Here comes the sun

rise against — methadone \\love like a needle full of methadone prudent but not real, left you wanting more lipstick track marks bleeding red like montagues and capulets for us, child, the stars refuse to shine// Любовь — как игла, наполненная метадоном, Мощная, но быстро отпускает, и хочется еще. Поцелуи — как кровоточащие следы от уколов. Как Монтекки и Капулетти. Для нас, малыш, звезды отказываются светить.*

Когда ветер свистел у него в ушах, тело находилось на высоте двадцати этажей над землей, а жизненная сила города струилась по улицам под его ногами, Питер Паркер был счастлив. Мало что приносило ему счастье, но это — помощь, спасение, защита мирных жителей, — это приносило. Он нашел и вернул старушке украденную сумочку. Он помог заплаканной девочке найти своих родителей. Он в последний момент схватил этого испуганного кота, когда такси на полной скорости пронеслось мимо него, и мистер Дельмар с улыбкой помахал ему в качестве благодарности. Питер помахал ему в ответ и, хоть этого и не было видно под маской, тоже улыбнулся. Это помогало. Это был очень важный кусочек его жизни. Это было весело. Пока, разумеется, все не изменилось. В первые час или два патрулировать было приятно. Затем появился рокот в ушах, дерганные движения рук, резкое пике в настроении и в состоянии. Тяжесть в некогда широко распахнутых глазах. Смолкло даже пение птиц. Диминуэндо. Падение. Не важно, как высоко он забирался — падение всегда находило его. Питер неловко приземлился на тротуар, морщась от боли в лодыжках и все еще оплетенных паутиной запястьях. Там, слева, в темном переулке его потрепанный рюкзак был приклеен паутиной к мусорному ящику. Он убрал палец с шутера, позволяя обрывку паутины свободно упасть на землю, и, пошатываясь, побрел в переулок. В груди все свело, его лицо покраснело и покрылось тонкой пленочкой пота, пока он пытался вспомнить, как дышать. Такова была его кара. *** К тому моменту, когда он, спотыкаясь, добрел до убежища Табара — или, как предпочитал называть его Питер, логова, — он уже успел переодеться в мешковатые джинсы и грязную футболку. Его обычная одежда не стиралась уже несколько недель и, по словам одного из его клиентов, была «более мятой, чем слоновья задница», но она делала свое дело. Потому что она не была связана с Человеком-пауком. Она разделяла две его ипостаси: незапятнанный альтруизм одного был защищен от эгоистичных осколков другого. Только по этой причине Питер не находил в себе сил жаловаться. И, к тому же, ему ведь не на что жаловаться. Он сам сделал это с собой. Это был урожай, который он сам посеял. Что бы там ни было, такова была его жизнь. — Так быстро вернулся? — криво усмехнулся Табар через плечо. — Похоже, я тут единственный дилер, которому ты доверяешь, мда? Питер вошел в здание, которое, как ему казалось, некогда было чем-то вроде бутика. Теперь же это был лишь грязный бетон и разрисованные граффити стены, что запирали внутри себя людей, которые свободно могли уйти отсюда, вот только не знали об этом. Свет просачивался внутрь через единственное незабитое окно. Запах мускуса и плесени был знакомым, почти успокаивающим. Он переступил через лежащего без сознания парня. — Конечно, — сказал Питер. «У меня таких двадцать», — подумал он. Табар хихикнул, подзывая его поближе. И Питер подошел. Ложка и зажигалка в заднем кармане вдруг стали весить тысячу фунтов. Его руки тряслись — от надвигающейся ломки или от возбуждения, он не знал. Возможно и то, и другое. Он стоял и ждал, внешне терпеливо, но внутри просто надрываясь от крика, пока Табар взвешивал его дозу, пристально следя за малейшим движением мужчины, чтобы убедиться, что он получит ровно то, за что заплатил. Мало что делало Питера счастливым, но это — момент, когда порошок плавится на открытом огне, а игла погружается в его жаждущие, умоляющие вены — это… Это делало. *** — Деньги, парень, — сказал Табар, пиная его по ноге. Питер вздохнул. Его взгляд — стеклянный, расфокусированный — скользнул по полу, пока не наткнулся на его рюкзак. Он потянулся за ним, несколько раз промахнувшись, прежде чем ему удалось подцепить большим пальцем одну из лямок и притянуть его поближе. Он расстегнул молнию и начал искать. Искать. И искать. Питер подумал об этом рюкзаке, который каждый день оставался приклеенным к мусорным бакам совершенно без присмотра, и о том, насколько невероятно, невозможно глупым он был. Под покровом теплой эйфории, разливающейся по его телу, возникло тупое чувство паники. — Я… — Питер моргнул медленно, лениво. Его вялый язык был слишком тяжелым, чтобы двигать им, из-за чего он с трудом выговаривал слова. — Деньги. Их… нет. Кт… кто-то… Питер ни на секунду не сомневался, что это признание будет встречено еще одним, уже более резким ударом, возможно по ребрам или в голову. Но вместо этого Табар опустился рядом с ним на корточки… и улыбнулся. Нет. «Улыбка» — это не то слово. «Улыбка» была слишком невинной для лица Табара. Это была кривая ухмылка, когда сколотые зубы мужчины оказались всего в нескольких дюймах от лица Питера. — Ну, парень, — сказал Табар тихо. — А как ты вообще заработал эти деньги? Даже будучи под кайфом Питер не мог не заметить риторического характера вопроса. Он тяжело сглотнул. — Т-ты… ты зн-наешь, как, — прошептал он, изо всех сил стараясь удержать зрительный контакт, потому что, если бы он сделал это — если бы он не отвернулся, не сказал «нет» — тогда, возможно, он смог бы убедить себя, что все хорошо. Что это был его выбор; что все было по взаимному согласию. Что все в полном порядке. — Ты знаешь. — Ну что же, — усмехнулся Табар, и глаза его загорелись от радости, когда он принялся расстегивать свои грязные штаны. — Думаю, тебе стоит приступать к работе. И Питер приступил. *** В конце концов, по словам Табара, Питер получил именно то, за что он заплатил. *** Три дня спустя — или все же пять? Или одиннадцать? Он больше не знал наверняка — все они были такими обрывистыми и расплывчатыми — Питер проснулся на крыше от лязга металла и криков людей внизу. Он был в своей гражданской одежде, рюкзак был крепко прижат к его груди. Его кости ныли, а желудок скрутило (потому что времени прошло слишком много, а ему нужно больше, больше, больше), но он все равно, пошатываясь, поднялся на ноги и бегло осмотрелся, проверяя окружение на отсутствие камер наблюдения или любопытных глаз, прежде чем вытащить знакомый самодельный костюм. В голове Питера не было ни единого вопроса, никаких сомнений. Да, ему нужно найти готового и жаждущего клиента, получить свои деньги, а следом — неминуемый кайф, но прямо сейчас Человек-паук был нужен Квинсу больше. Адреналин вскипел в его венах; дыхание его стало тяжелым, а сердце бешено застучало, когда он приклеил рюкзак к бетонной крыше и выпустил паутину. Он не знал, что именно он ожидал увидеть. В худшем случае — крупную аварию или захват заложников. Что-то обычное. Что-то, во что он мог бы вмешаться, разобраться, а затем позволить полиции взять дело в свои руки. Просто. Легко. Но чего Питер точно не ожидал увидеть, так это знаменитых Мстителей, сражающихся с копиями AT-AT в натуральную величину. Но… мда. Вот и они. Питер тяжело вздохнул и пробормотал себе под нос: — Неужели моя жизнь не может хоть на один день стать нормальной? Ну и что ему теперь делать? Попытаться протянуть руку помощи самим Мстителям? Оценят ли они это, примут ли это, или Капитан Америка вырубит его своим щитом? Может быть Железный Человек просто взорвет его? А у Черной Вдовы неплохой удар с разворота. Знают ли они вообще, кто он? Питер опустил взгляд на свой костюм — знаменитая пижама, неумело сшитая с помощью его скудных навыков шитья — и поморщился. Нет, решил он. Он как юниор в их НХЛ, Свинка Пеппа в их Очень Странных Делах, коробочка сока рядом с их водкой. Да Мстители наверняка даже не слышали о каком-то там Человеке-пауке. — Эй, Старк! Ты не поверишь, кто только что присоединился на нашу вечеринку! Это тот паук, которого ты вечно смотришь на YouTube! Взобравшись на карниз очередного офисного здания, Питер поднял голову. Он был рад, что маска хорошо скрывала его широко распахнутые от шока глаза, потому что сидящий на карнизе на другой стороне улицы, всего двумя этажами выше него, Хоукай ухмыльнулся ему. — Я… — залепетал Питер в миг пересохшим ртом. — Я н-не за… Хоукай отвел взгляд, прижимая два пальца к уху. — Да, придурок, я уверен! Что ты хочешь от меня, чтобы я взял у него автограф? Последовала длительная пауза. Питер уже собирался воспользоваться этим, чтобы слинять оттуда, пока у него не появились неприятности, когда Хоукай посмотрел ему прямо в глаза и сказал: — Нашему старому-доброму Железному Человеку не помешала бы помощь в эвакуации гражданских, пока мы тут разбираемся с этими неуклюжими ублюдками. Есть время? Он еще никогда не встречался с Железным Человеком — да вообще ни с кем из Мстителей. Его вены зудели от жажды теплых объятий иглы. Питер тяжело сглотнул. — Ну, в-вообще-то, эм… — Да-да. Тебе пора на работу. Бла-бла-бла. Это общегородской кризис, чувак, твой босс даже не заметит, что ты опоздал. Он должен был отказаться. Он хотел отказаться. Но это же был настоящий, живой Мститель, который смотрел на него, говорил с ним, просил его о помощи… — Конечно, — слово вырвалось у Питера быстрее, чем он успел поймать его, буквально соскользнуло с кончика его языка. Его сердце пропустило удар. Он прочистил горло. — Я могу, эм, помочь, да. Куда, эээ… куда мне идти? — Координаты, Старк, — сказал Хоукай опустив взгляд, прежде чем снова повернуться к Питеру. — Бульвар Квинс в Форест Хиллс. Знаешь, где это? Он знал каждый дюйм этого города как свои пять пальцев. — Да. Да, я уже иду. — Отлично, — Хоукай зарядил свой лук стрелой, которая как-то подозрительно мерцала. — Торопись, Насекомое. Мы скорее всего полакомимся шавермой, как все закончится, но я-то сегодня остался без гребаного завтрака. Ну, чего ты ждешь, поцелуя на удачу? Иди! И Питер ушел. *** Железный Человек окинул его взглядом, взмахнул рукой в качестве приветствия, а затем… вздохнул. — Пожалуйста, скажи мне, что это просто твоя пижама. Лицо Питера запылало. Он посмотрел на свой костюм. — Эм… да? — Ммм. Так, забудь об этом, у меня другой вопрос: пожалуйста, скажи мне, что тебе не двенадцать, потому что — без обид, ребенок, — но судя по голосу, тебе лет двенадцать. Несмотря на приставку «без обид», которую Старк так бесцеремонно прикрепил к своему оскорбительному заявлению, Питер, как ни странно, обиделся. — Я не ребенок! Мне восемнадцать с половиной! Если бы это металлическое лицо могло передавать эмоции, Питер подумал бы, что мужчина смерил его невпечатленным взглядом. — Ты все еще добавляешь «с половиной», когда сообщаешь людям свой возраст. Ты ребенок. — Только не в глазах этого штата. Если в его голосе и прозвучало что-то более глубокое, какая-то затаенная обида на всю систему опеки, какой-то гнев, мужчина никак не показал этого. — А нам нужна помощь. — Старк запрокинул голову и как-то чересчур драматично застонал. — Ургх. Ладно. Только постарайся не сдохнуть, идет? Твои мамочка с папочкой засудят меня — и даже выиграют. — Что-то подсказывает мне, что они этого не сделают. Старк, зависнув в нескольких футах над крышей, на которую приземлился Питер, указал на почти опустевшую часть Бульвара Квинс — странное зрелище, учитывая безумное движение часа-пик, которое он привык видеть там сразу после рассвета. — Нам нужно, Малыш-паук, — начал он, и Питер, стиснув зубы, молча проглотил это, — спуститься туда и убедиться, что все гражданские эвакуированы. И я имею в виду всех. Проверить каждое здание, каждую припаркованную машину, переулок, притон. Остальные сгоняют наших маленьких друзей прямо сюда, чтобы мы могли уничтожить их, и ставить на кон человеческие жизни для нас не вариант. Ты понял это? Не вариант. Питер усердно закивал головой. Сила в голосе Старка прогнала всякое раздражение: он снова был совершенно ошеломлен обществом Мстителя. — Да, мистер Старк… мистер Железный Человек, сэр… — Боже, шкет, только в обморок тут не упади. Можно просто Тони. А теперь, беги. Ну или… прыгай, наверное. И Питер спрыгнул. *** Над головой пролетел Сокол. — Я надеюсь, что вы готовы встречать гостей! Питер поморщился. Наушник, который вручил ему Старк был чертовски громким, и то, что он с расстояния более мили мог слышать их механических врагов, марширующих в их сторону, совсем не помогало. Как только они убедились, что территория полностью зачищена, он поспешил вернуться на крышу, на которой они впервые встретились со Старком. — Эм, мистер… Т-Тони? А можно как-то, ну, сделать эту штуку потише? — заметив, что Тони вопросительно склонил голову, он торопливо уточнил: — Я про наушник. Укус радиоактивного паука, у меня теперь усиленные чувства, и это… слишком для меня. — О. Пятница, убери громкость в наушнике парнишки на пятьдесят процентов. — Разумеется, Босс, — ответил искусственный интеллект уже гораздо более приемлемым тоном, и Питер с облегчением выдохнул. — Спасибо, мис… Тони. — Мисс Тони? — переспросил Старк шутливо, легкомысленно. — Не то чтобы я придирался к обращениям или чему-то такому, но «Мисс», как мне кажется, уже перебор… — Сосредоточьтесь, парни, — раздался в ухе напряженный голос Капитана Америка. — У вас гости. И действительно, звук ходячих штуковин становился все ближе. Питер, подобравшись, принялся ждать: волосы у него на затылке встали дыбом, а мускулы напряглись, готовясь к бою. И вот над пологими холмами абсурдно широкого бульвара показались их противники. — Действуем жестко и быстро, — напомнил ему Старк, в чьем голосе не осталось и капли юмора. — Постарайся избежать разрушений, но, если это неизбежно, не переживай. За ремонт платить буду я, не ты. Питер кивнул. В горле пересохло: он не верил, что сможет заговорить, не выдавая своим голосом нервозность, которую он изо всех сил старался подавить. Конечно, он уже не раз и не два участвовал в драках, и несколько раз был даже на волосок от смерти, но это был, за неимением лучшего термина, следующий уровень. Уровень Мстителей. Что, если он не готов? Он стиснул зубы и сильнее вдавил пятки в бетон. Это не важно. Он сам добровольно пошел на это, и он слишком глубоко увяз, чтобы сбегать сейчас. Первый робот был уже на подходе. — Давай, шкет, — крикнул Старк, и больше он уже не думал об этом. Инстинкты взяли верх. Питер прыгнул. *** Первые шесть из семи были уничтожены — к огромной радости и изумлению Питера — с легкостью. Их план был простым, но эффективным: он оплетал паутиной их ноги, а Тони залпами разносил их на куски. Роботы оказывались на земле с оглушительным грохотом, но это сопровождалось таким приятным ощущением триумфа, что Питер обнаружил, что этот шум не так уж и сильно его беспокоит. — Черт, — Сокол — Сэм, судя по тому, как обращались к нему другие Мстители — одобрительно свистнул. — Где ты прятал этого чувака, Старк? Лицо Питера запылало от непривычной похвалы. Ответ Тони был прост: — Подобрал его сегодня на улице. Ловкий, да? Он как щеночек. Очень опасный щенок-паук, который, хрен знает почему, умеет ползать по стенам. — Мы собираемся его оставить? — сухо уточнила Черная Вдова. — Если он не приучен к туалету, я против. Раскатистый хохот Тора был намного громче, чем было вообще законно. Питер готов был поклясться, что в этот момент небо содрогнулось. — Я тоже восхищен мастерством этого Человека из Пауков! А что такое «щенок»? Но прежде, чем кто-либо успел объяснить Тору родословную собак, Питер судорожно втянул воздух. В какой-то момент, когда он проносился между ног последнего бота, каждый волосок на его теле встал дыбом, а знакомое ощущение опасности опасности опасности! зазвенело в каждой клеточке его нервных окончаний. Он повернул голову и… — Мистер Старк! Берегитесь! Как оказалось, последнему роботу не нужна была помощь Железного Человека, чтобы потерять равновесие. Он уже сам всем своим весом стремился к земле. И Тони завис на его пути, буквально в считанных футах от металлического брюха, которое, должно было весить не менее пары тонн. Потерявший бдительность, беспечно обменивающийся шутками с товарищами по команде. Не обращавший на последнего оставшегося врага ни малейшего внимания. Питер не стал утруждать себя размышлениями, на это просто не было времени. Он нырнул. Инерции, которую он успел набрать, раскачиваясь между ног робота, было достаточно, чтобы сбить их обоих. Он впечатался в костюм Железного Человека с такой силой, что острая, разрывающая боль пронзила его грудь, и прежде, чем он успел прийти в себя или хотя бы вздохнуть, земля устремилась им навстречу. На этот раз грохот, с которым металлический бот рухнул на бетон, не шел ни в какое сравнение со звоном в ушах Питера. — … шкет? Давай же, пацан, скажи что-нибудь… — голос Старка бессвязно звучал где-то поблизости, то пропадая, то вновь проясняясь, — … нельзя было разрешать тебе сражаться в этой твоей пижаме, твоя голова совершенно не защищена — что за ужасный дизайн, боже, о чем ты только думал… блядь… Питер застонал. Закашлялся. Перекатился на спину, крепко зажмурив глаза и обхватив рукой живот, словно защищаясь. — Все нормально, — пропыхтел он. — Нормально, правда, я в порядке. — Лежи, — приказал Старк, опуская железную руку ему на плечо, словно Питер даже помыслить мог о том, чтобы встать. — Это был серьезный удар, пацан. Пятница говорит, что у тебя сотрясение мозга и парочка сломанных ребер. Нужно отвезти тебя в Башню, чтобы наши медики проверили тебя… — Нет! — глаза Питера испуганно распахнулись. Тони опустил на него взгляд и нахмурился, ощущая в равной степени вину, беспокойство и недоумение. — В смысле, эм… это не… не обязательно. Я быстро исцеляюсь. Укус паука, помните? Дайте мне пять минут. Скорее уж пять часов — но хрена с два он расскажет об этом Старку. Правда означала бы медицинское обследование в Башне Мстителей. Медицинское обследование в Башне Мстителей означало бы лучшее лечение, которое могли предложить современные технологии. А лучшее лечение, которое могли предложить современные технологии потенциально означало анализы крови и образцов ДНК, которые помогли бы им понять, что движет им. И ясно как день, что кровь и образцы ДНК откроют всем правду о пагубном пристрастии Человека-паука к героину. И каким героем он будет тогда? Человек-паук, образец для подражания всех детишек Квинса: принимайте наркотики и продавайте свое тело незнакомцам, детишки. Нет. Старк не должен узнать. Никто не должен. Он скорее умрет. — Ладно, — сказал Тони неуверенно, поднимаясь на ноги и уже с подозрением поглядывая на Питера. — Пойду проверю остальных. А ты… полежи здесь, ладно? Расслабься. Подыши. Если не будешь на ногах через пять минут, мы заберем тебя с собой в башню. Компренде? Питер кивнул. — Да, сэр. — Я Тони. — Угу. Тони отошел, качая головой и ворча себе под нос что-то о чертовых чересчур вежливых детишках, из-за которых он чувствует себя стариком. Питер сделал вид, что послушался, пока он не скрылся из виду. Разрываясь от невыносимой агонии, он заставил себя подняться на ноги и, оставив наушник на земле, сбежал. *** А вот и оно. Молчание. Диминуэндо. Падение. К тому моменту, как Питер добрался до своего рюкзака (и в этот раз деньги были все еще на месте, слава Богу), все его тело буквально горело от боли, и только половина этой боли была вызвана новыми травмами. Слишком долго. Каждая косточка в его теле изнывала от жажды. Он нужен ему. Он нужен ему. Он нужен ему. Он закашлялся. Рухнул на колени на бетонную крышу. Подавил слезы. Потянулся в сумку за одноразовым телефоном, начиная рыться в контактах. — Привет, сладенький, — сказала она этим тошнотворно веселым голосом, отвечая на звонок, и Питер поморщился. Все в ней вызывало у него тошноту — ее слова, ее хищная улыбка, ее прикосновения — но она была одной из его самых платежеспособных клиенток. Она хорошо платит. Ему нужны деньги. Она хорошо платит. — И тебе привет, — протянул он настолько соблазнительно, насколько смог, когда каждый вдох отдавался острой, пронзительной болью в сломанных ребрах. — Слушай… мне нужны деньги. Ты в настроении пошалить? Она хихикнула. — С тобой, малыш? Мамочка всегда готова. Питер сглотнул подступившую к горлу желчь. Она хорошо платит. Она хорошо платит. Она хорошо платит. — Шикарно, — сказал он. — На месте через десять минут? — Я буду ждать. Она повесила трубку, не прощаясь — хотя Питеру не очень-то хотелось слышать ее голос больше необходимого. Пошатываясь от боли и дрожи в конечностях, он с трудом поднялся на ноги, чтобы отправиться на… Ну. На работу. *** На следующее утро громкие слова о присутствии Человека-паука в одной битве с Мстителями украшали заголовки каждой крупной газеты Нью-Йорка. Он пробежался глазами по одной из них. И эта даже содержала «краткий комментарий» от самого Тони Старка: Ну, надо отдать ему должное, он чертовски талантлив. Жаль только, что он борется с преступностью в пижамке. Питер невесело усмехнулся и, сморгнув слезы, бросил скомканную газету в ближайший мусорный бак. *** В тот день во время патруля Железный Человек подошел к нему, когда он отдыхал на крыше магазинчика Дельмара. — О, привет, ПиДжей**, — сказал Старк будничным тоном, зависнув примерно на уровне его глаз. Где-то внизу послышались охи и ахи и ярко замерцали вспышки камер на телефонах. — Так неожиданно встретить тебя здесь. А я тут за сэндвичем решил забежать. Кстати, раз уж ты здесь, я тут подумал… Судя по тому, как он распалялся, словно готовясь произнести длинную речь, Питер подозревал, что Тони многое хотел ему сказать — вот только он не стал задерживаться, чтобы выслушать его. Тревога пульсировала в его груди, странно напоминая боль, которую он чувствовал в своих теперь уже заживших ребрах. Не давая Тони и шанса заговорить — пока он не успел хотя бы подумать о том, чтобы выслушать его, потому что это наверняка открыло бы двери в комнаты, изнанку которых он не хотел видеть, — Питер, как обычно, сбежал. Старк не последовал за ним. *** Прошло три дня, затем пять, затем одиннадцать. Шумиха улеглась. Питер снова был всего лишь дружелюбным соседом Человеком-пауком, зависимым от героина проститутом (и именно так все его и устраивало, продолжал он повторять себе, это было нормально). И все же Старк продолжал искать его. Он больше не пытался вести себя крипово, преследуя его на каждом шагу. Скорее он просто бесцельно летал над улицами Квинса — в местах, где Железный Человек никогда раньше не был завсегдатаем — в надежде наткнуться на него (и иногда у него получалось). И Питер каждый раз сбегал со всех ног, не давая тому ни единого шанса объясниться. И все равно Тони не преследовал его. Никогда. У него, похоже, еще осталось какое-то понятие о нравственных границах. Иногда он не находил его. А иногда Питер видел, как тот летал вдалеке, разыскивая его. И тогда он прятался, скрываясь в тени, пока горизонт снова не будет чист. Тони понятия не имел, во что он хотел ввязаться. И Питер вовсе не горел желанием посвящать его в это. ***  — Иди сюда, детка, — сказал здоровяк, очередной его клиент, с похотливой хрипотцой в голосе, и Питер приложил все усилия, чтобы удержать внутри половинку сэндвича, которую он выудил из мусорки на завтрак. Он хорошо платит. Он хорошо платит. Он хорошо платит. И к тому же, чуть позже, когда он потратит эти деньги, когда ложка и зажигалка окажутся в его руках, когда игла вдохнет жизнь в его ноющее тело, он почувствует себя лучше. Совсем скоро он почувствует себя лучше. — Иди сюда, детка. И Питер пошел. *** Одним пасмурным днем, сразу после заката, когда сумерки сгустились на небесах, а слезы застыли в его глазах, плотина рухнула. Питер не предвидел этого. Он был в своей обычной одежде, без маски, скрывающей его лицо, промокший до костей, дрожащий в темноте разгромленного переулка, в котором он пытался спастись от проливного дождя. Он только-только успел вытащить иглу из сгиба локтя, как за спиной раздался гул репульсоров. Питер не обернулся, чтобы посмотреть, кто там, потому что он и так знал ответ. Вместо этого он заплакал. — Уходи. Пожалуйста. Уходи. На мгновение воцарилась тишина, и он задался вопросом, послушался ли его Тони. А затем он услышал, тихое и грустное: — Не могу, ПиДжей. Чужая рука опустилась на его подрагивающее плечо, и, хотя ее пальцы были неуклюжими, металлическими, Питер подумал, что, наверное, это самое ласковое прикосновение к его телу за последние три с половиной года. Шприц выпал из ослабевших пальцев, и слезы градом полились по щекам, сравнявшись в своей необъятности с океаном, когда они смешались с дождем. — Ненавижу это, — рыдал Питер. — Ненавижу свою жизнь. Ненавижу себя. Ненавижу это. Хватка на плече стала крепче. — Тогда идем со мной в Башню. Пожалуйста. Я просто хочу тебе помочь. Можно я помогу тебе, пожалуйста? Прошло десять лет, и воспоминание о смеющемся Бене вдруг настигло его. Не стоило забираться на стойку, Пит, я бы помог тебе дотянуться. Можно я помогу тебе, пожалуйста? — Позволь мне помочь тебе. И Питер позволил.