Год назад. Мадрид
— E se io muoio da partigiano, o bella, ciao! bella, ciao! bella, ciao, ciao, ciao! E se io muoio da partigiano, tu mi devi seppellir — тихо поет Маркиза, не придавая значение горючим слезам. Последняя бутылка виски разбивается о стену и она принимается за мартини. Трясущимися руками она наливает в стакан алкоголь и тут же опустошает. Известие о смерти Андреса окончательно сломил дух Де Оргулло и она, оставив сына уезжает в загородный дом, где закупается алкоголем и закрывается не только в себе, но и внутри большого, пустого дома. Когда-то Андрес приобрел это поместье специально для Маркизы. Здесь они проводили вечера, на песке, рядом с рекой они занимались любовью и считали звёзды. Но последняя их встреча прошла плачевно. Приглушенный свет камина, классическая музыка, разбросанные вещи и бутылки из-под алкоголя, а так же Маркиза, лежащая на ковре. Её слезы обжигают скулы, руки яро сжимающие пиджак трясутся, а сама она ненавидит себя. Ненавидит, потому что не смогла сказать о своей любви Андресу… Песня «O Bella ciao» Играет уже в сотый раз, но не надоедает, а напоминает о боли, которую и так было невозможно забыть. Под звуком собственных криков, она не замечает, как дверь отворяется и входит мужчина. Темноволосый расстегивает пальто и проходит вглубь комнаты. Он аккуратно переступает через вещи и наконец заметив девушку, лежащую совсем близко с камином, вздыхает от удивления. Он мог представить любого в подобном состоянии, но только не ее. — Маркиза, — произносит Берроте и присаживается рядом с темноволосой, проверяя ее пульс. — Я жива, по крайней мере физически, — тихий, хриплый голос Де Оргулло заставляет Мартина взглянуть на нее с жалостью. — Твоя мать сходит с ума, как и сын. Почему ты не брала трубки? — он задаёт вопросы, морщясь от внешнего вида девицы. — Мартин…он умер…он умер и мне так плохо, что я не могу дышать…мне кажется, что я схожу с ума… — слезы вновь появляются на глазах и она наконец поворачивает голову к другу, — мне так…страшно…страшно…ведь я понимаю, что это ещë не худший день в моей жизни…худший будет, когда я осознаю и приму его гибель… Но…я не могу, — руки закрывают опухшее от слез лицо и всхлипы, которые так хочется заглушить, прерывают Моцарта. — Маркиза…я, — Мартин закрывает глаза и почесывая затылок, заставляет девушку присесть и обнимает ее за плечи, прижимая к себе, — он жив! — голос Палермо, который полон со страдания, заставляет брюнетку поднять глаза и посмотреть на него. — Ты же врешь? Ты врешь…я…я… я прошу, не делай этого. Не… давай мне ложную надежду, — она плачет и начинает кричать. Найдя в себе силы, она вскакивает с пола. Крики постепенно прекращаются и пелена боли сползает. Глаза наполняются злостью и непониманием, — если бы он был жив, разве он бы не сообщил мне? Разве он бы позволил мне так страдать…а, Мартин? — истерика медленно наступает. Сначала она смеётся, а после смех сменяется вновь слезами и наконец крик прорывается сквозь лёгкие, заставляя мужчину вздрогнуть, — Ненавижу! Ненавижу его за то, что он заставил меня влюбиться в него! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — истошно кричит она и сметает со стола абсолютно все, а после бросает в стену вазу и бутылки, — Разве он бы позволил?! Позволил, а?! Позволил?! — Если бы это была не Маркиза, Мартин бы попросту сорвался и начал кричать в ответ, но он понимал её, покуда сам пару дней назад, думал, что Берлин мертв. Он спокойно встает с пола и подкравшись к брюнетке сзади, хватает ее за талию одной рукой, а второй достав из кармана шприц, втыкает в правое плечо. И когда тело полностью расслабляется в его руках, шатен поднимает ее на руки, ведя к машине. — Тише, милая…все будет хорошо, —69 час ограбления.
— То есть папаша педофил? Серьезно? — не скрывая удивления, произносит Токио, подходя в плотную к «виновнице» торжества, — любитель малышей? Главный претендент на место в аду? — стервозный взгляд устремлённый к подруге, отчаянно пытается найти страх и сожаление, — да по сравнению с твоим отцом, Рио ангелочек, — Молчание Афины заставляет многих усомниться в ней, но она не обращает на это внимание. Дева пытается контролировать себя, дабы не совершить глупостей, но Токио может вывести кого угодно. Маркиза дает пощечину Селине, а после прижимает к стене и сцепляя руки на фарфоровой шее, безэмоционально отвечает. — Мой отец преступник, я это знаю. Он убийца, шантажист, вор…но он никогда не был педофилом, он выше всего этого. У него есть то, чего нет у тебя! Честь и гребаное достоинство! А тот, кто написал эту хрень в прессу, скорее всего уже мертв! — слова вылетают с ненавистью, заставляя Селина потянуться к оружию, но Маркиза словно чувствуя это, отпускает ее и отходит на пару шагов, пронзая взглядом Рио, — спасибо, что напомнила… — она преодолевает расстояние и становится вплотную к Анибалю, — ты понесешь заслуженное наказание! Будет наверное слишком унизительно, если весь мир узнает о том, что происходило с тобой, пока ты был за решеткой…да-да, ты расскажешь всему миру об этом… — слабое подобие улыбки появляется ни лице девушки, но так же быстро исчезает. Афина хватается за голову и сама не понимает, как начинает терять сознание. Берлин, что все время был рядом и уже приговорил к смерти Рио, решил отложить исполнение приговора. Мужчина подхватывает девушку на руки и аккуратно кладет на диван. Найроби тут же осматривает Афину. Нашатырный спирт не помогает, от чего девушка укрывает пледом подругу и присаживается рядом. — Она выпила снотворное, пусть поспит…и вообще, Афина сейчас не в состоянии принять командование…не приятно признавать, но я предлагаю кандидатуру Берлина, — с сожалением произносит Агата. — Согласен, Афина не в состоянии, — с нескрываемым состраданием поддерживает возлюбленную Палермо, поднимая руку за Берлина. Его примеру следуют и остальные, кроме Токио и Осло. Переворот свершился, господа.empieza el patriarcado
— Не так приятно радоваться победе, в столь трагичный момент… — мужчина улыбается краешком губ, а после поднимается с дивана, смотря на солдата, — Хельсинки! Отведи сеньориту Токио в кабинет управляющего. Думаю будет лучше, если пока она побудет в изоляции, — оказавшись напротив темноволосой, вор поглаживает ее волосы, — я бы сдал тебя полиции, но я не люблю повторяться, — усмехается он и вальяжной походкой направляется к заложникам, дабы сообщить радостную весть. — Ах, ты…! Ублюдок! Сукин сын! — вырываясь из хватки Хельсинки, истошно кричит Селина, надеясь на помощь друзей. Но никто не помог… — Токио! — цыганка бросается на помощь подруге, но крепкие объятия Палермо задерживают ее, — пусти меня черт возьми! Она не виновата! Хельсинки! Я клянусь, что сломаю твои руки, если ты не отпустишь Токио! — девушка смело борется и пытается вырваться из крепкой хватки, но попытки оказываются тщетными. — Токио психопатка! Так будет лучше для нее же! Берлин теперь главный и как ты считаешь, что же он сделает с ней?! Ты не понимаешь, что они ненавидят друг друга? — Палермо выдерживает все удары и брыканья, пытаясь вразумить брюнетку и кажется ему это удаётся. — К чему ты клонишь, фанат сатаны? — Хименс в очередной раз бьет мужчину ногой по колену и наконец сдается. — Токио устроила игру «Русская рулетка» с Берлином, плюс он хотел ее трахнуть, или они уже трахались, я не знаю… — бормочет Мартин и вскрикивает, когда его любимая как бы случайно наступает на его ноги, — психичка, ты мне все ноги отдавишь! — каждый из них устал, от чего он ослабевает хватку и оставляет поцелуй на хрупком плече девушки, — милая, я слишком скучаю по тебе, чтобы сейчас говорить про кого-то другого, — устало вздыхает Палермо, уже обнимая за плечи Агату. — Сам психопат! — сквозь зубы цедит девушка, а уже через пару минут сама успокаивается и падает в объятия любимого, — а ты умеешь скучать? Ну надо же, — усмехается Найроби и поворачивается к нему, поправляя его комбинезон, — я тоже…но сейчас не до сантиментов. За Афиной, как и за Берлином нужно следить, так что я беру на себя психа, а ты берешь нашу спящую принцессу, — не услышав ответ, девушка украдко целует Берроте в щечку и быстро выбегает из злосчастного кабинета. — А почему я беру ее? Стоять! Эй! Я из-за этой истерички повешусь! — дверь захлопывается и Берроте закатив глаза, прикладывает голову к холодной двери.***
— Господа, — тон весьма дружелюбен и явно внушал доверие, как и добрый взгляд, — Матриархат показал всю свою безнадежность и окончательно рухнул. Бразды правления, вновь переданы в мои руки, — он пронзает взглядом несчастную девушку, которая яро пытается спрятаться за спиной пожилой женщины, — Рита, милая…выйди пожалуйста и подойди ко мне, — он также бархатно улыбается, ожидая напуганную даму. Трясущиеся ноги несут Риту к мужчине, которого она боится до смерти. Участь для этой милой девушки, увы предрешена. Она с опущенной головой подходит к Андресу и становится рядом. Он осматривает ее с ног до головы, а скорее даже оценивает. Несколько минут они проводят в молчании, пока Фонойоса не уничтожает между ними расстояние и уже обжигает кожу девицы своим дыханием. Ловушка захлопнулась. Улыбка вмиг спадает с лица Берлина. В его глазах была ярость и ненависть. Его холодное сердце все же позволило ему влюбиться в Маркизу, что сейчас по вине этой глупой суки оказалась под угрозой. Даже Берлин разделял азарт с долгом чести. — Раздевайся! — холодно приказывает Андрес, отойдя на пару шагов. — Ч...что? — не веря своему слуху, переспрашивает Рита и взглядом ищет Афину, дабы попросить защиту, но невольно встречается со взглядом Берлина, что мысленно ее уже пристрелил. От страха и безысходности, девица начинает плакать, но покорно выполняет приказ. Она медленно раздевается, дрожащими руками прикрывая тело, когда остаётся только нижнее белье. — О, милая, ты не поняла…ты должна раздеться полностью, — самодовольно улыбается Берлин, покусывая ногти пальцев. О’Хара кое-как расстегивает лифчик и снимает его, прикрыв грудь одной рукой. Затем она снимает трусики и наконец прикрывшись руками, опускает голову, готовясь умереть от стыда. Сейчас она стоит полностью обнаженная, перед людьми, которых даже не знает…и ей настолько стыдно, что она даже не знает, что будет с ней дальше. Даже смерть была милей ей, а данном случае. Внезапно Андрес смеётся и устремляет свой взгляд в сторону удивлённой толпы. — Это был показательный пример того, что вы в моей власти и будете делать все, что я пожелаю. Спасибо, Рита, что помогла мне это продемонстрировать, ты можешь встать обратно в строй, — мужчина вновь улыбается той миловидной улыбкой. Он открыто опозорил девицу, но сделал вид, что ничего страшного не произошло, чем ещё больше унизил Риту, ведь многие задались вопросом: «она могла и не раздеваться?», «она настолько легкомысленная, что разделась перед толпой?!». Все сочувствие к Рите исчезло. Истерика накатывает и ее всхлипы начинают доноситься до ушей Берлина, вызывая улыбку. Найроби, что со всех ног бежала на помощь несчастным, поняла, что не успела… Она замечает голую девушку посреди зала и мысленно убивает мерзавца. — Берлин! — с ненавистью кричит она и подбегая к девушке, поднимает ее одежду и быстро помогает одеться, а после закрывает собой, — ты что творишь, мать твою? — — Ты не слышала? Это был показательный пример, она могла и не раздеваться, — невинно проговаривает он и вновь обращается к толпе, — так к чему же это я…господа, патриархат под моим руководством будет жёстким…я собираюсь заслужить ваще уважение, как это делали в концлагерях! С этого дня, благодаря нашей дорогой Рите, в будете жить постоянно в страхе! Каждый из вас будет лишён человеческого отношения! — голос пронзительный, а взгляд настолько яростный, что напугал бы самого дьявола. — Ну ты и козел! Прекрати настраивать их против этой девочки! — с презрением, тихо произносит Агата и толкает друга в бок, а после уводит девушку в дамскую комнату, дабы так успокоилась.жребий брошен
Выбор сделали вы сами, господа. Посадив на трон тирана, не ждите, что он будет действовать методом пряника.***
— Подъем, недоцелитель душ! — недовольно бубнит Палермо и присев рядом, складывает ноги брюнетки на свои колени. Афина медленно открывает глаза и осматривается. В кабинете они остались лишь вдвоем, что уже вывело Маркизу из себя. Она потирает глаза, а после меняет положение. Вот ее голова уже на его коленях, а рука мужчины поглаживает шелковистые волосы девы. — Я очень устала, Палермо…я не могу больше…слишком сложно быть постоянно на прицеле у полицейских…а теперь еще и Мартин в опасности, — слезы наворачиваются на глаза, но она тут же их смахивает. — Хватит ныть! Ты хорошо справляешься, слышишь меня? Из тебя вышел отличный лидер, — ободряющим тоном, поддерживает девушку Берроте. Мартин Берррте был тем человеком, который никогда не показывал свои чувства, как и оказание сострадания или поддержки. Но все же…он был хорошим человеком…по крайней мере для тех, кто ему дорог. Может он и эгоист, но этот человек умел ценить поступки, а Афина же сделала для него многое, даже когда-то уступила Мартину Берлина, наплевав на свои чувства. — Ладно, — Оргулло улыбается и поглаживая ладонь мужчины, вновь осматривается, — подожди-ка…а где все? — голос заметно начинает дрожать, а в голову лезут ужасные мысли. — Успокойся. Найроби и Берлин взяли на себя руководство…многие их поддержали. Профессор также уведомлен и он согласен с тем, что тебе стоит отдохнуть и ни о чём переживать, — — Господи…неужели я все проспала? — хныча, девушка ложится в объятия друга и как маленький ребенок, надувает губки, — я хочу капучино…сделаешь мне капучино? — — У меня есть выбор? — искренне улыбается он и коснувшись своими губами лба темноволосой, хмурится, — у тебя есть температура. Не хватало нам еще чтобы ты заболела. Вот на кой черт ты отправилась с нами? — ворчит Мартин, уже готовя кофейный напиток. — Чтобы тебя бесить! Не ворчи, а готовь капучино! Мне в конце концов плохо! У меня температура, я могу уже совсем скоро умереть! — театрально приложив руку ко лбу, ноет Маркиза и прикрывает глаза, удобно устроившись на мягком диване.***
«если ты садишь в клетку гиен и львов, не жди, что все пойдет по плану» Именно это сейчас осознавал Профессор, наблюдая за своей командой. Он не увидел в них профессионализма, только пародию на Санта Барбару. Кажется никто из них не осознавал всю серьезность этой миссии… Мелодия звонка прерывает размышления Серхио. Он снимает очки и потирая переносицу, глубокий вздыхает. — Здравствуй, Серхио…надеюсь ты меня узнал? — голос пропитанный сарказмом и ядовитый смех, от которого профессор морщится и закатывает глаза. — Диана, что тебе нужно? — пытаясь побороть нервозность, спрашивает он, не отрывая взгляда от экрана. — Мне нужен ты — любимый…и голова твоего тупоголового братца, —