***
Я открыл глаза с энной попытки, так как предыдущие явно не увенчались успехом. Голова болела так, будто я бухал неделю, но эта боль была странной, сосредоточенной в одном месте и методично пульсирующей с интервалом в пару секунд. В тот момент, когда мне удалось подняться, я проклинал всех и вся, а тот факт, что я по какой-то причине спал на полу, заставлял напрячь все свои извилины для разгадки этой головоломки. Едва сфокусировав взгляд в этой полутьме, я посмотрел на нашу кровать, поперёк которой в позе звезды развалился Милан. Впервые я видел брюнета в таком разобранном виде, но не стал его будить и, поднявшись с пола, поплёлся в ванную. В зеркало мне однозначно не нужно было смотреться, потому как мой видок оставлял желать лучшего — волосы в беспорядке, глаза, как будто я скурил добрую порцию травы, на лбу огромная шишка, а на щеке красуется отпечаток чьих-то алых губ. И почему я ничегошеньки не помню? Открыв кран холодной воды, и, подставив рот под освежающую струю, я чуть не захлебнулся, когда увидел это. В белоснежной ванне друг на друге спали мой отец с Эдуардом, укрытые шторкой. После этого я проснулся окончательно и отправился разведывать обстановку дальше. Странно, но в голове упорно продолжала крутиться одна из песен Стаса Михайлова. Выйдя в гостиную, я почти споткнулся о лежащих на полу Вика, одетого в белый халат и Тёмыча, между которыми дрыхла Зефирка, даже не среагировавшая на моё появление. На диване тоже кто-то спал, и когда я подошёл, чтобы взглянуть, то увидел Люська, а рядом с ним нашёлся и Макс. У блондина теперь были волосы немного другого цвета, название которому я пока был не в силах подобрать. Но эти-то как оказались здесь?! Из кухни, откуда доносились запахи бабушкиной стряпни, вышла яойщица с телефоном в руках, и снимала окружающую обстановку, говоря что-то. — Я веду прямой репортаж с места катастрофы, и её масштабы не знают границ, — рассказывала Алёнка в камеру. — О, а вот и первый и пока единственный выживший! — увидев меня, подруга подбежала и принялась снимать крупным планом. — Алёнка? А что тут произошло вчера? — попытался выяснить я. — А ты точно хочешь это услышать?***
За день до этого... — Никушка, ну пожалуйста! — слёзно продолжал умолять Кирилл. — Я всё, что угодно сделаю! — Отвянь от него, мелкий, — огрызнулся брюнет. У Милана под глазом красовался огромный фонарь, услужливо оставленный моей бабулей после наших с ним «телефонных шалостей», и парень пытался хоть как-то скрыть всю эту красотень тональником, позаимствованным у его же братца. — А ты не лезь. Я не у тебя спрашиваю! — пробурчал Кирилл, продолжая терроризировать меня. — Ну позязя, ну Ник, ну один вечер всего! — Нет, — произнёс я, пытаясь удалиться в комнату. Это оказалось сложным, так как Кир неожиданно вцепился в мою лодыжку и пытался остановить меня. Что ж, я был сильнее, поэтому парень просто волочился за мной по полу. — Да отцепись ты! Не буду я ди-джеем на этом сборище придурков! — Но учителям я уже сказал, что ты согласен! — дёргал меня за штанину Кир. — Ну, так каким будет твой положительный ответ? — с надеждой в глазах смотрел он. — Я тебе кишки по ветру пущу, — спокойно ответил я, но трясти меня за ногу этот дебил не перестал. Тогда подключился и Милан. Прикладывая немалые усилия, он начал оттаскивать своего тупого братца от меня, но ничего не получалось. Кирилл громко вопил что-то, брюнет продолжал тянуть его, я тоже пытался оторвать от себя этого клеща, а Зефирка бегала вокруг нас и радостно тявкала, пытаясь присоединиться. В конце концов, всё закончилось тем, что мы грохнулись на пол все вместе и развалились друг на друге, тяжело дыша. Подвох я заметил уже тогда, когда на пороге гостиной стояли Алёнка с моей бабушкой, и если вторая сверлила нас убийственным взглядом, то яойщица уже прокручивала всевозможные сценарии нового фанфика. — Фемслэшнуться! — изрекла подруга, а я просто представил, как мы выглядели со стороны, и поспешил подняться. — Мне что нельзя отойти на час из дома, как вы уже непонятно что тут устраиваете?! — негодовала бабушка. — Что за гейская ярмарка, а? — Ба, ты всё не так поняла... — начал, было, я оправдываться. — Так, рот закрой, де́вица, — тормознула бабушка. – Я, по-моему, всем вам-недомеркам дала задание на сегодня? Марш на кухню, салаги! — скомандовала старушка, и мы втроём обречённо отправились готовить обед. Позже к нам присоединился и сам Кэп в платочке вместе с Алёнкой. — Да, мужики, ну вы и встряли, — хохотнула яойщица, наливая себе чай. — А ты-то что тут делаешь? — спросил я подругу, пока чистил картошку. — Ольга Федоровна мне хотела дать одну травушку волшебную, — подмигнула подруга. – Ну, чисто по-женски, сам понимаешь. — У тебя что, какие-то проблемы? — сразу встревожился я. — Ко врачу ходила? — Да пока ничего, — пожала плечами Алёнка. — Для профилактики. — Успокоила, — выдохнул я, продолжая возиться с картофаном. Беспокойство — вот, что одолевало меня в последние дни. Я переживал за Милана, за наши отношения, за Алёнку, да вообще за всех. — А что за переполох-то? — поинтересовалась яойщица. Я хотел ответить, но вмешался Кир и начал причитать: — Он не хочет быть ди-джеем на юбилее школы, а все учителя его так ждут, так ждут! Милан синхронно с бабушкой закатил глаза где-то на заднем плане, пока Кирилл вновь пытался убедить меня принять участие в школьном безумии. — Точно же, — кивнула подруга. — Пятьдесят лет зоне! И чё ты не хочешь? Это может быть весело. Соберемся все, вон Тёма своего Грелля притащит, вы вдвоём с маньячиной и мы с Сашкой, ну как? Я уверена, будет много воспоминаний, — поиграв бровями, сказала яойщица. — Что-то подсказывает мне, что у тебя свои планы на это вечер, — предположил я, видя загадочную улыбку подруги. — Ха, а ты как думал? Сколько молодых, ещё не совращенных натуралов! Это же целая школа, ёба! — воскликнула Алёнка, за что чуть не схлопотала фирменный пендель бабушки. — Не сквернословь! — пригрозила бабуля ножом, разрезая мясо. Ну, делать было нечего. Глядя на горящие огнём похоти глаза подруги и почти такие же глаза Кирилла, я не мог им отказать. Подумаешь, всего лишь вечер покрутить песни для школоты и учителей с гостями! Да как два пальца обоссать! — У меня есть несколько условий, — заявил я вмиг повеселевшему Киру. — Я слушаю! — глазами, полными надежды и обожания, смотрел на меня парень. — Окей, во-первых, я сам выберу песни, и если хоть кто-нибудь из твоих друзей только попробует заказать Рому Жёлудя со своим "лайк-лайк-лайк" или ещё что-то в таком духе, я повешусь прямо там! Во-вторых, я тебя матом прошу, не вытворяй ничего, за что потом придётся отвечать нам с твоим братом. Усёк? — Хорошо, я обещаю, что выполню все твои требования. Только ради тебя! — клятвенно пообещал он. — А пальцы зачем скрестил? — послышался голос Милана. Я сурово взглянул на Кира, и тот, опустив голову, произнёс: — Какие же вы скучные. Ладно, я буду паинькой. — Отлично. На том и порешили. Когда мы помогли бабушке с обедом и попрощались с Алёнкой, я почувствовал дикую усталость. Не знаю, что сказалось больше — стресс или недосып, но было ощущение, будто голова пухнет, а в теле чувствовалось дикое напряжение. Я решил вздремнуть, но до того, как добрался до спальни, чья-то рука схватила меня и затащила в ванную. Я таки обомлел напрочь, но когда я понял, что это всего лишь Милан прижимает меня к двери, вздохнул с облегчением. — Напугал до чёртиков, — выдохнул я. — Что с тобой в последнее время? — проведя тыльной стороной ладони по моей щеке, спросил брюнет. — Я знаю, что я сейчас тоже не подарок, но и ты меня беспокоишь. Я уставился на парня во все глаза. Никогда прежде он не говорил со мной с такой нежностью и заботой, и это по какой-то причине заставило меня возбудиться. — Блин, как же я тебя люблю! — с этими словами я обнял Милана, а затем коснулся губами его шеи. Он вздрогнул, обнимая меня в ответ, а его обжигающие ладони медленно спустились по моей спине и по-хозяйски сжали ягодицы. Я подался вперёд, вжимаясь всем телом в тело парня, чувствуя его возбуждение и демонстрируя ему своё. Мы оба были на взводе уже несколько дней, и сейчас настал пик — то состояние, когда хочется, чтобы все эмоции вырвались на свободу, принося долгожданное облегчение и телу и разуму. — Карамелька, ты единственный заставляешь меня сходить с ума, — жаркий шёпот в ухо, и тормоза слетают. Поцелуи уже не такие терпеливые, и воздух быстро заканчивается. Оторвавшись друг от друга, мы пытались восстановить дыхание, одновременно с этим избавляясь от одежды. Я нетерпеливо стал расстёгивать ремень Милана, пока он целовал мою шею и тоже старался стянуть с меня домашние штаны, причем всё это действо происходило в темноте кафельной комнаты, отчего ощущения казались запредельно-нереальными. Возбуждение уже застряло даже в голове и скрутилось странным болезненным узлом где-то внизу живота, и в тот момент, когда я был избавлен от штанов, чувствуя губы на своей плоти, низкие и хриплые стоны стали вырываться откуда-то изнутри меня. Я положил свои руки на голову брюнета, зарываясь в его шелковистые волосы, пока он не спеша дразнил меня ртом, то обводя головку языком, то посасывая её и отпуская. Это причмокивание распространялось по всей ванной, отражаясь от кафельных стен, что делало атмосферу вокруг ещё развратнее. Я боялся, что если бабушка нас спалит, простыми фингалами мы точно не отделаемся, но Милан и не думал останавливаться. Выпустив мой член изо рта, брюнет сказал: — Опустись ко мне. Находясь словно в тумане, я присел на прохладный пол к парню, который избавлялся от джинсов, и когда они звякнули ремнём, Милан вновь притянул меня к себе, обжигая губами мои губы. Сам парень лёг и утянул меня следом, и мы продолжили целоваться. Я сгорал от желания, и задницей ощущал каменный стояк своего парня. Поерзав, я услышал стон, а затем нетерпеливое: — Повернись и ляг на меня. Я понял, что он задумал. Трясясь от возбуждения, я кое-как развернулся и сразу же нащупал набухшую головку его члена. Чуть помассировав пальцами, я облизнул её, а потом взял сразу на всю длину в рот. В это же время Милан скользнул языком мне между ягодиц, чуть прикусил правую и вновь прошёлся языком, на этот раз, проникая в анус. Что-то жалобно простонав, я продолжил работать ртом, пока юркий язык парня пробирался внутрь, раздвигая влажные стенки и вновь оказываясь снаружи, блуждал между половинками и спускался к яичкам. Пройдясь по ним, Милан одновременно надрачивал мне и разрабатывал проход теперь большим пальцем, проталкивая его. Я мог кончить лишь от этих его действий, но всё было ещё впереди. Доведя член парня до максимально боевой готовности, я поднялся и вновь развернулся лицом к брюнету, сев ему на бёдра и чуть двигаясь. Его ствол упирался в мою дырочку, и Милан начал медленно скользить головкой вокруг сжимающихся в предвкушении мышц, а затем резко вошёл наполовину. — Охуеть! — то ли прокричал, то ли простонал я, ощущая Милана в себе. Чуть привыкнув, я начал двигаться — сначала медленно, затем всё быстрее, упираясь одной ладонью в пол, другой помогая себе. Брюнет подо мной ухватил меня за ягодицы и направлял, пока я то до упора насаживался, то практически выпускал его плоть из себя, и с каждым новым проникновением выгибался, как только мог. Хотелось ещё глубже, ещё острее, ещё крышесноснее, но мы итак уже исчерпывали свой возможный предел. Все мышцы от долгого напряжения горели, и, наверное, из последних сил я двигался. Милан, ощущая, что я вымотался, взял инициативу на себя, и приподнялся — теперь он сидел на полу, чуть подталкивая меня бёдрами и удерживая руками. Близость его тела и его запах сводили мысли к одному: мой! — Твой, — на последнем дыхании сказал он. Я что это вслух сказал? Не успел я подумать об этом, как разряд самого чистого электричества пронзил меня насквозь, и я забился в сладострастных судорогах, чувствуя, как и Милан следует за мной, изливаясь внутрь. Мы не особенно задумывались о презервативах, поэтому в наличии у нас их почти никогда не было. Мы друг другу доверяли, тем более, мы оба частенько проверялись у врача. — Сейчас бы закурить, — распластавшись на полу, всё ещё пытался отдышаться брюнет. — Впервые я согласен с тобой насчёт сигарет, — произнёс я, лёжа на груди у парня. Мне было на самом деле хорошо, и я знаю, что Милану тоже. Чуть погодя, приведя себя в порядок, мы стали выбираться из тёмной комнаты. Открыв дверь из ванной, мы увидели двух злобных инквизиторов. Кирилл на па́ру с бабуськой стояли, скрестив руки на груди. Бабушка сжимала в ладони пассатижи, а Кир вантуз, которым я ещё недавно грозился отмутузить его. — Ты в какую сторону побежишь? — вполголоса осведомился я у брюнета. — Влево, — быстро ответил он. — Тогда я вправо. — ВАЛИМ! — хором проголосили мы. В тот день даже синяки не казались такими уж и болезненными.***
Следующим вечером я стоял за пультом, на котором повесил красочный плакат с надписью: «Не любите мозг ди-джею. Просто танцуйте». Выражение на моём лице можно было трактовать по-разному, но отчетливее всего на нем читалось отчаяние пополам со злостью в то время, пока мой бывший одноклассник и со-ди-джей Володька помогал настраивать аппаратуру, оставшуюся с наших школьных времён. О приобретении новой и речи быть не могло. — Ебать коленом в ухо! — ругнулся парень, когда его в очередной раз ударило током. — Да что не так-то с этой херовиной?! — Слышь, техник Вася, ты смотри, не убейся там, — предостерёг я парня. — Я что ли один тут должен париться, — уже тише добавил я. — Как в старые добрые времена, — с ностальгией произнёс русоволосый парень с пучком волос на голове и еле заметной бородкой. — Аха – ты, я, класснуха орёт, что ей не нравятся наши песни на дискачах... — ... и пьяный в жопу директор внезапно нарисовывается в середине вечера, — дополнил я. — Да и мы уже в говно к тому времени... — А ещё кусты сирени в конце весны, под которыми я прочищаю желудок, — предавался я милым сердцу воспоминаниям. — Да-а-а, — хором протянули мы. В воздухе витала атмосфера праздника. Спортивный зал был украшен множеством шариков, а ученики, призванные помогать в организации, только слонялись без дела вокруг. Девчонки классов из одиннадцатых то и дело мелькали под носом, строя глазки и демонстрируя свои мини-юбчонки, которые действовали лишь на Володьку, каждый раз отвлекающегося на стройные ножки. — Тебя посадят, — в который раз напомнил я приятелю. — И я тебе потом не буду таскать сухарики. — Эврика, сука! Я сделал это! — внезапно радостно завопил Володька, наконец-то разобравшийся с проводами. В зале вмиг загорелись разноцветные огоньки, и всё пошло, как по маслу. Спустя пару мгновений, когда народ начал подтягиваться в зал, мы начали «мегадискотеку». Наша бывшая классная — химичка Мария Альбертовна, которую теперь сделали замом директора, произнесла проникновенную речь перед собравшимися гостями. К слову, сам директор так пока и не пришёл, но мы с Володькой уже подозревали, что этот старый алкоголик заявится в самый разгар. — Что ж, дорогие выпускники и гости, — продолжала расфуфыренная химичка, — А сейчас прошу считать наш праздник открытым! Раздались аплодисменты, и бал теперь правили мы — лучшие ди-джеи всех времён и народов. — Алё-алё, всех с праздничком! — проголосил в микрофон мой товарищ, и мы приступили к развлекухе. Первой песней мы поставили кавер-версию Металлики — «Master Of Puppets» в исполнении группы Pendulum. Толпа мгновенно подхватила зажигательный ритм и начала раскачиваться в танце. Здесь собрались все: учителя — как новые, так и старые, давно ушедшие из школы; выпускники разных годов, в которых я узнавал некоторых родаков своих друзей... Оп-па, гомостайл! А это что за два клоуна пляшут в центре зала и трутся друг о друга? Папа с Эдиком? Бля, ну смело! Интересно, а бабушка знает? — Ты чё застыл, Орлов? — пытался докричаться до меня Володька. — Посмотри туда и скажи, что это не мой отец со своим бойфрендом! — указал я на этих двух старпёров. — Да забей ты! — хлопнул меня по спине парень. — Пусть отожгут, ты гляди, как их развезло! Я посмотрел на них ещё раз и решил пустить всё это дело на самотёк. Выглядели эти двое действительно счастливыми, но вот тот факт, что батя нацепил на себя свои старые рокерские шмотки, не очень мне нравился. Эта чёрная косуха, футболка с логотипом ACDC, дырявые джинсы, потёртые кеды и имитация игры на электрогитаре... Иисус, неужели это я в старости? Очешуеть, бля. Ещё до того, как песня закончилась, Володька предложил мне отдохнуть, пока сам немного постоит за пультом. — Не парься, — заверил меня приятель, — Там же где-то и твои друзья должны быть, так что погуляй. Я пока поставлю Рамштайнов с Катькой Перри. У них песенка охеренская есть — «Frei Heit» называется. Вали, короче! — Даже так? Ну лады. Всё-таки круто, что в этот вечер не я один несу ответственность за весь этот цирк. Я спустился с нашей импровизированной сцены и, стараясь не обращать внимания на отца с Эдуардом, отправился на поиски Тёмыча и Алёнки. Встав у стола с закусками, я огляделся, но никого хотя бы смутно-знакомого видно не было. Вздохнув и подавив в себе желание отравиться едой из школьной столовки, я решил пройтись за пределами зала и развернулся в сторону двери. Одно неосторожное движение, и я на кого-то наткнулся — на кого-то явно крепкого телосложения. Испугавшись, я поднял взгляд и столкнулся с удивлёнными глазами Дмитрия Алексеевича, который всё ещё держал меня за предплечья. — О, добрый вечер! — поздоровался я, пытаясь переорать Рамштайн. — А Вы что тоже в этой школе учились? — И тебе привет, Никит, — как-то печально улыбнулся социолог, неохотно отпуская меня из цепких лап. — Да, как видишь. А ты... — А мы тут с бывшим одноклассником музыку организовываем, — с тупой улыбкой ответил я. — Хотя это не моя инициатива. — Тогда всем этим людям повезло с ди-джеями. С одним точно. Пару секунд мы просто смотрели друг на друга, но я понял, что вечно эти гляделки продолжаться не могут. — Ну, Вы отдыхайте, а мне ещё по делам надо. Увидимся! — дружески хлопнув препода по плечу, я поспешил отчалить, пока Дмитрий Алексеевич собирался с силами мне что-то сказать. Не нужен мне этот щенячий взгляд, совсем не нужен! Наконец покинув душное помещение, я отправился по знакомой рекреации к лестнице, а когда поднялся, пошёл по коридору, касаясь стен. Столько воспоминаний хранили они в себе, что казалось, будто я могу почувствовать их всех, услышать звонки на урок или с урока, и увидеть толпу бегущих по этому тёмному коридору детишек, спешащих в столовую. Ностальгия. Я почувствовал, что кто-то идёт за мной ещё до того, как вышел из темноты. Шаги за спиной точь-в-точь повторяли мои, и я, если честно, побаивался оглядываться. — Стой, стрелять буду! — серьёзно заявил я преследователю. — Из пальца что ли выстрелишь? — раздался позади знакомый насмешливый голос. Не веря своим ушам, я повернулся и застыл. — Люсёк?