Hear me

      Стилински некрасиво открывает рот и делает шаг назад, когда в приёмной ветеринара видит парня с собакой, с которым сталкивался ранее. Ничего необычного, просто владелец пришёл на осмотр, но Стайлз чувствует эфемерный запах крови и мяса, и его начинает мутить.       В приёмной пока никого, поэтому он сглатывает, но всё-таки подходит ближе.       Парень улыбается – открыто и немного насмешливо, так, что становится видно два ряда острых зубов. - Я слышу, как бьётся твоё сердце. Не бойся, мы здесь не по твою душу, - говорит он. – Меня зовут Рэй, и мы не собираемся здесь охотиться. - Ага, - как болванчик кивает Стайлз. – Раз ты уже догадался, кто я, хочу познакомиться поближе. С вами обоими, ребятки. И я клянусь, что поджарю ваши задницы сразу, как только в городе будет совершено новое убийство, и нашпингую их аконитом. Сейчас мой… мой альфа хочет с вами встретиться.       Рэй шагает к нему, наклоняется прямо к лицу, и друид видит, как слегка прикрываются чужие глаза – его нагло обнюхивали. - Чувак, какого чёрта! – шипит он. – Я не планирую становиться твоим бифштексом, так что отвали, блять, нахрен. Считай, что я посредник и просто назови мне время и место. - Пускай твой альфа приходит сегодня на школьный стадион. К шести.       Стайлз кивает и просачивается в сторону кабинета, когда сзади его догоняет голос: - Сомневаюсь, что ты простой посредник. Кстати, пахнешь просто ошеломительно.       Стилински нервно подпрыгивает и залетает в спасительный кабинет.       День проходит практически незаметно, но сегодня всё валится из рук: он не смог определить настойку из беладонны, расколотил две мензурки и рассыпал рябиновый порошок. Дитон стоически терпел, лишь однажды скептически повёл бровью, когда Стайлз в очередной раз вписался в стол. - Думаю, нам стоит закончить. Боюсь, мой кабинет не переживёт твоей активности. Ступай домой и отдыхай, договорились? Можешь прочитать трактат о связи с Неметоном, он может оказаться полезным в твоих условиях. - Хорошо, доктор Дитон. Спасибо! Постараюсь во что-нибудь не вляпаться по пути.       Впрочем, Стайлз знает, что он солгал – руна на правой лопатке неприятно чешется. В своё время, когда он только обучался рунам, он накарябал на себе знак как символ того, чего он старался избегать. Сейчас лгать было неприятно – кожа зудела и горела огнём, но период действия был ограниченным. По его подсчётам, руна окончательно исчезнет через пару месяцев, и обновлять он её точно не будет. Не для его жизни такая роскошь.       Он снимает со стенда ключи, переворачивает табличку на «Закрыто» и покидает здание. Ноги гудят от напряжения, слишком уж долго он носился со всеми склянками.       Шаг, другой, третий - и он чувствует неладное. Звуки постепенно стихают, очертания парковки смазываются, и вот он уже стоит напротив Неметона. Тот, серый, мёртвый, не спешит его встречать. - Какого хрена? - шепчет Стилински. - Ëбаный боже, неужели хотя бы один день не может пройти нормально?       Он обходит пень по кругу, но терять нечего - садится на него, задницей чувствуя испускаемый холод.       Под рукой нет ничего, Стайлз даже руну нацарапать не может. Он пытается: сдирая ногти в кровь, выводит руну Старшего футарка - Райдо, путешествие. Но пейзаж остаётся неизменен. Паника медленно, но верно наполняет тело, и Стайлз в порыве злости бьёт кулаком по пню. - Чёртова деревяшка, да отпусти же меня! Я не могу, не могу здесь быть сейчас. Мне нужно к Альфе, к Дереку. Я и о твоей заднице пекусь, между прочим!       Лес отвечает загадочной тишиной, и Стилински невольно всхлипывает. Нос замёрз напрочь, постепенно становится всё холоднее, и он чувствует непреодолимое желание вздремнуть.       Мысли текут плавно, неторопливо - Стайлз прикрывает глаза, отдаваясь воспоминаниям. Когда-то давно, кажется, в прошлой жизни, он уже сидел на этом пне, играя в Го.       Тогда Скотт пришёл за ним, разыскал и разнюхал, и помог выбраться. Стилински хватается за эту мысль, как за спасательный круг, и отчаянно воет.       Ждёт пять минут.       Десять.       Пятнадцать, но ничего не происходит.       Он кричит, срывая связки, снова и снова, пока с губ не срывается дрожащее: «Питер...».       Он слышит отдалённый голос, полный недоумения и страха, и вырубается, больно приложившись о дерево.       Боль приходит постепенно: всё тело ломит, он чувствует обжигающе горячую воду и тут же пытается встать, но жёсткая рука укладывает его обратно. - Шш, подожди. Вода еле тёплая, я понимаю, что неприятно, но нужно потерпеть.       Голос старшего Хейла уже не пугает, а иррационально успокаивает. Стайлз прикрывает глаза, отдаваясь во власть грубоватых рук, чувствует, как тело постепенно расслабляется. - Почему... Как ты меня нашёл? - Сам не знаю. Ты позвал - я пришёл. Кажется, именно так и должно быть, - спокойно отвечает Питер. - Не засыпай, я сделаю воду погорячее, а потом отправишься в кровать.       Стайлз согласно угукает, не в силах ответить хоть что-то. Мысли, вялые, но назойливые, по-прежнему бьются о черепную коробку. Почему не пришёл Скотт? Как Питер нашёл его? Почему он вообще провалился к Неметону?       Когда он приходит в себя снова, то обнаруживает, что лежит на огромной кровати, прикрытый толстым ватным одеялом. Питера поблизости нет, но Стайлз уверен: это его квартира.       С кряхтением он поднимается, босые ноги тут же простреливает холодом. Стайлз едва слышно шипит и шагает к двери - туда, откуда пробивается полоска света. Входя в гостиную, он видит огромный диван и такую же большую плазму напротив. Вдоль стен тянутся длинные стеллажи, от пола до потолка забитые различными книгами.       Из-за угла выглядывает Питер, и Стилински замирает: таким домашним оборотня, пожалуй, никто не видел. Он смотрит и всë подмечает: растрепанные волосы, усталый взгляд; футболка обтягивает внушительный торс, а спортивные штаны, напротив, висят мешком. Стайлзу тут же становится неловко, хотя Питер разглядывает его не менее пристально. - Лапушка, я рад, что настолько тебе симпатичен. Садись на диван - там тепло, кофе и пасту принесу позже. - Я пропустил момент, когда наши отношения достигли этой точки. Просветишь? - Без проблем. Например, тогда, когда я сидел дома, и меня вдруг выдернуло на печально известную поляну. Или тогда, когда тащил твою тушку к своей машине. Ещё есть момент, когда я тебя мыл. Какой из вариантов тебя устраивает?       Стайлз растерянно молчит, но тут же спохватывается - на нём боксëры и чужая майка, лямка которой так и норовит сползти с худого плеча. В голове он уже орëт благим матом, но вслух произносит только задушенное: - Штанами поделишься?       Питер открыто улыбается, пожалуй, впервые за своё время, и делает шаг к комоду.       Спустя недолгое время в руки к Стайлзу прилетают шорты, и он тут же спешит их натянуть, путаясь в собственных конечностях. Всё это время Питер, прислонившись к косяку, с наслаждением разглядывал его. - Есть ещё что-то, что я пропустил? Ну, не знаю там, солнце упало на землю, Скотт поумнел, а Дерек стал душкой? – шутит он, но в голосе сквозит бесконечная усталость. Он зябко ёжится, всё-таки опускаясь на диван. Смотреть на Питера снизу вверх было уже привычно. - Я узнал, что ты носишь трусы с Бэтманом, - ехидничает оборотень, и Стилински тут же краснеет. – Если серьёзно, то Дерек всё-таки встретился с нашими гостями. Он не отчитывается, но встреча, кажется, прошла неплохо.       Стайлз тут же подпрыгивает – чёрт, ведь ночь уже! Как они встретились? Почему отец не звонил? - Питер, не видел мой телефон? Сколько сейчас времени вообще? - Третий час, - охотно отвечает Хейл. – Не волнуйся, я отправил смс с твоего телефона – шериф думает, что сегодня ты остался у Дерека. - Отлично, просто отлично. Мало того, что ты притащил меня к себе, ты ещё и телефон мой взломал, хакер недоделанный, - бубнит мальчишка, но злости нет. Тело бьёт мелкая дрожь - то ли на фоне пережитого стресса, то ли он действительно умудрился простыть. Впрочем, немудрено.       Питер не отвечает, лишь хмыкает и вновь скрывается на кухне, долго гремит чашками и шумит водой. За это время Стайлз успевает снова задремать и просыпается лишь тогда, когда слышит чужие мягкие шаги.       Питер приносит пасту и они едят в умиротворëнном молчании. Но всему когда-то приходит конец. - Итак, - начинает вервольф. - Рассказывай по порядку: что случилось и как ты вытянул меня?       Стайлз прилежно отвечает, опуская самые мелочи, и когда нить событий касается его попыток выбраться, Стилински видит, как хмурится Питер. - В общем-то, это всё, - произносит он. - Я ничего не делал. Пытался, но выбраться не смог, даже руны не помогли.       Стайлз едва заметно морщится - пальцы снова начали болеть. Фантомный холод будто вновь прошёлся по венам и он одичало вздрогнул. На душе было пусто: не хотелось ничего, лишь забыться спасительным сном. Глотка горела от долгого крика, пальцы раздражающе пульсировали - под ногтями кое-где запеклась кровь и Стилински тут же принялся её вычищать. - Я поговорю с Аланом. Так быть не должно, даже учитывая наш запущенный случай.       Верфольф задумывается, ощущая фоном беспокойство и тревогу мальчишки. Он чувствует запах пота и крови и волк задушенно скулит, желая успокоить пару. Питер привычно шикает: нельзя. Не моё. Всё, что он может - накрыть чужую ладонь своей, выкачивая отстатки боли. Наверное, не стоило так расслабляться. Волк, почуявший свободу, просится наружу.       Питер придвигается ближе, пропуская мимо ушей частящий пульс мальчишки и кислый аромат страха. Бледная ладонь, усыпанная родинками, смотрится в его руке непривычно, но правильно. Чужие пальцы судорожно дёргаются, и до того, как Стайлз успевает выдернуть руку, Хейл-таки коротко лижет чужие пальцы, стирая кровь, залечивая ссадины.       Стилински тут же закашливается на вдохе, все-таки отбирая ладонь. - Ты... Я хочу... Боже, Питер. Просто дай мне антисептик, - голос даёт петуха, а сам Стайлз сконфуженно замолкает. Непривычные ощущения бьют прямо по нервам, скапливаясь тёплым комком в животе. Отголосок возбуждения настолько эфемерный, что они оба предпочитают игнорировать его. - Я оборотень, Стайлз, - как умалишенному, говорит Питер. - У меня и аптечки-то нет. Либо так, либо никак.       Питер не улыбается и не ехидничает привычно. Смотрит понимающе и молчит, не желая давить на своего человека. Он мог бы настоять и взять нужное силой, но не здесь, не сейчас и уж точно не со Стайлзом. Мальчишкой, от которого всегда пахнет молоком и неприятностями. И угораздило же его.       Стилински, пусть и нерешительно, вновь протягивает ладони - сердце сбоит, гулко бьётся где-то под рëбрами, и Стайлзу мучительно стыдно, что мужчина слышит и видит, как он переживает.       Хейл берёт протянутые ладони в свои, грубые и горячие, и поочерёдно подносит пальцы к губам, не мигая, не прерывая зрительного контакта. Волк внутри удовлетворенно рычит, чуть ли не виляет хвостом от удовольствия - ему доверились.       Когда горячий язык касается указательного пальца, Стайлз едва слышно шепчет: - Н-не...       Но оборотень уже не слушает. Вновь касается губ чужими пальцами, вылизывает, довольно морщась. Мучительный стыд разливается по комнате, как туман, и Стайлз затихает, переживая долгие минуты «лечения».       Когда Питер заканчивает, Стилински молча поднимается с дивана и идёт в уже знакомую комнату. Событий было так много, что голова гудит. Сердце по-прежнему отбивает чечетку, и он решает, что лучший советник в этой ситуации - здоровый пятичасовой сон.