и размокший кусочек неловко падает в сложенные у нее на груди крылья халата, на россыпь веснушек. Кофе же горький, да? Оскар, как идиот, пялится. Бездонная бочка. Обжора. Гаргантюа. Он прежде не замечал, что она высокая. Не стоял так близко. Оскар не вынес бы ещё и полминуты, поэтому так и сбежал - без пальто, обнявшись с подушкой и чашечкой кофе. Тихо и не дыша – впрочем, дышать ему и не нужно, он вернулся в особняк Анаис, так же тихо, словно по минному полю, прошел мимо застывшего за газетой Дарси, мимо Клео, у которой глаза с каждым его шагом приближались в размерах к автомобильному колесу. Он дошел до двери. Захлопнул ее за собой. У Оскара голова была занята мыслями и лишними знаниями, чтобы слушать, как Клео тут же набросилась на Дарси, крича что-то про мохнатые яйца, грязные уловки, мстительного ублюдка и отсутствие достоинства, как человеческого, так и мужского. Оскар стряхнул со стола окурки и поставил чашку в кружево спутанных пленок. Опустился на кожаный диван под окном, обняв двумя руками подушку, и уставился в вязь на золотистых шелковых обоях. Принюхался – подушка пахла Джованни. Анаис слишком любит своего уродливого котеночка – у Оскара есть все, и такой же одеколон (терпеть не может Acqua di parme, но, по мнению Анаис, только он перебивает запах мокрой кошки). А у Саманты есть малкавианский тулуп, пиджак Диего, куртка Дарси и его собственное, Оскара, пальто. «Коллекционируешь мужские вещи?» Неделю назад он узнал, что она снова вляпалась. Позавчера – что вляпалась еще больше. Вчера – что вляпалась в самом начале. Маркус, Ольга, хранитель фон Хёгель, эта диаблеристка-Шеннон, монстр в колодце под кладбищем, приговор, и Дарси сказал, что Клео однажды прокусит ей глотку. Оскар сильнее сжимал подушку. Он семь лет присматривал за Оливией, а на Саманту просто не хватило времени. Бедная, бедная подушка, он же сейчас задушит ее. Ещё у Оскара были книги, только он их все никак не прочтет до конца. В этих книгах умные люди, исследователи лабиринтов разума и знатоки женских сердец объясняли Оскару, рассуждали о том, как прекрасна может быть любовь вдовы, что каждый шаг в мире-без-Артура для нее - восхождение на гору, а все близкие после его кончины встали на место ее поверженного рыцаря, стали ее защитниками. На таких словах Оскар и бросал эти книги: по его мнению, время рыцарей никогда и не наступало, а вдова ударилась о самое дно потому как раз, что сторона защиты не особенно желала заниматься своим делом. - Мама, я умру? С улицы донеслись голоса. - Нет. Голоса декламировали под окнами особняка Анаис слова, которые Саманта и Оскар вчера говорили друг другу. Голоса как будто читали вслух книгу. - Она оторопела. Ведь Сэм не дожила до дня, когда Оливия задала бы ей этот вопрос. Сэм хотела утешить Оскара, ведь малышу Анаис так страшно! Но растерянная Сэм только и выдавила, что глупое "Нет". - А Оскар сухо ответил "Не правда". - Он закрыл глаза и взаправду умер до следующей ночи. Сэм принесла из гостиной подушку и подложила под его вихрастую голову. Запахнула халат и села у ног на полу, чтобы утро забрало на время и ее жизнь. Оскар подскочил и свесился из окна. Малкавианские близнецы, как один, подняли головы и сверкнули глазами из тьмы. Он не знал их имён, да и вряд ли бы что им крикнул, ведь с безумцами лучше и вовсе не связываться, не то что ссориться. - Ты задолбал думать, Оскар Брайер! - Голова от тебя болит! Брат и сестра одновременно открывали рты, говорили одно, одинаково наклоняли головы, и вдруг женщина резко вздернула руку. - На! Поумней уже! - Подари своей даме книгу! Тяжелый том ударил Оскара в нос, да так сильно, что он плюхнулся, кубарем покатившись с дивана, и распластался на полу. - Тебе пригодится! - Не нападай на ночные рубашки, Брайер, и они не укусят! Спроси у них разрешения! - Своди в кино! - Сделай что-нибудь пошлое и НЕПРИЛИЧНОЕ! - И не читай глупых книг! - Там заложено самое интересное место! Смех удалялся, снег под ногами безумцев громко хрустел. Оскар сел, потирая переносицу. На книге, которую бросили в него близнецы, красовалась конопатая рыжая девчонка по фамилии Длинныйчулок. Год издания - 1946. Ещё пятнадцать лет, и книга пойдет в печать. В книгу заложен тонкий капроновый чулок с ажурной резинкой. - "Может, она и не всегда умеет себя прилично вести. Но у нее доброе сердце, а это куда важнее", - вслух прочитал Оскар. Он полистал книгу про девчонку, которая жила на вилле "Курица", ее мама отправилась на небеса, а отец был королем целого племени, и решил, что эту книгу он принесет Саманте. Раз уж она считает Гвиневру шлюхой, то задорную Пеппи Длинныйчулок она так ни за что не обзовет. Они прочитают эту книгу вместе до того, как ее напишут. И чулок ему пригодится для ограбления. Тем временем в Маленькой Италии Сэм никак не могла собраться. - Ноэль! Мистер Джонс! – она обреченно задвинула ящик комода. – Еще минуту! Иду! Куда же запропастился второй чулок?