Комнаты без окон

Он пачкает в пыли и мелкой каменной крошке подушечки мягкие лап, ступая бесшумно вниз по ступеням. Размеренно покачивается в сантиметрах над бетоном мохнатый хвост, не привыкшие к темноте подвала глаза долгие секунды ищут притихшую жертву. Звякают, волочась по полу, звенья цепи — Микуни оборачивается на звук вслед за подвижными ушами. И скалится довольно, обнажая обе пары белоснежных острых клычков. Из угла на него, щурясь, поглядывают два золотистых глаза. — Мать не научила тебя элементарной вежливости? Рукоять плети вжимается в мягкие ткани под нижней челюстью, по грубой короткой шерсти струятся кожаные ремешки. Алисейн без труда поднимает голову неудачника-воришки, положившего глаз на фамильное добро, и чудом не теряет лица. Смотрящий снизу-вверх, с кандалами на лодыжке, облезлый нищий кот бросает ему вызов. — Научишь ты? Будешь папочкой? Микуни замирает. Ждёт, когда парнишка отведет взгляд, ждёт, что тот начнёт хотя бы шевелиться. Безуспешно. Бездна в омутах глаз напротив равнодушно взирает из глубины зрачков. — Как тебя зовут? Ушастая голова с засаленной шерстью падает набок, во взгляде проскальзывает насмешка — «понравился?» — Камия Цуруги. Микуни хищно облизывается, готовясь поставить на воображаемую полку с трофеями фотографию очередного сломанного упрямца.