Scattered words and empty thoughts Seem to pour from my heart I've never felt so torn before Seems I don't know where to start
К сожалению или к счастью, мы не выбираем место, где рождаемся. Так же, как и не можем поменять устоявшиеся традиции и непреложные истины. В нашем мире самая главная из них — идея о родственной душе, другими словами, соулмейте. Издавна сложилось так, что каждый человек рождается для своей второй половинки, которую ему суждено найти. И судьба оставляет свои подсказки для этого. Каким образом, спросите вы? Я постараюсь вам объяснить. У каждого человека в ночь на шестнадцатый день рождения на теле появляется чёрная метка с именем родственной души. Чем ближе вы находитесь к своей второй половине, тем ярче становится метка, а при первом соприкосновении рук между вами в буквальном смысле пролетают искры, что-то вроде небольшого электрического заряда. Такую историю рассказывают родители детям по достижении ими десяти лет, и я была не исключением. Будучи восприимчивым и очень чувствительным ребёнком, я вдохновилась идеей того, что кто-то в этом мире был создан только для меня, ни для кого больше. Кто-то будет любить меня всем сердцем вечно, как в сказке про принцессу и её принца-спасителя. Однако, становясь старше и взрослея, я стала переосмыслять эту идею, и мой энтузиазм поубавился. Я узнала про обратную сторону вселенной родственный душ: ты не можешь по-настоящему полюбить кого-то кроме предназначенного для тебя человека. И даже если родственная душа умирает, метка бледнеет, но не исчезает, превращается в страшный поблеклый шрам, напоминающий о разрывающей сердце боли. Мне было тринадцать, когда мой отец, родственная душа мамы, погиб. Я никогда не забуду, как мама внезапно закричала посреди комнаты, хватаясь за стоящие рядом предметы, чтобы не упасть. В тот день она потеряла свою вторую половину, и, по её словам, будто умерла сама. В шестнадцать я прочитала на каком-то блоге, что, как бы язвительно это ни звучало, вселенная тоже может допустить ошибку. Это значит, что существуют люди, полюбившие не предназначенного для них человека, а кого-то другого. Есть люди, живущие в браке не с родственными душами. И есть просто отчаявшиеся, уставшие искать, и поэтому разочаровавшиеся в этой системе. К восемнадцати годам я была практически уверена, что идея родственных душ — глупая, жестокая шутка свыше, ведь нам не дано право выбрать, кого любить. А как можно говорить кому-то, кого любить? Для меня вселенная родственных душ стала невыносимой. Конечно, я с вниманием каждый раз относилась к людям по имени Фэш (не то, чтобы их было много — кто вообще так называет своего ребёнка?), ведь именно оно было вытатуировано у меня под ребром. Но ни разу я не чувствовала бабочек животе, как обещала мама, вдруг не теряла дыхание, как рассказывали девочки вокруг, не видела тех искр, про которые с восхищением все рассказывают. И с каждым встреченным мной Фэшем я все меньше и меньше хотела найти свою вторую половину, ведь окончательно перестала верить в сказки.***
Порой, жизнь довольно иронична. Каково это, быть совершенно одиноким в мире родственных душ? Мне знакомо это не понаслышке. Ребёнок, оставленный собственными родителями, вынужденный скитаться по холодным улицам, отверженный ровесниками. Моё первое воспоминание — ссора моих родителей. Подвал, сыро и мокро. Они неистово кричат друг на друга, обвиняя во всех земных грехах. Что ещё можно ожидать от людей, пожелавших обмануть саму судьбу? Мои родители не были родственными душами. Это были два отчаявшихся в поисках любви человека, озлобившихся на весь мир. Тогда они решили пойти против правил. Однако со временем осознание, что не было между ними ни любви, ни даже симпатии, привело к разрыву. А поскольку ни одному из них не нужна была обуза, я был оставлен на верную смерть. Ведь что может маленький брошенный годовалый малыш? Мне помогли случайно заметившие меня люди. Они позволили мне жить в их подвале, первое время кормили, пытались заботиться и даже воспитывать. В возрасте семи лет я, как и все мои ровесники, пошёл в школу. Там меня ждало второе, не менее ранящее душу испытание. Конечно, такой неухоженный, в грязных лохмотьях ребёнок мало кому мог понравиться. Ничего с годами не изменилось. Именно из таких детей, по статистике, вырастают преступники. Но меня жизнь лишь закалила. С раннего возраста я научился работать, сначала выполняя самые простые и мало оплачиваемые задания, а затем, все больше и больше внедряясь в этот взрослый мир, я научился обеспечивать себя и своё проживание. Конечно, это было нелегко. Я понимал, что мне необходимо образование, поэтому работал сразу после школы вечерами, выкрадывая в сутках лишь пару часов на сон и перекусы, чтобы иметь возможность с утра начать новый день. К удивлению большинства, в свои восемнадцать я не ненавидел весь мир. Наоборот, я радовался каждому прожитому дню, ведь у меня были дом, еда и одежда. Честно говоря, у меня была дорогая одежда и пускай не последняя ауди, зато собственная машина. Так из предмета издёвок я превратился в предмет подражания. Но я продолжал быть абсолютно одиноким. В чем тогда причина моего оптимизма? Почему я не сдался, не опустил руки? В шестнадцать лет, когда я был готов сдаться от невыносимого одиночества, на моем ребре появилась чёрная блеклая метка с невероятно красивым женским именем. Её зовут Василиса. Мою родственную душу зовут Василиса. Это означало, что, несмотря на все лишения и жизненные испытания, и я мог в этом мире обрести счастье и гармонию с любимым, предназначенным только для меня человеком. Судьба все же была милосердной ко мне, и у меня появилась надежда на возможную вскоре встречу. И я был готов искать ее по всему свету, если понадобится. Главным для меня стало найти ее, ведь тогда моя жизнь могла бы впервые за все время обрести смысл.***
— Ты уверена? За последние несколько минут этот вопрос прозвучал трижды. Парень удивленно смотрел на стоящую перед ним девушку, которая, однако, закатывала глаза на каждый вопрос. — Да, я уверена на сто процентов. Я действительно этого хочу, — уставшим от объяснений голосом ответила она знакомому. Парень пару минут подумал, а затем покачал головой и все же ответил: — Хорошо, Ана, я помогу тебе.