coffee break

Когда Бакуго сказали, что им всем вместе нужно будет ехать на фестиваль, он даже не думал о том, что нужно будет вставать в грёбанных пять утра и тащиться за город. Потому что предупредили его об этом только вчера ночью, и то смс-кой, будто нельзя было сказать заранее. Поэтому Кацуки сейчас сидит в такси и клюёт носом. Вся ночь прошла в раздумьях о просьбе Деку и примерных набросках рекламы, которая могла бы подойти. Разочаровывать Изуку снова совсем не хочется, как и стать в его глазах халтурщиком. Блондин плюхается лицом в рюкзак, располагающийся у него на коленях, и вымученно вздыхает, снова поднимаясь под сочувствующий взгляд сидящего рядом Каминари. Он слегка улыбается, понимает. Сам вчера задержался на репетиции, подбадривая подругу, когда у неё что-то не получалось. За окном сменяются пейзажи от высотных зданий до трассы, а позже и лесополосы. Небо всё ещё темное, светлеть начнёт минут через тридцать, когда они только будут подъезжать к нужному месту. Парень сонно смотрит в зеркало заднего вида, отмечая, что водитель тоже не в лучшем состоянии, но решает не обращать на это внимание и позволяет себе снова ненадолго задремать. Рюкзак под головой слишком мягкий. Просыпается Бакуго только тогда, когда первые солнечные лучи освещают его лицо мягким светом. Он открывает глаза и смотрит в окно, пока пелена сна не успела сойти. Ряд деревьев сменяется на чистое поле со стриженым газоном, а к нему от главной трассы ведут несколько дорожек. Пока Каминари рассказывает водителю, где нужно остановиться, Кацуки на телефон приходит уведомление. Мидория предупреждает их, что они на месте. И как раз когда такси останавливается, Кацуки видит чёрную иномарку. Тодороки выходит со стороны водительского места, Урарака с Мидорией за ним. Все трое в приподнятом настроении. Даже в сонном состоянии, через тонированное стекло такси Бакуго может видеть их счастливые улыбки. Разве что Тодороки улыбается одними уголками губ. Как только они оплачивают поездку и выбираются из авто, светлая кожа мгновенно покрывается мурашками из-за прохладного ветра. Рубашку обдувает порывом, она слегка задирается. Подходить к ним совсем не хочется, как и вспоминать, что обещал себе сделать буквально вчера, но Каминари тянет его за рукав и тащит навстречу Мидории. Пока все здороваются, Кацуки поднимает голову к небу. Оно ещё розовое, где-то паляще–красное, а звёзды не успели сойти с него, их еле видно. — Привет. Кацуки дёргается от неожиданности, но тут же берет себя в руки, оборачиваясь к знакомому голосу. Смотреть на Мидорию теперь невыносимо, особенно сейчас, когда рассветное солнце будто нарочито подчеркивает его черты лица, к которым Бакуго уже так сильно привык. Он только кивает, не сказав ни слова. Огромный по своим масштабам аэродром всё ещё пуст, только небольшие сооружения под общепиты расположены по его периметру и только одна чужая машина на парковке, которую Кацуки замечает позже. От неё к ним быстро шагают два человека – парень и девушка. Мидория, только что стоявший рядом, резко разворачивается к ним. — Здравствуйте, Яойорозу–сан, Иида–сан, – он еле заметно кивает на ответное приветствие. — Можно просто Яомомо, ты же знаешь, не люблю формальности. – Девушка замахала руками в сторону, в одной из которых была планшетка для документов. Её чёрные волосы были завязаны в тугой конский хвост, и только чёлка обрамляла её лицо с левой стороны. — Несмотря на то, что мы друзья, ты продолжаешь вести себя так официально, Мидория. – Парень же намного серьёзнее. Носит очки и странно размахивает руками, хотя его глупые движения выглядят забавно. Мидория же виновато улыбается на эти слова. Деловой стиль говорит о их значимости на этом мероприятии. «Организатор», – читает Кацуки на бейджике каждого, пока их приветствуют остальные сотрудники кофейни. — Что ж, раз вы уже приехали, не вижу смысла тянуть, – говорит Яомомо, на автомате протягивая руку. — Давайте документы, мы сразу выдадим вам пропуска. — Да, конечно, – Изуку обращается к стоявшему позади Денки. — Каминари-кун, тащи сюда папку. Но в ответ — молчание, блондин лишь хлопает глазами. — Каминари? – Переспрашивает Мидория, будто что-то должно измениться. — Мидория–сан, тут такое дело... Документов нет. Я их забыл. На Денки обращаются удивлённые взгляды всех присутствующих, от них становится не по себе. — В смысле забыл? – В шоке спрашивает Деку. — Я же попросил забрать из–под стойки. — Я не знаю, где они, – пожимает плечами Каминари, – но в полке под стойкой их не было, это я помню точно. Видел, когда забирал оттуда ключи. — Где же я мог их оставить... – Бормочет под нос Изуку, уже в привычном, свойственном ему жесте подпирая подбородок рукой. — Мы выходили последними, я помню, где ты их оставил. Могу съездить обратно за ними. – Бакуго вмешивается в разговор, кивая в сторону машины на стоянке. Он знает: Тодороки едва ли пустит его за руль своей машины. Даже если пустит, то случись что, блондин не сможет оплатить стоимость машины, даже если будет вкалывать на трёх работах и получит премию. — У тебя есть права? – С надеждой в голосе спрашивает Мидория. — На байк только. — А где же... байк? – Брюнет оглядывается по сторонам, но так ничего и не находит. — Его нет. Я сдал на права и устроился сюда, чтобы накопить на хорошую модель. – Бакуго стыдливо отводит взгляд вниз, лишь бы не встречаться им с изумрудами напротив. — Вот как, – неожиданно говорит Яойорозу. — Вы можете съездить за ними, если успеете вернуться к моменту регистрации. — Тодороки-кун, сможете съездить за ними? Мы с остальными подождём здесь. – Изуку выглядит нервным и дёрганным сейчас, несмотря на недавнюю лёгкость. — Да, конечно, – отвечает Шото, доставая ключи из кармана и кивая Бакуго на машину, — без проблем. Брюнет тихо благодарит парня и возвращается к своим делам. Кацуки без предупреждения садится на переднее сидение, игнорируя настороженный взгляд Шото. Машина Тодороки изнутри выглядит очень дорого, и сидеть в ней довольно комфортно. Он без промедления заводит машину и сразу включает кондиционер, срываясь с места и резко разворачиваясь. Водит Тодороки быстро, повезло, что трасса абсолютно пустая. От скорости захватывает дыхание, блондин не помнит, когда в последний раз испытывал такой адреналин. Он мечтает о том, что однажды испытает это чувство на своём будущем двухколёсном друге. Мозг подкидывает картинки Изуку, сидящего прямо за ним и держащего его за талию, прижимаясь, пока он развивает скорость на байке. Бакуго тихо вздыхает. Если бы он мог. — Почему Деку сам не забрал документы? – Спрашивает Кацуки, пока у него есть повод заговорить с половинчатым. Не то чтобы ему хотелось с ним наладить отношения, но он может рассказать про Изуку много нового. Что-то, о чем Бакуго не знал, и это желание пробудило в нём некий азарт. — Он ночевал не дома, сразу приехал сюда, – холодно, но чётко отвечает гетерохром. Значит, он всё-таки ночевал с Ураракой. Это становится ясно только сейчас, хотя вопрос должен был возникнуть ещё тогда, когда они вышли из машины втроём. Скорее всего, они с круглолицей были вместе, а Тодороки сегодня подбросил их. — Почему ты работаешь в кофейне? — О чём ты? – Напряжённо отвечает вопросом на вопрос Тодороки. — Дорогущая машина самой новой модели, – усмехается Кацуки. — Разве можно накопить на такую, работая за стойкой? Шото молчит: то ли не знает, что ответить, то ли просто не хочет. — Или это заслуга твоего богатенького папочки? Тодороки Энджи, так ведь? – Продолжает парень, чувствуя, что идёт по чёрному направлению. — Замолчи, – голос Шото только слегка дрогнул. — Ты ничего не знаешь. — Так расскажи мне, – Кацуки говорит это слишком легко, даже непринуждённо. Он понимает, что попал в точку, когда видит проступающие через кожу жилки. Маска Тодороки трескается, и Бакуго нравится наблюдать за этим. Он чувствует силу в своих руках, азарт в своей голове. — Мои отношения с отцом – это только моё дело. И считать чужие деньги неприлично, к слову. — Не знаю такого слова. — Оно и видно. Шото вновь увеличивает скорость — от злости или от того, что заметил приближение к нужному месту. Осталось дело за малым. Быстро захватив нужную папку, Бакуго возвращается в машину. Весь обратный путь они проезжают в напряжённой тишине, не сказав ни слова. На регистрацию они благополучно успевают, и даже одни из первых. Им выдают пропуски и бейджи, а Мидория раздаёт работникам летнюю рабочую форму – именные футболки-поло белого цвета и лёгкие фартуки. Солнце начинает сильно печь уже к тому времени, как подъезжает грузовик с оборудованием. Изуку переговаривается с водителем, расписывается на листке и кротко благодарит, после чего нужные вещи выгружают в специально отведённое место в виде деревянной платформы и рамы для выдачи заказов. — Во сколько начинается сам фестиваль? – Спрашивает Кацуки. — В три часа дня, – безмятежно отвечает Изуку. — В смысле? – Ошарашено смотрит Бакуго, качнувшись в сторону, — Тогда какого хрена мы припёрлись сюда в такую рань?! – Уже раздражённо спрашивает он. — Очевидно, чтобы пройти регистрацию и успеть подготовиться к наплыву посетителей. Я заказал все нужные заготовки, но всё равно нужно всё разогреть. – Пожимает плечами Мидория. Кацуки громко вздыхает. — Ребята, за работу, – уже громче говорит Деку, чтобы услышали все работники.

***

Ближе к четырём часам дня, когда температура спала, посетителей стало намного больше. Фейерверки от разных команд должны были начаться часов в шесть вечера, если Кацуки не ошибается. Он не помнит точное время. Сейчас Урарака раздаёт прохладные напитки из холодильника, а Каминари подключает светящуюся вывеску. Тодороки, Мидория и сам Бакуго занимаются заказами, стараясь делать их как можно быстрее, не теряя качество, чтобы угодить всем гостям. Людей около их точки становится меньше, отчего будто легче дышать. Среди раздельных компаний Кацуки различает чёрную макушку, направляющуюся к ним. Молится, чтобы ему это лишь привиделось. — Давно не виделись, Кацуки, – протягивает Шиндо, облокачиваясь об стойку. — Как настроение? — Было хорошее, пока тебя не увидел. – Кацуки невольно привлекает внимание стоящего рядом Мидории и Тодороки. Последний занят посетителями и лишь краем глаза посматривает на происходящее. — Каччан, ты чего клиентам грубишь? – Шепчет Изуку и пихает его локтем. Кацуки передёргивает. Мидория знает, что они с Шиндо переспали. Он думает, что они встречаются. Кацуки не знает, что брюнет тогда сказал Изуку, — мало ли что он может выдумать, лишь бы позлить его. Но есть одно «но», и оно проще, чем дважды два. Шиндо что-то знает, хочет вывести его на эмоции. — Какой же ты грубый. – Йо наиграно обижается и закатывает глаза. — Совсем меня не любит, Мидория–сан, – обращается он уже к Изуку. — Свали уже отсюда, – цедит сквозь зубы Кацуки. — Извините за причинённые неудобства, – Мидория слега кланяется, и Бакуго распахивает в удивлении глаза. Он это сейчас серьезно? — Такого больше не повторится. — А ты милашка, – улыбается Шиндо. — Я теперь вижу, что он в тебе нашёл. – Йо заправляет выпавшую на лицо прядь Изуку обратно за ухо, но тот уходит от прикосновения, отшатывается назад с растерянным и смущенным выражением лица. — Что, простите?.. – Неуверенно спрашивает Деку, но вопрос остаётся без ответа. — Сделай-ка мне один латте, пожалуйста, – проигнорировав слова брюнета, он подмигивает ему. Кацуки не успевает возмутиться, как Мидория тут же начинает выполнять заказ, даже не отреагировав на лукавство ничем, кроме лёгкого смущения. Вот же идиот. Бакуго и Шиндо переглядываются, пока Изуку занят делом и не имеет возможности видеть обоих сразу. Шиндо смотрит на него с вызовом и противной ухмылочкой, а Кацуки поскорее хочет стереть её с наглой рожи. Или выбить. Блондин проводит большим пальцем по шее в угрожающем жесте, на что Йо только отводит взгляд и улыбается чуть шире. Лишь бы не устроить драку. — Ваш заказ. Кацуки видит, как Шиндо забирает стаканчик, нарочно прикасаясь к руке Изуку, и ему ещё сильнее хочется ударить его. — Спасибо. Йо просто уходит. Разворачивается и идёт в сторону сектора развлечений, где располагается тир и другие незамысловатые игры. Что это было? Он встречается взглядом с Шото, в котором читается укор, мол: «Мидория опять за тебя отчитывается, балда». В один момент все поворачиваются к сцене, звонкий голос из микрофона режет монотонный гул толпы в количестве шестидесяти тысяч человек. — Раз, два, – он щёлкает пальцем по прибору. — Итак, народ, меня зовут Ямада, но вы можете звать меня просто Мик. Приветствуем всех вас на крупнейшем ежегодном фестивале фейерверков Токио. Раздаются одобряющие крики толпы, Кацуки неприятно морщится от громких голосов, неприятных для ушей. — В этом году мы решили не только развлечь вас шоу, но и позвать музыкантов и устроить самый настоящий концерт. Дальше Бакуго ведущего не слушает, слышит только громкую музыку и первые залпы огней над небом, взрывающихся красками в такт песням. Всё больше и больше людей подходят за заказами, а значит отвлекаться времени нет. — Опа, какие люди, а мы вас наконец нашли. Кацуки оборачивается и видит своего лучшего друга, улыбающегося во все тридцать два острых зуба. На этот раз встреча приятная, хоть и ожидаемая. Сразу же за ним подходят Ашидо и Серо, причём первая берёт за руку Киришиму. — Я смотрю, ты не такая уж и непробиваемая, – усмехается Бакуго. — Есть такое, просто Кири очень настойчивый, – тянет Мина, устраивая свою голову на его плече. Серо, как одинокий друг, тихо вздыхает и закатывает глаза на эту сцену. — А ты как? – Спрашивает девушка шёпотом, наклоняясь к нему ближе, чтобы никто больше не услышал. — Ещё не уломал своего принца? – По её лицу заметно, что она шутит. Что-то никогда не меняется. — Я хочу пойти в тир, раз есть возможность, но раз ты сегодня на рабочем месте, не откажешь нам в стаканчике кофе? Кацуки вздыхает, но отказать не смеет. Делает четыре стаканчика и отходит с друзьями за навес, пока остальные работники справляются без него. Ему жизненно необходим перерыв на кофе и несколько минут общения с друзьями. *** Люди начинают потихоньку собираться по домам, когда последний номер заканчивается, а музыканты истрачивают запас песен на сегодня. Всё самое зрелищное будет на втором дне фестиваля, когда будет финальное противостояние между командами, и они покажут свои лучшие номера, стараясь изо всех сил. Кацуки смотрит на уставших ребят, которые выдыхают с облегчением. Киришима, Ашидо и Серо ушли уже после третьего номера, обещая прийти и завтра. Долги по учёбе не щадят никого. — Хорошо постарались сегодня, горжусь вами, – немного печально вздыхает Изуку. Ему в ответ — только короткое «угу» и лучезарные улыбки всех, кроме Бакуго. Он смотрит на Мидорию, вспоминая сегодняшний инцидент с Шиндо. Он так откровенно подкатывал к Деку потому, что хотел позлить его, или же тот ему действительно приглянулся? Блондин надеется на первый вариант. Изуку красивый, даже очень. Желающих быть с ним наверняка много. Только все эти люди не знают, что он занят. Можно только посочувствовать. Он обещал себе и Киришиме, что признается ему, какими бы ни были последствия. Урарака его точно придушит. Но говорить это Мидории в лицо стыдно, даже если Кацуки думал, что ему будет легко это сделать. — Эй, Деку. – и Изуку оборачивается, сразу же тепло улыбаясь. Бакуго смотрит на него. На его мягкие черты и не может вытянуть из себя хотя бы одного слова. Они всё застряли где-то в глотке, не давая продохнуть. Может ли что-то испортить настроение Деку? Сейчас проверим. Бакуго ведёт головой в сторону, взглядом цепляясь за нужное место — тогда в его голове появляется идея. Он окидывает взглядом аэродром: где-то ещё горят огни палаток и развлекательных точек, светящихся шаров и последние лампы сцены, которые ещё не успели выключить. Становится холодно. Блондин выходит из-за стойки и бежит по сухой траве под недоумевающие взгляды. Оно совсем недалеко, но ещё немного, и Кацуки может опоздать. Идея совершенно бредовая и безбашенная, но он просто не может признаться ему, смотря прямо в зелёные глаза, один на один. Он боится реакции Деку. Сегодняшний конфуз стал последней каплей для Бакуго. Терпение лопнуло. Сейчас или никогда. Он поднимается по небольшой лесенке, ступая на высокую платформу. На сцене совершенно нет людей, даже организаторов — они все занимаются сборами. Колонки ещё на месте и подключены, как и один единственный оставшийся микрофон. Кацуки шагает вперёд. — Кхм, – прокашливается парень, проверяя, работает ли оборудование, — я обращаюсь к одному человеку, присутствующему здесь. Я знаю, ты слышишь, – людей осталось ещё много, они все разом обратили внимание на стоящего на сцене Кацуки. Он знает, что на него сейчас смотрит Деку, Урарака, Тодороки, Каминари, организаторы, вся охрана и ещё пара десятков тысяч оставшихся человек. Слова превращаются в ком в горле, от этого оно начинает неприятно саднить, а голос вибрирует, слова совсем нечёткие. — Я хочу сказать, что ты самый лучший человек из всех, кого я знаю. Я никогда прежде не встречал подобных людей, к которым меня тянуло так сильно, – Кацуки не теряет уверенности в своих словах даже под пристальными взглядами знакомых и не очень людей. — Я никогда не говорил тебе об этом, но иногда мне хотелось крепко обнять тебя и никогда никому больше не отдавать. Голос Бакуго дрожит, руки без остановки потеют от мысли, что он собирается сейчас сказать. Парень делает глубокий вдох и продолжает. — Но я понимаю, что это невозможно. У нас нет ни общего прошлого, ни придуманного мною будущего. Ты жестокий, знаешь? Дал мне пустую надежду, теперь я обязан оставить её и подписать как: «Не сбылось». Бакуго видит, как с другого конца аэродрома к нему идут два сотрудника охраны. Расстояние большое, он успеет. Земля почти уходит из-под ног. — Если бы это было возможно, то клянусь, я любил бы тебя всю жизнь, но ты выбрал её, – голос срывается, будто он заплачет сейчас. Это всё от нервов, честно, — Слышишь меня?! Я люблю тебя, чёртов Деку! И его отпускает. Как гора с плеч. Он наконец выговорился так, что смог донести до Изуку свои слова. Бакуго смотрит на его лицо со сцены. Даже с такого расстояния видно, что он в полнейшем шоке. Лица остальных тоже выражают лишь ошарашенность. Где-то в толпе слышатся одобрительные возгласы и свистки, кто-то даже хлопает. Кацуки отворачивается, и в ту же секунду его хватают за руки, заводя их за спину. Один из мужчин притягивает ближе к себе его бейджик. Видимо, смотрит имя и название заведения. — Отпустите! – рыкает парень. — Отвалите, сказал же! Пока блондин пытается высвободиться из крепкой хватки сотрудников охраны, он слышит голос из динамиков. — Мидория Изуку, незамедлительно подойдите к правому краю сцены. И Изуку подходит, расписывается на каких-то листках, о содержании которых парень не знает совсем ничего, и знать, вообще-то, не хочет. Он не смотрит на лицо Изуку, не знает, о чем он сейчас думает. Что он ему скажет? Как отреагирует? Накричит? Оставит без зарплаты? Или вообще уволит? Тот только кивает в сторону уже приготовленного для них с Каминари такси, и они идут к нему молча. Мидория едет с Тодороки и Ураракой, как и приехал. Молчат абсолютно все, и Кацуки уже начинает всё это раздражать. Почему у Деку ноль реакции? Уже в машине Бакуго медленно но верно закипает, всю дорогу сидя как на иголках, он ёрзает на сидении. — Молодец, что признался, – хлопает его по плечу Каминари. — Я бы так не смог. – Денки выглядит так, будто сейчас заржёт в голос. — Что происходит? – Нервно спрашивает Бакуго, стуча по коврику ногой. Он ненавидит, когда над ним смеются. Тем более без причины. — Позже поймёшь, – хихикает Каминари, и кажется, у Кацуки сейчас начнёт идти пар из ушей. Он не то что красный – багровый от злости. Они подъезжают к кофейне, и Бакуго не знает зачем. Мидория первым выходит из машины, переговаривается о чём-то с Тодороки, и он отъезжает вместе с Ураракой, когда они с Каминари выходят из такси и подходят к двери, где уже стоит Мидория. Краем глаза Кацуки замечает грузовик. Тот самый, который был с ними изначально. — Вот чёрт, ключи в машине выпали. Каччан, будь добр, одолжи свои. Кацуки пару секунд шарится по карманам и протягивает Изуку дубликат. Брюнет прикладывает сенсор, поднимая жалюзи, а потом и дверь заднего входа. Возвращает ключи Бакуго и обращается уже к Денки. — Каминари, можешь идти, мы с Каччаном выгрузим продукты и сами закроем кофейню, – в его голосе слышалось пренебрежение. — До свидания, Мидория–сан. – Он уже разворачивается, чтобы пойти по направлению к дому. — Пока, Бакуго, ещё увидимся. – Он будто нарочно задевает его плечом и сдерживает смешок. И чего сегодня над ним все смеются?! В помещении выключен свет, горит только красный значок сигнализации над дверью. Бакуго хватает ящики с продуктами и заносит их внутрь, в комнату-холодильник. Его примеру следует и Мидория. Неловкое молчание повисло между ними, и сейчас как никогда раньше сильно хочется прикоснуться к нему. Когда последняя коробка приземляется на пол и дверь холодильника закрывается, Кацуки решает окончательно всё испортить. Блондин хватает Изуку за запястье и тянет обратно, пока он ещё не успел уйти. Мидория ударяется бедром о стойку и тихо шипит, не замечая, как Бакуго со шлепком кладёт руки на поверхность по обе стороны от него, перекрывая все пути отступления. Зрительный контакт – штука довольно щекотливая и почти всегда неловкая. Но с такой легкостью Кацуки ещё никогда на него не смотрел. Выражение лица Изуку тоже не кажется раздражённым, скорее... обескураженным? Его глаза такие же большие, как и всегда, но в темноте не видно той зелени и блеска в них. Он не говорит ничего. Может, оно и к лучшему — слова сейчас точно будут излишними. Бакуго не считает предупреждение необходимым, впивается в губы Изуку быстрее, чем успевает подумать о последствиях. Губы Мидории немного сухие, местами потрескавшиеся, с ранками от дурацкой привычки парня кусать губы. Кацуки чувствует вкус засохшей крови на них. Каково же было его удивление, когда парень не стал сопротивляться. Напротив, он уложил руки на плечи блондина, несильно сжимая их тонкими пальцами, и сам подался навстречу. Бакуго перемещает свои руки, хватая Изуку под бёдра и приподнимая, он усаживает его на стойку. Мидория тут же обнимает его пояс ногами, скрещивает их, притягивая ближе. Он целуется так, будто ждал этого вечность: жадно, мокро, ненасытно. Кацуки не сдерживает себя в желании наконец зарыться одной рукой в кудри Деку, надавливая на макушку, вторую руку уложив на его талию. Он чувствует под рукой оголённую кожу, и даёт себе вольность. Проводит по ней вспотевшей ладонью, запоминает всё до малейшей детали. Хочется залезть под кожу — настолько сильны его эмоции сейчас. Это первый и последний раз, когда они так близко друг к другу. Оба загнанно дышат носом, пока не отрываются друг от друга, но этого мало. Будто у ребёнка отобрали желанную конфету. С громким вздохом Мидория хватает лицо Кацуки ладонями и притягивает обратно, целует его уже сам, вжимаясь всем телом, и тихо вымученно стонет. Лицо Изуку горит, как и его собственное, огонь цепляется за самообладание, от которого уже совсем ничего не осталось. Кацуки не хочет разбираться в причинах того, почему Мидория его не оттолкнул, не накричал на него и не пресёк их общение с первой же секунды дерьмового признания. Отчего-то становится совсем горько, и Бакуго не понимает: это из-за вкуса недавно выпитого кофе на языке и губах Деку, или из-за того, что эти губы блондину не принадлежат.