***
«На постоянную работу требуется ведьмак. Срочно». Объявление было старым. Чернила местами подвыцвели, а местами расплылись от дождя, и именно поэтому в первую секунду Геральт решил, что ему почудилось. Впрочем, вторая, а после нее – третья, расставили все по местам, убеждая в том, что со зрением как раз все в порядке. А вот с рассудком, кажется, нет. – Да быть такого не может! – откуда-то из-за плеча подтвердил его догадки Лютик. Ведьмаков не нанимали на долгий срок. Никогда. Связывались, когда нужда не оставляла выбора, благодарили за работу, но всякий раз во взгляде каждого из заказчиков Геральт ясно читал: «надеюсь, мы больше не встретимся». И это было нормально. Это было правильно. И это, как и любого ведьмака, целиком и полностью Геральта устраивало. Поэтому он счел объявление чей-то неудачной шуткой и уже вознамерился вернуться на тракт, но не тут-то было. Потому что Лютику написанное показалось забавным. – Кто-то решил завести парочку грифонов, – хмыкнул поэт, разглядывая объявление. – И подыскивает няньку. – Грифон не будет жить с человеком, – возразил Геральт, тоже косясь на бумажку, а после переводя взгляд на пыльный куст аренарии. – Не мели ерунды. Лютик закатил глаза. – Напомни поработать над твоим чувством юмора, мой драгоценный ведьмак. Когда выдвигаемся? – Куда? – не сразу понял Геральт. – В эту, как ее, – Лютик кинул еще один взгляд на кривые строчки, сверяясь с названием. – Беркану, понятное дело. С поэтом Геральт спорил редко – по той простой причине, что занятием это было бесполезным и заранее обреченным на провал. Если в голове того зарождалась Идея, именно так, с большой буквы, Лютик не слушал никого и ничего, с блеском в глазах следуя намеченному плану, и главной задачей теперь уже становилось не разубедить, а уберечь от последствий, потому что дров поэт умудрялся наломать всегда. Но в этот раз ведьмак совершенно не горел желанием тратить время, поэтому твердо возразил: – Нет. Вскочил в седло и мягко выслал Плотву, понуждая двинуться вперед. – Ну, Геральт! – Нет. – Я же не заставляю тебя наниматься! – заспорил поэт, тоже высылая Пегаса в неторопливую рысь. – Приедем, посмотрим на этого чудика и уедем. Представляешь, какая выйдет поэма? Представляешь?! Геральт не представлял и представлять не хотел совершенно. – И как будет выглядеть ведьмак, пришедший справиться о работе и в итоге от нее отказавшийся? – Ну… Нормально? – пожал плечами Лютик. – Нет, – в третий раз отрезал Геральт. – Совершенно не нормально. Представь, что ты собрался спеть перед публикой, уже взял первую ноту и вдруг заявляешь, что сегодня не в голосе. Поэт притих почти на минуту – аргумент для него был весомым. – Тогда давай скажем, что ты не ведьмак, а… – он прикусил язык на полуслове, понимая, что сморозил глупость. – Черт возьми, ну это же так интересно! Ведьмак чуть повернулся, перехватывая взгляд Лютика. Так и есть. Тот самый блеск. – Да нет там никакого чудика, – он постарался воззвать к бардовым остаткам здравого смысла. – И грифона тоже. Чья-то глупая шутка, не больше. Лютик раздраженно поддал пятками Пегасовы бока. – Слушай, Геральт, я мог бы понять, будь ты завален заказами! Так ведь ни одного нет, уже неделю как! Какого дьявола ты уперся? Геральт мог назвать с десяток причин, но на каждую, он был уверен, Лютик найдет с десяток же отговорок. Да и не в причинах было дело. Что-то мелкое и назойливое скреблось в районе груди, и вот это «мелкое» охарактеризовать никак не получалось. Оно не казалось страхом, волнением или предостережением, и опасности в себе, кажется, тоже не несло. Просто он не любил игнорировать предчувствия. Пусть даже и непонятные. – Мы потеряем день пути, не больше, – воспользовался его заминкой Лютик. – Все равно таскаемся по большаку, так какая разница – в какую сторону. Ну давай, а? Ведьмак выдержал пять ударов сердца, собираясь с мыслями. Чертово предчувствие. Чертов Лютик. Чертово его, Геральта, неумение ему противиться. – Поехали. Только отстань. Бард, уже явно подобравший новые аргументы, расплылся в улыбке. – Геральт, ты самый лучший! – Только учти, я не собираюсь нянчить твоих грифонов! Лютик расхохотался, а он молча развернул Плотву и прибавил ходу. Предстояло добраться до ближайшего ночлега хотя бы к полуночи.***
Беркану*, словно оправдывая название, окружал густой березовый лес. Роща, поправился ведьмак, рассматривая прямые стволы. Кроны изобиловали всеми оттенками зеленого, шуршали едва заметным ветерком, осыпали пыльцой с сережек. – Словно тонкий девичий стан, – восхитился Лютик, проводя ладонью по белой коре. – Все тебе баб подавай, – раздраженно бросил Геральт, спешиваясь. Пробираться здесь верхом было неудобно и глупо. – Как грубо, – поморщился поэт. – Назвать прелестных дев, не могущих устоять перед моим голосом и обаянием – бабами! Спорить и на эту тему тоже с Лютиком было бесполезно. А Геральт вел Плотву между деревьев и очень сильно старался понять, с каких это пор упоминание бардовых «дев» начало вызывать глухую злость. Это же Лютик. Он трахается чаще, чем Геральт убивает. Всегда так было, сколько он его знал. Так почему же сейчас так бесит? Размышления прервал все тот же поэт, в очередной раз принявшись рассуждать о странном объявлении. – Я понял! – торжествующе воскликнул он. – Кто-то решил нажиться на показе монстров. А ведьмак ему нужен для охраны – и своей, и посетителей. – А где он их взял? – прогоняя из головы дурные мысли, поинтересовался Геральт. Бард не растерялся. – Так ты их сначала найдешь! Долго злиться рядом с Лютиком было совершенно невозможным. А может, просто у Геральта не получалось. – Скучная выйдет баллада, – усмехнулся он, огибая очередное дерево. – Про зверинец-то. – С каких это пор ты начал меня недооценивать? – обиженно фыркнул Лютик. – Даже из банального, казалось бы, сюжета, я способен сотворить шедевр! Геральт не сомневался. Равно как и в том, что никаких монстров ни для какого зверинца совершенно точно ловить не будет. Деревья расступились неожиданно, являя взору деревню, коих и Геральт, и Лютик, на своем веку повидали не один десяток. Беркана и в самом деле мало отличалась хоть от одной из них. Покосившиеся через один домишки, вспаханные огороды, снующие туда-сюда босоногие дети и неторопливо расхаживающие куры да индюки. Разве что берез здесь было не в пример больше. И еще одна странность, которую Геральт озвучить не успел, потому что Лютик приметил местного. – Эй, уважаемый! – он повернулся на пятках, окликая возящегося с дровами мужичонку. Тот чуть вздрогнул, поднимая глаза – усталые, ничего не выражающие. Таких они оба тоже успели повидать немало. – Эт вы мне, что ли, милсдари? – Тебе, – кивнул Лютик, приближаясь к ограде. – Где бы найти вашего старосту? – Да где ж ему быть-то, – отозвался тот, откладывая колун и вдруг перевел взгляд на Геральта. – Ох, милостивый ты боже, дождалися! – Что у вас происходит? – перехватил инициативу ведьмак. – Страшное у нас происходило, господа хорошие, – потемнел лицом селянин, – страшное. Кажну ночь али скотина пропадала, али кто из местных. – Пропадала? – уточнил Геральт. – То есть, сейчас прекратилось? – Вот уж пять деньков как, – подтвердил собеседник. – Ладно. Так где сейчас староста? – Дома, – мужичок кивнул в сторону одной из изб. – Где ж ему быть-то сейчас, горемычному. – Почему горемычному? – встрял Лютик. – Так ведь жену эта тварь задрала у него, – вздохнул тот. – Злату. И девчушку тоже, крошечная была совсем. Бард издал тихий пораженный вздох. – Идем, – слегка подтолкнул его в спину Геральт. – Спасибо, уважаемый. Тот просто кивнул, провожая спутников взглядом. На них, конечно, оглядывались. Дети жались к стенам домов, мужчины, завидев Геральта, отводили взгляд, и даже женщины – особенно помоложе – вопреки обыкновению, не смотрели на Лютика в немом восхищении, а хмуро возвращались к своим делам. – Ну что? – вполголоса поинтересовался Геральт. – Больше не хочется рассуждать о грифонах? – И о зверинце тоже, – также тихо отозвался Лютик. – Но все же я не понимаю. – Чего? – То, что здесь произошло, ужасно, но… – он помолчал, явно подбирая слова. – Не выходит за рамки почти любого твоего заказа. Есть какая-то тварь, которая убивает скот или людей, ты ее находишь и избавляешься. Все. – И? – Зачем им понадобился ведьмак постоянно? – подтвердил его мысли Лютик. – Надеюсь, скоро узнаем. – А ты заметил, – покрутил головой бард, – что здесь нет собак? – Сразу, как вошли. Они поравнялись с нужным домом, в два раза выше, новее, и, к тому же, целее прочих. Сам солтыс нетерпеливо переминался на пороге – новости в таких местах разлетаются быстро. Невысокий, с редеющей макушкой рыжеватых волос, он производил впечатление человека, находящегося на своем месте. Такой воспринимает проблемы деревни, как свои собственные – найдет, где достать зерна в голодный год, лично возьмется усмирять драчунов, не поделивших девчонку, не бросит в беде и крестьян, оказавшихся в трудном положении. Или наймет ведьмака, когда в деревню придет беда. Однако встретил солтыс обоих не сказать, чтобы радушно. – Вас двое? – вместо приветствия поинтересовался он, во все глаза разглядывая барда. Причем приязненным этот взгляд назвать было нельзя. – Маэстро Лютик мой давний друг и компаньон, – Геральт сделал небольшой шаг вперед, словно бы ненароком отправляя того за спину. Ведьмак сомневался, что нанявший его способен нанести хоть какой-нибудь вред поэту, но привычка защищать Лютика издавна сидела где-то в подкорке, поэтому движение вышло скорее инстинктивным. Но от солтыса не укрылось. – Простите мою неучтивость, милсдари, – он моргнул, в один момент преображаясь на глазах. Взгляд стал более мягким, а в интонации проскользнули приветливые нотки. – Непривычно видеть странствующего в компании ведьмака. – Возможно, – сдержанно ответил Геральт, накидывая повод на коновязь и ослабляя ремешки приструги. Староста врал, это было очевидно. Осталось понять, чем ему так не угодил Лютик. Неужели когда-то бывал в Беркане и умудрился охмурить пару местных, как он сам выразился, дев? – Да не стойте же на пороге! – суетливо воскликнул тот, распахивая дверь. – Имя мое Бытомир, и я потихоньку здесь всем заправляю. – Это вы скромничаете, любезный, – произнес Лютик, первым шагая внутрь. – Деревня выглядит образцовой. Ни тебе пьяни посреди улицы, ни грязных собак по подворотням… Значит, бард тоже не купился на льстивое приветствие, и, как минимум, не расслабляется. У Геральта несколько отлегло от сердца. – Да задрали собак-то наших, их в первую очередь эта тварь и задрала, – вздохнул солтыс, тоже проходя в дом. И снова ведьмак различил нотки фальши. – Сочувствую вашей утрате, – коротко сказал он, сразу переходя к сути. Солтыс переменился в лице. – Благодарю, – отозвался он, и вот теперь Геральт отчетливо услышал нескрываемую печаль. По крайней мере в этом нанявший его не врал. – Вы, должно быть, устали с дороги? – Я предпочел бы сразу перейти к делу, – ведьмак опустился на широкую скамью, сложив локти на стол. Изба была просторной: большая комната на первом этаже, и три двери в смежные, наверняка поменьше, в самом же углу глаз выхватил лестницу на второй этаж. На всем лежал отпечаток заботливой женской руки – и в желтых занавесках на окнах, и в вышитых покрывалах, устилавших скамьи, и в украшенном свечами и ягодами алтаре. Однако сейчас занавески покрылись пылью, покрывало почти сползло на пол, свечи не горели, а кисть рябины казалась давно увядшей. Бытомир и впрямь тяжело переживал потерю. – Да нет теперь и никакого дела-то, – развел руками он. – Уже дней пять, как все прекратилось. Думается мне, чудовище взяло свое и ушло. А вот это совершенно точно было неправдой. Любая нечисть – волколак, бес, накер, какая угодно – не уйдет с насиженного места, оставив под боком половину несъеденной деревни. Они слишком тупы, чтобы быть осторожными. И староста, Геральт знал, это тоже понимал. Но сейчас почему-то кривил душой, явно торопясь избавиться от того, кого сам же и пригласил. — Значит, – уточнил ведьмак. – Мои услуги более не требуются? – Именно так, – с явным облегчением покивал Бытомир. – Жаль, что вам пришлось проделать такой путь, и я даже готов заплатить часть отложенных на эту тварь денег... Геральт на этом бы и закончил. В конце концов, какое ему дело, что происходит в совершенно ему чужой и забытой богом деревне? Он предложил свои услуги, от них отказались. Выяснять, почему солтыс врет, не входит в его задачи. Однако по какой-то причине это было связано с человеком, за которого ведьмак в прямом смысле был готов убивать, и который сейчас сидел с совершенно растерянным видом, явно не понимая, что происходит. А, значит, близко познакомиться с местными девушками в прошлом не успел, так что единственная причина, по которой Лютик мог не полюбиться старосте, отпадала. – Что вы скрываете? – напрямую спросил Геральт. Бытомир возмущенно вскинул глаза и уже открыл было рот, но ведьмак опередил: – Не пытайтесь снова врать. Ложь я чую. Теперь не был до конца честен уже Геральт, потому что не был уверен, что сможет вывести на чистую воду, к примеру, шпика – не зря ж их годами этой самой лжи обучают. Но человека, привыкшего жить честно и теперь почему-то вынужденного врать, смог считать легко. В честности старосты он не сомневался. Иначе Беркана выглядела бы куда более жалкой и заброшенной. Геральт видел такие деревни – жалкие, полуразрушенные развалюхи, голод и запустение. – В объявлении вы указали, что ведьмак требуется на долгий срок, – продолжил давить он. – А здесь нет того, для чего на подобный я мог понадобиться. Но дело даже не в этом. – А в чем? – обреченно и как-то тоскливо спросил Бытомир. – Ваше решение изменило не то, что тварь на какое-то время отступила. Нет. Вы передумали в тот момент, когда поняли, что я пришел с другом. Солтыс глубоко вздохнул и спрятал лицо в ладони, а Геральт перехватил встревоженный взгляд барда. «Все потом», взглядом же ответил ведьмак. Он знал, что Лютик поймет – тот всегда его понимал. Бытомир все также сидел, не поднимая глаз. Ведьмак терпеливо ждал. – Вы ведь не уйдете без правды, да? – голос из-под ладоней прозвучал глухо и неразборчиво. – Именно, – подтвердил Геральт. Солтыс снова надолго замолчал. – Я знаю вас, – наконец, произнес он, отнимая от лица ладони. – Белый Волк. Геральт из Ривии, воспетый в балладах маэстро Лютика. И сам мастер Лютик, собственной персоной. – Вы правы, – пожал плечами Геральт. – И что с того? Собственная слава уже давно не раздражала, а стала чем-то привычным и совершенно обыденным, на что ведьмак старался не обращать внимания. А вот Лютик гордо вскинул голову, впрочем, настороженность из глаз поэта никуда не делась. Снова молчание, и, наконец, Бытомир поднялся на ноги. – Идите за мной. На всякий случай держа ладонь поближе к мечу, Геральт двинулся следом, краем глаза следя, чтобы Лютик все время держался на три шага позади. Они миновали лестницу, хозяин дома прошел по коридору, толкнул дверь в дальнюю комнату… И тут медальон задрожал. Слабо, едва различимо, но это совершенно точно была магия. Рука на эфес меча легла сама. – Не надо, – прошептал солтыс. – Сейчас она не причинит вам вреда… Он стоял над кроватью, а в его глазах, Геральт заметил это даже от двери, застыли слезы. В кровати крепко, но беспокойно спала девочка. Лет шести, не больше, определил ведьмак, подойдя чуть ближе. Темные кудряшки спадают на лоб, губы крепко сжаты, а на лбу, несмотря на совсем юный возраст, залегла скорбная складка. Геральт все понял сразу. – Это она, – произнес он, не отрывая взгляда от спящей и не отнимая руки от меча. – Ваша дочь – тот самый монстр. Лютик вскрикнул за его спиной. – Иди вниз, – тихо попросил Геральт. – Она не опасна, пока спит, – возразил Бытомир, отходя от кровати. На всякий случай ведьмак сделал шаг к Лютику. – Я не сразу понял, что бестия, терзавшая деревню – моя девочка, – тихим голосом начал рассказывать солтыс. – И это стоило жизни Злате. – Когда это проявилось? – Две недели назад. Мы решили, что тварь приходит из леса, но однажды я… – он задрожал, с трудом выдавив следующие слова. – Увидел… Что именно, Геральт спрашивать не стал. И без того многое было понятно. – В кого она превращается? – В волка, – Бытомир вздрогнул. – Огромного, страшного… Ведьмак лихорадочно соображал. Девчонка не оборотень – в этом случае она бы оборачивалась безобидным пока еще волчонком, не взрослой особью. – Проклятие, – постановил он. – Кто мог наложить, знаете? Староста покачал головой. – К нам не приходили чужаки, малышка не пропадала на несколько дней, ничего странного тоже замечено не было. Я не знаю. Не знаю! – Собаки ушли сами. Я прав? Тот только кивнул. – Что вы ей даете? – продолжил Геральт, кидая взгляд на беспокойное лицо ребенка. – Травы, – вздохнул Бытомир. – Опиоды, аконит. – Где научились смешивать? – Злата… была травницей. – Вот почему нападения прекратились, – пробормотал Лютик. – Вы хоть понимаете, что этим ее убиваете? – Иначе она убьет остальных. Геральт вздохнул. Он ожидал чего угодно, но не малолетнюю девчонку, для безопасности других напичканную наркотиками. – Хотите, чтобы я ее убил? – прямо спросил он. – Нет! – воскликнул Бытомир, делая шаг к кроватке. – Нет. Что вы. – Тогда зачем позвали? Я не смогу все время следить, чтобы она не растерзала кого-то еще. Это не выход, вы должны понимать. – Я понимаю, – кивнул солтыс. – И хотел, чтобы ведьмак отвез ее к людям, которые смогут разобраться. Волшебники, маги, целители – кто-то же должен знать, как это лечится! – Почему не позвать его сюда? – Вы видели хоть одного мага, странствующего по свету? – Горько спросил хозяин дома. – Сам отвезти не смогу. Не смогу сдержать в случае чего. – Как ее зовут? – внезапно спросил Лютик. Только теперь ведьмак кинул на него взгляд. Бард был бледен, по линии роста волос выступила испарина, а его взгляд, казалось, намертво приковался к спящей малышке. – Вьюна, – улыбнулся Бытомир. – Злата все Вьюшкой звала. Он вдруг разрыдался. Сел на край кровати, погладил девочку по темным кудряшкам и прижал к себе. – Что с тобой? – тихо спросил Геральт у поэта. – Все нормально, – тот вымученно улыбнулся. – Просто не каждый день такое увидишь. Он явно что-то недоговаривал, но солтыс уже взял себя в руки, вновь поднимаясь на ноги. – Я хотел попросить об этом нелюдимого ведьмака, сторонящегося городов и больших поселений. Но вдруг пришли вы, известный каждой собаке, и ваш друг, которому вы обязаны этой самой известностью. Я не хочу, чтобы о ней узнали, такой славы для малышки Вьюны – не хочу. Значит, дело было не в Лютике. Дело в них обоих. И черт, Геральт солтыса отлично понимал. Потому что ради Цири тоже делал все, что мог. Но то, что предлагал Бытомир, было безумием. – Мы согласны. В первую секунду ведьмак решил, что ему почудилось, а во вторую перевел взгляд на Лютика. – Что? – Мы согласны, – повторил тот, все еще бледный, как полотно. – И, клянусь, – он повернулся к Бытомиру. – О ней никто не узнает. – Лютик, ты в своем уме? – Вполне. – Прощу прощения, – Геральт схватил поэта за руку, и, забыв о приличиях, почти волоком вытащил того в коридор, толкая дверь соседней комнаты. – Какого хрена? – Ты ее видел?! – шепотом вскричал Лютик. – Она же совсем крохотная! Она умрет, Геральт! – Она убивала, – парировал тот. – Ей уже не помочь. – Ты знаешь, что можно, – горячо заспорил он. – Мы и не такое видели, помнишь? - Как ты себе это представляешь?! Ведьмак с одурманенной девчонкой! Ты знаешь, какие слухи про нас ходят, Лютик. Нам не дадут прохода. – Мы будем сторониться сел, а если придется, я спрячу ее под плащом, она ведь мелкая, на лошади и не заметят. Он тараторил без умолку, горя глазами, упрашивая, и, в конце концов, Геральт не выдержал: – Почему девчонка так важна тебе? Лютик вздрогнул. – Мне ее жалко. А тебе разве нет? Он отвел взгляд, прикусывая губу, а Геральт покачал головой. – Что ты скрываешь? Бард вымученно улыбнулся. – Я для тебя как на ладони, да? Он не дождался ответа, отвернулся к окну и глухо произнес: – Собственно, и рассказывать нечего. У меня была сестра, с ней случилось… подобное, но люди узнали, спустили собак, и те разодрали ее в клочья. Все.** Геральт застыл, как пораженный, и не мог отвести глаз от Лютика. От идеально прямой, чуть подрагивающей спины, от пальцев, вцепившихся в подоконник. – Почему ты никогда не рассказывал? – едва слышно спросил он. – Это не та история, которой принято делиться за чаркой вина. Причем здесь вино? Они ведь говорили, казалось, всю жизнь – под треск горящих поленьев костра, в неспокойной ночи постоялых дворов, в верстах нескончаемых дорог… черт, Геральту казалось, они давно перешли условности вроде «принято». Он считал, что знает о Лютике все... Ничего, получается, он о нем не знал. Лютик все стоял, неотрывно глядя в окно, но вряд ли видел за ним хоть что-то. – Хорошо, – сказал Геральт. Бард резко повернулся. – Что, прости? – Давай сделаем это. Три коротких шага, и Лютик прижимается всем телом, крепко обнимая и утыкаясь носом куда-то в шею. – Спасибо. А Геральт снова не может шевельнуться, потому что ясно осознает – малейшее движение навстречу, и он точно не выдержит, сгребет барда в охапку, стиснет сильно, до синяков… И что будет дальше – страшно даже подумать. Поэтому невероятным усилием воли заставляет себя отстраниться. – Пойдем. Обрадуем солтыса.***
Застыв в боевой стойке, Геральт наблюдал, как Вьюна приподнимается на локтях, в один миг теряя человеческий облик. Часом раньше ведьмак запретил давать ей очередную порцию снадобья: «Я должен знать, с чем придется иметь дело». И теперь стоял напротив огромной, в серых подпалинах волчицы. Она бросилась. Геральт увернулся. Еще один прыжок. И еще. Ее движения не принадлежали глупому неразумному волчонку. Нет, это был взрослый зверь. Сильная, сформировавшаяся бестия. Но как раз с бестиями ведьмак справляться и был обучен. Она рванула к двери, он кинулся наперерез. Сделал обманное движение, подсек, и Вьюна рухнула на подкошенных лапах. Зубы клацнули в двух дюймах от плеча Геральта. – Довольно, – произнес он, не без труда успокаивая волчицу знаком Аксий и вливая ей в пасть настойку Бытомира. – Спи, девочка. Она обмякла почти сразу. Зачем-то ведьмак погладил жесткую шерсть между ушами, сгрузил зверя на кровать, оглядел учиненный ими беспорядок и спустился вниз. Бард и солтыс тихо переговаривались, склонившись по обе стороны поставленной посредине стола свечи. – Ты в порядке?! – вскочил на ноги Лютик. – Она тебя не ранила?! Геральт покачал головой, и тот облегченно выдохнул, снова усаживаясь на скамью. – Ну что? – тихо спросил Бытомир. – Ваша дочь сильна, – он сел рядом с трубадуром. – Но я способен с ней справиться. – Спасибо, – также негромко отозвался он. – Иди спать, – обратился Геральт к Лютику. – Выезжать будем затемно, пока деревня спит. – А ты? – Тоже сейчас пойду. Он дождался, пока бард удалится и только тогда обратился к Бытомиру: – Если так случится, что она представит опасность для его жизни, у меня не останется выбора. Староста вздрогнул. – Благодарю, – еще тише произнес он. – Благодарю за честность. Ведьмак коротко кивнул. – Что нам делать, когда проклятие будет снято? В деревне девочку считают погибшей. – Я думал об этом, – отозвался солтыс. – Приводите ее сюда, тайно, и на следующий день мы покинем Беркану. – Куда отправитесь? – Не это сейчас важно, – он пожал плечами. – За время ваших странствий я сумею найти себе замену. Это место останется в надежных руках. – Хорошо. – Идите спать. Вам тоже нужен отдых. Он снова кивнул и начал подниматься наверх. – Геральт? Ведьмак обернулся. – Вьюна любит ромашки. Не знаю, зачем это говорю… Он глухо расплакался, упираясь в скрещенные на столешнице руки. Геральту же ничего не оставалось, как отправиться в выделенную им с Лютиком комнату.***
Девочка, закутанная в дорожную накидку, спала почти на груди у Геральта. Лютик хотел взять ее к себе, но ведьмак не позволил. – Удачи, – одними губами произнес солтыс. Он кивнул. Впрочем, чтобы это путешествие закончилось хорошо, им потребуется не только невиданная удача, но и его, Геральта, постоянная бдительность. Поэтому он будет настороже. Они выехали, когда на небе только-только начинали гаснуть первые звезды.