Х
Кровать Каса точно такого же размера, как и у Дина, так что он себя этим утешает, когда обнаруживает, что сидит так же, как и в последнюю ночь, проведенную с Касом, только в зеркальном положении. Однако, в этот раз что-то немного поменялось. Дину кажется, что мыслями они сейчас совсем не в настольных играх, помогающих скоротать время, и это все кажется каким-то заменителем, словно они просто ждут, пока не доберутся до хорошей части. Проблема в том, что Дину совсем не хочется спать, что тормозит эту самую «хорошую часть» ночи — а именно, момент приемлемой близости, когда Дин уснет. Но сегодня, конечно же, он чувствует бодрость и полную боевую готовность. Его сердце охватывает чувство предвкушения, которое творит что-то странное с его желудком — в нем летают гребаные бабочки, как будто он вдруг превратился в подростка. Он снова и снова говорит себе, что он не будет делать с Касом ничего такого, но мозг ему не верит — вот ублюдок. К несчастью, его это все немного отвлекает. — Дин, — говорит Кас немного сердитым тоном, — ты уже в третий раз упускаешь возможность соединить линию. — Черт, — ворчит Дин, хмурясь на бумажку. Он совсем не обращал внимание. — Черт, — снова говорит он, в этот раз с чувством, — ты даже оставил мне пустое поле. Эй! Ты поддаешься, чувак! Кас закатывает глаза. — Нет. Я пытался понять, играешь ли ты на самом деле или просто совершаешь произвольные движения. Похоже, мыслями ты не здесь. — Прости, — Дин морщится и бросает ручку на блокнот, а затем потирает лоб, глядя на кучу проигранных партий. — Я просто… задумался. — Ты хочешь об этом поговорить? — немного неуверенно предлагает Кас так же, как и Дин, зная, что они не часто беседуют о чем-то таком. Дин на сто процентов отказывается об этом говорить. — Не, все в порядке. Не о чем особо, эм, разговаривать, правда. — Возможно, тебе стоит отдохнуть. — Я бы и рад, но я не думаю, что смогу уснуть. — Тогда сыграем еще во что-нибудь? — спрашивает Кас. — Конечно, — со вздохом говорит Дин, — только дай я лягу поудобнее. У меня вся левая рука затекла. Кас терпеливо ждет, пока Дин поменяет позу, сидя напротив него в позе лотоса, а их колени почти соприкасаются. Как только Дин устраивается, он спрашивает: — Ты знаешь еще какие-нибудь игры? — Да, еще много. Борьба на пальцах, например, или камень-ножницы-бумага, ну или классические гляделки. Всякое такое дерьмо; мы с Сэмом раньше постоянно в это играли. — Борьба на пальцах… Покажешь? Так Дин и делает. Он знакомит Каса с другими играми, немного расслабляясь. Кастиэль находит борьбу очень веселой, хотя Дин и побеждает каждый раз, и они продолжают играть, пока ему не удается выиграть — это занимает удивительно много времени. Камень-ножницы-бумага, вероятно, просто игра не для Дина. Он редко выигрывал у Сэма, не считая пары невероятно везучих моментов в его жизни, и здесь он сталкивается с той же проблемой. Кас уверен, что за этим стоит какая-то история, но хрен там, Дин ничего не знает. Все идет очень хорошо ровно до того момента, как они решают сыграть в гляделки. Тогда все резко меняется. Дин начинает с объяснений: — В общем, кто первый моргнет, тот проиграл. Можно пытаться заставить соперника моргнуть, но трогать его нельзя. А еще обычно люди не отводят взгляд друг от друга, чтобы убедиться, что никто не жульничает и не моргает. — Хорошо, — говорит Кас, понимающе кивая. — Ладно, насчет три, — Дин быстро моргает, пока может. — Раз… два… три… Они пересекаются взглядами и замирают, уложив руки на колени и тихо дыша. Дин почти сразу же осознает свою ошибку. А именно, они сидят напротив, глядя друг другу в глаза, и это вообще никак не помогает ему избавиться от чувства предвкушения, укореняющегося у него под кожей. У Каса действительно красивые глаза. Так было всегда. Это не Джимми Новак, хотя Дин так раньше и думал, пока не увидел его в собственном обличье и не понял, что без Каса эти глаза просто… голубые. И все, ничего больше — никаких причин теряться в них или смотреть дважды. Дин, сколько хочет, может притворяться, что в его желаниях нет ничего такого, но теперь, сидя здесь… он знает, что есть. Потому что глаза Каса не просто голубые, они, черт возьми, притягивают, снова и снова ловя его взгляд. Просто смотреть на них, в них — так легко, потому что это словно наслаждаться захватывающим пейзажем, который хочется навсегда запечатлеть в памяти. Что-то происходит. Дин не может точно сказать, что именно, или как, но что-то происходит. Какие-то изменения в атмосфере, искра между ними, другой взгляд в глазах. Что-то. Затем он просто берет и перестает нормально дышать, и каждая его клеточка больше всего на свете хочет дотянуться до Каса и впитать его в себя. Его взгляд — как всегда, предательский — опускается на губы Каса, игнорируя правила игры и полностью забивая на то, не моргает ли Кастиэль. Господи, когда его давние чувства к Касу успели стать настолько очевидными? Те чувства, с которыми он годами пытался справиться, те, что он знает, как свои пять пальцев, но все еще не может в них разобраться. Чувства, настолько простые и в то же время сложные, выливающиеся в желание быть рядом с Касом любыми возможными способами и еще что-то большее. Раньше он говорил себе, что это просто влечение, потому что Кас горяч; и, может, так оно и началось, но за многие годы Кас настолько влился в его жизнь, что он больше не может быть всего лишь тем, что есть сейчас. Он спокойно занимался своими делами, не сильно вдаваясь в те мысли, но с того момента, как гребаный Бункер ожил, его снова и снова тыкали лицом в реальность. То Кас окажется у него на коленях, то их свяжут, то заставят сидеть вместе без посторонних. Что еще Дину остается, кроме как думать, развивать мысль и осознавать ее? Все это доходит до точки кипения, когда в один момент его пристальный взгляд оседает на губах Каса, и он теряет способность дышать. Из этих самых губ вырывается дрожащий вздох, и Дину удается увидеть и понять, каково это — когда ничто не отвлекает его от этого вида. Он еще никогда так сильно не зацикливался — до такой степени, чтобы быть способным разглядеть в деталях, как потрескавшиеся губы раскрываются и растягиваются. Дин даже не хочет этого, но восторженно моргает, и тут же переводит взгляд на глаза Каса. — Ты моргнул, — говорит Кас грубым и хриплым голосом, посылая мурашки по спине Дина. — Боже, — выдыхает Дин, — мне совершенно плевать. Просто озвучив это, он взмахом руки скидывает блокнот с кровати, роняя ручку куда-то под тумбочку, и перекатывается на колени одним плавным движением. Ему удается разглядеть, как грудь Каса наполняется глубоким вдохом, а затем он обхватывает ладонями щеки Каса, его корпус по инерции следует за руками, и он впечатывается в губы Каса своими собственными. Его трепещущие веки закрываются, когда он подается вперед, чтобы опереться коленями о бедра Кастиэля и усесться на него, слегка меняя угол и оказываясь чуть выше, таким образом получая возможность как следует поцеловать Каса. Он почти сразу же понимает, что та первая попытка поцелуя затянулась бы надолго, если бы все было так же. Потому что Кас целует в ответ, слегка наклоняя голову, чтобы углубить контакт. Его руки обхватывают талию Дина и притягивают ближе, с легкостью наращивая интенсивность. Дин не думает, он просто делает. Он запускает руки в волосы Каса и несильно тянет. Даже не осознавая своих действий, он проводит языком по нижней губе Каса с беззастенчивым желанием целоваться, будто они — пара подростков, которым нельзя зайти дальше, но они все равно хотят сделать этот момент настолько жарким и глубоким, насколько удастся без последствий. Он издает гортанный довольный звук, когда Кас отвечает взаимностью, раскрывая губы больше и впуская Дина. Все резко обостряется, и Дин этому лишь рад. Он согласно хмыкает в рот Касу, когда его руки соскальзывают со спины на бедра и приподнимают его, а затем толкают спиной на кровать. Они на секунду отстраняются друг от друга, когда Дин приземляется с выдохом, а Кас следует за ним, словно у его тела какая-то своя гравитационная сила. Одно мгновенье они просто смотрят друг на друга, не говоря ни слова. Наконец, Кас рокочет: — Дин. Так много всего в одном этом слове, в его имени, и Дин слышит абсолютно все. Желание, осторожность, понимание. — Кас, — хрипло отвечает Дин. В этом тоже много чего, и, кажется, Кас знает, что именно подразумевает Дин. Я хочу этого, я хочу тебя. Кас медленно и нежно прислоняется к Дину, накрывая его своим телом. Его бедра оказываются в плену ног Винчестера, и он наклоняется, чтобы снова поцеловать Дина. На этот раз поцелуй медленный и изучающий, крадущий дыхание Дина и делающий его смелее. Он проводит пальцами сквозь волосы Кастиэля, наслаждаясь их мягкостью и бормоча ему в губы что-то, похожее на одобрение или просто имя Каса. Он хмыкает в ответ и крепко целует его, перемещая руку чуть ниже и сжимая его бедро, бесцеремонно вцепляясь пальцами в джинсы. В какой-то момент дело начинает вести к сексу, и Дин осознает, как они к этому близки, чувствуя собственный стояк в узких джинсах, когда Кас отрывается от его губ, чтобы впиться ему в шею. — Ладно, — задыхается Дин, шокировано распахивая глаза от такого напора. — Ладно, да, определенно. Но, эм, Кас, я—мы слишком одеты, ты не думаешь? Губы отстранившегося Каса распухли и покраснели, а зрачки расширились настолько, что почти полностью перекрыли радужку. Он моргает. — Да, — соглашается он, — верно. После они делают все в спешке, стараясь избавиться от раздражающих слоев одежды. Они постоянно отвлекаются на поцелуи, изучая каждый открывающийся участок кожи. Дину несколько раз приходится напрячься, чтобы найти в себе силы оттолкнуть Каса и раздеваться дальше. Дойдя до нижнего белья, они едва ли находят время, чтобы, хотя бы, попытаться снять его с себя. Их руки беспорядочно блуждают, губы гонятся друг за другом, а тела прижимаются все ближе. Дин упивается близостью и накалом эмоций, наслаждаясь сексом, как и всегда, но гораздо сильнее с Касом — с тем, кого он уже очень, очень давно хотел. В какой-то момент становится очевидным, что у них нет никаких планов, что дальше делать, что обычно не волновало бы Дина. При нормальных обстоятельствах он просто плыл бы по течению, чтобы как-нибудь получить разрядку, вот только сейчас не нормальные обстоятельства. Крошечный, злобный голос в голове говорит ему, что, может, большего он не получит; говорит, что для него это так много значит, потому что это — все, что он потом сможет вспомнить; говорит, что лучше ему воспользоваться шансом и взять то, что дают, потому что больше у него такой возможности не будет. Вот почему он кладет руки на плечи Каса, легонько отталкивая его, и с трудом выдыхает: — Мы—Кас, что мы делаем? На это брови Каса ползут друг к другу. — Я не понимаю твоего замешательства. Я думал, было довольно очевидно, что мы делаем. — Да, хорошо, я знаю это, — фыркает Дин и закатывает глаза, сдерживая нежную улыбку. — Я просто имею в виду, насколько далеко мы зайдем? Насколько ты готов… понимаешь? — Оу, — морщинка меж бровей Каса разглаживается. — Как хочешь. Я… заинтересован во всем. Дин кивает. — Ладно, отлично. Мне нужна—нам нужна смазка. Дай мне секунду— — У меня есть лубрикант, — говорит ему Кас. Это заставляет Дина замолчать на мгновенье. — Что? — вырывается у него. — У тебя есть? Где? Зачем? Кас протягивает руку к тумбочке, пытаясь нашарить то, что он ищет, а затем, хмыкнув, вытаскивает смазку и возвращается обратно, нависая над Дином. — Вот. Я использую его для полировки обуви. Он очень хорошо работает. — Ты—, — Дин останавливается, сжимая губы и обдумывая его слова. — Ты используешь его для—нет, знаешь что, все хорошо, все идеально. Нужно довольствоваться малым. — Вот, лубрикант, — твердо говорит Кас, пихая баночку в руки Дина и опускаясь, чтобы вновь его поцеловать. Дина все более чем устраивает, и он ненадолго теряется в ощущениях, когда он вплетает пальцы в волосы Каса, а рука, держащая смазку, ослабевает. Поцелуи приносят облегчение, и ему очень, очень хорошо. Они уже к ним привыкли, и теперь жадно ищут их, выдыхая в губы и выгибаясь навстречу друг другу. Однако, это лишь заставляет их хотеть большего. Дин начинает терять терпение, а его член пульсирует, и благодаря стонам и низкому рычанию Каса, он испытывает сексуальную фрустрацию. — Ладно, ладно, — выдыхает Дин, отворачиваясь, чтобы разорвать поцелуй. — Кас, нам надо бы на самом деле, ну, двигаться дальше, чтобы стало еще лучше. Кас хмыкает, оставляя дорожку поцелуев на шее Дина. — Так сделай это, — бормочет он между укусами. Дин вздрагивает, а его веки трепещут. — Да, конечно, только один вопрос. Сделать что? Ты до сих пор мне не сказал, чего ты хочешь от следующего шага, Кас. — Дин, — проговаривает Кас, отстраняясь и прищуриваясь, из-за чего он выглядит очаровательно сердитым и раздраженным, — это реально важно? Ты знаешь технику лучше меня, так что просто сделай это. — Это действительно неважно, — отвечает Дин, зачарованно проводя пальцами по небольшой морщинке меж бровей Каса. — И все равно, нормальные люди не засовывают пальцы кому-то в задницу, не поговорив об этом, Кас. Так не делается. — Хорошо. Мы об этом поговорили. А теперь сделай это, — просто говорит ему Кас, оставляя на его губах короткий поцелуй, мгновенно отстраняясь, когда Дин пытается его углубить. Кас слезает с него и падает на спину, снимая белье безо всякого стыда. Дин задумывается, глядя на член Каса, почему тот думает, что он знает технику. Теоретически, да, из порнухи и нескольких раз, когда он делал это с собой, и, ладно, еще был тот раз с… Да, Кас его слишком хорошо знает. Тем лучше, думает Дин. У Каса нет никаких сомнений, нет предвзятого мнения о том, что это неправильно, и ему плевать, что о нем могут подумать другие. Когда-то давно Дин, может, и чувствовал все эти вещи, но теперь остались лишь слабые отголоски. Тем не менее, их бы хватило, чтобы начать колебаться, прежде чем раздвигать ноги. Кас вообще не колеблется. Что-то словно щелкает в голове Дина, сравнимое с первобытными инстинктами, какое-то чувство собственничества, но намного мягче — простая потребность сделать так, чтобы Касу было хорошо, сделать все правильно, убедиться, что это будет лучшим, что с ним случалось. Он хочет, чтобы Кас, думая о сексе, мгновенно вспоминал эту ночь, и больше ничего и никого. Потому что в глубине души Дин знает, что для него это будет важно, что для всех остальных он будет разрушен лишь из-за этого, лишь из-за вида обнаженного Каса под ним. — Ты красивый, — шепчет Дин, а его желудок сжимается от осознания того, насколько правдивы эти слова. Не только из-за внешности, но и как личность. Лицо Каса смягчается. — Спасибо, Дин. И ты тоже. Этот момент так нежен и прекрасен, что Дин боится как-то налажать, так что он поворачивается, чтобы приподняться и снова поцеловать Каса. Это лучшее, что сейчас можно сделать, потому что он чувствует нежную улыбку Каса у себя на губах, и его сердце наполняется радостью, а его собственные губы отвечают тем же, расплываясь в любящей улыбке. Кас хрипло хихикает и проводит кончиками пальцев по скуле Дина, все еще улыбаясь в поцелуе. Это так по-домашнему и так мило, и ему странно, но Дин слишком доволен, чтобы думать об этом. Выясняется, что чувствовать улыбку Каса на собственных губах бесконечно лучше, чем просто смотреть на нее издалека. Конечно, затем Кас чуть ли не игриво прикусывает его нижнюю губу, и вся сладость вдруг испаряется. Пара укусов, и они уже отчаянно целуются, сильнее прижимаясь друг к другу и распуская руки. В этот раз достижение того же уровня срочности занимает еще меньше времени. Дин в оцепенении пытается нашарить рукой смазку, потому что его разум затуманен от возбуждения, и Кас ободряюще стонет, когда крышечка, наконец, открывается с щелчком. Дину кажется, что безопаснее сначала нанести смазку на член Каса. Ему менее тревожно, когда он знает, что Касу это понравится. Касу и вправду нравится. Очень, если честно. Настолько, что он толкается бедрами, а его поцелуи становятся небрежными, открытыми и мокрыми, и все из-за руки Дина. Дин не слишком долго задерживается, понимая, что пора прекращать, когда Кас начинает хныкать и одной рукой царапать ему спину — бездумные движения, порожденные удовольствием. Он целует Каса, успокаивая его и говоря, чтобы он расслабился перед тем, что будет дальше; он не уверен, что это ему так же сильно понравится. Касу это так сильно не нравится. Но, кажется, он это и не ненавидит. Его поцелуи не сходят на нет от удовольствия, и он не оставляет царапин, но он все такой же податливый и терпеливый, утешающе постанывает Дину в рот. Немного погодя, когда два пальца уже с легкостью проскальзывают туда-обратно, Кас как-то реагирует. Дин вообще без понятия, где находится простата, но то, что она приносит удовольствие — общеизвестный факт. Это оказывается правдой, потому что, когда он случайно ее задевает, Кас выгибается всем телом и отстраняется от поцелуя, проговаривая сквозь зубы: — Дин, сделай это еще раз. Дин слушается, и Касу нравится это даже больше, чем руки Винчестера на его члене. Дин знает почему по собственному опыту. Ощущения и вправду чертовски приятные, если все сделать правильно, и он доволен тем, что справляется с этим достаточно хорошо, чтобы спровоцировать такую реакцию. Он даже в каком-то смысле гордится собой. В конце концов, когда Кас растянут достаточно, Дин чувствует уверенность в следующем шаге. Он вытаскивает пальцы, расслабляя их и хватая смазку, наблюдая за тем, как Кас медленно открывает глаза. Они горят, но в них стоит туман из-за возбуждения, и есть еще что-то — глубокое стремление, бесконечное желание, и Дин не понимает. Это вызывает болезненные ощущения у него в сердце, нелепое желание укрыть Каса в объятиях и защищать его — Каса, которого совсем не нужно опекать; которому, наверняка, сильно не понравились бы попытки Дина уберечь его от чего бы то ни было. — Кас, — шепчет Дин, застывая на месте под весом непонятной ему эмоции. Она исчезает за секунду, и Кас притягивает его для очередного поцелуя. Он отличается от предыдущих; он имеет какое-то значение, словно Кастиэль вкладывает в него ту самую эмоцию, что отражается в его взгляде. Дин не знает что это, он не может распознать ее по глазам или поцелую, но она почему-то заставляет его прижаться к Касу настолько близко, насколько возможно, и никогда не отпускать. Тогда он просто позволяет Касу превратить поцелуй во что-то жгучее. Оно пылает, сжигая его нервы и заглушая мысли. Дин издает тихий гортанный звук, который слишком быстро переходит в высокий стон, когда рука Каса оказывается на его члене. Ему приходится оторваться от поцелуя, чтобы выругаться и, закрыв глаза, прижаться лбом ко лбу Каса. Его руки начинают дрожать, когда Кастиэль проводит пальцами по каждому сантиметру его члена. — Воспользуйся лубрикантом, — хрипит Кас ему в ухо, заставляя вздрогнуть всем телом. Дин неистово кивает. — Точно, точно. Только придется тебе меня сначала отпустить, Кас, или я никогда отсюда не уйду. Пальцы Каса замирают, аккуратно сжимая головку и вытягивая из него стон. Кас тихо шепчет: — Что, если я этого и хочу? — Тогда продолжай делать, что делаешь, — хрипло говорит Дин, не до конца осознавая смысл слов Каса. — Но должен предупредить, что в таком случае мы не доберемся до следующей части. Взвесив «за и против» у себя в голове, Кас убирает руку. — Нет, мне очень хотелось бы перейти к следующей части. Дин тяжко выдыхает и, открыв глаза, видит, как восхищенно наблюдает за ним Кас. — Да, мне тоже. Он старается побыстрее нанести смазку на член, все еще полулежа на боку. Он уже собирается приподняться и устроиться между ног Каса, когда тот вдруг садится. Он непонятливо моргает, но Кастиэль не обращает внимание и встает на колени. Затем он без препинаний отбивает руку Дина от его собственного члена и перекидывает через него ногу, чтобы оседлать его. — Может, так? — предлагает Кас. — Блять, — слабо выдавливает Дин. Кас наклоняет голову, нависая над ним, а на его лице играет небольшая улыбка. — Это — «да»? — Да, определенно да, стопроцентное да, — выпаливает Дин и дергая рукой. Тогда Кас берет его руку и просовывает ее между своих ног, чтобы та помогла направить член. В тот момент, когда головка оказывается внутри, Кастиэль слегка склоняется и убирает оттуда руку. Дин водит ладонями по бедрам Каса, пристально глядя на него, не осмеливаясь вздохнуть. Кас — произведение искусства. Он опускается до боли медленно, вбирая в себя сантиметр за сантиметром, а его грудь быстро вздымается. Его глаза закрыты, а сквозь губы прорывается вздох; на его расслабленном лице читается удовольствие. У него на голове дикий беспорядок, из-за чего кажется, что его только что оттрахали, хотя они еще только начинают. Дин не может отвести взгляд, задыхаясь в стоне от обволакивающего жара Каса. Усевшись до упора, Кас открывает глаза и резко вдыхает при виде выражения лица Дина. Он подается вперед, расставляя руки по обе стороны от головы Дина, и целует его. Из-за этого он немного соскальзывает с члена, от чего Дин стонет ему в рот. И вот так, во время поцелуя Кас начинает покачивается вперед-назад, привыкая к новым ощущениям. Он одобрительно хмыкает каждый раз, когда Дин издает какой-нибудь звук, словно наслаждаясь вкусом. Но, видимо, он достигает комфортного состояния, потому что он разрывает поцелуй, чтобы отстраниться, и опирается руками на грудь Дина. Тогда Кас начинает его трахать. Он трахает его. Правда, на полном серьезе трахает его. Приподнимается, чуть ли не соскальзывая, а затем насаживается обратно. Снова и снова, быстрее, сильнее. Ощущения того, как Кас скачет на члене Дина, сжимаясь вокруг него и впиваясь ногтями в грудь — лучшая пытка из всех возможных. Он наращивает темп, вращая бедрами, словно профи; его голова запрокинута назад, и он беззастенчиво выдыхает и стонет. Дина больше… нет. Его почти сразу захлестывают потрясающие чувства. Все, на что он способен — это вжаться головой в подушку и водить пальцами по бедрам Каса, чувствуя, как они двигаются под его прикосновениями. Он едва ли отдаленно осознает, что впивается ногтями в кожу, скорее всего оставляя зазубрины, которые не исчезнут за пару часов, но и Кас не лучше. Он по полной царапает Дина, водя ногтями по его груди, недостаточно сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы отметины надолго задержались на его теле. Сквозь стоны и вздохи они обмениваются приятными словами и нежностями, едва улавливая голоса друг друга. Все, что слышится, это примерно: «Как же хорошо, Кас, черт, не останавливайся, вот так, » — или: «Ох, Дин, это… ты безупречен.» И еще много чего, пока они не оказываются в состоянии с трепетом и восторгом выговаривать лишь имена друг друга. Дин хочет, чтобы это никогда не заканчивалось, но уже чувствует приближающийся оргазм, словно восходящую волну, только и ждущую, чтобы обрушиться на берег. Из-за этого у него сжимаются пальцы на ногах, он сильно прикусывает нижнюю губу и подталкивает Каса к более быстрым движениям. Он находит в себе силы, чтобы оторвать руки от тела Кастиэля и обхватить его член, водя по нему с тем же темпом. Кас на секунду зависает на нем, удушливо выдыхая: — Дин, — а затем сжимается вокруг его члена. Дин открывает глаза как раз вовремя, чтобы застать румянец на щеках Каса, беззвучный крик, срывающийся с его губ, пальцы, сжимающиеся на груди Дина. Кастиэль находит удовлетворение, приподнимая бедра и сбиваясь с ритма из-за движений Дина. Если до этого ему казалось, что Кас — произведение искусства… Господи, он совершенно не готов к виду того, как Кас разрушается прямо перед ним, и он наблюдает за этой картиной с широко раскрытыми глазами и ускорившимся сердцебиением. Кас… Он — всё. С долгим стоном Кас изливается на пальцы и живот Дина, задыхаясь и решительно начиная двигаться снова. Дин отпускает его член, и Кас вздрагивает всем телом, продолжая скакать на нем из последних сил. Но Дин все еще ошеломлен видом распаленного Каса, и все, что он хочет — это прижать его к себе, так что именно это он и делает. Он обнимает Каса и утягивает его вниз, опираясь ногами об матрас. Когда их грудные клетки соприкасаются, Дин крепко целует его, пользуясь новой позой, толкаясь в него и проглатывая всхлипы Каса. Его накрывает оргазм в тот момент, когда он входит в Каса до упора, а затем он отстраняется с низким стоном. Он запрокидывает голову назад, вцепляясь в Каса и изливаясь, пока тот оставляет на его челюсти и щеках легкие поцелуи, счастливо вздыхая. После того, как Дин кончает, они так и лежат, изможденные, со сбитым дыханием, потные, и не отпускают друг друга. Они молчат, не говоря ни слова, отвернув головы друг от друга. Момент растягивается и почти душит Дина несказанными словами и признаниями, которые он, кажется, не в состоянии выговорить. Дин должен прекратить это, каким-то образом привести все в порядок, сделать так, чтобы они просто обнялись и уснули, оставив все тяжкие раздумья на потом. Он сглатывает и, повернув голову, видит макушку Каса. Спустя секунду колебаний он оставляет поцелуй на его растрепанных волосах, но Кас никак не реагирует. — Эй, эм, Кас, — мягко говорит Дин. Ноль реакции. Дин хмурится, подозрительно щурясь. Он подается вперед, чтобы убедиться, что, да, Кас в отключке. Дин удивленно моргает, глядя на спящего Кастиэля, поскольку тот обычно не спит, хотя… наверное, он на это способен. Просто ему не особо это нужно, ну или не хочется, и он определенно никогда не чувствует себя достаточно комфортно, чтобы уснуть. Мысль о том, что сейчас ему достаточно комфортно — с Дином, заставляет его губы изогнуться в легкой, нежной улыбке. Тем не менее, так они спать не могут: в собственных выделениях. Он очень осторожно перекладывает Каса на бок, но быстро выясняет, что это не обязательно. Кас, судя по всему, спит, как убитый, и он даже очаровательно посапывает, причмокивая губами. Дину удается выбраться из кровати и найти нижнее белье, которое, видимо, успело полетать по всей комнате, а еще на комоде он находит аккуратно сложенную тряпочку. Он без понятия, зачем она Касу, но она чистая, так что он берет ее. Он быстро приводит все в порядок, желая устроиться в кровати вместе с Кастиэлем, пока у него есть шанс, и ему приходится сдерживать рвущийся наружу смех из-за того, что он буквально вытирает последствия оргазма Каса со своего живота. Он даже очищает кожу Каса настолько, насколько возможно, и думает о том, понравится ли это ему, или же он сочтет это странным. Хотя после того, как член Дина побывал у него в заднице, с чего бы ему считать это странным? В какой-то момент некоторые вещи перестают казаться странными, а Кас, так вообще, редко находит хоть что-то странным. Отбросив тряпку, Дин проскальзывает обратно в кровать, подталкивая Каса, чтобы тот повернулся на бок. Ему даже не приходится стараться обнять его, учитывая, что тот сам перекатывается к нему во сне, настойчиво пытаясь прижаться поближе. Дин прячет нежную улыбку в шее Каса и закрывает глаза, наслаждаясь уютом. Он засыпает со все той же улыбкой на лице.Х
— Ну, как прошло? Дин бледнеет, роняя лопаточку и выпячивая глаза на зашедшего на кухню младшего брата, брови которого были приподняты. — Как прошло что? — с ужасом выдавливает он. — Эм… разговор с Касом? — медленно говорит Сэм, опуская брови и хмуря их. — Тебя не было в коридоре, когда я уходил утром на пробежку, и я решил, что Кас, наконец, впустил тебя поговорить. Или ты забил и просто пошел спать? — А, — Дин прочищает горло, поднимая лопаточку и бросая ее в раковину, после чего берет другую из ящика, избегая взгляда Сэма. — Да, он впустил меня. Мы… поговорили. — И? — надавливает Сэм. Дин резко оборачивается, чтобы взглянуть на Сэма глазами, размером с блюдца. — И? И что? — И… что случилось? — спрашивает Сэм, на этот раз еще медленнее, с прищуренными глазами. — Точно, — бормочет Дин, сжимая лопаточку, пока бекон шипит и скворчит на сковородке. Сэм продолжает подозрительно пялиться на него, и Дин прочищает горло. — Мы поговорили, Сэм. Мы разобрались. — Это все? — Сэм облокачивается плечом на дверной косяк, перекрещивая руки и изучая Дина. — Мы поговорили, — повторяет Дин, полностью сосредотачиваясь на беконе. Сэм усмехается. — Ага, это я понял. Что еще? — Еще? Еще? Разве кто-то что-то говорил о «еще»? — бормочет Дин, переводя взгляд на очень невпечатленного Сэма. Да уж, смысла все равно нет, так ведь? Дин сдается со вздохом. — Мы потрахались, Сэм. Я и Кас. У нас был секс. — Оу, — Сэм моргает, а затем поджимает губы. Желваки у него на челюсти на секунду дергаются, будто он изо всех сил старается не засмеяться или не улыбнуться. Он прочищает горло, видимо, вновь взяв себя под контроль. — Ясно, значит, теперь вы встречаетесь? Дин угрюмо переворачивает бекон. — Мог бы хоть сделать вид, что удивился, Сэм. — Ой, да я тебя умоляю. Я удивлялся каждому дню, когда вы не занимались… ты понимаешь, — Сэм развалисто проходит на кухню, легонько шлепая брата по спине по пути к холодильнику. — Вам уже давно пора разобраться с этой хренью. — Мы не встречаемся, Сэм, — говорит Дин, оглядываясь, когда его брат захлопывает холодильник, так и не взяв воду, за которой пришел. — Что? Почему? — лицо Сэма искажается, и он фыркает. — Что, черт возьми, ты опять натворил? Дин обиженно вскидывает брови. — Пардон? Почему ты считаешь, что я что-то натворил? — Потому что ты всегда что-то творишь. У тебя есть особый талант путать, что ты хочешь сказать Касу, и что ты ему говоришь. Оно почему-то теряется где-то на полпути, как будто ты разговаривать не умеешь. — Спасибо, Сэм. Я очень ценю оказанное доверие. Какая приятная братская поддержка, серьезно. Я так рад, что ты в меня веришь. Сэм закатывает глаза. — Ты понимаешь, о чем я, Дин. Но, если ты ничего не сделал, то почему вы не строите друг другу глазки, ну, знаешь, как обычно, только теперь более, скажем, открыто? — Во-первых, мы не строим друг другу глазки, — Дин показывает Сэму средний палец, бросая на него злобный взгляд. — А во-вторых, мы не встречаемся, потому что… просто потому что. — А ты сказал ему, что хочешь? — Кто сказал, что я хочу? — Я сказал. Имею право после всех ваших чертовски долгих хождений вокруг да около, — ворчит Сэм. — Ой-ой. Мне жаль, что мои любовные похождения стали источником твоей боли. — Честно, мне тоже. Дин кладет последний бекон на тарелку и изо всех сил бросает лопаточку в голову Сэма, победно улыбаясь, когда масляный конец впечатывается прямо ему в волосы. — Отвали, — торжественно заявляет он. — Дин! — вопит Сэм, дотрагиваясь до жирного участка на волосах. — Чувак, у меня в волосах гребанное масло! Дин ухмыляется. — Жалуешься, как девчонка. — Прям как ты! Ой, я влюбился в Каса! Он меня любит? А вдруг не любит? — дразнит Сэм с непоколебимой отвагой. — У меня тут еще целая сковородка с маслом, — выдавливает Дин. — Не испытывай меня, сучонок. — Я пытался помочь, придурок, — рявкает Сэм, морщась в безуспешной попытке оттереть масло с волос. — Я хотел сказать, что, возможно, тебе лучше всего просто поговорить с ним. Для тебя это что-то дикое, понимаю, но так вы хоть что-то проясните. И ты хочешь быть с ним, так что даже не пытайся соврать насчет этого. — Хорош ныть, тебе все равно надо в душ, — Дин закатывает глаза из-за разглагольствований Сэма. — И, раз уж тебе так надо знать, мы действительно много о чем вчера поговорили. Сэм с сомнением выгибает бровь. — После секса? Дин отказывается краснеть, просто отказывается. Он встречается взглядом с Сэмом и дерзко выдает: — Нет, он уснул. — Он—, — Сэм снова поджимает губы, но в этот раз безуспешно. Он взрывается смехом, размахивая волосами, потому что у него трясется голова, и пытаясь выговорить извинения. — Выметайся, — Дин указывает пальцем на дверь. — Просто иди. Сэм издает высокий звук, пытаясь собраться, но этот звук, кажется, только усугубляет ситуацию. Дин угрожающе хватается за сковороду с маслом, настойчивее тыкая в сторону выхода, а Сэм кивает сквозь смех, спотыкаясь на пути к двери. Он повисает на дверном косяке, борясь со смехом, пока на его лице не остается лишь широкая улыбка. — Просто поговори с ним, Дин, — задорно говорит Сэм, а в его глазах пляшет сдерживаемый смех. Дин прищуривается. — Вон! Сэм уходит, оставляя позади звонкий смех. Дин закатывает глаза и ставит сковородку на место, после чего прислоняется к плите, хватая тарелку с беконом и прижимая ее к груди. Он тотчас начинает набивать рот, очень стараясь не думать о том, каким оставил Каса в кровати — голым и одиноким, и мирно похрапывающим. Он пытается, но у него не выходит.Х
Дин и Сэм ведут себя так, будто всей той утренней перепалки с участием лопаточки не было, как и все обычные родственники, и, когда Бункер, наконец, засыпает, они усаживаются за работу над новым делом. Сэм, по всей видимости, решил уйти в работу по полной, опережая график на несколько дней без какой-либо видимой причины, но Дин уж точно не собирается жаловаться. Зато проблем потом меньше будет. Кроме того, нельзя быть слишком готовым. Сейчас он и сам совсем не против помочь, поскольку так он отвлекается от того факта, что Кас до сих пор не выходил из своей комнаты. Незадолго до того, как он успевает начать беспокоиться всерьез, Кас заходит в холл с немного ошеломленным выражением лица. Он даже спотыкается об стул и размахивает руками, чтобы не упасть. Он похлопывает по спинке стула и прочищает горло, глядя на них широко раскрытыми глазами. Ладно, теперь Дин действительно беспокоится. Во-первых, нехорошо, что Кас вышел в свет в одной только рубашке и брюках; плюс, его ботинки как-то подозрительно блестят. Помимо этого, его волосы все еще выглядят так, будто он только что закончил трахаться, и он вообще ничего не сделал, чтобы спрятать засосы, оставленные по всей его шее, кажется, уж очень увлеченным Дином прошлой ночью. Хотя сегодняшний Дин, на самом-то деле, не помнит, чтобы оставлял так много, и, черт, он даже не подумал проверить состояние собственной шеи — наверняка, там их не меньше. Но в общем и целом, его беспокоит не то, что Кас пришел сюда практически голым и таким красивым, что у Дина слюньки текут. Его беспокоит шок в огромных глазах Кастиэля; словно он впервые видит мир. — Кас, — настороженно говорит Сэм, — все в порядке, друг? — Я спал, — отвечает Кас с таким удивлением и воодушевлением, что у Дина сердце сжимается от чувств. Дин прочищает горло. — Эм, да, такое… бывает. — Нет, ты не понимаешь, — взбудоражено продолжает Кас, проходя вглубь комнаты. — Я могу спать, все ангелы могут при желании, но мы не устаем — не так, как люди. Я не чувствовал такого измождения с тех пор, как был человеком, и в этот раз мне было гораздо приятнее. У Дина лицо горит. — Ну, — говорит Сэм задорным голосом, слегка подрагивающим на грани смеха, — я рад, что тебе удалось поспать, Кас. Знаешь, если тебе понравилось, я бы тоже мог помочь тебе уставать. — Что? — рявкает Дин, поворачивая голову так резко, что он не исключает возможность травмы шеи. Сэм ухмыляется, глядя на него. — Не так, Дин. Я просто имел в виду пробежки по утрам; их, наверное, будет достаточно, чтобы вздремнуть. Ну, знаешь, если тебя нет поблизости, чтобы, э-э, вымотать его. — Мне плевать, каким образом я засну, — выпаливает Кас, судя по всему, раздраженный тем, что не все их внимание сосредоточено на его очень важном деле. — Я просто хочу сделать это еще раз. У меня странное чувство свежести. — Да, я, наверное, не смогу придать такую же энергичность твоей походке, — усмехаясь, говорит ему Сэм. — Это уже к Дину. — Ты для меня мертв, — шипит Дин. Сэм ухмыляется. — Я очень долго хранил молчание и выжидал, Дин. Мы только начинаем. Мне еще годы издевок придется наверстывать. — Издевок? — Кас немного хмуро смотрит на них двоих, а через секунду прищуривается. — Сэм, ты дразнишь Дина за половой а— — Хорош! — взрывается Дин, захлопывая ноутбук с громким звуком. У него сейчас кожа на лице растает, он просто уверен. — А может мы просто… не будем говорить об этом прямо сейчас, а? Я пойду, поработаю у себя в комнате — один, — и мы все просто… не будем видеться, пока Бункер не решит вздремнуть. Сэм вскидывает брови. — О чем ты? Бункер еще вчера уснул. Я проверил символ перед сном. Я собирался рассказать тебе, пока ты ждал у двери Каса, но подумал, что ты сам с утра проверишь, как обычно. Как-то почти парадоксально получается, что всего минуту назад краска заливала его лицо, а теперь Дин чувствует, как она вся уходит за раз. Он абсолютно отчетливо помнит, как прошлой ночью он стоял в комнате Каса и сказал ему, что дверь заперта, вот только он даже не проверял, а теперь он знает, что к тому моменту Бункер уже потерял способности. А значит… Кас теперь тоже знает. Как и ожидалось, Кас, прищурившись, смотрит на него и говорит: — Дин, ты же сказал, что— — Я знаю, что я сказал! — кричит Дин, отчаянно хватая ноутбук. — О, Господи. — Дин, — вздыхает Сэм. — Нет, — парирует Дин, вжимая голову в плечи и без оглядки уносясь из комнаты.Х
Дину удается провести в одиночестве часа два от силы, когда раздается стук в дверь. Поначалу он пытается его игнорировать, но тот нарастает, так что он встает и распахивает дверь, на полном серьезе намереваясь наорать на того, кто окажется по ту сторону. Сэм, однако, не дает ему произнести ни слова: — Твой парень уходит, так что, может, ты захочешь поцеловать его на прощание. — Что? — бормочет Дин в попытке обработать сказанное братом. — Ага, — кивает Сэм, каким-то образом осуждающе пожимая плечами. — Кажется, он собрался уйти на день раньше нас. Представить не могу, почему же ему вдруг так захотелось свалить. В конце концов, у вас же не было секса, после которого ты начал его избегать, или типа того. Хороший парень ни за что такого не сделал бы. Дин ударяется головой об дверь с громким стоном. — Почему я такой? — шепчет он в никуда. Сэм все равно отвечает. — Я тебе говорил, это какой-то особый талант. Но, слушай, по крайней мере, ты хотя бы теперь видишь, что налажал. — Урааа, — саркастично говорит Дин, наклоняя голову вбок, чтобы взглянуть на Сэма. — Ох, прекрати на меня так смотреть. Я все исправлю. — Хорошо, — просто говорит Сэм, бросая на него взгляд. Дин воет: — Иду я, иду. Они расходятся в разных направлениях; Сэм — к себе в комнату, демонстративно потрясывая наушниками в руках, а Дин качает головой и двигается в сторону комнаты Каса. К счастью, на этот раз дверь не заперта, а даже вообще-то слегка приоткрыта. Он проходит внутрь, по пути постукивая по двери, и Кас резко поднимает голову. — О. Здравствуй, Дин, — говорит Кас, моргая и прекращая застегивать сумку на полпути. Дин самолично принимает решение закрыть дверь, о чем тут же жалеет, останавливая взгляд на Касе. Он и вправду выглядит помолодевшим — в этом дело. У него в плечах нет того обычного напряжения, как и на лице — усталости. Он выглядит отдохнувшим, а это успешно приводит к тому, что теперь он еще привлекательнее. «Я целовал эти губы,» — думает Дин, беспомощно глядя на них. То, сколько он целовал Каса, никак не преуменьшает желание, и он до сих пор хочет делать это снова и снова, если даже не больше, теперь, когда он точно знает, какие будут ощущения. — Сосредоточься, Винчестер, — шипит он, отводя взгляд, чтобы успокоиться. Когда он вновь смотрит на Каса, тот с любопытством наблюдает за ним. — Точно… Так, эм, ты уезжаешь на день раньше нас? — Я решил, что мне лучше не… задерживаться, — неловко признается Кас. Он сглатывает. — Тебе, кажется, было неуютно мое присутствие, и я не— я никак не стремлюсь— — Нет, Кас. Просто нет, — Дин защипывает переносицу между пальцами. — Все не так, ладно? Ты можешь остаться, ты всегда можешь остаться, и ты должен остаться. Мы уже это проходили. Кас отворачивается. — Я был не уверен, что— — Эй, — говорит Дин, и после всего, что они проделали, ему значительно легче быть к Касу помягче. — Кас, посмотри на меня. Это твой дом, и это не какая-то там временная сделка, основанная на наших отношениях, хорошо? Ты имеешь полное право быть здесь независимо от того, что происходит между нами. — Мне не нравится здесь находиться, если проще уехать, — легко говорит Кас, и, да, он прав. — Верно. Ладно, это—это честно, — взгляд Дина блуждает по комнате Каса, словно в поисках решения проблемы, нависшей в воздухе, ну или так, будто он ждет, что Бункер долбанет его по голове за то, что он такой идиот. Его глаза вновь и вновь находят постель. — Ладно, слушай, мне нравится, когда ты здесь, и точка. Теперь стало… сложнее уйти? — Значительно, — застенчиво признает Кас. Дин чувствует, как груз у него в груди становится чуть легче. — Хорошо, отлично. Тогда просто знай, что я хочу, чтобы ты был рядом. Я хочу, чтобы ты был здесь, понимаешь? И просто считай, что я всегда так думаю, потому что я не всегда вспомню, что надо об этом сказать. Если ты не уверен, просто спроси. Но не— не надо просто брать и уходить из-за любого пустяка. — Я собирался уйти не из-за пустяка, Дин. Я уходил, потому что думал, что ты считал ошибкой то, что произошло между нами, и хотел, чтобы я ушел. — Кас… — Что? — хмуро спрашивает Кас. Дин звучно выдыхает и смотрит в потолок, засовывая руки в карманы. — Ты можешь, пожалуйста, перестать вести себя так, будто мое мнение перевешивает тот факт, что это — твой дом, твое место? — Это только потому, что ты здесь, — без заминки говорит Кас, даже не моргая. — Кас, блин, я тут пытаюсь построить диалог, — слабо говорит Дин, пытаясь сглотнуть образовавшийся от эмоций ком в горле. Черт, Кас точно приведет его к погибели. Кас сводит брови, глядя на него. — Я тоже? Это диалог? — Нельзя просто брать и говорить такое, — Дин проводит рукой по волосам; его взгляд мечется из стороны в сторону, а лицо наполняется жаром. — Ты только что буквально сказал, что я — твой дом. — Ну… да. — Чувак. — Что? — фыркает Кас, нерешительно взмахивая рукой. — Тебе бы больше понравилось, если бы я врал? — В смысле, нет, но меня уже начинает волновать, что ты справляешься с романтикой лучше меня. Что у тебя за практика такая была, а? Ты не должен — по умолчанию, из-за отсутствия опыта — в этом выигрывать. — Я был не в курсе, что делаю это. Еще я был не в курсе, что это состязание. — Что ж, ты делаешь, и это как бы работает, так что будь добр, прекрати, чтобы мы могли нормально поговорить. Потому что если ты продолжишь, все, скорее всего, закончится тем, что я опять накинусь на тебя с поцелуями, — Дин поднимает руку, чтобы почесать разгоряченную щеку. — И, эм, если я это сделаю, то мы, скорее всего, опять займемся сексом, и… я, если честно, не помню, почему это плохая идея. В глазах Каса загорается искра. — Я тоже не могу найти ни одной причины. Дин грозит ему пальцем. — Прекрати. Мне есть что сказать. — Хорошо, — Кас поднимает руки в знак капитуляции. — Я прекращу, даже если ничего не делаю. — Спасибо, — довольно говорит Дин. — Значит, так, я хочу сказать, что я не хочу, чтобы ты уходил. В смысле… никогда, на самом деле, но и прямо сейчас тоже. Лишь то, что иногда мне нужно пространство, не значит, что я хочу, чтобы ты запрыгнул к себе в машину и свалил из штата, ладно? — Можно мне на это ответить или так будет считаться, что я не прекратил? Дин закатывает глаза. — Молодец. Не думаю, что после этого тебе удастся сбить меня с ног, придурок. — Тогда, да, ладно, — Кас бросает взгляд на свою сумку, а уголки его губ слегка спадают. — Я останусь еще на день, но я действительно хочу найти тот артефакт. Я уеду завтра независимо от того, останетесь вы с Сэмом или нет. Если хочешь, можешь проводить меня, как говорил Сэм, но я уеду. — Справедливо, — кивает Дин. Это он уважает, это он понимает беспрекословно. — И я буду на связи. И ты тоже, да? — Да. — Отлично. Кас прочищает горло. — Ага. Тишина растягивается, и Дину кажется, что он сейчас из кожи вылезет. Его взгляд все никак не прекратит возвращаться к кровати, когда он вспоминает предыдущую ночь. Он до боли желает ее повторить, ну или сделать что-то подобное снова. Они могут, Дин это знает. Кас, по большей части, довольно прямолинеен, и он не особо-то скрывал тот факт, что также заинтересован. Не то, чтобы Дин и сам пытался скрыть свое желание. Однако, Дин все еще чувствует какую-то неловкость, словно покалывающую его кожу. Это — та дурацкая необходимость понять, что именно они делают. Оставить все в подвешенном состоянии и с вечной двусмысленностью в отношениях — не лучшая идея, и Дин это и без того знает. Единственное, что избавит их от этого странного, тревожного чувства — это разъяснительная беседа на тему того, что они теперь будут делать со всем этим. Просто суть в том, что Дин в этом профан. Он уже не раз доказывал, что он — не лучший друг, но раньше он был хорошим партнером, да хотя бы в прошлом — с Лизой и Кэсси. Пытка для него — это сам путь к отношениям, и всегда есть шанс, что Кас умчит в закат лишь от простого предложения. Но он знает, что это надо сделать. — Сэм говорит, что я хочу с тобой встречаться, — выпаливает Дин, сжимая зубы тут же, как произносит это. Кас выгибает бровь. — Ах, Сэм говорит. А ты что говоришь? Дин поджимает губы. — Я говорю, что Сэм редко ошибается, — бормочет он со странным чувством успокоения; будто такая манера речи — фильтр, помогающий исключить возможность оказаться полным идиотом. — А насчет этого он ошибается? — спрашивает Кас, опуская бровь и неотрывно глядя на Дина. — Я не… во многом… хорош, — удается выговорить Дину приглушенным голосом. — Честно, я не особо занимаюсь, эм, чувствами? В смысле, они у меня есть, вообще-то, очень много, но мне нравится о них не думать. Просто так легче — так я остаюсь в здравом рассудке и в полной готовности взяться за работу. — Понятно, — отвечает Кас таким тоном, что, кажется, ничего ему на самом деле не понятно. Дин прокашливается. — Так вот, с учетом сказанного, я сделаю это лишь раз. Слушай внимательно, потому что во второй раз я просто взорвусь в неожиданный момент, — он делает глубокий вдох и постукивает кулаком по ладони другой руки, а стук сердца отдается в ушах и горле. Кас терпеливо ждет, но Дину приходится отвести взгляд, чтобы выпалить все. — Секс был, э, хорош. Очень хорош. Я хочу его повторить. Типа, больше, чем раз. Все время, в смысле, — боже, это как зуб выдергивать. Он морщится и пялится на свои ботинки, стискивая зубы и двигаясь дальше. — И не— не только секс. Еще кое-что. В смысле, та хрень, которой занимаются парочки, наверное. Не— нам необязательно ходить на свидания, если только ты не хочешь, но мы могли бы… быть… вместе… Да, это все, на что он способен. — Для тебя это было очень сложно, — отмечает Кас с нежностью в задорном голосе. Дин смотрит на него тупым взглядом. — Нет, Кас, ты что, проще пареной репы. Могу повторить на бис перед живой аудиторией. Кас ему улыбается, а в его глазах сверкает та же эмоция, что Дин никак не мог разгадать прошлой ночью, вот только в ней нет ни капли грусти. Он до сих пор без понятия, что это за херня, но она вызывает примерно ту же реакцию, что и раньше — неимоверное желание заключить Каса в объятья и никогда не отпускать. Но на этот раз Кас без разминок и предупреждений объясняет этот взгляд. — Я люблю тебя, — спокойно говорит он, будто это проще простого, и подводит итог чувствам Дина тремя словами, вот только эти слова он использует, чтобы объяснить свои собственные чувства. Дин сильно зажмуривается, с ужасом ощущая жжение в глазах, сигнализирующее о том, что дамбу скоро прорвет, если он срочно что-то не предпримет. — Я, блять, говорил тебе прекратить, — выдавливает он. — Мои извинения, — бормочет Кас, хотя в его голосе нет ни намека на извинения. Он выглядит… спокойным, удовлетворенным, очень довольным. — Ладно, да, — хрипло бросает Дин со злостью от того, что его каким-то обманным образом все равно заставили задуматься о своих чувствах. — Я тоже. Это. То, что ты сказал — я тоже. — Я счастлив это слышать, — нежно говорит Кас с той же эмоцией в глазах. Теперь у нее есть название. Любовь. — Ох, да ради всего—, — Дин замолкает и, затаив дыхание, подается вперед, протягивая руки к Касу еще до того, как оказывается рядом. — Просто, блять, иди сюда. А затем они, наконец, обнимаются и прижимаются губами друг к другу со вздохами облегчения. Этот глубокий поцелуй можно описать лишь как страстный, стирающий все неловкости и расстояние между ними, открывающий двери к следующему шагу в их отношениях. Дин им наслаждается, со счастливым возгласом запутываясь пальцами в волосах Каса, целуя его, как никогда. И он знает — всегда знал, — что Кас того стоит, даже больше, чем все остальное. Поцелуй в скором времени превращается из страстного в беспорядочный, и Дин вдруг обнаруживает свои руки на пуговицах рубашки Каса в попытке снять ее. Кас тянет его за фланельку, ведя их к кровати, и с его губ срывается грубый звук — почти рык, когда Дин, наконец, забивает на нежности и просто разрывает гребанную рубашку, пуговицы которой разлетаются по полу. Дин победно углубляет поцелуй еще больше. Спустя какое-то время, когда они, наконец, добрались до кровати, они пытаются отыскать смазку в перерывах между поцелуями и блужданием рук; Дин в итоге находит ее между матрасом и изголовьем. Он сует ее в ладонь Каса, отстраняясь, чтобы взглянуть на него. — Надеюсь, ты быстро учишься, Кас, — выдыхает Дин, облизывая губы. — Пора тебе возвращать должок. Кас пару мгновений разглядывает тюбик, а затем на его лице появляется удивительно милая улыбка — та самая, из-за которой морщится нос и сияют глаза. — Тебе не о чем волноваться, — подыгрывает он, — у меня был очень хороший учитель. Дин усмехается и притягивает Каса обратно, бормоча сквозь поцелуи. Ему требуется немного времени, чтобы собраться с силами и прошептать Касу в губы, — и даже несмотря на зажмуренные глаза и учащенное сердцебиение, ему удается сказать: — Я люблю тебя, Кас. Кас счастливо хмыкает и оставляет ответное: — Я тебя тоже люблю, — на его губах, без малейшей запинки — твердо и уверенно. Дальше говорить не о чем.Х
— Дин, чувак, притормози. Бросив взгляд на спидометр, Дин замечает, что скорость уже под сто тридцать. Он слегка ослабляет нажим на педаль газа. — Упс. — Если продолжишь в том же духе, то обгонишь Каса на пути в Бункер, — весело бормочет Сэм. — Не, он в пути дольше, чем мы. Он звонил мне из Колорадо, пока ты спал. Он приедет раньше нас. — Да ты посмотри на себя, тебе так не терпится вернуться домой. Такой милашка. — Заткнись, сам ты… милашка, — отвечает Дин, а затем морщится от собственного же взволнованного тона. Сэм опять усмехается, и он повторяет: — Заткнись. — Ты соскучился по своему парню, — пропевает Сэм, мастерски уклоняясь от слабого выпада Дина. Дин ворчит: — И что, если так? — Ничего, — говорит ему Сэм с неожиданной искренностью в голосе. — Это мило. Ты же счастлив, я вижу. — Я был бы счастливее, если бы ты вернулся ко сну. — Я бодр, как никогда, старик. И нам осталось ехать, сколько там, минимум часа четыре? Да, примерно. А это значит, что тебе придется терпеть мои безостановочные безжалостные комментарии насчет того, как ты рвешься домой к Касу. Дин вздыхает. Сэм по полной сдерживает свое обещание, насмехаясь над ним каждый раз, когда тот случайно ускоряется от нетерпения. Хотя все шутки добродушны. Он этого не скажет, потому что Дин не хочет этого слышать, потому что они не часто говорят такие вещи, но он счастлив за Дина. Из-за того, что они братья, Сэм скрывает свою гордость и счастье за Дина за дразнилками и шутками, что Кас ему нравится больше, чем он, — что, может, в какой-то степени и правда, потому что Каса сложно не любить, а Дину много усилий не требуется, но не суть. Между ежеминутными напоминаниями Сэма, что Кас — его парень, и сообщением Каса, что тот уже добрался до Бункера, Дин уже из кожи вылезти готов к тому времени, как он паркует Детку в гараже. Сэм в открытую смеется, когда тот возится с ключами, роняя их три раза от нетерпения вылезти из машины. Однако, он похоже слишком затянул, потому что Кас появляется в проходе через секунду после того, как он захлопывает дверь Импалы. — Привет, Кас, — радостно здоровается Сэм, перекидывая сумку через плечо. Кас бросает взгляд на Сэма и тепло улыбается ему. — Здравствуй, Сэм. У тебя все хорошо? — Пара шишек и синяков, но все в порядке. Меня опять вырубили, — отвечает Сэм, пересекая гараж. Он усмехается, указывая на собственную голову. — Это просто чудо какое-то, что я еще не получил сотрясение. — Чудо, ну или ангельская защита, чтобы с тобой такого не случилось, — мимолетно предполагает Кас. Сэм замирает посреди лестницы, удивленно моргая на Каса с открытым ртом. — Ты— Кас, ты это сделал? — Я быстро понял, что ты слишком часто ударяешься головой, чтобы быть здоровым, — застенчиво признает Кас. — Надеюсь, ты не против. — Кас, ты… — Сэм замолкает и качает головой, поднимаясь на следующую ступеньку и хлопая его по плечу. — Нет, старик, я не против. Вообще-то, спасибо за это. А теперь иди и избавь Дина от страданий. Дин на это обижается. Он терпеливо стоял на месте, не говоря ни слова, чтобы позволить им насладиться этим странным дружеским моментом, потому что они выглядят, как нормальные друзья, ну или типа того. Он не страдает, он просто немного нетерпелив и, может, чуть-чуть нервничает, хотя и понятия не имеет почему. Кас бросает на Сэма странный взгляд, когда тот проходит мимо, скрываясь в Бункере, но ничего не говорит ему вслед. Вместо этого он поворачивается к Дину и медленно спускается по лестнице. — Ты страдал? — приближаясь, спрашивает Кас, оглядывая его с ног до головы; часть его волнуется из-за повреждений, а другая просто откровенно пялится. Дина это странно согревает — то, что Кас его разглядывает, и это чувство помогает ему прочистить горло и заговорить настолько непринужденно, насколько он может. — Не-а, Сэм просто странный. Как твоя охота за артефактом? — Я тебе уже рассказывал, — нетерпеливо говорит Кас; он никогда не любил повторяться. — Битва за него продлилась недолго, а потом я чуть дольше сражался с демоном, который пытался его забрать, а потом мне пришлось уничтожить реликт. Ты и так это знаешь, поскольку мы говорили об этом по телефону. — Да, но это обычная вежливость — узнавать, что нового, когда люди ненадолго разделяются, — задорно говорит Дин. — Учтивость, вот и все. — Я не в настроении разговаривать. — О, ну извините, черт возьми. Тогда я, наверное, просто постою здесь и заткнусь нахрен— Дин мгновенно забывает о том, что хотел сказать, когда Кас сокращает дистанцию между ними и целует его. Он погружается в поцелуй с тихим вздохом, притягивая Каса поближе за талию. Если честно, они немного увлекаются, и Дин оказывается прижатым к Детке, пока Кас яростно целует его. Это лучшее приветствие из всех, что у него вообще были. — Привет, — выдыхает Дин, когда они отстраняются друг от друга. Кас смотрит на него с нежностью. — Здравствуй, Дин. А это второе лучшее, несомненно. — Мне бы очень хотелось зайти с тобой в первую попавшуюся комнату и заняться феерическим воссоединительным сексом, — говорит Дин, нетерпеливо разглядывая его лицо. — Я был бы очень этому рад, — соглашается Кас. Они отстраняются друг от друга, и Кас, найдя руку Дина, переплетает их пальцы, двигаясь по направлению к выходу из гаража. Дин смотрит на соединенные руки с легкой улыбкой на лице. Ему интересно, если бы Бункер до сих пор обладал разумом, насколько бы доволен он был тем, что, в итоге, все срослось именно так, как он и хотел. Это наводит его на вопрос о том, знал ли Бункер о том, какими они были дураками по отношению друг к другу — и в романтическом смысле, и вообще, в принципе, — и было ли это той самой причиной, по которой он так много с ними игрался. Дин приходит к выводу, что он по-любому знал, и почему-то ощущает странное чувство благодарности. Поднимаясь по ступенькам, ведущим в Бункер, Дин останавливается в дверях и проводит свободной рукой по стене с некой нежностью. — Как хорошо быть дома, — бормочет он. — Да, — мягко соглашается Кас, — хорошо.