***
Открыв глаза, Мукуро в испуге отдёрнул трезубец, нацеленный на шею Хибари, который не успевал защититься. Ещё мгновенье назад он задыхался от наслаждения и собирался кончить, а сейчас придавливал ногой грудь любимого и только что едва не убил. Обоим было жаль упущенного оргазма, но глупо тратить время на сожаления, когда вместо этого можно сделать приятно друг другу. — Оя-оя, и всё-таки сегодня я буду сверху, — игриво промурлыкал Мукуро, растягивая победную улыбку, и словно хищник, смакующий предстоящий пойманный обед, нарочито медленно обвёл кончиком языка свои губы. Хибари старался смотреть в его хитрые глаза, но взгляд упорно стремился к влажному приоткрытому ротику. Мукуро, не разрывая зрительную борьбу, провокационно прикусил нижнюю губу, проверяя его выдержку на прочность и разжигая желание. В горле Кёи пересохло, а в паху приподнялось. Хибари не был травоядным или жертвой, он тоже был хищником, притом голодным. Голод рос в геометрической прогрессии и призывал заживо пожрать аппетитную плоть, без всяких сюсюканий и нежностей. — Загрызу, — всё же сглотнув, пригрозил Кёя. — Уже дважды лишил меня девственности, а всё туда же, ку-фу-фу. Какой ненасытный Ёжик. — Традиции, — как само собой разумеющееся безэмоционально бросил Хибари, но глаза выдавали его состояние. — После свадебного застолья естественно отбирать девственность добычи. — Ку-фу-фу. Выходит, мы, как порядочная пара, формально соблюли все правила. Думаю, я заслужил награду за свою непорочность и дисциплину. Мукуро, усмехаясь, забрался на супруга и тут же был притянут за галстук. Кёя примкнул к его рту, проникая языком в свои законные владения. Воспоминания о пережитых эмоциях и ощущениях быстро возбуждали тела. До спальни они явно не дойдут. Руки заметались по одежде, а сердцебиение учащалось. Звон разбившегося стекла совсем рядом привлёк внимание. Пара посмотрела в ту сторону и увидела осколки бокала. Можно было бы сказать "на счастье", если бы не ещё множество битой посуды, разбросанной по татами еде, сломанные сёдзи и всеобщий разгром. Столько счастья явно перебор. У хозяина дома от злости стиснуло челюсть, а на скулах заиграли желваки. — Мой дом. Убью, — выплюнул Хибари по словам. — Зато все ушли. Мы можем сейчас заняться интересными вещами, — томно прошептал Мукуро, покрывая поцелуями ключицы. — А потом нанести визит Вонголе и "отблагодарить". Кёя не мог вынести подобных разрушений в своём доме. Ему срочно нужно было отвлечься. — Прямо здесь и сейчас возьми меня. Иначе загрызу до смерти первым. Мукуро усмехнулся и вытащил анальную пробку. Просить его о подобном дважды не требовалось. Оставленная Луссурией включённая камера, хранящая и другие записи, стала забавным подарком на свадьбу.***
Хлопок, и Мукуро с Кёей снова потрясённо замерли. Они, ещё не успев осознать ситуацию, уставились друг на друга, выпучив глаза. Удивление пробило мутноватую пелену похоти, но убрать её полностью не смогло. Распухшие губы тесно прижимались, сплетённые языки замерли в слиянии, но не это слияние было самым страшным. В горле напрочь всё пересохло. И так румяный Мукуро, с мокрыми ресницами и поблескивающими влагой глазами, в уголках которых застали невинные слезинки, стремительно краснел то ли от злости, то ли от смущения, осознавая, в какой он заднице, точнее, кто в его заднице. Рты отстранились, но протянувшаяся обвисшей нитью слюна ещё отвратительно долгие две секунды продолжала их соединять. Зрительный контакт не разрывался. Реальность будто вывернули наизнанку, вышибли из врагов все силы и контроль, оставляя беспомощными рыбами на суше под палящим солнцем. Они даже моргнуть не могли, пялясь друг на друга. Им казалось, что прошла мучительная вечность, но в действительности пробежало только несколько секунд. Иллюзия, наложенная прежним Мукуро, исчезла, и избитый Кёя камнем рухнул на обнажённый торс врага, при падении не специально шевельнув бёдрами. Мукуро едва не издал стон, но вовремя его сдержал, до крови прикусив губу. Оба сердца стучали как бешеные. Дыхание не поддавалось контролю. Возбуждённый член Хибари всё ещё находился в анусе, загнанный до упора, и требовал разрядки, так же как и член Мукуро, зажатый в чужой руке. Острые чувства, ранее не испытываемые, прошибали весь организм. Любовники были на пороге оргазма. Для обоих это был первый поцелуй и уж тем более первый недо-секс. Мукуро вообще раньше о сексе никогда не думал, а теперь внезапно лишился девственности, не принимая в этом участия. Кёя хоть и задумывался о сексе, но планировал после совершеннолетия. Да и вообще сейчас было дело не в сексе, а в унизительной близости с врагом. Паника и отвращение накрыли Мукуро. Он с детства не терпел и обычные прикосновения к телу, не то что больше. После опытов в голове ярко отпечаталось, насколько они могут быть болезненны и смертоносны. Боязнь въелась в мозг. Даже Кену и Чикусе он не позволял дотронуться, хоть и знал, что они не причинят вреда. Только когда он играл роль или это было необходимо, он терпел чужие прикосновения. Потные тела плотно прижимались друг к другу, внутри и снаружи ощущалась невыносимая жара, будто кровь кипела, а кожа плавилась. Душный и горячий воздух обжигал лёгкие и не помогал прийти в себя. Мукуро резко задёргался, пытаясь оттолкнуть и сбросить с себя Хибари. От движения внутри у него перехватило дыхание и пробрала дрожь. — Уйди!.. Слезь с меня!.. Слезь! — закричал он хрипловатым, надрывным голосом, под эмоциями непроизвольно переходя на четвёртый путь и едва не достигая пятого. Кёя бы и сам с радостью слез, но практически не мог пошевелиться, учитывая травмы, а от нахождения в горячем узком проходе по телу разливалось трепещущее болезненное удовольствие, раздражающее разум, и требовательное желание потереться до предела напряжённой плотью об обхватывающие её склизкие стенки ануса. Когда Мукуро забрыкался под ним, извиваясь и ударяя руками, и расплёл скрещенные ноги, раздвигая их в стороны, у вечно ранее непробиваемого Хибари потемнело перед глазами, и он готов был кончить, но приложил всё самообладание, чтобы не поддаться и сохранить свою независимость и гордость. Невыполнимо сложно, практически невозможно, но Кёя, зажмурившись и стискивая зубы, справился. Оставалось аккуратно вытащить его мужское достоинство из неподобающего места, но вновь пинающийся Мукуро, рывками выталкивая из себя прочь инородное тело, всё портил своей импульсивностью и переходил все грани. Оба испытали ни с чем несравнимые чувства и, казалось, чуть не умерли. Но стойкое отвращение и сила воли помогли подавить оргазм. Мукуро скинул Кёю на пол и несколько раз сплюнул в сторону, желая избавиться от чужого вкуса во рту и забыть, что его всего обслюнявили и осквернили. Вытерев губы тыльной стороной ладони, он продолжил тяжело дышать. Его мелко трясло. Обрушивающиеся новые ощущения накрывали его и не давали забыть весь ужас ситуации. Он был не в состоянии встать, да и ноги бы точно подогнулись. Хибари тоже с отвращением сплюнул, но, в отличие от него, не паниковал, а пребывал в гневе. Непонятная дезориентация, сильная слабость и практически парализация, которые он испытал, по словам врага, из-за сакуры, сошли на нет, но тело ныло от боли, а сломанные кости и болезненное возбуждение в паху не давали подняться. Но сдаваться он не собирался. Член молил о прикосновении, но позорно было бы повестись на низменные желания тела, тем более перед врагом. В этом они с Мукуро были единодушны и терпели. Одежда Кёи валялась в разных местах, но убить можно и голым. До тонф можно было доползти, а потом собрать всю волю, подняться и загрызть до смерти врага. Кстати, враг так и продолжил лежать на диване, закрыв лицо рукой и так и не восстановив спокойное дыхание. Мукуро старался успокоиться. Откинуть эмоции, соединить воедино все факты и проанализировать, что случилось и как быть дальше. В помещении больше никого, кроме него и Хибари, не было, но не похоже, что это способность прямолинейного Главы дисциплинарного комитета, японского школьника из глубинки. Мукуро потёр шею, понимая, что собственный голос может подвести. Хотя вроде бы уже не должен. — Это твоих рук дело? — всё-таки спросил Мукуро, но, озвучив, он случайно вспомнил, на каких именно местах недавно были руки Кёи, и, стискивая зубы, посмотрел на красноречиво стоящую свою плоть между ног, его собственный член до сих пор величественно ждал ласки. — Ты покойник. Хибари дотянулся до одной тонфы и напрягся, чтобы подняться. — Это я загрызу тебя до смерти, — процедил он, еле стоя на ногах. Мукуро, заметив движение и рывком сев, тут же поморщился и едва не застонал от резкой боли в заднице и пояснице. И это не укрылось от глаз Кёи. — Тц, — предательски вылетело изо рта, но Мукуро тут же вернул лицу непроницаемость. — Короткая же у тебя память, Хибари Кёя. Не забыл, кто тут ползал передо мной на коленях. Хочешь повторить? В красном глазу появился иероглиф единицы, но Мукуро не спешил создавать сакуры. Хибари был сильно ранен, поэтому в любом случае не предоставлял угрозы. — Извращенец, — выплюнул Кёя, мельком глядя на чужое возбуждённое достоинство и осматривая множество свежих засосов по всему торсу. — Так вот о каком захвате тела ты говорил. Хоть засосы и не так выделялись на сильно пострадавшей коже, на своём теле Хибари их тоже заметил. Клейма. Будто он чья-то собственность. Но если бы их оставила какая-нибудь симпатичная девушка в порыве страсти, это ещё можно было стерпеть, но засосы от врага вещь позорная и непростительная. — Я не это имел в виду! — оскорбился Мукуро и создал себе иллюзорную одежду. — Я скорее удавлюсь, а лучше удавлю тебя, чем окольцуюсь. — Взаимно, — Мукуро негромко рассмеялся, хотя смешно ему совсем не было. — Ты проник в мою голову, желая сломать бредовым кошмаром, — уверенно заговорил Кёя, бесстрашно прожигая ненавистью гетерохромные глаза. Мукуро пытался вернуть себе непроницаемый надменный вид, но внутри кипело негодование и жажда расплаты. Скрестив пальцы у подбородка, он ответил прищуренным едким взглядом, будто всё у него под контролем. Хибари, кажется, купился. Он припомнил незнакомые ощущения в пятой точке, откинув неприятные мысли, из-за чего они взялись и для какой цели инородный предмет там может быть. Наверняка для унижения. Без задней мысли он выпалил всё как есть, не догадываясь, как впоследствии ему аукнется подобное признание. — Засунул какую-то хрень мне в задницу, так ещё наполнил мой дом травоядными и устроил погром. Нарушил все правила дисциплины, — вспомнив, в какой позе он оказался при возвращении, тише добавил: — И в это время развлекался с моим телом. Со стороны, скорее всего, так и выглядело. Лучший в мире иллюзионист, по совместительству опасный рецидивист, заманил школьника в заброшенное здание, одурманил, избил и изнасиловал. Никто бы не поверил, что коварный преступник тоже является жертвой и здесь совсем ни при чём. Невиновный Мукуро пребывал в бешенстве и хотел доказать, что он не похотливое животное. — Да с какой стати мне подставлять тебе свой зад? Ты, вообще, свою рожу в зеркале видел? Или считаешь себя сексуальным гигантом? — Мукуро кинул показательно жалостливые взгляд на всё ещё стоящий в боевой готовности член Кёи. — Ку-фу, размерчиком не вышел. На самом деле размер был нормальным, о чём постоянно напоминала поясница и пятая точка, отчего хотелось побольнее унизить. — Это так ты загрызаешь всех до смерти? Вон даже носишь постоянно с собой две крепкие палочки на всякий случай и тянешься к ним в любом состоянии. Очевидно, у тебя явно какие-то комплексы. Ку-фу-фу. Рассвирепевший Хибари рванул к дивану, но Мукуро, улыбаясь, снова создал под потолком иллюзию сакуры. Он был уверен, что Кёя моментально остановится, но тот смог приблизиться к дивану, замахиваясь тонфой. Мукуро оттолкнул его ногой, и ослабленный Хибари завалился на пол. Мукуро только сейчас обратил внимание, что, помимо расползающихся синяков, ссадин и ран от трезубца, на спине Кёи имеются свежие царапины от ногтей. Не трудно догадаться чьих. Мукуро вспомнил слух об уникальной базуке семьи Бовино, которая может на несколько минут поменять местами человека из настоящего времени на его будущую через десять лет версию. Подробностей Мукуро не знал и сомневался в достоверности информации. Но если предположить, что такое оружие существует, то в будущем могли создать и обратного действия. Также параллельные вселенные, другие миры нельзя было исключать. Человек, побывавший в аду и вернувшийся, склонен допускать на первый взгляд невероятные вещи. Вот только это было точно не его будущее, в этом Мукуро не сомневался. Он бы никогда не сдружился с мафией и не вступил с кем-то в брак, если бы не преследовал чёткую и стратегически важную цель. И хоть он считал тело всего лишь оболочкой, он бы никогда по своей воле не раздвинул бы ноги перед мафиози, да и вообще ни перед кем — он не какая-то там подстилка. Мукуро, морщась, поднялся с дивана. Вид обнажённого японца его не возбуждал, но и не отталкивал. В лаборатории Эстранео он привык видеть голые тела, порой изуродованные до такой степени, что человека в них было не узнать. Хибари попытался встать, но попытка провалилась в самом зародыше. Он лежал на животе, повёрнутый лицом к приближающемуся врагу. Мукуро наступил ногой на его поясницу, обрывая любую возможность подняться. Конец древка трезубца он приставил под подбородок поверженного. — А теперь слушай сюда, Хибари Кёя. Меня совершенно не интересуют низменные желания тела. Тело — это всего лишь оболочка для сознания; инструмент для достижения цели. Твоё тоже можно использовать, но не так, как ты себе нафантазировал. Мукуро надавил древком, показывая свою власть и заставляя смотреть только на себя. — Пошёл ты, — прошипел Хибари, не боясь смерти. Мукуро перенёс больше веса на ногу, стоящей на и без того пострадавшей спине Кёи, и тот крепко стиснул зубы, но продолжил строптиво убивать взглядом. — Этот мир уже изжил себя, покрывшись толщей грязи. Я хочу помочь ему очиститься. Если будешь послушным, сможешь прожить чуточку дольше и полюбоваться чистым и красивым морем крови. — Ты больной. — Не спорю. Однако люди по своей сути и есть опасная болезнь. Хибари не знал, чему верить, а чему нет. Но он знал точно, что перед ним психопат, которого он хочет загрызть до смерти любой ценой. Он засомневался, что всё произошедшее его рук дело. Такое ощущение, что они и правда переместились в чей-то сон или параллельную вселенную, а их тела заняли другие они. Вспомнился неподдельный шок и ужас в мокрых гетерохромных глазах, стремительно раскрасневшееся лицо и последующая паника. Миг возвращения детально запечатлелся в памяти обоих. Кёя до сих пор чувствовал во рту фантомный чужой вкус, а горячее тело помнило соприкасания, особенно как до одури жарко и тесно в Мукуро, что инстинктивно хотелось толкнуться и слиться сильнее. Он помнил шумное дыхание и часто вздымающуюся под ним грудную клетку. Мукуро был открыт и беспомощен. Увидеть высокомерного лицемера таким дорогого стоит. Вряд ли всё же это было игрой. Зачем ему это? Никто же не хочет показаться слабым перед врагом, когда победа уже определена и нет никакого смысла в притворстве. Хибари стало обидно, что он упустил такую хорошую возможность вгрызться в его глотку и разорвать на ошмётки, или свернуть шею с приятным хрустом. Кёе не забыть бешеный стук сердца врага и дыхание, словно проникающие под кожу и распаляющие странный отравляющий трепет внутри, сводящий с ума. Нечестно. Подло. Мерзко. Раздражение от незнакомых ощущений и подорванный контроль над собой жаждали навсегда оборвать чужой пульс, с исключительной жестокостью. Оба подростка с кровожадной маниакальностью уже тысячу раз прокрутили вариации пыток и как корчится в предсмертных конвульсиях другой. Глаза Хибари закатывались, и он никак не реагировал на упёршийся в гортань трезубец. — Оя-оя, тебе плохо? Хочешь попросить меня о помощи? — издевался Мукуро, но Кёя уже не улавливал смысл его слов. Нежные лепестки сакуры торжествующе кружились в воздухе и осыпались на юношей и рядом. Со стороны представало прекрасное зрелище, а вблизи, наверное, ещё чудеснее, но, увы, никто не смог его по достоинству оценить, думая о своём. В голове Хибари некстати пронеслось пожелание долгой совместной жизни от лже-Савады. Что это, вообще, был за бред со свадьбой? Там были знакомые лица, но выглядели они намного старше, будто он перенёсся в будущее другой вселенной. Тот Хибари, видимо, общительный, судя по присутствующему стаду, и на голову двинутый, раз связал свою жизнь с подобной безумной пиявкой. В своей жизни Кёя никогда бы не допустил такой глупости, но вряд ли уже удастся посмотреть хотя бы на завтрашний рассвет. Болезнь Сакура-кура и раны давали о себе знать. Сознание покидало Хибари, но он не жалел о своём выборе. Он умрёт не сломленным и не окольцованным. — Никогда, — прошептал Кёя, теряя последние силы, и отрубился. Мукуро принял это за ответ на свой вопрос, не догадываясь, что совместное будущее претило Хибари ещё сильнее, и он пообещал сам себе, что никогда этому не бывать. Он никогда не переступит через себя и не станет вести себя по-травоядному. Обмякшее тело едва подавало признаки жизни. Мукуро ткнул его щёку древком и, не получив реакции, убрал со спины ногу. Вся ситуация в целом вызывала отвращение. До сих пор у него болел пах, и начинало скручивать живот. Ноги держали обострённое до нельзя тело, но драться в таком состоянии не выйдет. Мукуро нужно было срочно подрочить и точно где-нибудь подальше от Хибари Кёи. Например, рядом с заброшкой в лесу, заодно прийти в себя на свежем воздухе. Тогда он и не предполагал о первой встрече там с будущим Боссом Вонголы. Мукуро, пнув ногой, перевернул бессознательного недруга на спину, всё же допуская малюсенькую вероятность, что они переместились на несколько лет вперёд. Одна только такая мысль не давала покоя. Что будущий он, в принципе, мог найти в этом японце? Его максимум можно использовать разве что как марионетку, расходный материал. Мукуро трезубцем царапнул по его скуле, провёл ниже, задержавшись кончиком сначала на шеи, а потом остановился прямо над сердцем. Грудь Хибари слабо вздымалась, а кожа всё больше пачкались в крови. Надави немного трезубцем — и остриё мгновенно прекратит мучения тела. Мукуро задумчиво оцарапал область сердца, скользнул взглядом ниже и сжал зубы, с отвращением смотря на всё ещё стоящий член. Боль в спине и ниже тут же дала о себе знать, а до сих пор непроходимая пульсация в заду, которую Мукуро упрямо игнорировал, словно разочарованно скулила, прося вновь заполнить пустоту. Впечатлительное тело иллюзиониста молило о внимание, но он, проклиная всё, изо всех сил старался снять возбуждение своим отвращением и первоклассным контролем, а не лаская себя. Нет, после того, что случилось, убить сейчас Хибари Кёю быстро — слишком милосердно. Мукуро против его воли возьмёт управление над телом и заставит страдать. А сейчас лучше выкинуть его с глаз куда-нибудь подальше, лучше замуровав в стене и заставив в отчаянии ждать своей участи. — Ты познаешь настоящий Ад при жизни и будешь молить о смерти, — тяжело проговорил Мукуро, мыском ботинка касаясь щеки японца, заставляя лежащую на боку голову повернуться к нему всем лицом. Взлохмаченные чёрные волосы, прилипшие к покрытой испариной и ссадинами коже; припухшая губа с подсыхающей кровью; два бордовых пятна на шее одинакового размера, явно не от пореза трезубца или удара. Дальше Мукуро не стал разглядывать. С какой стороны ни посмотри, а перед ним типичный японец, не красавец, но и не урод. Ничего особенного. Совершенно не привлекательный для Мукуро, который встречал куда более изысканные экземпляры разных полов. Хотя даже они не вызвали абсолютно никакого интереса и влечения — всего лишь красивые оболочки. Мукуро уж было окончательно отмёл вариант с перемещением в будущее этой вселенной, как в памяти всплыли пылающие раскалённой сталью глаза в паре сантиметрах от своих и жар тела. Тудум. Сердце внезапно встрепенулось в груди. Воспоминания близости ослепительной молнией пронеслись в голове. Мукуро широко распахнул глаза из-за обрушивающихся лавиной эмоций и ощущений. Вспышка высшего удовольствия, пробирающего до костей. Его коротнуло, сорвало все предохранители, превращая в сгусток взрывоопасной энергии, ярких сладостных эмоций, словно он и не человек вовсе. Это был всего лишь миг. Краткий миг, полный невероятной эйфории. Мукуро чуть не закричал, изливаясь белёсой жидкостью в иллюзорную одежду. Тело утратило силы, ноги подкосились, и он беспомощно осел на колени сбоку от бёдер валяющейся причины своего состояния. Дыхание и пульс скакали, мысли плыли в тумане. Разлившиеся истома и нега до безобразия размягчили тело. Гордость Мукуро ныла. Становилось настолько мерзко, что бесило абсолютно всё. Даже воздух, пропитавшийся похотью. Добивал вид перед глазами — раздвинутые чужие ноги и приподнятая между ними плоть. Мукуро истерично рассмеялся, понимая, что произошло. Ему резко захотелось со всей силы наступить на маячащий пах и раздавить, превратить в бесформенное кровавое месиво. Останавливало не отсутствие сил, а то, что бессознательный Кёя ничего не почувствует. Он должен страдать, он должен испытать большее унижение и боль. «Этот мир... Он даже не стоит того, чтобы его захватывать. Лучше уничтожить всё», — вновь заклинила разум навязчивая мысль, подталкивающая к собственному исчезновению. После случившегося Мукуро точно не может проиграть Саваде Тсунаёши. Он захватит его тело и уничтожит этот распущенный грязный мир. Мукуро ни за что не допустит такого будущего, где он сюсюкается с мафией и подставляет зад одному из них. Этому не бывать. Никогда. Он не сомневался в своём решении, совершенно не собираясь идти на компромисс с мафией. Он скорее умрёт, чем отступится. Проклятые сверх нормы чувствительные тела иллюзионистов! Они так сильно реагируют на всё и навсегда отпечатывают в памяти каждое яркое ощущение, сводя с ума. С детства количество ненависти Мукуро выросло до колоссальных масштабов, закупоривая возможность забыть, уйти от мести и жить. Он не знал, что тёмная пелена душащих чувств окрепла до такой степени, что порой оказывалась видна некоторым обладателям пламени неба, но никто не попытался растворить её, думая только о себе. В любом случае какое это имеет значение, когда в скором времени никого не останется? Только чистое и красивое море крови. Мукуро с трудом запер в глубине себя случившееся сегодня и сосредоточился на претворении в жизнь своего плана. Только холодный расчёт, плевать на всё остальное. Но как же это всё-таки трудно для его на самом деле впечатлительной и эмоциональной натуры... Так под завораживающими лепестками сакуры Хибари впервые преклонил перед кем-то колени, и зародилась история противоречивого и страстного романа Рокудо Мукуро и Хибари Кёи. Без лишних разговоров и прилюдий. Жестоко. Незабываемо. Безумно. Неповторимо. Фантастически. По своему романтично и горячо, как и всё в их отношениях. Никогда, чёрт побери, не говорите никогда...***
Будущее... Придя в себя после сексуального марафона, Мукуро не мог отвести взгляда от своего спящего Ёжика — тот слишком прекрасен. Забавно тормошить его колючки действиями и словами, но ещё приятнее ласкать доверительно открытое пушистое пузико. Мукуро несказанно льстило, что только ему позволены такие почести. Для других Хибари всегда холоден и неприступен, закрытый и опасный хищник. Никто, кроме Мукуро, не мог к нему прикоснуться, по крайней мере уйдя целым и невредимым. Мукуро, приблизившись вплотную, невесомо поцеловал Кёю в губы. Силы совершенно отсутствовали, но приятное удовлетворение, растёкшееся по телу, заставляло чувствовать себя по-настоящему счастливым. Жизнь казалась удивительно прекрасной. Теперь такое приятное времяпровождение семейная пара позволяла себе в любой момент, живя вместе. Хотя их и раньше ничего не останавливало. Оба хищника уже научились брать от жизни всё и оберегать самое ценное — друг друга. Мукуро безмятежно засыпал, вдыхая родной аромат и ощущая размеренно вздымающуюся грудь в своих объятьях. Он даже представлять не хотел, что было бы, если бы он при встрече убил своего незаменимого и горячо любимого Ёжика. Они сладко уснули на твёрдом татами абсолютно голыми. Какая разница как и где, если рядом любимый супруг? Даже на холодном бетоне будет тепло и уютно, если они вместе. И весь мир подождёт... _________ Примечание автора о вставке в канонные события. Тсуна во время боя своим пламенем что-то явно сделал. В аниме это не совсем объяснено, но он вроде как помог очиститься Мукуро, притом как-то связал с собой. В дальнейшем Мукуро сильно изменился, а Тсуна смог увидеть его воспоминания, когда тот неудачно сбегал из тюрьмы и вместо того, чтобы удирать со всех ног от Вендиче, позволил уйти товарищам, а сам остался, обрекая себя на пожизненное заточение. Мукуро явно бы не стал ему это сам показывать, сохраняя свой образ безжалостного злодея. А также очевидно, что у Мукуро появился к Кёе интерес, когда он подчинил его тело себе, но не смог им воспользоваться из-за повреждений. А перед битвой за кольца ещё и зачем-то просто прошёл мимо, не выдавая себя. Предположим, чтобы увидеть его вблизи или проверяя. К тому моменту Мукуро наверняка всё взвесил, отложил идею уничтожения мира и решил понаблюдать за развитием событий. Так что данный фанфик вполне вписывается в не показанный отрезок времени и их дальнейший особый интерес друг к другу. Вы согласны?