Вернон добился своего.
Однажды после очередного изнасилования дядя поставил перед Гарри знакомую порцию «вознаграждения» – холодный консервированный суп с фасолью (отвратительный как на вид, так и на вкус) и присел на корточки. Гарри в страхе прижался к стене и посмотрел на опекуна из-под спутанных волос – за это непродолжительное время он уже привык к тому, что в любой момент нужно ждать боли. — Завтра с утра я выебу тебя еще разок – будем считать это... выпускным экзаменом. И лучше бы тебе его сдать, иначе все девять кругов ада покажутся тебе отдыхом, ублюдок. — Дядя ухмыльнулся и звонко шлепнул Гарри по бедру, отчего подросток тихо охнул – на теле не было живого места. – Моя личная шлюха, – Произнес он фальшиво-мерзким сладостным голосом. Гарри сжался сильнее. Он уже привык к насилию и грубым словам, но даже несмотря на это, каждое прикосновение было будто ударом шокера, а каждое оскорбление – ножом по сердцу. Как же ему хотелось перестать испытывать все это… К выданной еде подросток так и не притронулся. Когда мужчина, как и говорил, объявился в комнате племянника, подросток уже был в шаге от того, чтобы сбежать из реальности и скрыться в бессознательном состоянии, абстрагировавшись от всего вокруг. Этот спонтанный процесс дереализации спас остатки разума юноши, укрывая его сознание от особо травмирующих ситуаций. Однако он, как и большинство механизмов психологической защиты, выработался уже после критических событий, как последний способ обороны. Мужчина нарочито медленно подходил к племяннику, мерзко улыбаясь. Он остановился прямо перед вжавшимся в стену юношей, похотливо облизнувшись. Подросток жмурился и рвано дышал, трясясь всем телом. Вернон расстегнул ремень, вытащил из шлеек и звонко щёлкнул им в воздухе, отчего Гарри содрогнулся. — Сделай мне минет, выродок, да постарайся поработать языком, как заправская путана. Покажи чему научился, не разочаруй дядюшку. Подросток тихо всхлипнул и, вздохнув от боли в воспаленных суставах, встал на колени перед дядей. Дрожащими руками он с большим трудом расстегнул штаны мужчины и приспустил их. — Быстрее, сучий потрох! – Дядя резко взмахнул ремнем и на руке юноши остался широкий алый след от удара. Проглотив слезы боли и игнорируя отвращение, липким комом стоящее в горле, Гарри взял уже возбужденный виагрой орган в руки, и, зажмурившись, протолкнул его в свой рот. Он качнулся вперёд, заглатывая член дяди почти целиком, и подавив рвотный рефлекс начал двигаться вперёд-назад, обсасывая крупный орган губами и проходясь языком по выступающим венкам. Он помнил, насколько отвратительно было делать это в первый раз, как остервенело дядя пытался заставить подростка отсосать ему, жестоко избивая юношу за отказ. В тот момент Гарри подумал, что если он не запихнет свою растоптанную гордость куда подальше, то не выживет. Однако вскоре последовали вещи куда более отвратительные и мерзкие чем минет, и подросток в какой-то момент даже пожалел, что позволил этому случиться. Хотя какие у него были варианты? Сдохнуть вот таким жалким способом? Ну уж нет, точно не так. Дядя, почувствовав мастерство подопечного, с наслаждением вздохнул и властно схватил подростка за спутанные волосы. Мужчина отрывисто направлял голову подростка, порой случайно выдирая отдельные волоски, задавая ритм. Он с упоением трахал племянника во влажный мягкий рот, проталкивая массивный член парню в глотку по самые яйца. Гарри вскоре начал задыхаться, и стал рефлекторно сглатывать, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха, отчего дядя блаженно застонал, чувствуя как ритмично сокращаются мышцы пищевода, плотно обнимая его член. Он толкнулся вперёд ещё раз и со вздохом наслаждения излился в рот и глотку племянника. Мужчина вытащил член изо рта задыхающегося юноши, и схватив того за челюсть, заставил посмотреть на себя. — Покажи как ты глотаешь мою сперму, послушная шлюха. Гарри, судорожно дыша, открыл рот и высунул язык, демонстрируя семя на языке и в горле, затем сглотнул несколько раз и вновь показал уже пустой рот. Дядя довольно улыбнулся и провел грубой рукой по разбитой нижней губе племянника. — Вот видишь каким поддатливым ты стал. Что ж, продолжим. Он подошёл к кровати, сел на нее и поманил подростка жирным пальцем. Тот в свою очередь, не смея ослушаться мужчину, подошёл, сильно прихрамывая и сгорбившись, не смотря дяде в глаза. — Залезай и вставай на четвереньки. Юноша покорился – его сознание все сильнее мутнело, он будто витал где-то далеко отсюда, сквозь густой туман воспринимая происходящее сейчас. Гарри закинул одну ногу на матрас, оперся связанными руками и подтянул к себе вторую ногу, громко сопя от тянущей боли по всему телу. Повинуясь нажатиям тяжёлых рук дяди, он опёрся на локти и широко расставил ноги в стороны. Вернон пристроился сзади, не церемонясь раздвинув покрытые синяками и слегка сочащимися кровью ранами ягодицы подростка. Он довольно присвистнул, погладил покрытую вереницей сигаретных ожогов поясницу юноши, спускаясь ниже и бесстыдно лапая подростка за гениталии. — Да уж, твоя сладкая жопа теперь растянута как у трассовой шлюхи... собственно, ты и есть шлюха. А ведь еще недавно был проклятым девственником, ха! Вот видишь как хорошо, что ты попал в руки мастера – теперь у тебя есть хоть какие-то навыки чтобы занять свое место в этом мире, ублюдок, – Мужчина похотливо водил грубыми ладонями по телу подопечного, надолго задержавшись на искусанных сосках. – Знаешь, я даже не могу решить, что ты делаешь лучше – сосешь или даешь в зад... наверное все же второе, хоть ты больше и не такой узкий, каким был. Вернон провел пальцем по расщелине между ягодицами и, грязно ухмыльнувшись, припал к заднему проходу юноши, с пошлым причмокиванием, облизывая истерзанный сфинктор. Дядя засунул горячий влажный язык в анус подростка и стал старательно вылизывать мышцы, которые он сам же порвал, когда жестоко насиловал племянника раз за разом. От действий Вернона Гарри сжался в отвращении, впившись ногтями в исцарапанные ладони и втянул живот, почти перестав дышать. Подросток спрятал лицо в изгиб локтя и попытался не выдать своих эмоций – иначе можно было получить наказание. Через пару минут дядюшка оторвался от блестящей слюной задницы племянника и переместился влево, по-хозяйнически блуждая по телу юноши грязными грубыми руками. Он рывком повернул голову парня на себя и припал склизкими тонкими губами к потрескавшимся и изжеванным губам Гарри, властно целуя подростка. Его язык хозяйничал во рту парня, который зажмурившись до цветных кругов перед глазами, изо всех сил старался абстрагироваться от ужасного запаха дяди, состоящего из перегара, пота и похоти, его толстого шершавого языка и тошнотворного вкуса слюны мужчины. Вернон разорвал поцелуй и вновь провел рукой по ягодицам подростка, как будто бы случайно проскользнув пальцами внутрь. Он пристально смотрел в отрешенное лицо племянника, в глазах которого все же разглядел страх и огромное отвращение, и медленно двигал двумя своими толстыми пальцами в анусе Гарри. Мужчина широко раздвинул стенки сфинктора, перевел взгляд на мягкие, истерзанные стенки кишечника и, закусив губу от удовольствия, с силой сжал свой член рукой. Громкий стон наслаждения вырвался из его глотки и Гарри мысленно скривился от омерзения, но оставался неподвижным, страшась дяди как никого прежде. Мужчина, казалось, даже ласково погладил растраханную дырочку племянника, и возбужденно вздохнув, прошептал Гарри в самое ухо: — Интересно, сколько в тебя влезет? Вернон, свесившись в бок, поднял валяющуюся на полу холодную бутылку из-под пива и поднес ко рту подростка. Гарри вздрогнул и, понимая что выхода, как всегда, нет, сделал то, чего от него хотели – облизал горлышко и верхнюю часть предмета горячим языком, смазав слюной. Юноша почувствовал мерзкий кислый привкус, смешанный со вкусом пыли и табака. Дядя удовлетворенно хмыкнул. Он еще раз лизнул анус племянника и тут же вставил в него бутылку, не церемонясь начав грубыми рывками пропихивать ее внутрь, отчего подросток болезненно завыл, закусив губу. — Что, нравится? Ну ещё бы, ты так жадно глотал мой хуй десять минут назад. Шмара бесстыжая. – Вернон с силой заталкивал бутылку в племянника, пока та не вошла полностью. Стенки ануса чуть сомкнулись, оставляя на обозрении дяди донышко находящегося внутри сосуда. Вниз упало несколько капель крови, которые тут же впитались в грязную ткань простыни. Мужчина провел рукой по своему все ещё твердому члену, и чуть сжал его у головки, вызвав сладостную лёгкую боль, от чего вновь тихо застонал. — Я хочу услышать твои крики, ублюдок. Сделай так, чтобы я кончил от твоих стонов. Вернон схватил ремень и звонко ударил подростка по ягодицам, отчего тот вскрикнул, качнулся вперед и чуть сжал ноги вместе. Мужчина ухмыльнулся и принялся лупить и без того травмированное тело юноши, раз за разом нанося удары по бёдрам, спине, животу, оставляя припухлости, синяки и ссадины, постанывая от наслаждения, слушая отчаянные крики своей жертвы. Кое-где кожа юноши лопалась от резких и сильных ударов и возникали кровоточащие ранки, отчего на ремне оставались влажные пятна. Мужчина грубо, отрывисто дрочил, слушая как племянник всхлипывает и кричит от боли под взмахами его плети. Когда Вернон уже вновь был близок к развязке, он откинул ремень в сторону и, прижавшись к Гарри сзади, стал водить членом между ягодиц подростка, проводя до предела набухшим органом по воспалённому анусу. Вернон навалился на племянника всем своим весом и крепко сжал в мозолистом кулаке член подростка. Юноша истошно кричал, моля дядю прекратить, метался и корчился, громко рыдал от ужасной пламенной боли, но мужчина лишь сильнее стискивал орган юноши, так что пенис подростка окрасился в темный сине-фиолетовый цвет и на нем извивающимися змейками выступили набухшие вены. Наконец Вернон с вскриком и громкими, почти звериными, стонами наслаждения обильно излился между ягодиц племянника, заляпав спину и поясницу подростка спермой. Он отпустил член Гарри и с садистским наслаждением надавил пальцами на бутылку, все ещё находящуюся внутри юноши, проталкивая ее чуть дальше внутрь. — Ты так красиво вопил... мне даже показалось, что ты хочешь ещё поиграть.– Дядя выудил из валявшихся рядом брюк пачку сигарет и закурил. – Ползи-ка в ноги, шлюха. – Дядя развернулся, свесил ноги с кровати и толкнул юношу в талию мощной рукой, так что тот, почти обессиленный, плюхнулся на бок. Подросток, оставаясь лежать, развернулся и сполз с кровати, ударившись бедрами при падении вниз, и, почти по-пластунски, опираясь на локти, прополз те полтора метра до мужчины, роняя слезы и болезненно вздрагивая при каждом движении. — Сидеть! – Вернон отдал приказ будто собаке, властно взмахнув рукой. Племянник повиновался, с громким всхлипом плюхнувшись задом между пяток и поставив связанные руки перед пахом. Он трясся всем телом, но плотно сжимал челюсти, чтобы не выпустить лишний звук наружу. Мужчина удовлетворённо улыбался, глядя на плачущего юношу, с огромным удовольствием отметив покорность последнего. Ни дать ни взять – псина, даже сидит теперь так же... Вернон затянулся в последний раз, наклонился вперед и, чуть поразмыслив, прижал бычок к нижней части живота парня. Раздалось тихое шипение и тонкой струйкой потянулся тошнотворный запах жженого мяса и волос. Гарри было завопил от боли, но голос будто исчез после всех сегодняшних криков и потому из горла вылетел лишь горький болезненный хрип, чем-то напомнивший голос Дементора. Вернон по-хозяйски облокотился на кровать парня, и выдохнул остатки сизого дыма под потолок. — Я доволен. Ты показал свою покорность, а значит наши занятия прошли не зря. – Мужчина достал из кармана складной нож, которым не раз ранил племянника, по-хозяйски схватил руки Гарри и потянул на себя. Подросток опасно накренился, грозясь упасть в любую секунду. — А теперь слушай внимательно: завтра рано утром приезжают Петуния и Дадли. Они не должны знать о том, что тут было. И никто другой тоже. Если я выясню, что ты, мразь, проболтался, то достану тебя с края света и живьем скормлю собакам Мардж, но перед этим выебу так, что ты будешь молить меня о смерти, понял? — Д-да, дядя. Мужчина довольно хмыкнул: он знал, что за эти пару недель воспитал в племяннике такой страх, что тот не посмеет ослушаться. Вернон разрезал веревки, стягивающие руки юноши и кинул перед тем как уйти: — Приведи себя в приличный вид и не попадайся никому на глаза. Твой ужин на тумбочке, сегодня ты его заслужил. Гарри выждал ещё несколько тревожных минут после того как тяжёлые шаги мужчины стихли. Он осторожно поднялся, опираясь на кровать и, глотая слезы, встал на ноги. Парень не мог полностью выпрямиться, поэтому медленно побрел в ванную комнату прислонившись к стене, согнувшись почти пополам и широко расставляя худые ноги. Эти несколько метров были для юноши почти бесконечными. Гарри тщательно запер дверь изнутри и тихо выдохнул. Его взгляд упал на отражение в зеркальце для бритья, сердце громко ударило в ребра и разум юноши мгновенно затопил тихий туман дереализации. Подросток смотрел на свое отражение, которое стало казаться таким невероятно далёким, будто пришло из сна, и юноша не мог понять, правда ли это его лицо. Отражение выглядело изнуренным и смертельно уставшим. Опухшие глаза с глубокими синяками от недосыпа, лопнувшие капиляры, спутанные немытые волосы, слепленные в пряди; будто обескровленная, мертвецкая кожа, покрытая кровью и грязью. На осунувшемся бледном лице ярко горели царапины и ссадины, шея была усеяна засосами, укусами и царапинами от ногтей, словно куст сирени гроздьями цветов. Гарри вздохнул и отвернулся. "Кусок дерьма." – Слышал он собственные мысли, звучавшие шипением дядюшки. "Позор. Слабак. Урод. Ничтожество." – Гарри прикусил губу и постарался отвлечься, что было не так просто – опекун постарался на славу, привив подростку такую всепоглощающую ненависть к нему и горькое отвращение к самому себе. Юноша сморгнул слезы и запрокинул голову, вздыхая. Лишь с четвертой попытки ему удалось открыть кран: он настроил теплую воду и осторожно сунул руки под струю – хоть дядя и разрезал путы, веревки намертво схватились с мясом засохшей кровью. Гарри поморщился и зашипел: вода жгла, будто к коже приложили раскалённое железо, но он продолжал отмачивать раны сквозь слезы и боль, медленно дыша через нос. Минут через двадцать парень осторожно, виток за витком, оторвал верёвки от запястий. Открывшийся вид был отнюдь не из приятных: лоскуты омертвевшей кожи болтались на манер браслетов, кровавое мясо, покрытое канавами от веревок, сочилось сукровицей и издавало сладковато-горький запах. Подросток сжал челюсти и постарался глубоко дышать, подавляя приступ паники. Он осторожно покрутил запястьями, разминая задеревеневшие суставы. В очередной раз сморгнув слезы, юноша залез в душ и, собравшись с духом, включил воду. Поток теплой воды медленно смывал грязь, прижигал многочисленные раны пламенем, мягко струился по коже, согревая продрогшего подростка. Воздух наполнил тяжёлый, соленый, металлический запах. Чистая, прозрачная вода нежно слизывала с парня засохшие грязь, пот, кровь и сперму, окрашиваясь в мутный рубиново-медный цвет, унося частички боли и ужаса прочь. Гарри осторожно разминал конечности, вновь придавая им подвижность. Юноша сглотнул и постарался выкинуть из головы все мысли, так что остался лишь тихий далекий звон, неуловимый, нереальный. Подросток тяжело вздохнул. Испытывая огромное отвращение к тому, что сейчас нужно будет сделать, он осторожно опустился на колени и, вздрагивая от боли, сел на настрадавшийся зад. Юноша прислонился к стене и сполз немного вниз, опираясь теперь на копчик. Он широко раздвинув ноги и согнул их в коленях, упираясь в бортики душевой кабинки. Теплая вода затекала всюду и юноша подумал, что, быть может, это поможет ему обойтись без лишних травм. Парень старался дышать ровно, однако сердце вновь быстро заколотилось, знаменуя приступ паники. Преодолев себя и прикусив губу чтобы вернуть ясность, Гарри дрожащей рукой дотронулся до растянутого ануса. Он напряг все свои мышцы, тужась, чтобы вытолкнуть из себя пивную бутылку, которой его только что изнасиловал дядюшка, но ни с первой, ни со второй попытки ничего не вышло – предмет слишком глубоко застрял в ослабевшем и израненном кишечнике. Юноша попытался отдышаться и кое-как удержал новый поток слез отчаяния. Перед третьей попыткой парень осторожно засунул пару пальцев обеих рук внутрь себя и вновь напряг мышцы. Когда бутылка почти вплотную подошла к сфинктеру, подросток обхватил ее дно подушечками пальцев и медленно стал вытаскивать, постепенно, чтобы стекляшка не выскользнула. Боль вновь прошла по позвоночнику юноши мощным разрядом тока, изорванный в клочья анус треснул опять и на пальцы юноши потекли капли горячей крови. Вода вокруг вновь переливалась железом, но Гарри не отступал. До скрежета и хруста в желваках сжав челюсти, он с мерзким хлюпаньем наконец вытащил злосчастную бутылку из себя и, обессиленный, полностью соскользнул на дно кабинки, расслабив ноги. Парень почувствовал долгожданную пустоту внутри и облегченно вздохнул, дотронувшись рукой до впалого живота. Подросток лежал, закрыв глаза. На все его измученное тело лились теплые, ласковые потоки воды. Ощущение этих капель на коже не давало брюнету полностью потеряться, совсем уйти в тихий туман нереальности. Гарри обнял себя за плечи и тихо усмехнулся сквозь слезы. Он с трудом встал, дважды чуть не поскользнувшись, и постарался выпрямить спину, отчего опять чуть не потерял равновесие. Дрожащими, ослабевшими как у больного Паркинсоном руками подросток снял с крючка мочалку и кое-как выдавил на абразивную ткань почти половину флакона геля для душа.Чтобы уж наверняка очиститься
Гарри было очень непривычно вновь свободно шевелить руками, будто они были ненастоящими. Измотанные мышцы слабо подёргивались в мелких судорогах, под кожей будто бегали сотни маленьких жучков и щекотали. Парень устало прикрыл глаза и подставил лицо под мягкие струи воды. Юноша долго и тщательно отмывал каждый участок кожи, сотни раз натирая одни и те же места. Три раза помыл голову. Он был в душе уже больше двух часов, соскребая с себя следы побоев и прикосновения дяди, смывая стыд, беспомощность, кровь и грязь. Гарри удовлетворился только когда содрал с себя почти весь верхний эпителий, но больно ему не было. Теперь подобное казалось юноше не более чем раздражением. В конце концов он почувствовал, что стал немного чище и впервые за долгое время свободно вздохнул. Поттер завернулся в полотенце и стал аккуратно обрабатывать раны: сначала очистить их от въевшейся (затянувшейся) грязи и обрезать омертвевшую плоть вокруг, затем хлоргексидин (Гарри использовал весь флакончик), заживляющая и обеззараживающая мази, сверху пластырь или бинт. Кое-где стоило бы наложить швы, но у Гарри не было ни инструментов, ни сил чтобы заниматься подобным, поэтому он просто стянул края некоторых особо глубоких ран пластырем. Подросток поразмыслил немного и, крепко сжимая челюсти от боли и с трудом дыша, замотал грудную клетку двумя длинными эластичными бинтами, прижимая треснувшие ребра друг к другу, чтобы они срослись как нужно и не пострадали еще сильнее от случайного прикосновения или не проткнули случайно легкие. Напоследок парень опасливо взглянул в зеркало: теперь он был почти уверен что видит себя. Гарри выглядел уже немного лучше, хотя бы волосы и кожа стали чистыми, а раны не так бросались в глаза. Юноша слабо и нерешительно улыбнулся самому себе. Он выжил, он смог. Пусть и не без потерь.