Спасай меня

Весь день Гарри читал книгу по беспалочковому колдовству и тренировался управлять магией внутри тела. Он не был уверен, что это не сочтут за нарушение закона об использовании волшебства несовершеннолетними, но решил рискнуть, ведь терять особенно нечего, да и Министерству сейчас немного не до того. Измотанный, но довольный (кажется, у него начало получаться), парень лег спать, предварительно накрепко заперев дверь и дважды проверив, что Дурсли спят. На следующее утро, проснувшись, как всегда, с рассветом, он получил сразу два письма, которые принес большой лесной филин. Перед ним лежали совершенно разные конверты: знакомый желтоватый из плотной бумаги с гербом Хогвартса и другой, серый, без имени и адреса. Он прочитал привычное приглашение на учебу и список книг для учеников шестого курса, после чего настороженно открыл второе письмо. "Здравствуй, Гарри! Завтра в 6:20 утра я буду ждать тебя у места вашей первой встречи с Бродягой, чтобы сопроводить в безопасное место. Возьми с собой все свои вещи, потому как оттуда ты сразу отправишься в Хогвартс. Будь начеку и держи палочку наготове. До встречи! Лунатик P.S. Будет лучше всего, если ты используешь наследие твоего отца пока будешь ждать." Сердце Гарри подпрыгнуло: вот-вот его заберут из этого ада! Он улыбнулся, и, даже если эта улыбка была лишь тенью той, что сверкала на его лице раньше, она сделала из него подобие живого человека. Гарри со всей скоростью, на которую был способен стал собираться, закидывая в чемодан все подряд: одежду, книги, мусор – не важно, он просто хотел как можно быстрее убраться из этой комнаты, этого дома и этого полного кошмаров маггловского мира. Пока он складывал учебные принадлежности и одежду в свой небольшой чемодан, семья Дурслей уже проснулась и на лестнице послышались до боли знакомые шаги. Парень замер и в ужасе сжал в руках мантию, которую собирался упаковать, панически упёршись взглядом на вещи перед собой. В комнату вошёл дядя Вернон, усмехнулся, оглядевшись, и закрыл за собой дверь. После приезда Петунии и Дадли, дядя занял обычную позицию семейства в отношении племянника: полностью игнорировал его существование, совершенно никак не выдавая, что в отсутствии семьи тут что-то происходило. Но сегодня он решил поступить иначе. Гарри попятился. — Уезжаешь?        — Д-да. – Ещё шаг назад. — Надеюсь ты помнишь о чем я тебе говорил? – Дядя угрожающе надвигался на подростка. — К-конечно помню. – Гарри упёрся спиной в стену. — Вот и хорошо. – Вернон подошёл вплотную и прижал племянника животом. Гарри отвернулся в сторону и опустил взгляд. – Значит мне не нужно напоминать что будет, если ты ослушаешься. Мужчина схватил подростка за подбородок и несдержанно развернул его лицо на себя. — Надеюсь ты усвоил наши уроки. Таким... как ты всегда нужна жёсткая дисциплина и порка кнутом при малейших проступках, иначе вы ничего не усвоите. Так что я сделал тебе одолжение. Будь благодарен, выродок. – Дядя отпустил парня и ушел, напоследок окинув юношу оценивающим взглядом, а Гарри так и остался стоять у стены, сжимая мантию в побелевшем от напряжения кулаке. Ему было страшно и больно, сердце будто бы окунули в деготь, оно билось с большим трудом, отдаваясь тихим эхом в голове. Парень ненавидел дядю до белого каления и при этом смертельно боялся его, презирал самого себя, задавался мучительным вопросом: почему всезнающий Дамблдор не понял, что что-то случилось и не помог ему? Тот ведь говорил, что нет места безопасней чем дом сестры матери Гарри, а в итоге отправил подростка в самый настоящий ад. Гарри стыдливо сморгнул слезы и продолжил складывать свои вещи – как бы то ни было, он сюда больше не вернётся. И если не удастся убедить директора оставить его в школе, то он будет умолять миссис Уизли приютить его. А может просто переселится на Гриммо двенадцать. От воспоминаний о доме Сириуса его опять затопили чувство вины и тягучая душевная боль. Юноша вцепился в крышку чемодана и с силой захлопнул его. Почему именно ему приходится проходить через все это? Он устал быть тем, кто вечно что-то теряет. Ему просто хотелось спокойно жить, не думая о великом зле, с которым нужно воевать, не горюя по умершим на его глазах людям, не бороться с каким-то пиздецом каждый чертов год. Беззвучная истерика накрыла его, и Гарри, не в силах бороться с самим собой вновь, отдался ей, погружаясь все глубже в уныние.

***

Он ушел рано утром, ещё до того как встало солнце. На пороге накинув мантию-невидимку, Гарри не спеша шел по улице Магнолий: одной рукой он тащил тяжелый чемодан, останавливаясь каждые десять метров чтобы отдышаться, в другой крепко сжимал палочку. Подросток остановился у детской площадки недалеко от узкого переулка: там, в кустах, он в первый раз увидел Сириуса в облике огромного черного пса. Гарри сел на низкую каменную ограду и огляделся. Все дышало утренним покоем, воздух холодил кожу и лёгкие при каждом вздохе. Юноша опустил взгляд на свои руки. Из-под огромного свитера виднелись только пальцы – Гарри старательно натягивал рукава, чтобы не были заметны перебинтованные раны на руках и ладонях. Он тщательно скрыл все повреждения что смог, специально надел свободную одежду: благодаря трем футболкам не бросалось в глаза то, как сильно он похудел, а широкие штаны скрывали костлявые ноги. Подросток сделал глубокий вздох и опустил напряжённые плечи. Ему нужно вести себя жизнерадостно, и так, чтобы никто не догадался, что он только что пережил самые худшие недели своей жизни. Будет тяжко. Юноша подсознательно боялся дядю, даже если умом понимал что в мире магов тот бессилен – Вернон привил подростку немало разрушительных механизмов мышления, перекроив его разум. Однако Гарри был одним из немногих, кто уже в школьные годы мог противостоять заклятию Империо, и отчасти поэтому внушение Вернона не имело и половины задуманного влияния. И все же сознание Гарри слишком сильно пострадало – произошедшее не могло не оставить уродливых рубцов на его психике. Тем не менее, брюнет не собирался никому рассказывать о том, что произошло этим летом. Он волновался, что его друзья, знакомые, да и вообще все люди будут видеть его таким же, каким он видит себя — слабым, жалким, запятнанным и искалеченным. Гарри подумал, что не вынесет позора, если кто-то узнает его тайну. Рон наверняка посмотрел бы на него с жалостью и по-дружески хлопнул бы по плечу. Сказал бы, что теперь это в прошлом и нужно жить дальше. Может это и в прошлом, но уже оставило слишком глубокий след на душе Гарри. Этого не забыть и не отмахнуться как от несущественной глупости. Гермиона бы в ужасе закрыла рот руками, и, наверное, заплакала бы. А потом крепко обняла Гарри и спросила бы чем может помочь. Тут уже не помочь, что было, то было и этого не изменить. Нужно двигаться дальше, только вот как и куда? Миссис Уизли наверняка тоже принялась бы обнимать его и напоила бы чаем. А потом обязательно (разумеется исключительно из лучших побуждений) рассказала бы обо всем ордену Феникса и они все попытались бы поддержать его, но сделали бы лишь хуже, уделяя Гарри и всей этой ситуации слишком много лишнего внимания. А Дамблдор? Он бы, наверное, грустно взглянул на юношу из-за своих очков-половинок и сказал бы, что ему очень жаль, что Гарри пришлось пройти через подобное. Может быть упомянул бы ещё, что теперь Гарри стал сильнее после таких испытаний и ни в коем случае не должен сдаваться. Но ничто из этого не помогло бы ему. Никакие слова и объятия не способны изменить произошедшее. Зато их отношение бы изменилось, они все смотрели бы на него с жалостью и грустью. А может быть кто-то даже презирал бы за слабость… Нет, это совершенно не то, что нужно Гарри. Ему необходимо вести себя как ни в чем ни бывало, пережить весь этот кошмар самому, закопать свой позор и слабость так глубоко, что никто не сможет отыскать. Вновь стать таким как раньше, даже если это будет лишь иллюзией и ложью. Углубившись в размышления, Гарри заметил движение в кустах краем глаза. Он резко обернулся и увидел Люпина, стоявшего к нему боком и оглядывающегося вокруг. Гарри улыбнулся — Люпин нравился ему. Мужчина был невероятно добрым, теплым и справлялся с тяжёлой ношей оборотня в одиночку. Подросток теперь видел в нем себя, ещё сильнее проникаясь симпатией к этому уставшему печальному человеку, который сохранял надежду и волю к жизни несмотря ни на что. Юноша высунул голову из под мантии и шепотом произнес: — Профессор, я здесь. — О, Гарри! Вот и славно. – Так же шепотом ответил мужчина. Он тепло улыбнулся и подошёл ближе.– Все при тебе? — Да. — Отлично, давай поторопимся. Сейчас мы трансгрессируем, держись за меня. Гарри взял чемодан в левую руку и крепко сжал локоть профессора Люпина. Тут же его резко дёрнул невидимый крюк где-то в районе пупка, лёгкие сдавило как под водой на большой глубине, затрудняя вдох, но через мгновение все закончилось. Солнце только-только начало выкатываться из-за горизонта, и мир все ещё был погружен в промозглые сумерки. Они стояли в тростниковых полях, а совсем близко светила своими разномастными окнами Нора – уютный дом семейства Уизли. Гарри с облегчением вздохнул – это место всегда было для него домом и он бескрайне рад был оказаться именно здесь. Даже если всего лишь на пару дней. На пороге с распростёртыми объятьями стояла коренастая миссис Уизли в цветастом переднике, гораздо более бледная и печальная чем обычно, а в движениях ее теплых рук чувствовалась нервозность. Объявленная в открытую война с Воландемортом повлияла на всех и ничего удивительного что экспрессивная и эмоциональная миссис Уизли наиболее ярко выражала всеобщее настроение. Юноша поставил багаж на землю и позволил женщине крепко и долго обнимать его, так, будто она старалась укрыть юношу от всех напастей. От нее пахло уютом и заботами, это был приятный сладковатый запах, похожий на жжёный сахар, печёные яблоки и мыло. Она отпустила подростка и с беспокойством заглянула ему в глаза. — Ты очень похудел, дорогой, тебя что, совсем не кормили? Гарри чуть вздрогнул и нервно улыбнулся. — Особо не баловали, но я же еще вырос немного… Солги. Притворись что все в порядке. Никто не должен узнать. — Ох, милый, пойдем внутрь, у нас скоро будет завтрак. Ты наверное ещё и не выспался? Они зашли на теплую кухню, и миссис Уизли тут же кинулась заваривать чай. Она махнула палочкой, и с полки плавно поплыли две чашки, через секунду опустившись на стол перед Римусом и Гарри. — Да нет, все хорошо, правда. Может вам чем помочь, миссис Уизли, не хочу быть нахлебником… — Гарри, ты не нахлебник, а часть семьи. – Женщина бросила на подростка беспокойный взгляд. – Но, если хочешь помочь, то сядь и выпей чаю, а потом можешь подняться в комнату к Рону и попытаться его разбудить. Уверена, он будет в восторге когда увидит тебя. Она разлила дымящуюся золотистую жидкость по чашкам, поставила сахарницу и сливки на стол и довольная плюхнулась на стул напротив гостей. Люпин, не стесняясь (он уже давно стал частью семейства) налил себе в чай немного сливок и с наслаждением отпил. Гарри опустил взгляд на фарфоровую чашку, украшенную рисунками красных цветов мака, и сжал руки, лежавшие на коленях под столом, в кулаки. Полуабстрактные алые цветы были слишком сильно похожи на пятна крови, растекающиеся по воде. В памяти на ускоренной перемотке вспыхнули последние адские недели, за время которых дядя Вернон (парню было до тошноты мерзко уже просто от этого имени) успел привить подростку сильнейшее отвращение к самому себе, сексу и еде, плотно ассоциирующейся теперь с грязью, болью, унижениями и беспомощностью. Видимо что-то отразилось на его лице, потому что оба взрослых обеспокоенно переглянулись. — Гарри, что-то случилось? — А? — Ты выглядишь будто увидел мантикору, с тобой все хорошо? — Да, да. Я просто... – Гарри вдохнул. – Я не могу перестать думать о Сириусе. Люпин понимающе кивнул и по-отечески опустил руку на плечо подростка. Гарри совсем незаметно сжался и стиснул челюсти. — Эту утрату нужно пережить. Со временем станет полегче, поверь мне. Брюнет кивнул и грустно улыбнулся. Он поднял взгляд на миссис Уизли. — Я, наверное, пойду к Рону. Соскучился по нему за лето… — Конечно дорогой... последний этаж, помнишь? Как только он скрылся на извилистой лестнице, миссис Уизли с тревогой посмотрела на Римуса. — Что-то в нем не даёт мне покоя… — Сейчас идёт война, Молли, а он находится в центре событий. Неудивительно что ты волнуешься. — Да нет, я не об этом! Он такой несчастный и зажатый сейчас... Будто случилось что-то ужасное… — Кроме смерти его любимого крестного? Миссис Уизли выразительно вздернула бровь. — Уже прошло какое-то время. Он и не с таким справлялся, а сейчас совсем плох... — Ему шестнадцать. В его возрасте нужно думать о девочках, друзьях и экзаменах, а не о великом зле и смерти. Дай парню пережить эту печаль и тогда к нему снова вернется улыбка. Он справится, нужно лишь время и немного поддержки. Женщина закусила губу. — Наверное ты прав. Я, скорее всего, просто себя накручиваю… Гарри тихонько открыл дверь. Ярко-оранжевый, будто пожар, интерьер комнаты заставил его зажмуриться: каждый сантиметр комнаты украшал мерч "Пушек Педдл" – любимой команды Рона по квиддичу. Юноша зашёл внутрь и улыбнулся – он был рад вновь оказаться в уюте рядом с лучшим другом, хоть внутри его трясло от тревоги. Но Гарри лишь чуть нервозно сжал в ладонях длинные рукава свитера, не смея как-то выносить свой внутренний ад наружу. Подросток подошёл к кровати друга и не без зависти улыбнулся, наблюдая как мирно и беззаботно тот спит. Парень легонько толкнул друга в бок острым локтем, отчего рыжий нахмурился, но не проснулся. Тогда Гарри начал осторожно трясти Рона за плечо, с улыбкой сказав: — Рональд Уизли, вы проспали приезд лучшего друга! — ...мфх.. — Рон! — Ой, Гарри... — юноша с трудом открыл левый глаз и улыбнулся. — Привет... — Привет-привет, вставай уже. — Ага ... — Рон потянулся и сел. Он потер заспанные глаза и неаккуратно слез с кровати, при этом чуть не рухнув на пол, запутавшись в одеяле. Ловкость и грацию он так и не приобрел, зато прибавил ещё пару сантиметров ввысь и явно похорошел, набрав мышечную массу, отчего стал более складным. — Рад тебя видеть, дружище! — И я! Парни крепко обнялись (Гарри еле сдержал возглас боли, когда рыжеволосый сдавил его ребра и задел ещё не затянувшиеся раны) и Рон удивлённо поднял брови. — Как-то ты очень сильно похудел, друг... Дурсли что, совсем в этот раз озлобились? — Да нет, просто ты теперь качок, рядом с таким верзилой любой будет похож на скелет... – шутливо отмахнулся Гарри, потирая ноющий бок. С каждым разом врать становилось все легче и ложь была все более правдоподобной (спасибо, блять, дяде.) С одной стороны это было хорошо, ведь, скорее всего, ему удастся сохранить свой грязный секрет в тайне, но с другой... Гарри чувствовал себя ужасно, когда обманывал близких. И хотя это было слабое, размытое чувство, оно будто масляная пленка покрыла его всего – присутствовала каждую секунду и в каждой мысли. Ненавязчиво, но отяжеляюще. Гарри думал, что не сможет себя презирать ещё сильнее после событий на Тисовой улице, но недооценил внутреннее чувство справедливости, грызущее его за каждую, даже незначительную, ложь близким. Как же он устал от самого себя... Рон, улыбаясь, громко рассказывал про свое лето, попутно пытаясь найти в комнате чистую футболку. — Мама все места себе не находит... Не хотела отпускать нас с Джинни в Хогвартс – говорит слишком опасно. – Неожиданно сообщил рыжеволосый. — Интересно, и где же тогда безопасно, как не рядом с единственным кого боится Воландеморт? — Вот! И папа так же сказал. – Юноша глубоко задумался, но затем вдруг будто очнулся и посмотрел на Гарри. – А как твое лето прошло? Тот в ответ грустно улыбнулся, даже не вздрогнув и не дёрнув ни единой лишней мышцей, лишь ледяные мурашки пробежали по его позвоночнику. — Да как обычно – скучно до одури. С Дадли не дрался, тётушек не надувал, из школы за борьбу с Воландемортом не вылетал... Одним словом тоска. – Гарри задрал голову, рассматривая потолок, все же избегая смотреть другу в лицо. Рон засмеялся и шутливо ударил друга в плечо. В этот момент дверь распахнулась и парни увидели только что вставших Джинни и Гермиону, сердито уперших руки в бока. Через секунду они заметили Гарри и радостно бросились его обнимать. — Я уж думала наложить на тебя летучемышиный сглаз когда ты, дорогой брат, нас своими криками разбудил, но я же не знала что Гарри приехал, так что прощаю. — Гарри, я так рада что ты тут! Завтра же уже едем в Хогвартс.... Кстати, ты знаешь что нас будет сопровождать Орден Феникса по дороге до вокзала? – Затараторила Гермиона, лучезарно улыбаясь. — Теперь знаю. – Парень улыбнулся. — Как твои каникулы прошли? Мы-то дома будто крысы сидели и только новости от членов Ордена иногда подслушивали. – Джинни заправила прядь огненных волос за ухо и вздохнула. — А мне даже новостей никто не приносил, так что тоже кошмарно скучно. У вас-то хоть семья, а не трое вурдалаков, так что я завидую. — А почему ты не у нас лето провел? Было бы веселее... Этот вопрос неожиданно сильно ударил по юноше и на лице проступили неприятные эмоции, но Гарри мгновенно опомнился и поправил очки, чтобы скрыть все от друзей. — Приказ Дамблдора. – Сухо ответил он со вздохом. В комнате будто возник сквозняк и на мгновение повисла гнетущая тишина. — За-автра-ак! – Бодро крикнула миссис Уизли. Все четверо нарочито быстро двинулись на кухню, стараясь избежать неловкого молчания, так резко одернувшего радость воссоединения. За столом уже сидел мистер Уизли и читал "Ежедневный Пророк", хмуро сдвинув брови. Римус прощался с миссис Уизли, которая, в свою очередь, настойчиво уговаривала его остаться на завтрак. Ребята сели за стол и переглянулись – в доме было непривычно пусто и тихо. То ли из-за того, что заводилы-близнецы переехали в Косой переулок и теперь бывают дома только по выходным и праздникам, занятые делами; то ли из-за общей нервозности, вызванной открытой войной. В любом случае эти изменения ощущались кожей, они были неуютными, будто холодное дуновение, когда ты только что вышел из-под теплого душа. Римус наконец смог сбежать, и Молли по-матерински взмахнула руками, сетуя на него. Она быстрым шагом подошла к плите и схватила сковородку, после чего с улыбкой шлёпнула на тарелку перед каждым по два жареных яйца, несколько сосисок и тосты, тепло пожелав всем приятного аппетита. Друзья принялись за еду, размышляя каждый о чем-то своем. Мистер Уизли рассеянно наколол сосиску на вилку, но так и не укусил, углубившись в статью. Гарри взял в руки столовые приборы и нервно сглотнул. Он смотрел на румяные, поджаренные сосиски, лоснящеся от жира, солнечно-желтую яичницу, вдыхал пряный запах еды и из последних сил держался, чтобы не вскочить из-за стола и не сбежать куда-нибудь далеко. Вилка в пальцах мелко подрагивала, но он кое-как отрезал небольшой кусочек яичницы и положил его в рот. Преодолев рвотный рефлекс от маслянистости блюда и подавив навязчивые мерзкие мысли, он съел ещё несколько кусочков и даже осилил целый тост, но затем его силы иссякли. Гарри попытался найти пути спасения – осторожно оглянулся и, пока никто не видел, перекинул свою порцию сосисок мистеру Уизли, который ел, не отрываясь от чтения. Гарри очень не хотелось обидеть миссис Уизли, а тем более вызвать чьи-нибудь подозрения... Он совершил отвлекающий маневр, потянувшись к банке с джемом, другой рукой стянув под стол несколько салфеток. Джинни улыбнулась, но тут же снова уткнулась в тарелку когда их пальцы столкнулись над столом, однако никто другой не обратил на это внимания – ранним утром ни у кого не было сил на мультизадачность. Ни у кого кроме Гарри, которого стресс от ситуации подстегнул и выбросил в кровь порцию адреналина. Брюнет поднес к губам стакан апельсинового сока и сделал крохотный глоток, скользнув взглядом по лицам друзей. Парень воровато переложил свой тост на салфетку на коленях и поставил стакан назад. Он опасливо, по кусочкам, скидывал недоеденную еду на салфетки, стараясь унять гулко бьющееся сердце, каждый раз проверяя что никто не смотрит. Весь процесс продлился на удивление недолго, хотя порция была достаточно внушительной. Наконец на тарелке подростка стало пусто и он опустил обе руки вниз, наклонившись чуть вперед и поставив правый локоть на стол чтобы выглядеть как можно естественнее. Рон зевнул и жестом спросил можно ли ему взять банку с джемом. Гарри с улыбкой кивнул, ближе придвинувшись к столу чтобы его ноги полностью скрылись под клетчатой скатертью. Парень стал осторожно заворачивать сброшенную вниз еду в салфетки узловатыми пальцами и так же незаметно запихнул получившиеся кульки в карманы – в своем нынешнем истощенном состоянии подросток мог скрыть под одеждой даже Косолапа, и никто не заметил бы. Закончив неприятное занятие, юноша чуть отодвинулся от края стола и снова сделал небольшой глоток сока. Он съел сколько смог, на пределе возможностей, но этого все равно было слишком мало, чтобы считаться полноценным приемом пищи. И даже так, даже от такой мизерной порции Гарри чувствовал как желудок тянуло и изредко болезненно резало. Ему хотелось только лечь, сжаться в клубок и почти не дышать, пока боль не пройдет, но вместо этого юноша лишь чуть сгорбился и продолжил потихоньку пить – жидкость немного помогает от этого вида боли. Через пару минут, когда уже почти все доели, Миссис Уизли подскочила к плите и вынула из духовки небольшой ореховый пирог, щедро посыпаный шоколадкой крошкой. Гарри вежливо отказался от своего куска, ссылаясь на сытость, и даже смог сторговаться с заботливой матерью семейства на чашке чая со сливками в качестве компромиса. Рон же получил дополнительную порцию и явно не жаловался на то, как сложилось утро. Наконец мистер Уизли отложил газету в сторону и, со вздохом сняв очки, впервые оглядел сидящих за столом. – Здравствуй, Гарри. Хорошо добрался? – Доброе утро, мистер Уизли. Да, все прошло отлично. – Славно, славно. Жаль что ты у нас ненадолго, но, думаю, вам уже не терпится вернуться в Хоргвартс, а? Молли обеспокоенно поджала губы, а друзья задумчиво переглянулись. – Наверное... Я имею в виду, что рад вернуться в замок, к учебе, но как-то тревожно из-за, ну, сами понимаете. Война не способствует веселому настроению... Артур понимающе вздохнул и провел рукой по лысеющей голове. – Я слышала, что в этом году у нас новый профессор. Как думаете, снова кандидат на преподование ЗОТИ? – Бодро сменила тему Гермиона. – Профессор Слизнорт? Вряд ли, милая, он преподавал Зельеварение еще когда мы с Артуром учились. Не думаю, что он резко сменил квалификацию... – Но, тогда выходит что Снейп получил наконец свое желанное место? О, боже, если это правда, то мы обречены. – Рон театрально уронил голову и завыл. – Не преувеличивай, Рон, в конце концов возможно, что он был такой злобной сволочью... – миссис Уизли громко шикнула на дочь. – ...только потому что преподавал не то, что хотел. Кто знает, быть может в этом году свершится чудо, и мы увидим как он улыбается. – Джинни активно жестикулировала, помахивая вилкой с кусочком пирога. – Да скорее Мерлин воскреснет и начнет раздавать шоколадные яйца на Пасху, чем Снейп узнает, что такое улыбка. Атмосфера за столом вновь стала веселой и разговор непринужденно перетек на забавные истории из прошедших школьных лет, так что вскоре даже Миссис Уизли расслабилась и позволила себе пару смешков над глупыми байками ее детей и не менее любимых названных детей.