La casa de papel

Presenta E questo il fiore del partigiano O bella ciao, bella ciao bella ciao, ciao, ciao E questo il fiore del partigiano Morto per la libertà План Люинь 4:30 утра — Господа, с прискорбием сообщаем вам, что наша увлекательное путешествие окончено. Через 15 минут двери банка откроются и вы сможете покинуть это злосчастное место, — Маркиза не скрывает улыбки и радостно похлопав в ладоши, осматривает друзей. Все считали план безумным и не верили в то, что он сработает. Но другого плана у них не было. Найроби и Токио что-то обсуждали меж собой, Денвер пытался приободрить Стокгольм, а Палермо и Берлин с упоением ждали финальной развязки. Когда все золото было в готовом виде и уже перенесено в холл, Афина медленно спустилась с лестницы и подозвав всех, глубоко вздохнула. — Знаю, что план кажется вам бредовым, но иногда именно такие планы и приносят успех, — нервно улыбнувшись, Афина потирает переносицу и поднимает взгляд на каждого, — спасибо вам, что продержались так долго. Спасибо за веру и понимание. Я даю вам слово, что вытащу вас отсюда живыми и ещё более богатыми, — благодарно улыбается Афина вытягивает руку, — покажем этим ублюдкам и дадим ложную надежду? — — Черт возьми, да! — блаженно кричит Найроби и кладет ладонь поверх ладони лидера, а за ней следуют и остальные. Все были в оптимистичном настрое и потому, были готовы к предстоящему. Заложникам выдали маски, которые они всенепременно надели. Суть плана состояла в том, что они добровольно сдадутся полиции: золото будет погружено в грузовик с подкупным водителем, а их будут перевозить в другом, но и тот водитель был не прочь озолотиться. Самоуверенные рабы государства, будут уверены в том, что смогли поймать преступников, в то время как сами же помогут им сбежать. Добравшись до телефона, Афина дрожащими руками коснулась нескольких клавиш и глубоко вздохнув, запустила первый и основной этап прочной сети. — Полковник? — обречено шепчет Афина и выждав минуту, продолжает, — я хочу достойно проиграть и оставить в живых всех людей. Поэтому мы добровольно сдаемся, но у меня есть несколько условий, — обреченность в голосе и прерывание речи, видимо сработало и полковник все же поверил в ее слова. — Я слушаю ваши условия, Маркиза, — пытаясь подать вид незаинтересованного собеседника, холодно говорил он и тут же подавал знаки солдатам. — Первое: мой сын остается инкогнито и вы не сообщаете в прессу о нем; Второе: мои действия будут учитываться, при выборе меры наказания; Третье: вы отпускаете Монику Гастамбиде. Она была здесь не по своей воле, можете обернуть так, что была даже нашей заложницей, — спокойным тоном, выдвигает свои правила Афина, рассматривая уже испорченный маникюр на утонченных ногтях. — Два пункта я выполню, а вот по поводу Гастамбиде, я подумаю. Даю вам 1 час, на добровольную сдачу, — бросив трубку, полковник уже не скрывал радости и победоносно подпрыгнул на месте и уже принялся к подготовке.

* * *

— Мне страшно… — сжимая костяшками пальцев оружие, шепчет Моника и переглядывается с Токио. — Не переживай, принцесса. Даже если наш план провалится, то ты будешь на свободе, — с улыбкой произносит Берлин и одобряюще кладет ладонь на плечо блондинки. — Я не…не понимаю…о чем ты? — настораживается Стокгольм и подозрительно смотрит на «друга». Что чувствуют люди, которые сами идут на свою смерть? Многие задумывались об этом и вот ответ. Когда настает критическая ситуация, все мы думаем о том, как можно было поступить в прошлом. Можно было ответить по-другому, сделать по-другому, сказать что-то другое или вовсе умолчать. Мы все живем в прошлом, потому что боимся думать о том, что будет в будущем. Что будет, если мы потеряемся в лесу? Решим ограбить банк? Убить кого-то по случайности, а потом нести последствия? Нет, мы все большие трусы, а потому даже боимся представить, что ждёт нас. Проще надеяться на успех, на судьбу, на бога. Даже атеисты будут молиться, когда окажутся под прицелом красных, смертельных точек. Но рассуждения сейчас были лишними, было четкое следование плана. Самое главное, что Токио, Берлин и многие поверили в него, а это уже часть успеха. Дверь медленно отворяется, пропуская солнечные, теплые лучи. Люди в красных костюмах и с бутафорскими винтовками наконец покидали злосчастное место. Берлин, Найроби, Токио, Стокгольм и другие, шли впереди. Афина и Палермо решили, что будет лучше, если следить за заложниками они будут со всех сторон. Они шли неспеша, но даже примерно в 200 метрах от шатра, они слышали возгласы народа и их поддержку. Они выкрикивали кричалки собственного сочинения, что вызывало улыбку о членов команды и Профессора, который следил за ними и в какой-то степени был рад, что сегодня все закончится, ведь он учел все…почти все. Когда до шатра оставалось меньше 50-ти метров, все, включая грабителей сняли маски. Мирные люди побежали к солдатам, облегчённо вздыхая и благодаря бога за то, что они остались живы. Эти людишки давали глупые обещания, которые будут забыты уже через неделю. Совсем скоро, они вновь вернутся к своей серой жизни, будут вновь ненавидеть всех вокруг за собственные неудачи и жалуясь в очередной раз каждому на то, что их жизнь несправедлива. Но тайна давно раскрыта, не так ли? Чтобы что-то изменить, нужно перестать жаловаться, поднять задницу и что-нибудь сделать. — Полковник, — добродушно произносит Берлин и протягивая руки, для браслета, улыбается, — приятно проиграть именно вам. Вы единственный среди присутствующих, кто действительно думал мозгами, — фальшивые ноты не проскальзывают, в столь смазливой речи и она получается весьма правдоподобной. — Не могу сказать того же. Посадить их в грузовики и снабдить охраной! Довести их до положенного места, а золото перевезите в укрытие! — строго кричит мужчина, а когда всех уводят и очередь доходит до главы команды, он расплывается в зловещей улыбки. Выхватив из рук полицейского наручники, он самостоятельно фиксирует их на запястье. — Я рада наконец встретиться лично, у меня только один вопрос, — зашипев от слишком тесных наручников, девушка замолкает, но все же заканчивает свое предложение, — я красивее своей сестры? — с ухмылкой цедит Маркиза и направляется вслед за остальными, когда ее подталкивают вперёд. И как же она удивляется, когда люди тянулись к ней руками и шептали слова поддержки. Не сдержав слезы, Афина благодарно улыбалась этим людям. Она наконец поняла, что Профессор был прав, они открывают людям глаза, на ужасную правду этого грязного, извращённого мира. Единственное, что она шепчет, это простое 'спасибо', пока резко не останавливается и громко выдыхает. Подняв глаза, она видит мужчину лет 40. Нож, который он вонзил в ее живот, он сжимает крепко и проворачивает несколько раз, пока полиция не оттаскивает его. Но он все же успел сказать несколько слов. — Твой отец убил мою жену и двух моих детей. Плати за его грехи! —  И как же он был прав. Результаты наших действий могут быть отсроченными, но они непременно проявятся. Добрые поступки будут вознаграждены, дурные — наказаны. А за дурные поступки, расплачиваются дети. Вот что не рассчитал Профессор, ибо не ожидал, что такая ерунда сможет вывести из строя его друга. Афина падает на землю, не в силах даже взглянуть на друзей. Она не кричит, не зовёт их, ибо дала слово, что они выйдут отсюда живыми! Даже если ей придется умереть. Несколько полицейских окружают истекающую кровью Маркизу и зажимают рану, пока остальные садятся в грузовик и не замечают происходящего из-за большой толпы. И лишь Палермо все увидел, но не сказал. Расскажи он все, план бы провалился, а свои планы Мартин очень любил и не стал бы рисковать им. Сев в машину к остальным, мужчина массирует виски и спокойно закрывает глаза. Он не собирается жалеть ее, или карать себя за то, что не сказал остальным. В конце концов, они сами подписались на это и должны были понимать, что могут погибнуть. Такова жизнь. — Какое…какое красивое небо, — с улыбкой шепчет Дэ’Оргулло, радуясь тому, что она сдержала свое обещание и вытащила свою команду. Она выполнила свое задание, а теперь можно и отдохнуть... Конец бывает жесток, но он справедлив. Эта девочка поплатилась за грехи своего отца, понесла заслуженную им карму. Ведь карма, та ещё сука.