4 месяца до ограбления
Машина резко затормаживает около особняка, больше похожего на старинный замок. Трясущиеся руки пытаются заглушить машину и открыть дверь. Всхлипы, передышки, руки и лицо покрытые кровью. Дверь со скрипом открывается и показывает всю красоту своего двора, но дева не обращает на это внимание. Её глаза наполненные страхом и слезами, уверенно идут в дом. Она оказывается на лестнице и стучится в дом своего друга, которому доверяла больше всего. Серхио, не спавший всю ночь, услышал стук лишь когда спустился на первый этаж. Сомнение смешалось с напряжëнностью, но мужчина все же подошёл двери и не спеша отворил ее. И каково же было его удивление, когда в дверях оказалась она… — Маркиза? — поправляя свои очки, спрашивает профессор, не доверяя своему зрению. — Серхио… — тонким, дрожащим голоском произносит Афина и не дожидаясь приглашения, входит сама, осмотревшись, — прости…я…я не должна была врываться сюда…но…но мне больше не к кому пойти… — слезы льются в три ручья, разбавляясь с кровью, но кажется внешний вид мало волнует девицу. Он быстро закрывает дверь и следом осматривает девушку с ног до головы. У нее был рассечен лоб, от этого и кровь на руках по всей видимости. Левая сторона лица была вся в крови, но не понятно, как же она умудрилась так пораниться. — Что случилось, Маркиза? — тихо спрашивает Серхио, подойдя к темноволосой и взяв ее руку в свою. — Я…я…я сглупила…я решила, что смогу избавить сына от опасности…но…но сделала еще хуже… Алехандро усыновил Мартина и…теперь требует, чтобы после развода мой сын остался с ним…я…я не знаю, что мне…делать…он забрал его и уехал… — она резко замолкает, как только слышит знакомый голос. Андрес, который был раздражëн тем, что его сон был прерван, решил все же встать и выяснить, в чем состоит проблема. Но увидев Маркизу, что была в крови, он незамедлительно спускается с лестницы и молча подходит, осматривая ее. Лицо Берлина не выражало никаких эмоций, но движения рук заметно дрожали. — Ты ранена. Тебе нужно принять душ и наложить швы, — сухо говорит мужчина, а после берет Афина за подбородок, поднимая голову, — что произошло? — — Ничего…я просто…просто… — ей было стыдно признаваться в том, что она сожалеет о том, что лишила Андреса законного отцовства. Маркиза опускает взгляд и всхлипывая, утыкается носом в грудь мужа, крепко обняв, — Алехандро хочет забрать Мартина… — Никакого сочувствия со стороны Берлина не было, но он все же обнял бывшую жену, поглаживая по волосам. Интересно, что даже будучи в таком состоянии, Маркиза умудрилась поднять весь дом. Никто не осмелился задавать вопросы. Найроби и Токио готовили успокоительный чай, Лиссабон обрабатывала рану Афины, а мужская часть, кроме Палермо, Берлина и профессора, мирно спали. — Я не понимаю, давай ты примешь душ и потом расскажешь мне в подробностях, хорошо? — фальшивая забота Берлина, заставляет Токио сморщиться. Мужчина аккуратно берет девушку под руку и ведет в свою комнату. Маркиза послушно проходит в ванную комнату и снимая с себя окровавленную одежду,кидает на пол. Она не стеснялась того, что Андрес находился рядом в этот момент, наоборот, ей было даже спокойнее. Мужчина включил теплую воду и провел жену под струю воды. Берлин разделся и сам, вот же хитрый жук.Он подходит со спины к девушке и массивными движениями, смывает кровь с волос и лица. Маркиза же поворачивается к нему и крепко прижимается, желая ощутить защиту. И если вы думали, что Берлин трахнет свою бывшую жену в таком состоянии, то вы ошибаетесь. Он попросту помог ей умыться, а после вывел из душа, уложив в кровать. Его халат в долю секунды оказался на стройном теле девицы. Бокал вина ложится в ее ладонь,а Де Фонойоса присаживается рядом на край кровати. — Готова теперь рассказать, что случилось? И где мой сын? — одно упоминание о сыне заставляет Андреса покрыться пеленой ненависти и злобы. Темноволосая опускает взгляд и невольно всхлипывает. — Алехандро…мы с ним поругались и… — она начинает плакать, закрывая рот рукой, но все же берет себя в руки и продолжает, — он вышел из себя и ударил меня…я сказала, что подам на развод…а он…если я разведусь с ним, клялся забрать моего сына…я…я по глупости оформила отцовство на него… Берлин, я не хочу жить с ним…я только забрать сына, — девичья рука сжимает ладонь некогда любящего человека, — мне жаль…я…лишила Мартина отца, а тебя сына…у меня не было права делать такое…потому прости, что сделала тебе больно… — губы судорожно целуют руки Андреса, надеясь, что он проявит милосердие. У Берлина были две вещи, которые он не мог простить. 1:когда портят его репутацию. 2:когда смеют прикасаться к людям, которые ему дороги. И дорогой Алехандро нарушил сразу два правила, подписав себе смертный приговор. Он спокойно допивает красный напиток и резко встает, а после ложится рядом с девушкой. — Я помогу тебе. В конце концов, я не могу отказать той, кто всегда рядом, — нежно и обворожительно улыбается шатен, в голове продумывая, как именно будет убит этот ублюдок.***
Благодаря успокоительным, что хранились у профессора, Маркиза смогла уснуть в комнате Берлина, тот же в свою очередь спал рядом. Как в былые времена, вот только Мартина не было рядом. — Кто это такая? — сидя за столом и поедая завтрак, наконец задает вопрос Найроби, нахмурив брови. — Стоп, ты про кого? Кто-то еще присоединился? — пережевывая сэндвич, и почти неразборчиво спрашивает Денвер. — Во-первых, сначала прожуй и только после задавай вопросы, — в строгой форме, проговаривает Профессор, — во-вторых, эта девушка моя…знакомая и, — заметив взгляд Ракель, он давится и тут же поправляет себя, — то есть знакомая Берлина и из-за некоторых обстоятельств, она останется здесь.Не стоит переживать, ей можно доверять, — возвращаясь к омлету, Серхио укратко улыбается любимой и сжимает ее ладонь в своей. — Видно очень хорошая знакомая, раз спала в его комнате, — усмехается Токио, от чего все начинают смеяться, но только не она, — а стоило бы опасаться. С чего вы взяли, что она не сдаст каждого из нас, когда увидит нас по телевизору? — у Токио кажется был дар, она всегда умудрялась задавать провокационные вопросы не в вовремя. — Ну для начала, я бы никогда не сдала своего мужа Ан… Берлина. А во-вторых, я же не сдала вас, когда вы грабили монетный двор, — слабо улыбается Маркиза, стоя в проходе зала и не смея подойти ближе. — Подруга, ты одна из его 5 жен? Сочувствую, — ухмыляется цыганка, и толкая подругу в бок, указывает на место Берлина рядом с собой, — присаживайся, мы как раз накрыли для тебя, — улыбается она и грозно осматривает каждого, как бы говоря: «не стоит задирать ее». — Да, присаживайся, — поддерживает подругу Стокгольм, приветливо улыбаясь. Первые минуты Маркиза чувствует неловкость, но шутка Найроби поднимает ее дух и на ее лице появляется улыбка. Она неуверенно подходит к столу и присаживается. Несколько минут девушка копается в еде, а после все же поднимает взгляд. — Я бы хотела попросить у вас у всех прощение за то, что потревожила…я не хотела, то есть не думала, что доставлю вам хлопоты…но спасибо большое, что позаботились обо мне, — она осматривает каждого с благодарностью глядя на эту команду и даже ничего не подозревающий Денвер довольно улыбается. — Все нормально, не переживай.Ты не потревожила нас. Друзья профессора и наши друзья, — бережливо говорит за всех мужчина и протягивает руку в знак знакомства, — Москва, — как только девушка в ответ протягивает руку, он целует тыльную сторону. — Маркиза, — с улыбкой представляется будущая Афина. Когда Найроби предлагает ей испробовать национальной испанское блюдо под названием «Паэлья», слюнки так и текут. И только девушка хотела испробовать блюдо, как кто-то схватил ее за руку и повел к выходу, как оказалось, это был Берлин. И черт, как же он был красив. Костюм темно-зеленого цвета, идеально выглаженная рубашка и дьявольская харизма. — Мы скоро вернемся, господа, — даже не пожелав доброго утра, произносит Берлин и тащит девушку в машину, до боли сжимая локоть. — Куда мы? — пытаясь высвободить руку из крепкой хватки, попутно спрашивает Де Оргулло, но не услышав ответа, прикрывает глаза и послушно садится на переднее сиденье. — Мои друзья любезно сообщили мне, что наш Алехандро находится в одном из отелей Мадрида, потому ты сейчас позвонишь ему и назначишь встречу, а я совершу самосуд. А по априори, самосуд обычно заканчивается казнью, — обворожительно улыбается де Фонойоса, притягивая к себе удивленную и даже слегка напуганную девушку, — я пошутил, — ухмыляясь, тихо шепчет манипулятор, получая нежный поцелуй.40 час ограбления
— Бунт значится? Я думала, что в банке только одна крыса, а тут их аж две, — ухмыляется Афина, прожигая взглядом Палермо, который явно был рад данной ситуации, — я понимаю, что Берлин и Палермо заодно, ведь они так близки! Но черт возьми, Хельсинки…ты то как повелся на их удочку? Если ты забыл, то Палермо бросил тебя, к тому же, если придется бежать, он оставит всех нас здесь, ибо для него в приоритете только Найроби и Берлин, — полуулыбка появляется на её лице. Затем, в разнос идет Андрес, что все время стоял рядом и наглым образом рассматривал декольте, — Денвер, а ты…насколько мне известно, именно по приказу Берлина ты должен был убить Несчастную Монику. И я искренне надеюсь, что замечаешь его взгляды в её сторону. Денвер, как только Берлин почувствует власть, я более чем уверена, что Моника станет его персональной игрушкой… — интонация получается такой, что будто бы она читает добрую сказку, не рассказывает ужасное будущее. Хельсинки по всей видимости не повелся на речь Маркизы, а вот Денвер…мог бы повестись. — Я все же надеюсь, что у Денвера хватит мозгов, дабы раскусить твои манипуляторские нити, которые стремительно рвутся, — с издевкой и многопроцентной долей сарказма, цедит Андрес, отчаянно пытаясь поцеловать жену, но та удачно уклоняется. Так и не скажешь, что он хочет свергнуть ее, скорее просто хочет ее. — Я тебя ударю, если ты еще раз притронешься ко мне, — с обидой проговаривает Афина, складывая руки на груди и только она собирается что-то сказать Палермо, как раздается чей-то крик от чего каждый сжимает в руках оружие и быстро направляется разведать обстановку. Крик явно издававшийся из комнаты, в которой находилась раненная Найроби, заставил команду вновь сплотиться и броситься на звук. Но ворвавшись в комнату, Берлин не заметил никого, кроме испуганной акушерки и очнувшейся Найроби. Проигнорировав вопли старой женщины, Андрес убирает оружие в кобуру и приложив руку ко лбу, светит фонариком проверяя реакцию и к его радости, реакция есть и даже ответочка. — Офигел? Я только очнулась, а ты уже мучаешь, — в своей манере ворчит цыганка и хватается за руку друга, — Берлин, этот гад был здесь…пытался задушить меня… — встревоженно, со страхом шепчет на ухо она и кладет голову обратно на подушку, скуля от покалывания. — Отложим вашу революцию на потом? — на полном серьезе проговаривает Афина и целуя девушку в лоб, смотрит на Палермо, — возьми Денвера и Хельсинки и черт возьми каждую нору здесь обыщите, но достаньте мне этого гада. Даже мертвым! — голос балансирует между криком и спокойствием, но крик все же побеждает, — Рио и Осло присмотрят за Найроби, а мы будем следить за заложниками, — последние слова даются девушке с трудом, ибо следить за заложниками ей придется вместе с Берлином. В этот момент не перечит никто, каждый понимает важность ситуации и не раздувает Санта Барбару. Ясно, что в опасности Найроби и Токио, а этого хватит чтобы засунуть свою гордость куда подальше. А профессионалом в данный момент был только Берлин, который несмотря ни на что строго действовал согласно плану.***
Если среди грабителей было посеяно семена раздора, то в заложники были сплочены, как никогда. И все это благодаря Маниле, что была искусным оратором.Именно с Манилой, Афина могла посоветоваться и просто поболтать о чем-то. Но не сейчас…увы… Афина сидела на лестнице, следя за каждым заложником и безэмоционально встречаясь с напуганными взглядами. Весь ее взгляд был сосредоточен на этих людях, но голова и мысли были забиты этим проклятым Андресом, что сейчас «мило» беседовал с управляющим, убеждая того, что если следовать абсолютно всем принципам, то жизнь становится слишком скучной. И даже сейчас этот негодяй умудрялся выглядеть таким красивым и добрым, что она была готова отдать все за него, но показывать этого она яро не хотела. А устраивать очередную сцену не собиралась, ибо понимала, что может понизить авторитет Берлина, а это он редко прощает. Считает, что это гос.измена. И именно в этот момент человек задумывается о том, правильно ли он поступил. Понимает, какие могут быть последствия одного решения.И сейчас, пока Хельсинки и Денвер во главе Палермо изучали каждый дюйм кабинета управляющего, а Рио и Осло не отходили от Найроби, Афина начала бояться. Все это время, она была сильной только потому, что была уверена, что Берлин ее защитит. Но надежды рухнули, когда он приставил пистолет к ее груди. Страх начал затуманивать ее разум, а руки колени заметно трястись. И это не ускользнуло от взгляда Берлина, что резко прервав дискуссию, отдал приказ Стокгольм внимательно следить за каждым, а сам же подошел к девушке. — Нам нужно поговорить, — спокойно предлагает он и направляется на верх, сжимая руки в кулаки. — Хорошо, — сухо отвечает она и не торопясь встает со ступеньки, направляясь вслед за мужчиной, — кто дернется, лично пристрелю! — напоследок кричит Афина, прожигая взглядом каждого, перед тем как исчезнуть из их поля зрения. Они оказываются в том самом помещении, где был совершен половой акт, некое доказательство их любви. Но ключ от этого особенного места, был только у Андреса. — О чем ты хотел поговорить? Надеюсь ты понимаешь, что нам стоит поторопиться, ибо Стокгольм уже не спала сутки, ей нужно отдохнуть, — нагло прикрывается подругой Афина и уверенно шагает к двери. — Ты никуда не пойдешь, пока не поговорим, — улыбается Берлин и преграждая путь, кладет руки на плечи, заглядывая в глаза, — ты ведь понимаешь, что этот шаг был необходим для нас.Некая взбучка, которая показывает, что без твоего командования мы никуда. Кроме тебя никто бы не сказал правду о нас, так что не благодари, а просто поцелуй, — эго Берлина действительно мешало ему понять одно… Он предал Афину и сделал ей очень больно. А сейчас, когда он наглым образом тянется за поцелуем, девушка не выдерживает и даёт звонкую пощечину. — Ты с ума сошел? Ты серьезно не понимаешь? Твое Эго настолько велико? — темноволосая даёт волю эмоциям и не сдерживается. Она отходит от него и некоторое время, смотрит в его глаза, — ты понимаешь…что сделал мне больно? Ты предал меня! И сделал ты эту хрень не для меня, а ради своего Палермо! Да ты даже сына назвал в его честь! — слезы наворачиваются на глаза, но она отчаянно сдерживает их, а голос постепенно становится хриплым, — но не смотря на все твои проделки, я прощала тебя. Простила, когда изменил мне, когда выбирал Палермо…простила, даже когда женился, два раза черт возьми! Я любила тебя безусловно! Я любила тебя ни за что, я просто любила…всегда готова была прийти к тебе. Бросить все…даже сына… а ты так отплатил мне? Вновь выбрав этого ублюдка, а, Берлин?! — ревность, страх и обида бушевали, сводя разум с ума.Боль так и рвалась наружу, но проявляла она себя через крики и слезы. И все это время ни один мускул на лице мужчины не дрогнул. Казалось, что ему и вовсе наплевать на происходящее, но он все же решил отреагировать. — Говорят, если мы не ревнуем, значит, не любим. Ревность может разрушить самые крепкие отношения. Однако, она — непременный атрибут любви. Я ревную тебя также сильно, как и люблю, надеюсь и ты чувствуешь то же? — мимолетная улыбка, быстро сменяется каменным выражением лица. Его руки обхватывают ее лицо, нежно целуя в губы, — я люблю тебя, Маркиза. Ты всегда будешь той, за кого я отдам абсолютно все, — его голос становится железным, уверенным от чего так и хочется верить… Вот только они знакомы не первый год, от чего Афина даёт очередную пощечину и выходит из кабинета,но она забыла про взрывной характер мужа и лучше его не злить в подобных ситуациях. Ну как говорится, люди учатся только на ошибках. Филип Честерфилд сказал однажды: «Бойся гнева терпеливого человека.» И господи, как же он был прав, а знаете почему? Ведь терпеливый человек проявляет свой гнев только тогда, когда теряет терпение. Берлин прикрывает глаза и делает несколько вдохов. Но это не помогает, сущий дьявол просыпается и теперь нужно выдержать последствия. Мужская рука хватает Афину за локоть и тянет ее обратно в кабинет.Как только Маркиза оказывается вновь в своей клетке, мужчина подходит к ней вплотную и сжимая пальцы на ее шее, безумно улыбается. — Ты сама пробудила зверя, что спал мирным сном, — вторая рука уже расстегнула комбинезон и не смотря на сопротивление девицы, Андрес легко расправился с одеждой. И вот когда она уже была полностью обнажена, он прижал ее к столу и убрав руку с шеи, заламывает руки за спиной и жестко проникает в нее. И в этот момент Афина осознает, что Андрес единственный, кого стоило бояться…но она не могла…она любила. Но сейчас, все это можно было назвать лишь одним словом…изнасилование.