Эффект домино

      — Хикигая, надо поговорить, — на всякий случай оглядевшись по сторонам, я нависла над партой одноклассника.       Совру, если скажу, что ненавижу его — уж больно сильное слово. Наши отношения — я мысленно закатила глаза от абсурдности фразы — строились по типу: ты меня не замечаешь и мне до тебя дела нет. Ну и имело место некоторое презрение к однокласснику.       А вот после школьного фестиваля я очень разозлилась на Хикигаю за слова, сказанные им на крыше в заключительный день мероприятия. Они-то и не давали мне покоя, мешали успокоиться и навсегда вычеркнуть из памяти не самые лучшие моменты минувшего праздника, подпитывая злость по отношению к парню.       Я непроизвольно скривилась — кому возможность оттянуться по полной, а кому одно мучение и постоянный стресс. Не стоило слушать Хаято, хоть этот красавчик мне ужасно нравился. Если бы не Миура, то… Блин, не о том думаю.       — Хватить спать, не у себя дома, — я затеребила неподвижного одноклассника.       Обед заканчивался только через двадцать минут, поэтому в классе присутствовало мало народу, да и те занимались исключительно своими делами. Кто болтал, кто читал или сидел с наушниками в ушах; КЗ-сан, как обычно, уткнулся носом в приставку, несколько человек со скукой смотрели в окно, дожидаясь конца учебного дня. Лишь один Хикигая дрых.       Мои подружки ещё не вернулись, но, самое главное, отсутствовала Юигахама, а то бы непременно вмешалась или, по крайней мере, не спускала бы с нас глаз аки цербер — попробуй поговори. Подумать только — втрескаться в Хикигаю! Я бы тут же застрелилась, случись со мной такое. Не взаправду, конечно. Так, сказано картины ради.       Причина же моей злости продолжала как ни в чём не бывало тихо сопеть за партой, что начинало порядком раздражать. Ещё раз посмотрев по сторонам, — не видит ли кто, — я опять легонько потрясла одноклассника:       — Просыпайся уже! Разговор есть.       Но он по-прежнему не реагировал. Тут уж я разозлилась всерьёз и затрясла его. Конкретно так.       — Э, что? — Хикигая наконец-то разлепил веки. Наверняка притворялся спящим, хитрый жук: знаю кое-какие его уловки — наблюдала.       Глаза, как у тухлой рыбы, уставились на меня.       «Э-э-мм, сделал бы ты себе операцию, что ли. У девушки из робкого десятка обморок случится, посмотри она в твои два мутных омута, — промелькнула мысль, — того и гляди из них выпрыгнет каппа и утопит в болотной жиже».       Несколько секунд он тупо пялился, но потом его зрачки расширились — узнал меня. Хм, а может и не притворялся и действительно уснул. Впрочем, кого это волнует?       — Тебе чего, Сагами? — тут же сделав безразличный вид, спросил он.       — Разговор есть. Выйдем-ка на пару слов, — я указала глазами в сторону двери.       Хикигая проследил за моим взглядом, а затем отрицательно качнул головой.       — Вот ещё, делать мне нечего, — он картинно зевнул, — спать не мешай.       — Испугался, что ли? — насмешливо спросила я, попытавшись вывести его из равновесия. — Не бойся, бить не собираюсь.       — Вот ещё! Было бы кого бояться — девчонки какой-то, — небрежно бросил в ответ он, — просто нам не о чем разговаривать.       В отличие от него, моё равновесие пошатнулось после этих слов, сказанных нарочито пренебрежительным тоном.       — Ошибаешься, Хикигая. Есть одна тема, — процедила я сквозь стиснутые зубы, не давая злости вырваться наружу — нехорошо получится, если устрою сцену прямо в классе.       — Ещё раз повторюсь — нам не о чем говорить, — Хикигая демонстративно отвернулся, давая понять, что разговор окончен.       Сдерживать злость стало намного труднее. Да как ты смеешь меня игнорировать?! Та-а-ак, держим себя в руках — попробуем использовать другой подход.       — В таком случае, — я наклонилась, схватила его обеими руками за лацканы пиджака и с силой резко притянула к себе. Голова одноклассника мотнулась от рывка, — мне придётся ходить за тобой по пятам, словно тень отца Гамлета.       Я с удовлетворением заметила мелькнувшее в его глазах неподдельное удивление. Небось и помыслить себе не мог, что знакома с Шекспиром, да? А затем я приблизила своё лицо к его и притворно-сладко улыбнулась:       — Не дам тебе и минуты покоя, пока не согласишься. Нравится такой вариант?       Одноклассник уставился на меня, раздражённо прищурившись. Многих девушек пугал взгляд этих протухших глаз, но сейчас я лишь внутренне усмехнулась — не на ту напал, парниша. Шарахаться не стану.       — Ну, что скажешь?       Хикигая какое-то время буравил меня взглядом, но, не достигнув желаемого результата (видно, надеялся, что я отступлюсь) устало вздохнул:       — Ладно, так уж и быть, поговорю. Показывай, куда хочешь идти.       Моя улыбка превратилась в торжествующую — вот так-то! Я ещё сильнее приблизила своё лицо к его. Так, что наши носы почти соприкоснулись:       — Можешь же, когда захочешь, правда?       Хикигая отчего-то слегка покраснел и отвернулся.       — Отпусти, а то увидят, — буркнул он в сторону.       Здравая мысль. Я поспешно убрала руки от одноклассника и выпрямилась.       — Иди за мной! — бросила я и, не дожидаясь ответа, широким шагом направилась к выходу.       Сзади раздался звук отодвигаемого стула — одноклассник вставал. Отлично, наш разговор закончится там же, где и начался.       

***

      Мы стояли на крыше школы. Точь-в-точь, как и тогда. Я — у ограждения, а он — недалеко от двери. И всего несколько метров расстояния между нами. Не хватало только Хаято и двух моих подружек по комитету до кучи.       Школьная юбка слегка трепыхалась и щекотала ноги из-за ленивого ветерка, дующего с моря. Я иногда приходила сюда, чтобы расслабиться в спокойной обстановке и посмотреть на море вдалеке — его искрящаяся под лучами солнца поверхность действовала на меня умиротворяюще.       Но сейчас вдруг осознала, что начала нервничать. Накатила волна неуверенности и страха, совсем как на сцене в те злополучные дни. Я машинально стиснула в кулаках края юбки, едва не закусив губу с досады. Вот так всегда: смелости хватает ненадолго. Буквально несколько минут назад чуть не наорала на Хикигаю, а теперь появилась предательская слабость в коленках. Надо собраться!       Одноклассник тем временем молча сверлил меня взглядом своих протухших глаз. Я же избегала смотреть на него. Вместо этого мой взгляд словно бы приклеился к двери за его спиной.       «Откажись, отступи. Просто молча уйди, сделав презрительный вид, и живи дальше как жила, — искушающе зашептал внутренний голос, — зачем тебе с ним говорить? Оно того не стоит, поверь. Лучше и дальше слухи распускай».       Возникшая зловредная мысль ещё больше добавила неуверенности в себе. Тут же в голову полезли и другие мыслишки, типа: «а не зря ли я всё это затеяла?», «может стоит действительно отступить и уйти?», «подумаешь, да сдался мне этот разговор» и прочие, подобные им.       Ох, как бешено колотится сердце. Признаю, не хватает мне твёрдости характера. Если сразу не удаётся подавить оппонента, или не чувствую за собой превосходства, то вскоре тушуюсь и отступаю, напоследок огрызнувшись, чтобы не выглядеть проигравшей.       Очень хотелось вытереть выступившую на лбу испарину, оттянуть воротник школьной блузки и обмахнуться ладонью, но сейчас это было бы проявлением слабости и неуверенности в себе. Однако моя первоначальная решимость под напором из малодушных мыслей продолжала неудержимо таять куском льда в тёплой воде. Чёрный зев выхода манил себе всё сильнее и сильнее… Ох, чувствую, скоро не выдержу и поддамся.       — Если тебе нечего сказать, то я пойду, — наконец произнёс одноклассник всё тем же усталым тоном, поворачиваясь к выходу с крыши, — не понимаю, зачем ты устроила весь этот спектакль?       Слова Хикигаи словно бы подстегнули меня, вырвав из плена неуверенности. Нет, не позволю! Я стремглав бросилась мимо него к двери и повернулась лицом к однокласснику, закрыв выход спиной.       — Никуда ты не пойдешь!       Он остановился:       — Ну так скажи, наконец, чего тебе надо!       — Ты… ты… я… — мой голос чуть дрожал и запинался, отчего хотелось отвесить себе хороших пинков.       — Только не говори, что признаться хочешь, — бесстрастно произнёс он, — всё равно не поверю.       Чего?! Задохнувшись от возмущения, я несколько секунд шумно ловила ртом воздух, отходя от шока, вызванного его словами. Признаться ему?! Я что, совсем из ума выжила?! Благодаря его идиотскому заявлению от былой неуверенности не осталось и следа.       — Да больно ты мне такой нужен! — в сердцах крикнула я, до боли сжав кулаки. — Совсем не то хотела сказать, дурак!       — Ну давай же, жду с нетерпением, —Хикигая скрестил руки на груди с по-прежнему бесстрастной миной на лице.       — Зачем ты меня унизил на фестивале?! — выкрикнула я, будто спрашивая. — Да ещё и при свидетелях?       Хотела сказать «при Хаято», но успела одёрнуть себя — ни к чему это упоминать.       Хикигая скривился, словно кислятину проглотил, но быстро нацепил всё ту же маску безразличия, а мне потребовалось немного времени, чтобы отдышаться после гневной тирады. Немного успокоившись, я продолжила:       — Ты повёл себя как скотина, Хикигая!       — Говоришь, поступил по-скотски? — Хикигая опустил руки, оставшись невозмутимым и сделал шаг вперёд. — Пусть так. Мне, в общем-то, всё равно, да и твоя злость совершенно не колышет. Но я говорил как есть, на самом деле.       — Как есть? Правда, что ль?!       — Да, так, — он приблизился ещё на шаг, — просто ты не хочешь этого признавать.       — И что из твоих слов есть правда?! — с вызовом крикнула я в ответ.       — Неудачница. Заметь, ты сама это сказала — я лишь подтвердил. Вспоминаешь, а, Сагами?       Я зло зыркнула на него, но возразить не смогла. Ненавижу это признавать, но тут он прав — сама сказала. Неудачница и посмешище. Особенно хорошо подходило второе слово, которое очень точно отражало суть того, что произошло со мной совсем недавно.       На школьном фестивале я стала настоящим посмешищем. Опозорилась перед всеми — каждый присутствующий в зале, где проходили собрания оргкомитета, видел, как я «замечательно» вела самое главное мероприятие в учебном году. А когда что-то блеяла на сцене, то надо мной не смеялся разве что ленивый. Даже техника была против горе-председателя.       Хорошо хоть родители не стали свидетелями моего позора. Они уехали по неотложным делам в Токио на несколько дней и не смогли присутствовать на фестивале. А то бы и не знала, как пережить столь сокрушительное фиаско. Не одну ночь проплакала в подушку, вспоминая три дня «праздника», чтоб ему пусто было! Пришлось даже мешки под глазами скрывать косметикой.       — Хороший организатор работает, не покладая рук, грамотно распределяет работу и вовремя решает возникшие проблемы. Не говоря уже о том, что не отлынивает от своей работы. А что делала ты?       Мои плечи слегка опустились, а злость поутихла — ответить-то нечем.       — Второй момент, — продолжил давить словами одноклассник, сделав очередной шаг вперёд, — ты хотела всеобщего внимания, а также утвердить своё превосходство и открыто презирать других, не так ли?       Я открыла рот и… закрыла. Снова мне было нечего сказать в свою защиту — он опять попал точно в цель. Начиная со средней школы я хотела выделяться из толпы и быть в центре внимания, что мне неплохо удавалось по первый класс старшей.       Может быть, это был такой своеобразный способ забыть о страшной потере и последующих за ней трёх годах издевательств? Не знаю. Одно могу сказать наверняка — на мой и так ставший непростым характер он повлиял. Возможно, как раз не в лучшую сторону. Впрочем, не важно — сейчас речь о другом идёт.       Естественно, я ухватилась обеими руками и ногами за представительство в оргкомитете, а потом и за должность председателя. Конечно, немного поломалась перед этим для вида, урвав возможность поговорить с Хаято. Ах! Почему это бывает так редко?       Кроме того, пост председателя даёт дополнительные баллы в копилку личного дела. Значит и шансы поступить в престижный университет возрастут. Очень выгодно, с какой стороны ни посмотри.       И да, я считала себя лучше других, пусть даже завидуя более успешным ученикам. Таким вот, как Юкино Юкиносита, например. Да и побаивалась её немного, если честно — сталкивалась иногда с ней в коридоре. Идёшь и вдруг ощущаешь как холодок по спине побежал, а тут она — смотрит своими голубыми ледышками и словно рентгеном просвечивает. Бррр, неуютно.       Правда я, хоть и могла относиться к другим снисходительно-высокомерно, но по настоящему не презирала никого, Хикигаю в том числе, пусть он мне и здоровенную свинью подложил. Правда есть одно исключение — бывшая подруга из средней школы. Тем не менее плечи опустились ещё ниже и голова заодно. Злость и вовсе пропала.       — Третий момент, — очередной шаг вперёд, — мы из низов общества, и никому ты нафиг не сдалась. Тебя даже никто и не искал.       — А вот и неправда! — возмущённо вспыхнула я, вскинув голову. — Хаято меня искал!       Хикигая лишь пренебрежительно отмахнулся:       — Он — исключение из правила и общей картины не делает.       Будь я нужна Хаято, то остальное меня волновало бы слабо. Жаль, но эта стерва Миура никого и близко к нему не подпускает, а начать с ней открытый конфликт — страшно. Не буду врать — кишка тонка идти против неё.       Но, как бы ни было противно осознавать неприятный факт, он снова прав — меня никто не искал. Впрочем, признавать вслух его правоту я не собираюсь.       — По сравнению с тобой, я очень даже не из низов, понял?       — А по сравнению с Миурой? — парировал одноклассник, подойдя вплотную.       С ужасом я поняла, что возразить опять нечего. Между Миурой и мной лежала огромная пропасть, которую никак не преодолеть. Она была словно королева среди нас, а кто я? Так, невзрачная пешечка. Ну, может слоник какой.       Хикигая удовлетворённо хмыкнул, видя, что аргументов против больше нет. Мне же только и оставалось, что беспомощно моргать, глядя на него.       — Осознала, наконец, горькую истину? Ты — неудачница, так себе организатор, — а как личность — посредственность. Верно, Сагами?       Я вновь опустила голову — он меня окончательно добил. Переиграл вчистую. От понимания этого как-то гадко стало на душе… К горлу против воли подступил комок. Правильно сказал — никчёмная.       — Но не бойся — я такой же. Подвинься, скоро уже урок начнётся.       Машинально повиновавшись, я неуклюже сделала шаг в сторону на одеревеневших ногах, дав возможность Хикигае открыть дверь и исчезнуть в проёме выхода.       А что же я? Шмыгая носом, пыталась не расплакаться прямо здесь.       «Он снова унизил меня!» — из последних сил взывал мой разум к остаткам разбитой гордости. — Унизил, оскорбил… Так почему же я молчу?»       — Нет, ты ошибаешься, — прошептала я себе под нос, — ты не прав. — Что-то всколыхнулось в груди, а голос окреп. — Я лучше тебя!       Если Хикигая сейчас уйдёт, то победа останется за ним. Не хочу! Но постой — он всё-таки поставил меня на один уровень с собой! Ну сейчас ты у меня получишь…       Вновь запылав гневом, я опрометью бросилась за ним. К этому времени одноклассник успел спуститься до середины лестницы.       — Ты ошибаешься, Хикигая! — закричала я ему вслед. — Мне под силу быть хорошим организатором, и я вовсе не из низов общества.       Отчаянная попытка не потерять лица.       Хикигая остановился и повернул голову, бросив через плечо:       — Это лишь слова. Твои дела показывают обратное.       — А я докажу! — ни за что не признаю поражение от него.       — Неужели? Что ж, попробуй. Спортивный фестиваль как раз на носу…       Мне сразу стало ясно, куда он клонит. Внутри всё затрепетало от понимания, через что вновь предстоит пройти, если приму вызов. Во рту враз пересохло, я нервно облизала губы.       — Дрейфишь, Сагами? —Хикигая почувствовал мою неуверенность. Да чтоб тебя!       — Нет! — решилась я, хоть и отчаянно трусила. — Подам свою кандидатуру!       — Ну-ну, посмотрим, — хмыкнул он.       И стал спускаться дальше. У-ух, какой же он… Зараза! К счастью, на память пришло одно сравнение, которое меня изрядно повеселило в своё время. Я не преминула воспользоваться подвернувшейся возможностью хоть как-то «реабилитироваться».       — А знаешь, кто ты, Хикигая?       — Не больно-то и любопытно, — безразлично ответил он, но, тем не менее, немного притормозил. Ага, заинтересовался! Хоть вида и не показал.       — Обычно всех людей делят на сов и жаворонков.       — И кто же, по-твоему, я? — почтил меня своим вниманием мистер Тухлый Взгляд, изволив повернуться лицом.       — Но есть ещё третий вид, — продолжила я, — ты как раз подходишь под него.       — Интересно, интересно. Просвети же меня, о мудрая Сагами, — казалось сарказм, с которым он это сказал, был осязаемым.       — Вечно уставший гусь! Вот кто ты!       Руки одноклассника пришли в движение, и мгновением спустя раздались жидкие хлопки:       — Аплодирую стоя, Сагами. В кои-то веки придумала что-то оригинальное. Растёшь, растёшь — молодец! — Да он просто насмехается, засранец!       — Да пошёл ты!       — Иду-иду, не нервничай. Успехов тебе на новом-старом поприще, — Хикигая продолжил спуск, подняв на прощание руку.       Я чуть было не заскрежетала зубами от злости, но удержалась — эмаль-то не казённая. Но, думаешь, последнее слово осталось за тобой? Да как бы не так!       — Только не надейся, что тебя это никак не коснётся, Хикигая! Я сделаю официальный запрос о помощи клубу волонтёров. Придётся побегать, уж это я тебе обеспечу, ясно?       Глядя на то, как фигура одноклассника сгорбилась от моего заявления, я поймала себя на том, что расплываюсь в ехидной улыбке. Он тяжко вздохнул, потом что-то неразборчиво пробормотал и двинул дальше. Ну точно, уставший гусь — еле ноги волочит.       А настроение-то заметно повысилось!              

***

      После ухода учителя в классе сразу же стало шумно. Последний урок закончился, и ученики начали спешно собираться. Кто на кружок, кто домой — всё, как обычно. Сагами выскочила одной из первых, словно ей хвост прищемили, второпях попрощавшись с подружками. Те проводили её недоумёнными взглядами.       — Ну что, потопали на футбол?       — Да, именно!       —Юмико, мы сегодня опять в магазин одежды пойдём?       Отдельные голоса ребят слились в гул, заполнивший всю комнату без остатка, из которого можно было иногда выхватить редкие фразы.       — А ты знаешь, она сегодня…       …       — Слушай, я завтра не могу, давай на следующей неделе. Ок?       …       — Ненавижу математику…       Поток старшеклассников повалил на выход в обе двери класса. Исключением из общего правила были три ученицы у окна, сгрудившиеся вокруг четвёртой, сидящей с телефоном в руках.       — Что ты нам хотела показать, Има? — нетерпеливо спросила одна из них. — Давай скорей, а то я на тренировку опоздаю.       — Сейчас, сейчас, — ответила та, торопливо запуская какое-то приложение на телефоне, — вот, смотрите!       Девушки уставились в экран. Буквально через мгновение рты учениц широко раскрылись от неподдельного изумления, а ладошки, как по команде, взлетели вверх, прикрывая их.       — Вот это да! — синхронно воскликнули они.       — Кто бы мог подумать, что Сагами настолько, гм, смелая. Если, конечно, можно так выразиться в данном случае, — потрясённо высказалась та, что торопилась в спортивный кружок. — Подумать только! На виду у всех…       — Смотри, а он-то как покраснел! Видать, совсем не ожидал такой прыти от нашей Сагами. Фу, какие глазищи!       — Да ты на неё саму посмотри!       Раздалось несколько смешков.       — Подождите, а как парня-то зовут? Не могу вспомнить.       Девушки нахмурились, пытаясь отыскать в памяти нужную фамилию.       — Хи… Хикигуни?       — Нет, Хикигея.       — Вовсе не так. Его, должно быть, зовут Хикижаба.       Одноклассницы дружно захихикали над последним предположением.       — А может, Хикитани?       — Точно! Я слышала, его так Эбина называла.       — Нет, девочки, нашего одноклассника зовут Хикигая, — довольно усмехнувшись чему-то, сказала Има, — запомните: Хи-ки-гая.       Её слова насчёт фамилии пропустили мимо ушей — подружек интересовала вовсе не она.       — Что было дальше, Има, расскажи.       — Да, да, выкладывай!       — Ну, потом она уверенно зашагала к выходу, а Хикигая поплёлся за ней следом. Шёл, будто его на казнь ведут.       — И?       — Что и?       — А потом-то что? Мы хотим знать всё: когда они вернулись, как вели себя в классе, разговаривали ли друг с другом. Рассказывай.       — Ну и любопытные же вы, — засмеялась Има, — хорошо, так и быть, раскрою секрет. Только вот рассказывать особо нечего. Сагами вернулась довольная, словно кошка, урвавшая миску сметаны у скупого хозяина, и лыбилась до конца уроков, иногда поглядывая на Хикигаю.       В ответ раздался коллективный вздох.       — Их точно что-то связывает, — прошептала одна из подруг.       — Какая-то тайна, — добавила другая.       — Зловещая тайна, — напустив на себя страшный вид, внесла свою лепту третья. Но потом не удержалась в образе, — ужасно любопытно, что же случилось на самом деле.       После слов подруг Иму и саму начал разбирать нездоровый интерес по данному поводу. В разговоре возникла небольшая пауза, во время которой ученицы сосредоточенно пытались кто просчитать, кто угадать варианты развития событий, но получалось у них из рук вон плохо.       — Ой, девочки, я просто умираю от любопытства, — наконец сдавшись, буквально простонала одна из подружек, — давайте у самой Сагами спросим.       — Ага, щас, размечталась. Так она тебе и скажет.       — Верно. Если бы Сагами с Хаято что-то крутила, то может быть, а тут… Хвалиться-то особо нечем.       — Ах, Хаято, — опять раздался коллективный вздох, — он такой классный!       — А что же этот, как его там? — подружка из спортивного кружка хмурила лоб, пытаясь вспомнить фамилию одноклассника. Лицо девушки просияло. — Вспомнила: Хикигая! Он что?       Тема со «страшной» тайной была благополучно забыта.       — В противоположность Сагами, тот пришёл перед самым началом урока, едва волоча ноги, и, можно сказать, дрых на парте весь остаток дня. Юигахама пыталась его растормошить, но без толку. Да вы сами были тому свидетелями!       — В самом деле? — подруги Имы недоумённо переглянулись между собой. — Мы как-то и не заметили.       — А ведь верно! — опять воскликнула девушка из спортивного кружка. — Юигахама действительно пару раз на переменах подходила вон к той парте.       Она указала на место, за которым недавно сидел Хикигая.       — Значит Юи его на самом деле будила, — с задумчивым видом согласилась другая.       — Бедная Юигахама теперь наверняка в пролёте.       — Да ладно тебе. Найдёт себе более достойного. А Сагами сделала благородное дело — вызвала огонь на себя.       — Точно!       — А-ха-ха!       Они откровенно потешались над своей одноклассницей.       — Но может у Сагами и Хикигаи чисто деловые тёрки, — хихикнула одна из девушек, низенького роста, — после фестиваля им ведь есть, что сказать друг другу, не так ли?       — Твоя правда, определённо есть. Только очень непохоже, что чисто деловые — глянь-ка на фото, — заусмехались в ответ остальные.       — Согласна, — пробормотала та, задержавшись взглядом на экране телефона.       Одноклассницы вновь ненадолго замолчали.       — Но как ты смогла их щёлкнуть, да ещё так, что они тебя не заметили? — заинтересованно спросила невысокая подруга.       — Ну не зря же я записана в фотографическом кружке, — с гордостью выпятила грудь владелица фото, — у меня чутьё на подобные сцены. Но сейчас, скорее всего, мне просто повезло. — призналась она. — Я забилась в угол между окном и доской, туда-сюда водя камерой телефона. Так они и попались в кадр. Очень вовремя, надо сказать.       Подруги одобрительно закивали.       — Что теперь будешь делать?       Заданный вопрос таил в себе скрытую подоплёку. Всем троим было хорошо известно, что Има по неизвестной причине точила зуб на Сагами ещё со средней школы. Они давно пытались раскрутить подругу на откровенный разговор, но девушка либо отмалчивалась на этот счёт, либо умело переводила его на другую тему.       Впрочем, они и сами недолюбливали одноклассницу, особенно за играемую ей роль жертвы. Именно из-за поведения Сагами после фестиваля обстановка в классе постепенно становилась всё напряжённей и напряжённей. Да и, положа руку на сердце, сейчас их разбирало неслабое любопытство как поступит подруга, имея на руках очевидный «компромат».       — Я подумаю над этим, — ответила Има, улыбаясь от уха до уха, — такие возможности открываются… Только прошу вас, не говорите пока никому, я хочу это сделать сама, когда придёт время.       — Конечно! — хором ответили подружки.       — Ну ладно, я пошла, — вдруг спохватилась та, что боялась опоздать на кружок, — пока!       Подхватив школьную сумку, она заспешила к выходу.       — Пока, пока! — ответили ей остальные.       Класс окончательно опустел, и их осталось лишь трое.       — Слушай, Има, — задумчиво потирая подбородок, произнесла одна из подруг, — чего-то я не понимаю. Ведь Сагами всем жаловалась на этого Хикигаю, распускала разные слухи про него, говорила, что терпеть не может. А тут — бац! — и такое дело. В голове не укладывается.       — Ты же знаешь, что мальчишки часто задирают девочек, чтобы обратить на себя внимание, — ответила Има, — видимо, Сагами решила пойти тем же путём.       — Но так то мальчишки. Они ж идиоты, чего с них взять? Мы совсем по другому поступаем, — возразили ей.       — Что я могу вам ответить? — пожала плечами Има. — В семье не без урода.       Все трое захохотали — им очень понравилась последняя фраза.       — Ладно, мы тоже пойдём. Удачного тебе дежурства!       — Ага, пока!       Има осталась в одиночестве. На время забыв о предстоящей уборке, она подошла к открытому окну и мечтательно уставилась в никуда. Лёгкий бриз нёс приятную свежесть с невидимого отсюда моря.       Как фотограф-любитель, Има не по наслышке знала, что фотография может запросто переврать факты. Кажущееся очевидным на фото, на самом деле оказывалось далеким от реальности. Девушка ни капли не сомневалась, что между Хикигаей и Сагами нет места романтике, но фотка говорила об обратном. Впрочем, Иму их взаимоотношения совсем не волновали — да хоть поженитесь! Нужны они ей, как лисе труба. Главное, есть компрометирующее фото, а остальное неважно.       «Вот наконец-то ты и попалась, бывшая подруга. Долго же я этого ждала, — довольно улыбнулась Има своим мыслям, — материал, конечно, не ахти какой серьёзный, но верёвки из тебя я немного повью — не хочется ведь, чтобы фотка разошлась по всей школе, верно? Репутация и всё такое…»       А в это время находящаяся в приподнятом настроении Сагами неожиданно чихнула, подходя к станции.